Раздел 2. Является ли вожделение частной страстью?

Со вторым, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вожделение не является частной страстью желающей силы. В самом деле, страсти различаются согласно своим объектам. Но объектом желающей силы является приятное чувствам, что также, согласно Философу, является и объектом вожделения5. Следовательно, вожделение не является частной страстью желающей способности.

Возражение 2. Далее, Августин говорит, что «алчность — это любовь к преходящим вещам»6, так что она не отличается от любви. Но все частные страсти отличны друг от друга. Следовательно, вожделение не является частной страстью желающей способности.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (23, 4), у каждой страсти желающей способности имеется противоположная ей страсть в той же способности. Но ни одна из частных страстей желающей способности не противоположна вожделению. Ведь сказал же Дамаскин, что «ожидаемое благо производит вожделение, наличное же благо — радость. В свою очередь, ожидаемое зло производит страх, наличное же — печаль»7, из чего можно заключить, что коль скоро печаль противоположна радости, то и страх противоположен вожделению. Но страх находится не в желающей, а в раздражительной части. Следовательно, вожделение не является частной страстью желающей способности.

Этому противоречит следующее: вожделение обусловливается любовью и стремится к удовольствию, а то и другое суть страсти желающей способности. Следовательно, оно отличается от других желающих страстей и является частной страстью.

Отвечаю: как уже было сказано (1; 23, 1), общим объектом желающей способности является причиняющее удовольствие чувствам благо. Следовательно, различные желающие страсти различаются согласно различиям этого блага. Затем, разнообразие в указанном объекте может являться следствием либо самой природы объекта, либо разнообразия в его активной силе. Разнообразие, вытекающее из природы активного объекта, обусловливает материальное различие страстей, тогда как различие со стороны его активной силы обусловливает формальное разнообразие страстей, благодаря которому страсти различаются по виду.

Далее, природа движущей к благу силы различается согласно тому, насколько это [благо] реально наличествует или отсутствует, поскольку его наличие обусловливает успокоение способности в нем, а его отсутствие — стремление к нему способности. Таким образом, объект чувственного удовольствия обусловливает любовь постольку, поскольку, если так можно выразиться, приучает и сообразовывает желание с собой; он обусловливает вожделение постольку, поскольку своим отсутствием притягивает способность к себе; он обусловливает удовольствие постольку, поскольку своим наличием он делает способность покоящейся в самом себе. Следовательно, вожделение является страстью, отличной «по виду» и от любви, и от удовольствия. А вот вожделения того или иного приятного объекта отличаются «по числу».

Ответ на возражение 1. Приятное благо является объектом вожделения не абсолютно, а только тогда, когда оно отсутствует, что подобно тому, как чувственная вещь становится объектом памяти только тогда, когда она уже находится в прошлом. И эти частные условия устанавливают разнообразие видов страстей и даже сил имеющей дело с частными вещами чувственной части.

Ответ на возражение 2. В приведенном отрывке мы имеем дело не с сущностной, а с каузальной предикацией, поскольку алчность является не сущностью, а следствием любви. Мы можем также сказать, что Августин рассматривает алчность в широком смысле, т. е. как относящуюся к любому движению желания и включающую в себя как любовь, так и надежду.

Ответ на возражение 3. У страсти, которая непосредственно противоположна вожделению, нет собственного имени. О ней лишь можно сказать, что она относится к злу так, как вожделение — к благу. Но коль скоро она, подобно страху, относится к отсутствующему злу, то иногда ее называют страхом подобно тому, как надежду иногда называют алчностью. Ведь незначительные благо или зло обыкновенно не рассматриваются, а движения желания, связанные с «трудными» будущими благом или злом, называются надеждой или страхом.