Раздел 6. Верно ли, что наказание имеет природу зла в большей мере, нежели преступление?

С шестым, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в наказании больше зла, нежели в преступлении. В самом деле, преступление оскорбляет добродетель, которую [впоследствии] ожидает награда. Но награда, будучи целью добродетели, по своей благости превосходит ее. Следовательно, в наказании больше зла, нежели в преступлении.

Возражение 2. Далее, то зло большее, которое противоположно большему благу. Но наказание, как было указано выше (5), противоположно благу действователя, тогда как преступление противоположно благу его действия. Следовательно, коль скоро сам действователь лучше, нежели его действие, то похоже, что наказание хуже преступления.

Возражение 3. Далее, лишенность цели — это наказание, суть которого — в лишении права видения Бога, тогда как зло преступления — в лишении упорядоченности к цели. Поэтому наказание — большее зло, нежели преступление.

Этому противоречит то обстоятельство, что мудрый работник выбирает меньшее зло, дабы предотвратить большее; так [действует порою] врач, отсекая конечность ради спасения всего тела. Но божественная мудрость предусматривает наказание затем, чтобы предотвратить преступление. Следовательно, преступление большее зло, нежели наказание.

Отвечаю: преступление имеет природу зла в большей мере, нежели наказание; причем в большей не только с точки зрения наказания в сфере чувственного, состоящего в лишенности телесных благ, каковой вид наказания знаком большинству людей, но также в большей, нежели любой вид наказания, когда наказание понимается в самом широком смысле, включая лишенность награды или славы.

Причина этого двояка. Во-первых, она состоит в том, что всякий зол злом преступления, но не всякий — злом наказания, ибо еще Дионисий сказал, что «не то зло, что претерпел наказание, но то, через что его заслужил1^. И это так потому, что коль скоро благо в абсолютном смысле состоит в актуальности (а не в потенциальности), предельной же актуальностью является действие или пользование тем, чем обладают, то из этого следует, что абсолютное благо человека состоит в благом действии или благом пользовании тем, чем он обладает. Но мы пользуемся всем благодаря действию воли. Таким образом, если воля человека добра, вследствие чего он пользуется тем, что имеет, во благо, то и человека называют добрым, а если зла — злым. Ибо если воля дурна, то человек и доброе употребит во зло, как когда грамматик скверно говорит на собственном языке. Поэтому, коль скоро преступление как таковое заключается в неупорядоченности действия воли, а наказание — в лишенности того, что используется в соответствии с волей, преступление имеет природу зла в большей мере, нежели наказание.

Во-вторых, причину можно усмотреть в том, что зло наказания связано с Богом, а зло преступления — нет. И это потому, что зло наказания уничтожает благо твари, как сотворенное (таково [например] зрение, уничтожаемое слепотой), так и несотворен-ное (ведь лишаясь видения Бога, тварь лишается несотворенного блага). Зло же преступления по своей сути всегда противоположно несотворенному благу, ибо противно осуществлению божественной воли и божественной любви, посредством которой божественное благо любимо само по себе, а не только как разделенное между тварным. Отсюда понятно, что преступление большее зло, нежели наказание.

Ответ на возражение 1. Хотя преступление и приводит к наказанию, как добродетель — к награде, тем не менее преступление совершается не ради наказания, как добродетель — ради награды; скорее напротив: наказание существует постольку, поскольку преступления можно избежать, и потому преступление хуже наказания.

Ответ на возражение 2. Порядок действия, который уничтожается преступлением, является вторым совершенством действователя, и потому он представляет собою более совершенное благо, нежели благо, уничтожаемое наказанием, которое суть первое совершенство.

Ответ на возражение 3. Прест/пление и наказание не должно сопоставлять друг с другом по аналогии с сопоставлением цели и упорядоченности к цели, ибо всякий может одновременно лишиться того и другого как вследствие преступления, так и вследствие наказания: наказания, поскольку оно отдаляет человека и от цели, и от упорядоченности к цели, преступления, поскольку эта ущербность относится к действию, не упорядоченному к должной цели.