Раздел 3. Существует ли душевная страсть, не имеющая противоположности?

С третьим, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что у всякой страсти души имеется ее противоположность. В самом деле, как уже было сказано (1), каждая душевная страсть находится или в раздражительной, или в вожделеющей способности. Но обоим указанным видам страстей присущи соответствующие им модусы противоположения. Следовательно, у всякой страсти души имеется ее противоположность.

Возражение 2. Далее, объектом любой душевной страсти является благо или зло, поскольку они суть общие объекты желающей части. Но страсть, объектом которой является благо, противоположна страсти, объектом которой является зло. Следовательно, у каждой страсти имеется ее противоположность.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (2), любая душевная страсть связана со стремлением или избеганием. Но каждому стремлению соответствует противоположное ему избегание, и наоборот. Следовательно, у всякой страсти души имеется ее противоположность.

Этому противоречит то обстоятельство, что у такой душевной страсти, как гнев, нет никакой противоположности, о чем сказано в четвертой [книге] «Этики»8. Следовательно, не у всякой страсти есть ее противоположность.

Отвечаю: специфика страсти гнева состоит в том, что она не может иметь противоположность ни с точки зрения стремления и избегания, ни с точки зрения противоположности блага и зла. В самом деле, гнев обусловливается уже существующим тяжким злом, и когда такое зло налицо, желание либо уступает, и тогда все остается в пределах вожделеющей страсти «печали», или же имеет место движение сопротивления пагубе зла, и такое движение носит имя «гнева». Но это движение не является избеганием, поскольку зло или существует, или уже отошло в прошлое. Следовательно, ни одна из страстей не противоположна гневу с точки зрения стремления и избегания.

Подобным же образом в данном случае не может существовать противоположности и с точки зрения блага и зла. В самом деле, противоположностью существующему злу является приобретенное благо, которое никак не может иметь аспект труднодоступности. К тому же по достижении блага не остается никаких движений и наступает успокоение желания в обретенном благе, каковое успокоение носит имя «радости», являющейся страстью вожделеющей способности.

Следовательно, ни одно из движений души не может быть противоположным движению гнева, но только лишь прекращение движения, по каковой причине Философ в своей «Риторике» говорит, что «гневу противоположно спокойствие», поскольку в данном случае крайности связаны не с противоположением, а с отрицанием, или лишенностью.

Из сказанного очевидны ответы на все возражения.