Раздел 5. Является ли любовь страстью, причиняющей любящему душевную боль?

С пятым, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь причиняет любящему душевную боль. В самом деле, изнеможение причиняет [душевную] боль изнемогающему. Но любовь обусловливает изнеможение, поскольку сказано [в Писании]: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками — ибо я изнемогаю от любви» (Песнь. 2, 5). Следовательно, любовь — это страсть, [причиняющая] душевную боль.

Возражение 2. Далее, таяние — это своего рода разрушение. Но любовь причиняет таяние, в связи с чем читаем: «Душа моя истаяла, когда возлюбленный говорил»12 (Песнь. 5, 6). Значит, любовь — разрушительница, из чего следует, что она — уничтожающая и причиняющая душевную боль страсть.

Возражение 3. Далее, жар означает некоторый избыток тепла, каковой избыток причиняет уничтожение. Но любовь обусловливает жар; так, Дионисий, говоря о свойствах, относящихся к любви серафимов, называет их «жар», «возжигатели» и «пламенеющие»13. Кроме того, о любви сказано, что «она — пламень весьма сильный» (Песнь. 8, 6). Следовательно, любовь — это причиняющая душевную боль и уничтожающая страсть.

Этому противоречат слова Дионисия о том, что «все сущее любит себя объединяющей», т. е. сохраняющей, «его любовью»14. Следовательно, любовь — это не уничтожающая, а напротив, сохраняющая и совершенствующая страсть.

Отвечаю: как уже было сказано (26, 2; 27, 1), любовь — это определенная соразмерность желающей силы с некоторым благом. Но соразмерное не может причинить боль соразмерному, напротив, оно, как правило, совершенствует и улучшает соразмерное. А вот если некто пытается соразмериться с тем, что ему не подходит, то это причиняет ему боль и ухудшает [его состояние]. Следовательно, любовь к соразмерному благу совершенствует и улучшает любящего, а любовь к несоразмерному благу ухудшает любящего и причиняет ему боль. Поэтому человек совершенствуется и улучшается прежде всего благодаря любви к Богу, а страдает и ухудшается вследствие любви к греху, согласно сказанному [в Писании]: «Они сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили» (Ос. 9, 10).

Сказанное надлежит понимать как относящееся к любви с формальной стороны, то есть со стороны желания. Что же касается материальной стороны страсти любви, то есть определенного телесного изменения, то если такое изменение оказывается чрезмерным, то любовь [действительно] может причинять боль подобно тому, как могут ее причинять чувства и акты душевных сил, которые осуществляется через посредство изменения некоторых телесных органов.

А чтобы ответить на [все] возражения, должно иметь в виду, что любви обычно приписывают четыре ближайших следствия, а именно таяние, наслаждение, изнеможение и жар. Первым из них является «таяние» — как противоположность замерзанию. В самом деле, замерзшие вещи настолько плотны, что проникнуть в них представляется трудным делом. Но любовь, со своей стороны, такова, что желание способно обрести любимое благо, поскольку, как было показано выше (2), объект любви пребывает в любящем. Поэтому холодным или ожесточенным сердцем принято называть расположение, которое несовместимо с любовью, тогда как словом «таяние» обозначают смягчение сердца, посредством которого сердце являет свою готовность к приятию любимого. Затем, из наличия любимого и обладания им следует удовольствие, или наслаждение. Если же любимый отсутствует, то в таком случае возникают две страсти, а именно вызванная отсутствием печаль, которую обозначают словом «изнеможение» (по каковой причине Цицерон в «Тускуланских беседах» нередко в отношении печали использует термин «недуг»), и интенсивное желание обладать любимым, которое обозначают словом «жар».

Все они являются следствиями любви, рассматриваемой формально, то есть согласно отношению желающей способности к объекту. Впрочем, страсть любви обусловливает и другие, соответствующие вышеупомянутым следствия, связанные с изменениями в [телесных] органах.