Глава 4. Юродство Божие (1:18-25)

«Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия. Ибо написано: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну». Где мудрец? Где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божьей, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость. Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1:18-25).

Первое послание к Коринфянам продолжает и дальше разбирать проблему разделения в церкви, сосредотачиваясь теперь на том, что Павел называет «Божьим юродством» (ст. 25). Существует контраст между глупостью людей, которая по их мнению, является мудростью, и мудростью Бога, которая по мнению людей является юродством. Существует контраст между истинной мудростью Бога и предположительной человеческой мудростью, между Божьей предположительной глупостью (юродством) и истинной глупостью человека.

Неполноценность человеческой мудрости

Древние греки были влюблены в философию, вокруг которой строилась вся их культура. У них было, по-видимому, не менее пятидесяти отдельных философских партий или движений, которые соперничали между собой, борясь за влияние в тогдашнем обществе. Каждая из этих групп имела свои взгляды на происхождение человека, о смысле его жизни, о его судьбе и об отношении к богам, которых у древних греков было немало. Некоторые из философских течений имели подробные системы религиозного, политического, социального и экономического устройства общества, а также разработанные системы образования. Греки был влюблены в человеческую мудрость. Они считали, что философия («философия» — «любовь к мудрости») важнее всего. Философия предоставляла им изобретенное человеком мнение о смысле жизни, о ценностях, взаимоотношениях, о предназначении и судьбе. Таким образом философий было столько же, сколько и философов, и люди были склонны присоединяться к мнениям своих любимых философов. Между философами существовали далеко идущие несогласия в том, что для философии является самым истинным и достоверным, поэтому неизбежно возникали разнообразные группы, каждая — с собственным руководителем и приверженцами. Идеалы того, что следует считать верным и неверным, лишенные абсолютной нормы в отношении истины, основывались исключительно на человеческих мнениях.

К несчастью, многие из коринфских обращенных принесли с собой и в церковь дух философской фракционности. Некоторые из них все еще придерживались верований своей прежней языческой философии. Их разделяла не только преданность разным христианским руководителям (1:12), но и различные точки зрения по философским вопросам. Они не могли покончить со своей любовью к человеческой мудрости. Они доверились Христу и признали, что они спасены благодатью через крест, но к тому, что Он сделал для них, они хотели добавить человеческую мудрость.

Хотя это верно, что человек узнал о жизни много такого, что является истинным, христианин не нуждается в человеческой философии. В ней нет необходимости, и чаще всего она ведет в неправильном направлении. Где она случайно бывает права, она соглашается с Писанием, и поэтому в ней нет необходимости. Где она бывает неправа, она расходится с Писанием и потому ведет в ложном направлении. Она не может предложить ничего необходимого или такого, на что можно положиться. По своей природе она является размышлением, основанным на ограниченных подверженным заблуждениям догадках, прозрениях и представлениях человека. Она всегда недостоверна и всегда приводит к разделениям. «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол. 2:8).

Главный импульс, побуждавший Павла обращаться к коринфянам, ориентировавшимся на философию, можно передать такими словами: «С тех пор, как вы стали христианами, исполнились Духа Божьего и признали Писание Его Словом, философия вам больше не нужна Она не помогала вам, когда вы были неверующими, и она, конечно, не поможет вам теперь, когда вы поверили Откажитесь от нее Ей нечего предложить вам, кроме путаницы и разделений. Теперь вы соединены в наивысшем Божьем откровении в Иисусе Христе. Так не давайте же человеческим рассуждениям увести вас с верного пути и расколоть ваше единство».

И в наши дни общество все еще страстно увлекается разными философскими течениями. Обычно эти течения не выливаются в четкие философские системы, такие, какие имели древние греки, но все равно они отражают человеческие способы понимания жизни и ценностей и того, как их следует истолковывать. Мир в наши дни, в точности так же, как и во времена Павла, охвачен почитанием человеческих мнений, человеческой мудрости, человеческих же ланий и стремлений Все это приводит мир в восхищение Люди постоянно стараются сами разгадать, что такое жизнь, откуда она пришла, куда она идет, что она значит (если она вообще что-либо значит), и что с ней можно и нужно делать (если с ней вообще что-либо следует делать). Современный человек сделал богов из образования и человеческого мнения Хотя человеческие представления постоянно меняются, возникают и исчезают, их пробуют и находят желанными, хотя они находятся в разладе и противоречат друг другу, люди продолжают верить им. Пока люди отвергают божественный авторитет, другого выбора у них нет.

Как и во времена Павла, церковь и в наши дни не избежала этого затруднения Мы сами можем стать жертвой сов ременных течений человеческой мысли. Некоторые христиане жадно ищут почти повсюду, — только не у Бога и Его Слова, — ценностей, смысла, руководства и помощи Они либо добавляют человеческие представления и догадки к Писанию, или стараются крестить Писанием человеческие представления и догадки. Иногда мы больше заботимся о человеческих мнениях, чем о Божьем Слове, — «используя» Писание, но не веря и не доверяя ему полностью, не слушаясь его безоговорочно.

Павел затронул эту проблему уже в 17 стихе этой главы:

«Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не и премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова «Премудрость слова» (софия логоу) буквально означает «мудрость слов» или «мудрость учения». Павел пришел проповедовать Божье Слово (то есть Евангелие), а не человеческие слова (то есть «мудрость слов»). Начиная с 1:18 и до конца 3-ей главы он показывает превосходство первого над последним. В этом отрывке он употребляет слово «софия» (мудрость) 13 раз, — иногда по отношению к истинной мудрости Бога (как в 1:24, 30, 2:6-7), а иногда — по отношению к предполагаемой мудрости человека (как в 1:17, 19, 22; 2:4-5). Божье Слово — это единственная истинная мудрость, и это — необходимая нам мудрость, на которую можно положиться. Вся истина, которую Бог собирался нам дать и которая нам нужна, содержится в Нем. Оно не нуждается в добавках человеческой мудрости, которая по сравнению с Его Словом всегда недостаточна и чаще всего противоречит ему или искажает его. Писание непревзойденно: достоверное, достаточное и совершенное.

Человеческая мудрость, сконцентрированная в философии, всегда была угрозой откровению. Мартин Ллойд-Джонс однажды заметил: «Тот сдвиг в сторону модернизма, который отравил Божью церковь и почти погубил ее живое благовествование, можно возвести к тому времени, когда люди начали обращаться от откровения к философии». Но доверие к человеческой мудрости, которое мы называем модернизмом, вряд ли современно. Оно началось с Адама и Евы, с того момента, когда они поставили свое собственное суждение выше Божьего, и во дни Павла оно было в полном цвету. Когда бы человеческая мудрость, — изложенная ли в определенной философской системе или нет, — ни смешивалась с Божественным откровением, откровение терпит поражение.

Например, Библия утверждает, что ее первые пять книг были написаны Моисеем. Во многих местах Писания об этих книгах говорится как о «законе Моисея», причем слово «закон» употребляется в самом широком смысле. Однако, начиная с конца 18 столетия, ученые-рационалисты развили «документальную гипотезу» (которая достигла своего апогея примерно через сто лет после зарождения). Они не пришли к соглашению обо всех подробностях, но главная их идея заключалась в том, что Пятикнижие (первые пять книг Библии) было написано несколькими авторами на протяжении значительного периода времени. Некоторые из этих ученых с пеной у рта утверждали, что сложный кодекс законов даже и не существовал во дни Моисея, и что он сам никак не мог написать ни одной из книг Пятикнижия. (Случайно много позже археологи доказали, что закон был высоко развит на Ближнем Востоке задолго до рождения Моисея). Некоторые части Пятикнижия, как они утверждали, не были написаны или окончательно изданы до эпохи после вавилонского плена. Они разделили эти библейские книги на разные подразделы — названные в честь предполагаемых авторов Ягвиста, Элогиста, Второзаконника и Священнических источников этих частей, — обозначив их начальными буквами Я, Э, В и С.

За этой теорией стояло представление о том, что истинным и достоверным может быть только то, что понятно человеческому уму (рационально). То есть за ней стояло особое представление об эволюции, затем вошедшее в моду среди многих интеллектуалов. Они рассуждали так: поскольку человек и его представления находятся в процессе развития, те части Пятикнижия, которые отражают более «примитивный» уровень рассказов и верований, были, очевидно, написаны раньше, чем те, которые более «развиты» по своему уровню. Позднее жившие издатели или редакторы свели все эти материалы воедино и придали им ту форму, в которой мы их знаем. Они учили, что монотеизм (вера в одного Бога) не развился как теория о божестве в ранний период создания Пятикнижия, поэтому связанную с монотеизмом часть Писания следует отнести к более позднему периоду. Так философия стала судить библейский авторитет, и Писание было объявлено недостоверным.

Та часть Писания, с которой рационалистам труднее всего смириться — это отчет о сотворении мира. В эволюции нет места для такого внезапного и полностью завершившегося сотворения мира, который описан в 1-2 главах книги Бытия. Некоторые ученые, пытавшиеся совместить креационизм и эволюционную теорию по принципу немного сотворения и немного эволюции, считали, что Бог приступил к сотворению с создания простых элементов или, возможно, примитивных форм жизни, и что затем верх взяла эволюция, причем в нужный момент Бог вдохнул душу в Свое творение. Но такая «теистическая эволюция» (или «прогрессивный креационизм») тоже противоречит Писанию. Это учение предлагает нам философию и процесс сотворения мира, которых буквальное толкование Писания не допускает. И снова откровение заставили склониться перед человеческим эго.

Психология — другая форма человеческой мудрости, которая часто противоречит Божьему Слову или используется для того, чтобы изменить или «улучшить» его. Психология не относится к истинным или точным наукам; в основе своей это — философская дисциплина. Она старается понять и изменить внутренние процессы, протекающие в человеке, — его ум, чувства и дух, — при помощи наблюдений со стороны человека и человеческих теорий. Но в основе любой формы психологии лежит предвзятая философия, которая окрашивает и в большей степени предопределяет ее методы и толкование открытий. Как и всякая форма философии, психология видит человека и мир через призму человеческого разума и понимания. Психология по самой своей природе никогда не может понять и раскрыть грех, потому что грех -это обида, нанесенная Богу, а Его природа и воля полностью вне поля зрения психологии. Психология может понимать людей, обижающих других людей, и пытаться разобраться с человеческими чувствами греха и вины. Но человеческий разум и мудрость не способны распознать, -не говоря уже о том, чтобы определить, — что такое грех против Бога, — или дать исцеление от него. Только Божье Слово может распознать грех, и только Его прощение может снять грех. Поскольку грех — это обида, нанесенная Богу, только Бог может определить, что такое грех, и простить его. Библия ясно говорит о том, что суть всех человеческих трудностей, — физических, умственных, социальных, экономических и духовных, — это грех. А истинное понимание греха лежит совершенно вне сферы психологии. Но Христос может удалить не только чувство вины: Он может снять самую вину, — по сути, сам грех.

Даже некоторые теологи (чье имя означает «изучающие Бога» или «ученые Бога») пытаются улучшить Божье Слово своими собственными теориями. Например, самый влиятельный немецкий теолог Рудольф Бультманн решил «демифологизировать» Библию, — распознать предполагаемые мифы и считать Божьим Словом только то, что после этого останется, — потому что его собственная философия не признавала ничего чудесного То есть он решил заранее, чем может быть Божье Слово и чем оно не может быть. Он положился «а свою собственную мудрость, чтобы определить мудрость Божью. Поступая так, он творил Бога по своему собственному человеческому образу и подобию. Когда человек пытается по-своему определить, что такое Бог, какова Его воля и что Он может и не может делать, по сути дела создание просто-напросто творит воображаемого бога, идола по собственному образу и подобию и ради своего собственного эгоистического удовлетворения. Когда бы человеческую философию ни навязывали Божьему откровению, откровение терпит поражение.

Всегда, без исключения, человеческая мудрость возвышает человека и принижает Бога. Она всегда, — какой бы искренней, объективной и ученой ни казалась, — угождает самоволию человека, его гордости, плотским наклонностям и стремлению к независимости Это — основные признаки естественного человека, и они всегда направляют и определяют его мышление, желания и умозаключения. Причина того, почему люди любят сложные, искусно разработанные философские и религиозные системы, состоит в том, что такие системы обращаются к человеческому эгоизму. Они бросают нам вызов, предлагая нам понимать и делать нечто сложное и трудное. По той же причине некоторые люди насмехаются над Евангелием, — ведь оно не призывает их что-то делать для спасения, оно призывает принять просто по вере то, что сделал Бог. Крест сокрушает грех человека и человеческую гордость. Он также предлагает избавление от гордости.

Руководствуясь своею собственной мудростью, человек неизбежно заменяет Божью истину ложью и поклоняется твари вместо Творца (Рим. 1:25). Человеческая мудрость находится в воле человека и всегда направлена в сторону исполнения его собственной воли. Следовательно, она всегда против Божьей мудрости и Божьей воли. Человеческая мудрость («премудрость слов») всегда будет упразднять Божью мудрость («благовествование» и «крест Христов») (1 Кор. 1:17).

Конечно, в течение столетий, и особенно в последние лет пятьдесят, человек сделал замечательные открытия и совершил изумительные подвиги. Наука и техника изобрела несчетное количество продуктов, машин, инструментов, лекарств и процедур, которые внесли большой вклад в улучшение благосостояния человечества. Верно и то, что, став христианином, мы не получаем все ответы на все вопросы, — и уже конечно не на все вопросы, связанные с наукой, электроникой, математикой, или с любой из строгих гуманитарных дисциплин. Многие неверующие более образованны, имеют больше блестящих талантов и опыта, чем многие верующие. Если мы хотим починить машину, мы обратимся к наилучшему механику, которого мы сможем найти, даже если он — не христианин. Если нам понадобится сделать операцию, мы обратимся к наилучшему хирургу. Если мы хотим получить образование, мы постараемся поступить в вуз, имеющий лучший факультет по той специальности, которую мы хотим изучать.

И медицина, и технология, и науки, и все области гуманитарных знаний и достижений могут иметь большую ценность до тех пор, пока ими пользуются правильно и мудро. Христианам следует благодарить за них Бога.

Но если мы хотим найти ответы на вопросы о том, что ; такое жизнь, — о том, откуда мы пришли, куда мы идем и почему мы находимся здесь, о том, что верно и что неверно, -тогда человеческие знания помочь нам не могут. Если мы хотим узнать, в чем состоит конечный смысл и цель человеческой жизни, где источник счастья, радости и мира, как мы можем достичь осуществления своей жизни, — тогда нам нужно заглянуть за пределы того, что мог бы открыть даже самый умный человек. Попытки человека найти такие ответы своими силами обречены на неудачу. У него нет возможности найти ответы на вопросы даже о самом себе, не говоря уже о вопросах, связанных с Богом. В том, что касается самых важных вопросов, — таких, как вопросы о человеческой природе, о грехе, о Боге, о нравственности и морали, о духовном мире, о преображении и о будущей человеческой жизни, — философия банкрот.

Превосходство Божьей мудрости

«Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1:18)

Когда человек старается стать мудрее на свой лад, он тем самым автоматически пытается уменьшить значение Божьей мудрости, которая для него выглядит как глупость, потому что она противоречит его образу мыслей. Что Бог примет человеческое обличье, будет распят и воскреснет ради того, чтобы создать условия для прощения человеческого греха и для нашего вечного спасения, — это представление слишком примитивное, глупое и унизительное, чтобы его мог принять естественный человек. Что один человек (путь даже Сын Бога) мог умереть на куске дерева на некоем холме в некоей неопределимой части мира и тем самым определить судьбу каждого человека, когда бы то ни было жившего на земле, — эта мысль кажется невозможной. Она не оставляет никакого места человеческим заслугам, человеческим знаниям, достижениям, человеческому положению или человеческой гордости. Это слово о кресте является юродством. Оно абсолютно бессмысленно для неверующих, которые полагаются на свою собственную мудрость, — для погибающих. Это слово наглядно описывает отвергающих Христа, которые находятся в процессе гибели, осужденные навеки.

Слово в стихе 18 — это перевод того же самого греческого термина (логос), которое употребляется в стихе 17. Павел противопоставляет человеческое слово, которое отражает человеческую мудрость, и Божье Слово, которое отражает Божью мудрость. Следовательно, слово о кресте содержит в себе благую весть и всю работу Евангелия, Божий план, обеспечивающий спасение человека. Если постичь его смысл полностью, оно — абсолютное Божие откровение, ведь в центре Его откровения находится крест. Вся история об искуплении, весь искупительный процесс неверующим кажется глупым. То, что Христос совершил на кресте, это самая сердцевина Божьего Слова и дела об откровении. Поэтому отвергать крест — это значит отвергать Его откровение, это значит погибель.

Когда Павел впервые пришел в Коринф, он и там постоянно сталкивался со сторонниками тех философских течений, с которыми ему пришлось спорить в Афинах (Деян. 17:18-21). Но он «рассудил быть у (них) незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор. 2.2). Реакция некоторых из его коринфских слушателей ничем не отличалась от реакции некоторых афинян: «Услышав о воскресении из мертвых, одни насмехались…» (Деян. 17:32). Но Павел не изменил своих проповедей в угоду слушателям. У коринфян, как и у афинян, недостатка в философии не было. Они не нуждались в том, чтобы добавлять Павловы мнения к своим собственным, и апостол твердо решился не высказывать им свои мнения, но проповедовать слово о кресте. Он решил не преподавать им ничего другого, кроме Божьей истины, — глубоко простой, но исторической и объективной, — а не еще одни сложные и субъективные рассуждения человеческого разума.

Человеческая мудрость не может понять истины о кресте. Петр, например, не понимал этой истины, когда о кресте впервые заговорил Иисус. Это представление было для него настолько чуждо, что «отозвав Его, Петр начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою» (Мф. 16:22), В том, как Петр представлял себе Мессию, места для креста не было. Он думал, что Мессия скоро вступил на земной престол и что для Его последователей все сложится приятным образом. Но мудрость Петра противоречила Божьей мудрости, а все, что противоположно Божьей мудрости, работает на сатану. Поэтому Иисус ответил Своему ученику быстро и резко: «отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн; потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (ст. 23). И когда солдаты пришли в сад, чтобы арестовать Иисуса, Петр все еще не понимал, в чем дело. Вытащив свой меч, он отрубил ухо одному из рабов, — за что Иисус снова упрекнул его (Ин. 18:10-11). Действительно понял и принял крест Петр только после того, как совершилось воскресение и затем — вознесение Христа (Деян. 2:23-24; 3:13-15). Теперь он обладал Божьим Духом и Божьей мудростью, не полагаясь больше на свой разум. Годами позже он напишет: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1 Пет. 2:24).

Для естественного, природного ума, будь то ум еврея или не еврея (язычника), крест оскорбителен и неприемлем. Но для нас, спасаемых, это — сила Божия. Все люди находятся либо в процессе спасения (теперешнее спасение несовершенно — до искупления телесного — (Рим. 8:23; 13:11), либо в процессе гибели. Ваше отношение к кресту решает, в каком процессе вы находитесь.

В стихах 1:19-2:5 Павел приводит пять причин того, почему Божья мудрость превосходнее мудрости человеческой: он говорит о ее вечности, силе, парадоксальности, направленности и проявлении.

Божия мудрость непреходяща

«Ибо написано: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну». Где мудрец? где книжник,? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1:19-20).

Павел использует цитату из Исайи 29:14, чтобы подчеркнуть мысль о том, что человеческая мудрость будет повержена. Пророчество Исайи окончательно исполнится в последние дни, когда все философские системы и возражения Евангелию со стороны человека будут сметены прочь. Христос будет править тогда беспрепятственно, как Господь господствующих и Царь Царей (Откр. 17:14), и вся человеческая мудрость будет испепелена.

Но это пророчество имело и другой смысл, относившийся непосредственно к жизни самого пророка и осуществившийся при его жизни, что было иллюстрацией его будущего и окончательного исполнения. Когда Исайя произнес это пророчество, Сеннахирим, царь ассирийский, замышлял завоевать Иудею. Господь велел Своему пророку не беспокоиться и не бояться, говоря, что план ассирийского царя провалится, — однако, не благодаря силе иудейской армии или из-за стратегических приемов царя Езекии и его советников. «Мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет» (Ис. 29:14). Иудея должна была быть спасена единственно Божией силой, без человеческой помощи. Только один ангел Господень погубил в ассирийской армии 185 тысяч человек (37:36). Полностью сообщение об этом событии записано в 4 книге Царств, 18.

Бог постоянно говорил Израилю, что Он будет воевать за него, все, что оставалось делать Израилю, было полагаться на Бога и слушаться Его. Вот почему, когда Израиль шел в бой, впереди бойцов часто шел хор, певший хвалы Господу.

Все люди склонны пытаться решать свои проблемы по-своему, вести свои сражения своими собственными силами, при помощи собственной изобретательности и искусности. Но сила и искусность человека добиваются своего только тогда, когда они идут Божьими путями. Собственные усилия человека скорее мешают Богу в Его труде, чем помогают Ему. «Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, — говорит нам Соломон, — но конец их — путь к смерти». Многие люди не могут прийти ко Христу, к Библии и к спасению из-за своего несогласия с благой вестью: она просто не соответствует их образу мышления, Даже когда они знают, что их собственная философия или религия — это шаткая жизненная основа, они охотнее спрячут свои головы в песок и будут надеяться, что их «пронесет», чем всерьез примут то, что предлагает им Бог. Они не хотят «поймать на слове» Богa. Это — сознательное невежество неверия, описанное Павлом в послании к Римлянам (1:18-23). Такие люди притворяются мудрецами, но на самом деле они — глупцы.

Иеремия спрашивает: «Посрамились мудрецы, смутились и запутались в сеть: вот, они отвергли слово Господне, в чем же мудрость их?» (8:9). Если люди отвергают Божье откровение, какая же правда остается, какого рода мудростью они обладают? «Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская» (Иак. 3:15). Будучи земной, эта мудрость никогда не выходит за пределы того, что можно увидеть, потрогать, измерить. Будучи природной, она основывается на человеческих желаниях и нормах повеления-. Будучи бесовской, своим истинным источником она имеет сатану. Такова человеческая мудрость. «Но мудрость, сходящая свыше, — продолжает Иаков, — во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (3:17).

«Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость века сего в безумие?» (1:20).

Этот стих обращает особое внимание на то, что человеческая мудрость не только недостоверна, но и недолговечна. Продолжая эту мысль, Павел задает несколько вопросов (по сути, это — один вопрос, состоящий из трех частей). В немного измененной форме каждый из них спрашивает: «где все эти умники, знающие ответы на все вопросы?» И мы могли бы спросить вместе с ним: насколько ближе к установлению мира люди в наши дни, чем столетие назад — или миллион лет назад? Насколько приблизились мы к уничтожению бедности, голода, невежества, преступности и безнравственности по сравнению с людьми, жившими во времена Павла? На самом деле все наши достижения в области знаний, технологии и коммуникации не продвинули нас вперед. Именно из тех, кто умен и хитер, происходят самые жестокие эксплуататоры, обманщики и шантажисты. Мы более образованы, чем наши предки, но не более нравственны. У нас появилось больше возможностей помогать друг другу, но мы не стали менее эгоистичными. У нас больше средств коммуникации, но мы понимаем друг друга ничуть не лучше. У нас больше психологии, больше образованности, и больше преступности и войн. Мы не изменились, если не считать того, что мы нашли больше способов выражения и оправдания нашей человеческой природы. В течение всей истории человеческая мудрость никогда в основе своей не менялась и никогда не решала основные проблемы человека.

Задавая свой вопрос о мудреце, Павел пересказывает Исайю, который писал: «Где они? где твои мудрецы?» (19:12). Пророк имел в виду египетских мудрецов, — предсказателей, медиумов, магов, — которые всегда обещали помочь, но никогда не давали хороших советов. «Они ввели Египет в заблуждение во всех делах его, подобно тому, как пьяный бродит по блевотине своей» (ст. 14). Говоря о книжнике, Павел, возможно, имел в виду ассирийцев, которые посылали своих книжников (писцов) вместе с солдатами, чтобы записывать добычу, взятую в битве. Но, видит Бог, им будет нечего переписывать, нечего взвешивать или подсчитывать (Ис. 33:18).

Совопросник века сего — этому выражению, кажется, нет аналогии в Ветхом Завете. Совопросник — это исконно греческое слово (сузететес), относившееся к философским спорам, которые греки так обожали. «Где же теперь совопросник?» — спрашивает Павел почти саркастично. «Куда вас завели все ваши умные доводы и впечатляющее красноречие? Сделали ли они вас более богатыми — или просто более самодовольными и благодушными? Неужели вы не замечаете того, как глупа вся мудрость ваших мудрецов, ваших книжников и спорщиков?» На самом деле ничего не меняется, людям приходится сталкиваться все с теми же невзгодами.

Мог ли апостол написать что-нибудь более подходящее для нашего времени? Куда завели нас наши великие мыслители, — наши философы, социологи, психологи, экономисты, ученые и государственные деятели? Никогда еще до сих пор человечество не жило в таком страхе перед самоуничтожением и не было до такой степени сбито с толку, запутано и испорчено. Мудрость современного человека проявляется точно так же, как и мудрость древних, если не считать того, что в наши дни эти провалы наступают быстрее и имеют более далеко идущие последствия. Внешняя жизнь ориентируется все больше на материальные блага, в то время как внутренняя жизнь, очевидно, приобретает, соответственно, все меньше значения. Настоящие вопросы никогда не решаются.

Человеческая мудрость иногда видит непосредственную причину проблемы, но не видит ее корня, — а корнем всегда является грех. Эта мудрость может понимать, что причиной несправедливости является эгоизм, но как избавиться от эгоизма, она не знает. Она может понимать, что ненависть приводит к бедствиям, к боли и к разрушениям, но лекарства от ненависти у нее нет. Она может ясно понимать, что человек не ладит с человеком, но она не понимает, что истинная причина этого — в том, что человек не ладит с Богом. Человеческая мудрость не может видеть, потому что она не хочет видеть. Пока она считает Божью мудрость глупостью, ее собственная мудрость будет глупа. Другими словами, человеческая мудрость сама является основной частью наших проблем.

Мир, радость, надежда, гармония, братство и любые другие устремления человека останутся недостижимыми до тех пор, пока он, пытаясь достичь их, следует своими собственными путями. Тот, кто считает крест глупостью, осужден на свое собственное безумие.

Сила Божьей мудрости

«Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; А мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, Для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1:21-25).

При всей своей предполагаемой мудрости люди никогда не были в состоянии узнать Бога, а те более — вступить в личные взаимоотношения с Ним. Возрастающие знания и углубляющиеся философские течения приводят к тому, что проблемы человека увеличиваются, а не решаются. Ненависть увеличивается, непонимание между людьми увеличивается, душевные расстройства случаются чаще, семейные проблемы растут. Все эти трудности увеличиваются не только количественно, но и по своему размаху и жестокости. Чем больше человек рассчитывает на самого себя и зависит от самого себя, тем хуже становится его положение. С увеличением зависимости человека от его собственной мудрости увеличиваются и его проблемы.

Все это входит в Божий план, как указывают слова «в премудрости Божией» в данном отрывке. При помощи мирской мудрости человек не может узнать Бога. Человек не может решить свои проблемы, потому что не хочет признавать источника, то есть греха, и их разрешения, то есть спасения. Собственная грешная природа человека — вот причина его бед, а он не может изменить свою природу. Даже если бы человеческая мудрость могла узнать, в чем беда, у нее нет сил исправить ее. Но у Бога эта сила есть. «Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих». Он выбрал то, что мирская мудрость считает безумием — юродство, чтобы спасти тех из мира, которые просто поверят. Вера содержит в себе полное согласие со всею истиной спасающей благой вести. Для тех, кто променяет свою мудрость на Его мудрость, Бог предлагает преображение, обновление, новое рождение и новую жизнь через силу креста Христова, Его Сына. Это — единственная надежда человека.

Если человеческая мудрость признает свое банкротство, и человек обратится к вере в Иисуса Христа, чья спасающая работа — проповедь, он может обменять бедность на богатство, грех на праведность, отчаяние на надежду, смерть на жизнь. Простота Евангелия дарит нам то, что сложность человеческой мудрости всегда обещает дать нам, но никогда не исполняет своих обещаний. «Никто не обольщай самого себя: если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым» (3:18). Когда мы снисходим (в глазах мира) до Христа, Бог возвышает нас до вечной жизни.

Хотя человек окружен доказательствами Божьей мудрости, он решает полагаться на самого себя. В послании к римлянам Павел пишет о людях, «подавляющих истину неправдою. Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им; Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (1:18-20). Мудрость людей полностью несет на себе вину, — она не просто не ведает о Божьей мудрости, но и презирает ее. Люди преднамеренно невежественны — по своей собственной воле, потому что они отказываются .признавать то, что «очевидно», то, что можно «ясно видеть».

Каждый раз, когда человек видит гору, ему следует размышлять о Божьем величии. Каждый раз, когда он видит закат, ему следует задуматься о Божьей славе. Каждый раз, когда он видит, как новая жизнь появляется на свет, он должен понимать, что это Божьи творческие руки заняты Своим делом. И все же астроном может смотреть в телескоп, видеть сотни тысяч звезд и не увидеть Божьего величия. Ученый-натуралист может смотреть в микроскоп и видеть неописуемо сложную, невероятно запутанную жизнь, и все же не заметить Божьего творчества. Ядерный физик может производить тысячи мегатонн, несущих разрушение, и все же не признать Божьей силы.

Когда Павел пришел в Афины, он заметил святыню, на которой было написано: «неведомому Богу». Став посреди ареопага (Марсовой горы), он обратился к собравшимся вокруг него с такими словами: «Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17:23). Греки, со всей своею ученостью, со всеми своими философскими течениями и дискуссиями пришли к тому, что признавали многих богов — но не истинного Бога. Они создали себе многих богов, но Бога, Который создал их, они не знали. Мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией.

Бог не ожидает от людей, что они придут к Нему через их собственную мудрость; Он знает, что этого сделать они не могут. Но они могут прийти к Нему через Его мудрость. Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Фраза «весть проповедуемая» (проповедь) в греческом подлиннике одно слово — «керугматос», которое можно перевести также и как «воззвание». Оно относится не к акту объявления благой вести, но к ее содержанию. Содержание Божьей вести — это Евангелие, «слово о кресте» и «сила Божия» (ст. 18). По сути дела, содержание этой вести -Сам Иисус Христос, Который есть «Божия сила и Божия премудрость» (ст. 24).

Павел говорит не о глупых проповедях, которых всегда было больше, чем достаточно. Он говорит о проповедовании того, что в глазах мира было глупым, — простой, неприукрашенной, незапутанной истины о кресте Иисуса Христа, которая не оставляет места ни для человеческой мудрости, ни для человеческих усилий, ни для человеческой славы. И мудрость, и работа, и слава, — все Божие. Но благословения, которые они дают, могут принадлежать человеку.

Не через философию, не через понимание ума или человеческую мудрость приходит спасение, но через веру. Бог спасает только тех, кто верит (верующих). Люди не могут «постичь» спасение; они могут только принять его по вере.

«Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1:22-23).

Неверие — это всегда основная причина неприятия Божией воли и Божиих путей, но неверие выражается по-разному. Если Иудеи хотели сверхъестественных знамений (чудес), прежде, чем поверить Евангелию, то неевреи (язычники), представленные Еллинами, хотели доказательств человеческой мудрости, они хотели таких идей, которые они могли бы предложить на обсуждение и о которых могли бы спорить.

Желание доказательств — это чаще всего отговорка, оправдание неверия. Иисус совершал чудеса — одно за другим — в самом сердце иудаизма, и большую часть из них — публично. И все же большинство из очевидцев этих чудес — сверхъестественных знамений — не поверили в Него. Человек, которого Иисус исцелил в Иерусалиме, слепой от рождения, был нищим, хорошо известным в городе. Однако, после того, как он был исцелен, некоторые из его соседей отказывались верить, что перед ними — тот же самый человек, хотя он сам говорил им об этом (Ин. 9:9). Этот человек был приведен к фарисеям, которым он дал свидетельство о своем чудесном исцелении. Они тоже отказались поверить этому знамению (чуду), несмотря даже и на то, что получили дополнительное свидетельство от родителей этого человека. Фарисеи верили в сверхъестественное, но только в такое сверхъестественное, которое соответствовало их собственной религиозной системе.

В другой раз группа книжников и фарисеев пришла к Иисусу и потребовала от Него чуда в доказательство того, что Он — Бог. Зная их неискренность и лицемерие, Иисус отказался совершить чудо — по крайней мере такое, которого они хотели. Он сказал им: «род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дается ему, кроме знамения Ионы пророка», — имея в виду Свое распятие и воскресение (Мф. 12.38-40). Как показали дальнейшие события, большинство иудеев не поверили даже величайшему из всех чудес, когда-либо происшедших на свете.

Большинство иудеев во дни Иисуса и Павла не могли вместить представление о распятом Мессии: для них оно было неприемлемым, для них оно было соблазном (ср. Рим. 9:31-33). По их представлениям Мессия должен был прийти в земной силе и великолепии и утвердить земной престол и земное царство. Такие ясные учения о Мессии, которые содержатся в Псалме 22 и в 53 главе книги Исайи, эти люди либо объяснили так, что от них ничего не оставалось, либо игнорировали. Те отрывки из Писания, которые не подходили к их предвзятым мнениям, они просто перетолковывали или обходили.

Еллины, с другой стороны, хотели интеллектуальных доказательств, хотели чего-нибудь такого, над чем они могли бы поломать голову и что они могли бы постичь собственным разумом. И они были неискренни. Как Павел обнаружил в Афинах, греческие философы не были заинтересованы в раскрытии истины, особенно — истины о Боге. Что их интересовало — это слушать о волнующих новых идеях и проблемах и спорить о них (Деян. 17:21). Они не были заинтересованы в поисках вечной правды, которой надо поверить, которую надо принять и которой надо следовать. Мудрость, которую они искали, была не божественная и вечная мудрость, а мудрость человеческая, временная. На примере афинских философов можно увидеть, что они искали не божественной истины, но интеллектуальной новизны.

Как и иудеи, греки тоже имели предвзятые представления о том, что может Бог и чего Он не может, что Он станет или чего Он не станет делать. В целом, как они считали, все материальное было злым, а все духовное — добрым. Поэтому для них был невероятным уже тот факт, что Бог мог прийти на землю в человеческом образе. Еще труднее было им представить себе, что Бог мог бы захотеть прийти на землю. Для них боги были равнодушны к людям. Они были совершенно безучастны к тому, что происходит на земле.

Философ Цельсус, живший во втором веке, и благодаря нападкам на христианство сделавший себе карьеру, писал: «Бог добр, прекрасен и счастлив; если тот, кто лучше всех и прекраснее всех, опускается до человека, это означает, что он должен измениться, и не в лучшую сторону. Это означает изменение от хорошего к плохому, от прекрасного к уродливому, от счастья к несчастью, от лучшего к худшему, — и Бог никогда не принял бы такого изменения». Представление о воплощении, — не говоря уже о распятии, — для греческого сознания было крайним безумием. Для этих рационалистов ничто не могло бы быть более абсурдным, чем представление о Боге воплотившемся, отдавшем Себя на распятие ради того, чтобы дать падшему миру спасение, святость и вечную жизнь.

Две группы, упомянутые здесь Павлом, представляют собой все неверующее человечество. Либо требуя доказательств — чудес и знамений, как типичные иудеи, либо, как типичные греки, желая доказательств со стороны природной мудрости, неверующие найдут оправдание тому, что они отвергают Евангелие.

Павел глубоко верил в сверхъестественные явления, а он был, по каким бы меркам его ни судить, высоко интеллигентным человеком. Он был и мистиком, и рационалистом, в лучшем смысле обоих этих слов. Но прежде всего он был верующим, верящим в Бога. Евангелие является и сверхъестественным, и здравомыслящим одновременно. Но его нельзя понять при помощи сверхъестественных знамений или сделать приемлемым для себя с помощью природной мудрости без готовности сердца. Оно спасет только тех, кто верит.

Павел писал, что будет проповедовать только Христа распятого — единственную истинную мудрость и единственное истинное знамение. Те, кто не поверят этому знамению или не примут эту мудрость, не примут Бога. Для тех, кто ищет других знамений, крест — это соблазн, а для тех, кто ищет другой мудрости, это — юродство.

Единственное, что христианин имеет сказать нам — это весть о кресте: о Божьем Сыне, ставшем человеком, о Его смерти, искупающей вину наших грехов, и о том, что Он воскрес из мертвых, чтобы воскресить нас к жизни.

«Для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость. Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1:24-25).

Павел объясняет, что использует термины Иудеи и Еллины в расширенном смысле — для обозначения неверующих, как иудеев, так и еллинов. Среди людей, призванных Богом, тоже были и иудеи, и еллины. Для тех, кто верит в Его Сына, распятый Христос и есть сила Божия и премудрость Божия. Он, Тот Самый, Который для неверующего иудея — соблазн, для верующего иудея является Спасителем, и Тот, Кто для неверующего язычника — юродство, для верующего язычника — Искупитель.

Упоминая о юродстве и немощи Бога, апостол, конечно творит с точки зрения неверующего Иронично и трагично что та самая часть Божьего плана и труда, которая природ ному человеку кажется самой бесполезной и достойной осмеяния, на самом деле обнаруживает Его величайшую мудрость.

Павел говорит о том, что если бы Бог мог обладать какой бы то ни было глупостью, то и она была бы мудрее, чем величайшая мудрость человека. И если бы Бог был в состоянии обладать какой бы то ни было слабостью, она была бы сильнее, чем величайшая сила, которой может обладать человек.

Божья сила — это истинная сила, сила, которая действительно нечто означает и нечто совершает. Эта сила не от людей, но она предлагается людям. Это сила спасения от греха, избавления от сатаны, сила, дающая жизнь в самом Божьем присутствии на всю вечность.