Раздел 7. Нужно ли использовать в таинствах конкретные слова?

С седьмым, дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в таинствах не нужно использовать конкретные слова. Ведь сказал же Философ, что «слова не одни и те же у всех»-. Но спасение, которого стремятся достичь через посредство таинств, одно и то же для всех. Следовательно, для таинств конкретные слова не нужны.

Возражение 2. Далее, слова, как было показано выше (6), необходимы для таинств постольку, поскольку они являются основными средствами означивания. Но нередко различные слова означают одно и то же. Следовательно, для таинств конкретные слова не нужны.

Возражение 3. Далее, порча чего-либо изменяет его вид. Затем, при произнесении слов происходит некоторое искажение, однако это вряд ли препятствует следствию таинства, в противном случае освещаемые таинствами невежды и заики подчас делали бы их недействительными. Следовательно, похоже, что таинства не нуждаются в конкретных словах.

Этому противоречит следующее: Господь использовал конкретные слова при освящении таинства Евхаристии, когда сказал: «Сие есть Тело Мое» (Мф. 26:26). И точно так же Он предписал Своим ученикам крестить, используя конкретные слова, сказав: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа» (Мф. 28:19).

Отвечаю: как уже было сказано (6), в таинствах слова выступают в качестве формы, а чувственные вещи — в качестве материи. Но во всем, что состоит из материи и формы, началом конкретизации служит форма, которая является, так сказать, целью и пределом материи. Поэтому для бытия вещи необходимость в конкретной форме предшествует необходимости в конкретной материи; в самом деле, вот эта материя требуется для того, чтобы она могла соответствовать этой вот форме. И коль скоро таинства нуждаются в конкретных чувственных вещах как в своего рода священной материи, то тем более они нуждаются в конкретной словесной форме.

Ответ на возражение 1. Как говорит Августин, действенность слова в таинствах связана не с тем, «что его произносят», то есть не с внешним звучанием голоса, а с тем, что «ему верят» согласно подкрепленному верой смыслу-. А этот смысл, конечно же, один и тот же для всех, хотя звучание слов у разных людей может разниться. Поэтому независимо оттого, на каком языке выражается этот смысл, таинство сохраняет свою завершенность.

Ответ на возражение 2. Хотя в любом языке различные слова подчас могут означать одно и то же, тем не менее, только об одном из таких слов можно сказать, что оно используется по преимуществу и им, как правило, обозначают эту вот частную вещь. Именно таким должно быть то слово, которое надлежит использовать для священного означивания. Ведь и из множества чувственных вещей для священного означивания выбирается только та, которую принято использовать в действии, посредством которого обозначается следствие таинства. Так, вода чаще всего используется людьми для телесного очищения, посредством которого обозначается очищение духовное, по каковой причине вода выбрана в качестве материи крещения.

Ответ на возражение 3. Если тот, кто исказил произнесение священных слов, сделал это намеренно, то он, похоже, не хотел делать то, что предписывает Церковь, вследствие чего, похоже, таинству недостает полноты. Далее, если он сделал это вследствие ошибки или обмолвки, и если при этом он настолько неправильно произнес слова, что они утратили смысл, то и в таком случае таинство представляется неполным. В первую очередь это касается тех случаев, когда неправильное произнесение приходится на начало слова, как, например, если бы кто-то вместо «in nomine Patris» сказал «in nomine matris». Однако если из-за неправильного произнесения смысл слов не утрачивается, то таинство является исполненным. Чаще всего это имеет место при неправильном произнесении окончания слова, как, например, если бы кто-то сказал «patrias et filias». В самом деле, хотя таким образом неправильно произнесенные слова и утрачивают изначальный смысл, тем не менее, мы усваиваем им этот смысл, следуя общепринятым оборотам речи. Так что хотя чувственное звучание и претерпевает изменение, однако сам смысл сохраняется.

Все вышесказанное о различных неправильных произнесениях слов в начале или в конце справедливо постольку, поскольку у нас изменение в начале слова изменяет его значение, в то время как изменение в конце в большинстве случаев такого изменения не производит, тогда как у греков при сопряжении глаголов смысл изменяется и [при изменении] в окончании слова.

Таким образом, главным является то, насколько велика обусловленная неправильным произнесением порча, поскольку она может быть как столь незначительной, что вообще не изменяет смысла слова, так и столь большой, что полностью его уничтожает, и последнее чаще всего имеет место [при изменении] в начале слова, а первое — в окончании.