Раздел 3. Подобало ли Благовестившему Ангелу предстоять пред телесным взором Святой Девы?

С третьим, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благовестившему ангелу не подобало предстать пред телесным взором Святой Девы. В самом деле, как говорит Августин, «умственное зрение превосходней телесного»-, и уж тем более оно соответствует ангелу, поскольку умственным зрением ангел созерцается в его субстанции, тогда как телесным зрением он созерцается в принятом им телесном образе. Но подобно тому как принести весть о зачатии Божества приличествовало самому возвышенному вестнику точно так же, похоже, ему приличествовало явиться видимым самым превосходным видом зрения. Следовательно, дело представляется так, что благовестивший ангел предстал пред умственным взором Святой Девы.

Возражение 2. Далее, видение воображения тоже представляется превосходящим телесное, поскольку воображение как способность превосходнее ощущения. Но ангел явился Иосифу во сне (Мф. 1:20), то есть в видении воображения. Следовательно, похоже, что он должен был предстать пред Святой Девой тоже в видении воображения.

Возражение 3. Далее, телесное лицезрение духовной субстанции изумляет зрящего; так, мы поем о Святой Деве: «Вострепетала Дева, свет узрев». Но было бы гораздо лучше, если бы ее ум был огражден от подобного беспокойства. Следовательно, при Благовещении не подобало использовать телесное зрение.

Этому противоречит следующее: Августин в своей проповеди [на Благовещенье] от имени Пресвятой Девы Марии говорит так: «Ступая дивно, вошел ко мне архангел Гавриил, его сияли ризы, взор пылал». Но все это можно увидеть только посредством телесного зрения. Следовательно, благовестивший ангел предстал пред телесным взором Пресвятой Девы Марии.

Отвечаю: благовестивший ангел предстал пред телесным взором Пресвятой Девы Марии. И это, конечно, было подобающим. Во-первых, в отношении того, о чем было возвещено. В самом деле, ангел прибыл затем, чтобы возвестить о Воплощении невидимого Бога. Поэтому для того, чтобы сделать это известным, невидимой твари приличествовало принять видимую форму — ведь все явления Ветхого Завета были определены к тому явлению, в котором Сын Божий явился во плоти.

Во-вторых, это подобало в отношении достоинства Богоматери, которой предстояло принять Сына Божия не только в своем уме, но и в своем телесном чреве. Поэтому не только ее ум, но и ее телесные чувства надлежало укрепить посредством созерцания ангела.

В-третьих, это соответствовало несомненности того, о чем было возвещено. В самом деле, мы с большей уверенностью схватываем то, что видим воочию, чем то, что предстает нашему воображению. В связи с этим Златоуст говорит, что ангел «пришел к Деве не во сне, а наяву Ведь та весть, которую принес ей ангел, превышала всяческое величие, и потому должно было возвестить ее с видимой ей великой торжественностью»-.

Ответ на возражение 1. Умственное зрение само по себе превосходит зрение воображения и само по себе превосходит телесное зрение. Но тот же Августин говорит, что пророчество является особенно превосходным, если сопровождается умственным видением и представлением вместе, а не только одним из них. Однако Пресвятая Дева Мария постигала посредством не только телесного зрения, но и умственного просвещения, то есть имело место вполне превосходное видение. Оно было бы еще более превосходным, если бы она посредством своего умственного зрения постигала ангела непосредственно в его субстанции, но подобное созерцание ангела в его сущности было несовместимо с ее состоянием странствующей [в нынешней жизни].

Ответ на возражение 2. Воображение действительно является более возвышенной способностью, чем внешнее чувство. Но коль скоро чувства являются началами человеческого познания, то именно они обеспечивают наибольшую несомненность (ведь начала познания необходимо должны быть тем, что наиболее очевидно). Поэтому Иосиф, которому ангел явился во сне, не обладал столь превосходным видением, каким оно было у Пресвятой Девы Марии.

Ответ на возражение 3. Как говорит Амвросий, комментируя сказанное в [евангелии от Луки] (Лк. 1:12), «столкнувшись лицом к лицу с превосходящей нас силой, мы смущаемся и испытываем страх». И это происходит не только при телесном лицезрении, но и в случае видения воображения. В связи с этим читаем [в Писании]: «При захождении солнца крепкий сон напал на Авраама — и вот, напал на него ужас и мрак великий» (Быт. 15:12). Однако такой страх и трепет не охватывает человека настолько, чтобы он утратил способность созерцать ангела. Во-первых, потому что уже само то, что человеку оказана честь превознесения над ним самим, ослабляет его низшие способности, что приводит к прекращению вышеупомянутого беспокойства; это подобно тому, как при телесном жаре наблюдается дрожание внешних членов. Во-вторых, потому что, как говорит Ориген [комментируя сказанное в евангелии от Луки], «явившийся ей ангел ведал о ее человеческой природе и потому вначале хотел умерить взволнованность управляющего человеком ума». Поэтому как Захарии, так и Марии, видя, что они взволнованы, он сказал: «Не бойся». По этой же причине, как сказано в житии Антония, «трудно отличить добрых духов от злых. Для этого надобно знать, что если за страхом следует радость, то, значит, помощь пришла от Господа, поскольку уверенность души является признаком присутствия [истинного] величия. Если же страх, охвативший тебя, сохраняется, знай, что пред тобою твой враг».

Кроме того, смущение Приснодевы приличествовало ее девичьей скромности. В самом деле, как говорит Амвросий в своем комментарии на слова из [евангелия от Луки] (Лк. 1:29), «девице свойственна робость, страх перед речами мужей и желание уклониться от их обращений».

Впрочем, некоторые говорят, что Пресвятой Деве Марии было присуще ангельское созерцание, и потому ее смутило не явление ангела, а его слова, которые ее удивили, поскольку она не была столь высокого мнения о себе. Поэтому евангелист говорит не то, что она смутилась, «увидев его», а то, что она «смутилась от слов его».