Раздел 4. Всегда ли таинство является чем-то чувственным?

С четвертым, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что таинство не всегда является чем-то чувственным. В самом деле, по мнению Философа, всякое следствие является знаком своей причины-. Но подобно тому, как существуют чувственные следствия, существуют так же и интеллигибельные следствия; так, наука является следствием доказательства. Следовательно, не каждый знак является чувственным. Затем, то, что необходимо для таинства, является знаком чего-то священного, посредством которого, как было показано выше (2), освящаются люди. Следовательно, таинство не нуждается в чем-либо чувственном.

Возражение 2. Далее, таинства принадлежат царству Божию и поклонению Божеству. Но чувственные вещи, похоже, не принадлежат божественному поклонению, поскольку нам сказано, что «Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4:24); и еще, что «царствие Божие — не пища и питье» (Рим. 14:17). Следовательно, таинства не нуждаются в чувственных вещах.

Возражение 3. Далее, Августин говорит, что «чувственные вещи являются наименьшими из благ, поскольку и без них человек может жить праведно». Но таинства, как будет показано ниже (61, 1), необходимы для спасения человека, и потому без них человек не может жить праведно. Следовательно, таинства не нуждаются в чувственных вещах.

Этому противоречит следующее: Августин говорит, что «слово соединяется со стихией и образуется таинство»-, имея при этом в виду воду которая является чувственной стихией. Следовательно, чувственные вещи необходимы для таинств.

Отвечаю: божественная Премудрость предумышляет о каждой вещи согласно ее модусу, в связи с чем читаем, что она «все устрояет на пользу» (Прем. 8:1); и еще нам сказано, что она дала «каждому — по его силе» (Мф. 25:15). Затем, человеку по природе свойственно познавать интеллигибельное через посредство чувственного, а знак есть не что иное, как то, посредством чего человек познает что-то еще. Таким образом, коль скоро обозначаемые таинствами священные вещи являются духовными и интеллигибельными благами, посредством которых освящается человек, из этого следует, что священные знаки заключены в чувственных вещах, что подобно тому, как в божественных Писаниях духовные вещи представлены нам под обликом вещей чувственных. Следовательно, такие чувственные вещи необходимы для таинств, о чем читаем в книге Дионисия «О небесной иерархии»-.

Ответ на возражение 1. Свое имя и определение вещь получает по преимуществу от того, что свойственно ей первично и сущностно, а не через посредство чего-то еще. Затем, чувственное следствие, будучи первичным и непосредственным объектом человеческого познания (поскольку все наши знания проистекают из чувств), по самой своей природе приводит к познанию чего-то еще, тогда как интеллигибельные следствия не таковы, чтобы приводить нас к познанию чего-то еще иначе, как только в той мере, в какой они явлены нам через посредство какой-то другой вещи, то есть чего-то чувственного. По этой причине знаком в первую очередь и по преимуществу называется то, что представляется чувствам, в связи с чем Августин говорит, что «знак есть то, что воздействует на чувства помимо вида, заставляя приходить на ум нечто иное»-. Интеллигибельные же следствия бывают причастными природе знака постольку поскольку обозначаются посредством каких-либо знаков. И точно так же кое-что из того, что не является чувственным, называется своего рода таинством постольку, поскольку оно обозначено некоторыми чувственными вещами, о чем мы поговорим ниже (63, 1,

3; 73, 6; 74,1).

Ответ на возражение 2. Чувственные вещи принадлежат поклонению или царству Божию не со стороны своей природы, а как знаки составляющих царство Божие духовных вещей.

Ответ на возражение 3. В данном случае Августин говорит о чувственных вещах со стороны их природы, а не как об используемых для обнаружения являющихся высшими благами духовных вещей.