Раздел 3. Определяются ли человеческие действия их целью?

С третьим, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческие действия не определяются их целью. В самом деле, цель — это внешняя причина. Но все определяется внутренним началом. Следовательно, человеческие действия не определяются их целью.

Возражение 2. Далее, то, что определяет вещь, должно существовать прежде вещи. Но цель появляется после нее. Следовательно, человеческое действие не определяется целью.

Возражение 3. Далее, одна и та же вещь не может принадлежать к нескольким видам. Но иногда один и тот же акт бывает определен к различным целям. Следовательно, цель не определяет человеческие действия.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «как их цель достойна порицания или похвалы, точно так же и наши дела достойны порицания или похвалы»5.

Отвечаю: определением любой вещи служит не потенция, а акт, по каковой причине составленные из материи и формы вещи устанавливаются в своих видах согласно своим формам. И то же самое имеет место с присущими им движениями. В самом деле, движение может быть как действием, так и претерпеванием, но и в том и другом случае оно определяется актом: действие — актом, который является началом действия, а претерпевание — актом, которым завершается движение. Поэтому нагревание как действие есть не что иное, как некоторое вызванное теплотой движение, а нагревание как претерпевание есть не что иное, как движение к теплу; приведенная дефиниция указывает на определение природы. Человеческий же акт, независимо от того, является ли он действием или претерпеванием, получает свое определение от цели. В самом деле, человеческие акты могут рассматриваться обоими способами, поскольку человек и движет себя, и движется собой. Затем, как было сказано выше (1), «человеческими» акты называются тогда, когда они проистекают из намерений воли. Но объектом воли является благо и цель. Поэтому очевидно, что началом человеческих действий, насколько они суть именно человеческие, является цель. То же самое можно сказать и об их пределе, поскольку человеческое действие завершается на том, что определено волей в качестве цели (это подобно тому, как у природных действователей форма произведенной вещи подобна форме произведшего). А так как говорить о морали, согласно Амвросию, «означает говорить о человеке»6, моральные акты в прямом смысле слова получают свои определения от цели, поскольку моральные акты есть то же, что и человеческие акты.

Ответ на возражение 1. Цель по отношению к акту не является чем-то полностью внешним, поскольку она связана с актом как начало или предел; таким образом, она суть нечто, сущностно принадлежащее акту так, что либо проистекает из того, что рассматривается как действие, либо переходит в то, что рассматривается как претерпевание.

Ответ на возражение 2. Цель, как было показано выше (1), в той мере, в какой она существует в намерении воли, предшествует [вещи]. В силу этого она и дает определение человеческому, или моральному акту.

Ответ на возражение 3. Один и тот же акт, будучи однажды произведен своим действователем, упорядочен только к одной ближайшей цели, от которой он и получает свое определение, хотя при этом он может быть упорядочен к нескольким отдаленным целям, каждая последующая из которых является целью предшествующей. К тому же бывает и так, что акт, являясь единичным с точки зрения своего естественного определения, при этом упорядочен к нескольким намерениям воли; например, акт «человекоубийства», будучи единичным с точки зрения естественного определения, может быть упорядочен как к свершению правосудия, так и к удовлетворению гнева. В таком случае с точки зрения морального определения налицо несколько актов, поскольку первый суть акт добродетельный, а второй — греховный. В самом деле, движение не получает определение от того, что является его пределом акцидентно, но только от того, что является его пределом сущностно. Однако моральные цели по отношению к природной вещи акцидентны и, соответственно, связь естественной цели с моралью также акцидентна. Следовательно, нет ничего несообразного в том, что действия, будучи с точки зрения их естественного определения одним и тем же, с точки зрения их морального определения различны, и наоборот.