Вопрос 89. Познание отделённой души

Раздел 1. Мыслит ли отделенная душа?

С первым, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что отделенная от тела душа вообще не может мыслить. В самом деле, Философ сказал, что «мышление слабеет, когда внутри разрушается его начало»1. Но со смертью разрушаются все внутренние человеческие начала. Следовательно, разрушается и сам ум.

Возражение 2. Далее, приостановка чувств или расстройство воображения служит серьезной помехой мышлению человеческой души, о чем было сказано выше (84, 7, 8). Но смерть уничтожает и чувства, и воображение, о чем также было говорено (77, 8). Следовательно, после смерти душа не мыслит.

Возражение 3. Далее, если бы отделенная душа могла мыслить, то это должно было бы происходить через посредство каких-то видов. Однако она не может мыслить через посредство врожденных видов, поскольку [попросту] не имеет таковых, будучи изначально «подобна дощечке [для письма], на которой ничего не написано»; она не может мыслить и через посредство

абстрагируемых из вещей видов, поскольку в том [состоянии] она не обладает необходимыми для абстрагирования видов органами чувств и воображением; она также не может мыслить и через посредство видов, которые были абстрагированы [в нынешнем состоянии жизни] и сохранены в душе, поскольку, если бы это было так, то в таком случае душа ребенка была бы лишена вообще каких бы то ни было средств для мышления; и при этом не должно ссылаться на мышление через посредство всеянных божественностью интеллигибельных видов, поскольку такое познание не является тем, о котором в данном случае идет речь, а именно природным, но суть следствие божественной благости. Следовательно, отделенная от тела душа ничего не мыслит.

Этому противоречат следующие слова Философа: «Если бы у души не было присущей ей деятельности, то она не могла бы существовать отдельно от тела»2. Но душа существует отдельно от тела, значит, она обладает присущей ей деятельностью, и прежде всего той, которая суть деятельность ума. Поэтому душа может мыслить и будучи отделенной от тела.

Отвечаю: трудность, возникающая при решении этого вопроса, есть результат того подтвержденного опытом факта, что соединенная с телом душа может мыслить только благодаря представлениям. Если бы, как говорили платоники, это не проистекало из самой природы души, а было бы акцидентным следствием ее связанности с телом, то трудность была бы разрешена, поскольку при устранении тела душа сразу бы возвращалась к своей собственной природе и непосредственно бы мыслила умопостигаемые вещи безо всякого обращения к представлениям, как это имеет место в случае других отделенных субстанций. Однако в таком случае союз души и тела не был бы благом для души, поскольку в теле она мыслила бы хуже, чем без него, но был бы благом для тела, а это нелепо уже только потому, что материя существует ради формы, а не форма — ради материи. Но если мы признаем, что по самой своей природе душа для мышления необходимо должна обращаться к представлениям, то, коль скоро смерть не изменяет ее природы, может показаться, что, лишившись представлений, к которым она могла бы обращаться, душа утратит способность мылить естественным образом.

Чтобы разрешить это затруднение, мы должны принять во внимание, что коль скоро деятельность адекватна актуальности,

модус действия каждого действователя следует из модуса его существования. Далее, душа обладает одним модусом существования, когда находится в теле, и другим — когда вне тела, хотя ее природа при этом не изменяется; но это вовсе не подразумевает, что ее союз с телом является акцидентным, поскольку этот союз присущ ей по природе — ведь и природа легкого объекта не претерпевает изменений в зависимости от того, находится ли он в свойственном ему по природе месте или нет. Таким образом, когда душа соединена с телом, то в соответствии с этим модусом существования она имеет такой модус мышления, что должна обращаться к телесным представлениям, находящимся в телесных же органах, а когда она отделена от тела, то имеет такой модус мышления, что напрямую, как и надлежит всем отделенным субстанциям, обращается к интеллигибельным объектам. Следовательно, коль скоро ей по природе свойственно быть соединенной с телом, то и мышление путем обращения к представлениям является для нее естественным, и коль скоро быть отделенной от тела не свойственно ее природе, то и мыслить без обращения к представлениям не является для нее естественным; таким образом, она соединена с телом затем, чтобы обладать положенными ей по природе действием и бытием. Но здесь снова возникает затруднение. В самом деле, природа всегда определяется к лучшему, и если мыслить путем непосредственного обращения к интеллигибельным объектам лучше, чем мыслить путем обращения к представлениям, то Бог должен был бы определить природу души так, чтобы ей по природе был присущ более возвышенный способ мышления, но в таком случае она бы вовсе не нуждалась ни в каком теле.

Чтобы разрешить это затруднение, мы должны принять во внимание следующее: хотя несомненно, что мышление путем обращения к горнему само по себе гораздо возвышенней, чем мышление путем обращения к представлениям, однако, если учесть возможности души, то такой модус мышления для нее окажется далеким от совершенства. Это станет очевидным, если вспомнить, что каждая умственная субстанция обретает свою умственную силу благодаря воздействию божественного света, который в своем первом начале прост и един, но чем далее умственные твари отстоят от первого начала, тем более этот свет дробится и множится, как это имеет место с исходящими из центра окружности линиями. Поэтому, если Бог мыслит все одной

Своей сущностью, а высшие умственные субстанции мыслят через посредство некоторого незначительного количества универсальных видов, и им даровано глубокое постижение вещей, адекватное действенности умственной силы их природы, то низшая умственная природа использует большое количество менее универсальных видов, и ей дарована настолько более низкая степень постижения, насколько ее умственная сила уступает умственной силе более возвышенной природы. Таким образом, если бы низшие субстанции схватывали виды той же степени универсальности, что и превосходящие их субстанции, то, поскольку они не столь сильны в своем мышлении, обретенное ими через посредство таких видов познание было бы несовершенным, неточным и слитным. Мы можем наблюдать нечто подобное на нашем примере, поскольку обладающие более слабым умом люди не способны приобретать точные знания на основании общих концепций более одаренных людей, если только не разъяснить им все по отдельности и подробно. Но очевидно, что в порядке природы умственных субстанций человеческие души занимают низшее место, а совершенство вселенной предполагает наличие разных степеней бытия. Если бы, таким образом, Бог пожелал, чтобы души мыслили подобно отделенным субстанциям, то в результате этого человеческое познание, будучи далеким от совершенства, было бы слитным и неточным. Поэтому для того, чтобы человеческие души имели возможность обладать совершенным и свойственным им познанием, они были сотворены так, что по природе должны соединяться с телами, благодаря чему они обретают возможность получать надлежащее и адекватное познание чувственных вещей непосредственно от самих чувственных вещей. Мы наблюдаем нечто подобное, когда сталкиваемся с необразованными людьми: таких следует обучать на чувственных примерах.

Из сказанного понятно, что для души ее соединение с телом является благом, и что она мыслит, обращаясь к представлениям. Тем не менее это не исключает для нее возможности существовать вне тела и при этом мыслить, хотя и другим способом.

Ответ на возражение 1. Если тщательно исследовать сказанное Философом, то мы увидим, что эти слова относятся к предшествующей гипотезе, а именно, что мышление является движением тела, соединенного с душой таким же образом, как и с чувством (ведь он пока еще не провел различения между умом

и чувством). Мы можем также предположить, что в данном случае он имел в виду способ мышления, а именно обращение к представлениям. О том же самом идет речь и в возражении 2.

Ответ на возражение 3. В [приведенном] возражении [убедительно] доказано, что отделенная душа не мыслит через посредство ни врожденных, ни абстрагируемых, ни даже сохраненных видов; но душа в том состоянии мыслит благодаря причастности к видам, что становится возможным вследствие воздействия божественного света, который просвещает душу наравне с другими отделенными субстанциями, хотя и в меньшей степени. Следовательно, как только прекращается деятельность, обусловливаемая обращением к телесным [представлениям], душа сразу же обращается к горним вещам, и при этом такой путь познания нельзя считать неестественным [для души], поскольку Бог является Творцом равно и света природы, и света благодати.