Библиотека soteria.ru
Комментарии Кальвина на послание к Евреям
Жан Кальвин
Дата публикации: 26.03.17 Просмотров: 5156 Все тексты автора Жан Кальвин
Глава 12
1. Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех, и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, 2. взирая на начальника и совершителя веры, Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия. 3. Помыслите о Претерпевшем такое над Собою поругание от грешников, чтобы вам не изнемочь и не ослабеть душами вашими.
(1. Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнув с себя всякое бремя и окружающий нас грех, с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, 2. взирая на начальника и совершителя веры, Иисуса, Который, за предлежавшую Ему радость, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия. 3. Помыслите, кто был Тот, Который претерпел такое над Собою поругание от грешников, чтобы вам не изнемочь, ослабев в душах ваших.)
1) Посему и мы. Этот вывод – как бы эпилог предыдущей главы, где апостол показывает, зачем приводил список святых, вера которых выделялась во времена закона. А именно: чтобы каждый приготовился подражать их жизни. Их огромное множество он метафорически зовет облаком. Ибо плотное противопоставляется разреженному. Даже если бы они были немногочисленны, то, все равно, примером своим должны были нас воодушевить. Но лицезрение столь огромного их сонма должно побуждать нас еще сильнее. Кроме того, апостол говорит: нас окружает такое их множество, что, куда бы мы ни обратили взор, везде замечаем многочисленные примеры веры. Слово «свидетели» я понимаю не в общем смысле, так, словно апостол назвал их мучениками Божиими, но отношу к настоящей теме. Апостол как бы говорит: их свидетельство достаточно подтвердило для нас веру. Так что уже не следует колебаться. Ибо добродетели святых – как бы укрепляющие нас свидетельства, дабы, опираясь на их водительство и соучастие, мы еще пламеннее устремились к Богу.
Свергнем с себя всякое бремя. Поскольку апостол ссылается на схожесть нашего поприща, он велит нам быть столь же легкими на подъем. Ибо поспешанию более всего противен тяготящий нас груз. Далее, имеются разные виды бремени, задерживающие наше духовное продвижение: любовь к настоящей жизни, мирские наслаждения, похоти плоти, земные заботы, богатства, почести, и тому подобное. Итак, всякий желающий бежать на поприще Христовом, во-первых, должен избавиться от всевозможных помех. Ведь мы уже и так более чем медлительны. Однако нам приказывают отказаться от богатства или других удобств жизни лишь постольку, поскольку они замедляют наш бег. Ибо сатана удерживает ими нас словно силками. Далее, метафора поприща достаточно часто встречается в Писании. Здесь же она означает не любое поприще, а соревновательное, обычно обостряющее усердие участников. Итог таков: мы вступили на поприще, и притом величайшее, нас отовсюду окружают многочисленные зрители, а председательствует Сам Сын Божий, призывающий и ободряющий нас к обретению награды. Значит, будет весьма стыдно, если мы ослабеем и остановимся посредине пути. Хотя упомянутые апостолом святые мужи – не только зрители, но и участники того же поприща, бегущие впереди нас и указующие нам дорогу. Однако он предпочел назвать их зрителями, а не бегунами, давая понять, что они не ревнуют и не пытаются похитить у нас награду, но, скорее, поддерживают нас, аплодируя и поздравляя с победой. Да и Христос не только судья на этом поприще, но и протягивает нам руку, придавая силы и стойкость. Наконец, Он приготовляет нас к началу поприща, делая способными к нему, и силой Своей доводит до указанного рубежа.
Запинающий нас грех. Тяжелейшее мешающее нам бремя. Апостол говорит, что мы запутались в грехе, давая понять, что никто не способен к бегу, пока не избавится от его силков. Он говорит не о внешних или актуальных грехах, но о самом источнике греха, то есть похоти, которая сидит во всех частях нашего существа настолько, что мы везде чувствуем ее сети.
С терпением. Сказанное учит тому главному, что апостол велит нам усматривать в вере. А именно: мы должны духом искать Царство Божие, невидимое для плоти и превосходящее все наши чувства. Ведь тот, кто занят подобными помыслами, легко презрит все земное. И апостол не мог более действенно отвадить иудеев от их обрядов, нежели призвав к истинным упражнениям веры, из которых они научились бы, что Царство Христово духовно и много выше стихий мира сего.
2) Вместо предлежавшей Ему радости. Хотя латинское выражение содержит в себе некоторую двойственность, в греческом тексте мысль апостола совершенно ясна. Он хочет сказать следующее: Христос имел полное право избавить Себя от всякой скорби, вести счастливую, изобилующую удобствами жизнь, но Сам добровольно пошел на горькую смерть, исполненную всяческого позора. Ведь «за радость» означает то же, что и «вместо радости», а радость охватывает здесь все виды удобств. Апостол называет радость «предлежавшей», поскольку она находилась в руках Христа, и если бы Он восхотел, то имел бы возможность воспользоваться ею. Хотя, если кто слово άντί сочтет означающим целевую причину, я не стану возражать. Тогда смысл будет таков: Христос не отказался от крестной смерти, поскольку видел ее счастливый исход. Однако я предпочел бы первое толкование.
Далее, апостол дважды хвалит перед нами терпение Христово: за то, что Он перенес тягчайшую смерть, и за то, что презрел поношение. Затем, он указывает на славную цель смерти Христовой, дабы верующие знали: все переносимые ими страдания послужат во спасение и славу, лишь бы они следовали за Христом. Так же говорит Иаков (Иак.5:11): вы слышали о терпении Иова, и знаете его конец. Итак, апостол хочет сказать, что скорби наши возымеют тот же конец, который мы видим на примере Христа. Согласно речению Павла: если состраждем, то и царствовать будем вместе с Ним (Рим.8:17).
3) Помыслите о Претерпевшем. Апостол усиливает увещевание, сравнивая Христа с нами. Ведь если Сын Божий, Которого всем надлежало чтить, добровольно пошел на столь суровое поприще, то кто из нас дерзнет отказаться подвергнуться тому же, что и Он? Одного этого соображения достаточно для преодоления всех искушений, когда мы понимаем, что являемся спутниками Сына Божия, и что Он, будучи неимоверно выше нас, восхотел спуститься до нашего уровня, дабы воодушевить нас Собственным примером. Именно так мы и укрепляем свои души, которые иначе слабеют и ввергаются в отчаяние.
4. Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха, 5. и забыли утешение, которое предлагается вам, как сынам: «сын мой! не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. 6. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает». 7. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? 8. Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы – незаконные дети, а не сыны.
(4. Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха, 5. и забыли утешение, которое предлагается вам, как сынам: «сын мой! не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. 6. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает». 7. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? 8. Если же остаетесь без наказания, в котором участвуют все, то вы – незаконные дети, а не сыны.)
4) Еще не до крови. Апостол идет дальше. Он учит: когда нечестивые преследуют нас из-за имени Христова, мы и тогда сражаемся против греха. И в этой битве Христос не мог принять участие, ибо был чист и свободен от всякого греха. В этом отношении мы на Него не похожи, поскольку в нас всегда обитает грех, для укрощения и истребления которого к нам и приходят скорби. Во-первых, мы знаем: все злое в этом мире происходит от греха, прежде всего, сама смерть. Однако апостол говорит сейчас не об этом, он только учит, что гонения, переносимые нами ради Евангелия, полезны для нас и по другой причине, являясь средством уничтожения греха. Ведь Бог удерживает нас под ярмом дисциплины для того, чтобы наша плоть не распутствовала. Иногда Он обуздывает беснующихся, иногда наказывает наши проступки с той целью, чтобы впоследствии сделать нас осторожнее. Итак, исцеляет ли Он наши пороки, или упреждает возможные грехи, так или иначе Бог упражняет нас в той брани против греха, о которой упоминает апостол. И Сын Божий удостаивает нас столь великой чести, что не вменяет в наказание за грех скорби, переносимые нами ради Его Евангелия. Однако наша задача – понять сказанное апостолом: мы действуем и защищаем от нечестивых дело Христово так, что одновременно ведем войну с грехом, нашим внутренним недругом. Значит, Бог ниспосылает нам двойную благодать, и средства, употребляемые для исцеления наших пороков, направляет на защиту Собственного Евангелия. Будем же помнить, кого здесь понукает апостол. А именно: тех, которые ранее с радостным сердцем рисковали собственным благом и претерпели множество оскорблений. И все же он винит их в лености, ибо, ослабнув посреди поприща, они не готовы бороться до самой смерти. Посему у нас нет причин просить Господа о покое, сколь много бы до этого мы ни трудились. Ведь Христос считает заслужившими награду лишь тех солдат, которые победили саму смерть.
5) И забыли утешение. Я читаю это как вопрос. Апостол спрашивает, забыли ли они, имея в виду, что для забвения еще не настало время. Здесь он переходит к той части учения, где говорится о пользе несения креста. Для этого он приводит свидетельство Соломона, состоящее из двух частей. Первая гласит: не следует отвергать исправление Господне. А вторая указывает на причину: Господь наказывает тех, кого любит. Поскольку же во вступительной фразе Соломон обращается к «своим детям», апостол указывает: столь нежное наименование должно обязательно привлечь нас, дабы поучение полностью проникло в наше сердце. Впрочем, довод Соломона следующий: если наказание Божие свидетельствует о Его к нам любви, недостойно гнушаться его или ненавидеть. Ибо более чем неблагодарны должны быть те, кто не терпит наказаний Божиих ради собственного спасения и даже отвергает этот символ Его отеческого благоволения.
6) Господь, кого любит. Этот довод кажется неубедительным. Ведь Бог наказывает и избранных, и отверженных. Так что Его бичевания чаще говорят о гневе, нежели о любви. То же самое сообщает нам Писание и подтверждает повседневный опыт. Однако там, где речь обращается к благочестивым, нет ничего странного упомянуть лишь о том виде наказания, который испытывают именно они. Ведь каким бы суровым и разгневанным судьей ни являл Себя Бог, карая отверженных, в отношении избранных Своих Он преследует лишь цель помочь их спасению. Так Он показывает Свою отеческую к ним любовь. Кроме того, отверженные, не зная, что управляются божественной десницей, как правило, считают свои скорби случайными. Подобно тому, как если бы какой непослушный отрок, сбежав из родительского дома, блуждал где-то вдали. Сломленный голодом, холодом и прочими злополучиями, он претерпит справедливое наказание за свою глупость. Собственные скорби научат его, что значит быть послушным и повиноваться отцу. Однако он не признает в случившимся отеческого наказания. Так и нечестивые, оставив неким образом Бога и Его семью, не понимают, что десница Божия продолжает их достигать.
Итак, будем помнить, что в наказаниях мы лишь тогда сможем вкусить божественную к нам любовь, когда полностью убедимся, что все это – отеческие розги, отучающие нас грешить. С отверженными не может произойти ничего подобного, ибо разум их бежит от этой мысли. Сюда же относится и то, что суд должен начаться с дома Божия. Посему, хотя Бог повсеместно наказывает и чужих, и Своих, последним Он являет десницу Свою так, что одновременно выказывает особую о них заботу. И правильное решение таково: всякий, знающий, что наказывается Богом, должен тут же придти к следующему выводу: это происходит потому, что Бог меня любит. Ведь пока верующие ощущают присутствие в своих наказаниях Бога, у них имеется твердый залог Его усыновления. Ибо если бы Он не любил, то не заботился бы об их спасении. Посему апостол заключает: Бог предлагает Себя как отца всем, принимающим Его наказания. А упирающиеся подобно ретивым коням, и упорно сопротивляющиеся, никак не относятся к последним. В итоге апостол учит: исправления Божии – для нас отеческие лишь тогда, когда мы послушно им покоряемся.
7) Ибо есть ли какой сын. Апостол рассуждает, ссылаясь на общий людской обычай. Никак не похоже на правду, что дети Божии будут свободны от воспитания крестом. Ведь если среди людей нет никого разумного и здравомыслящего, кто не стал бы наказывать своих детей, ибо без воспитания им нельзя привить добродетель, то тем более Бог, будучи лучшим и мудрейшим из отцов, пренебрежет ли этим столь необходимым средством? Если же кто возразит, что у людей подобные наказания прекращаются, как только дети достигают зрелого возраста, отвечаю: покуда живем, мы всегда остаемся для Бога детьми. В этом причина, по которой нашей спине всегда подобает терпеть удары розог. Так что апостол справедливо заключает: всякий, желающий свободы от креста, как бы исключает себя из числа детей Божиих. Отсюда следует: мы не достаточно ценим благодеяние усыновления и отвергаем всю благодать Божию, если желаем освободиться от Его розог. И это делают все, кто не выносит скорби со спокойствием. Почему апостол зовет незаконнорожденными, а не чужими тех, кто отвергает исправление? Потому, что обращается к людям, уже вступившим в Церковь. Значит, они – уже дети Божии. Поэтому он хочет сказать, что их исповедание Христа будет ложным и притворным, если они уйдут из-под отеческого воспитания, став, таким образом, незаконнорожденными.
9. Притом, если мы, будучи наказываемы плотскими родителями нашими, боялись их, то не гораздо ли более должны покориться Отцу духов, чтобы жить? 10. Те наказывали нас по своему произволу для немногих дней; а Сей – для пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его. 11. Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности.
(9. Если мы, будучи наказываемы плотскими родителями нашими, боялись их, то не гораздо ли более покоримся Отцу духов и будем жить? 10. Те наказывали нас по своему произволу для немногих дней; а Сей – для пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его. 11. Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным доставляет мирный плод праведности.)
9) Плотскими родителями. Данное сравнение состоит из многих частей. Первая: если мы настолько почитали отцов, от которых рождены по плоти, что терпели их наказания, то еще больше должны почитать Бога, нашего духовного Отца. Вторая: воспитание, с помощью которого отцы образовывают своих детей, полезно лишь для земной жизни. Бог же смотрит много дальше, освящая нас к жизни вечной. Третья: смертные люди наказывают своих детей, как им вздумается. Бог же ограничивает свое наказание наилучшими резонами и наивысшей премудростью, так что все в нем является строго умеренным. Итак, первое различие между Богом и людьми состоит в том, что последние – плотские отцы, а Он – Отец духов. Апостол подчеркивает эту разницу, сравнивая плоть с духом. Но спрашивается, разве Бог не Отец также и нашей плоти? Ибо не напрасно история Иова упоминает сотворение человека среди главных божественных чудес. Посему и с этой стороны имя Отца заслуженно принадлежит Богу. Если мы скажем, что Бог зовется Отцом духов, поскольку один создает и возрождает души без человеческого участия, то можно снова возразить: Павел не напрасно хвалится, что является духовным отцом тех, кого возродил во Христе через Евангелие. Отвечаю: Бог – Отец как души, так и тела, причем, строго говоря, единственный. И это имя, идет ли речь о душе, или о теле, переносится на людей как бы путем уступки. Но поскольку при создании душ Бог не использует человеческий труд, но чудесно обновляет их силою Своего Духа, Он в особом κατ’ έξοχην смысле зовется Отцом духов.
Говоря «боялись их», апостол указывает на чувство, вложенное в нас от природы: мы почитаем отцов, даже если те сурово с нами обращаются. Говоря, что «мы покоримся Отцу духов», апостол хочет сказать: справедливо отдать Богу ту власть, которую Он имеет над нами по праву Отца. Говоря «и будем жить», апостол указывает на причину или на цель, посему союз «и» надо понимать как «чтобы». Данное место учит нас: нет ничего более пагубного, чем отказываться повиноваться Богу.
10) Для немногих дней. Второе усиление смысла: наказания Бога предназначаются для усмирения и умерщвления плоти, дабы обновить нас к небесной жизни. Отсюда явствует: их плод вечен. Но то же самое не следует ожидать от людей, ибо людское воспитание – часть общественного порядка, и посему в собственном смысле относится к настоящей жизни. Отсюда следует: наказания Божии намного полезнее, настолько, насколько духовная святость превосходит телесные удобства.
Если же кто возразит, что долг отцов – наставлять детей в страхе и почитании Божием, и посему, кажется, что их воспитание не следует относить ко столь краткому времени, отвечаю: это правильно. Но здесь апостол говорит о домостроительстве так, как мы обычно говорим об общественном устройстве. Даже если в задачу гражданских властей входит забота о религии, мы все же говорим, что их долг ограничен целями земной жизни. Ибо иначе нельзя было бы отличить гражданское и земное правление от духовного царства Христова. Далее, то, что наказания Божии зовутся полезными для достижения святости, следует понимать не так, будто они в собственном смысле нас освящают, но так, что они суть вспомоществования для приготовления нас к святости, ибо через них Господь упражняет нас к умерщвлению плоти.
11) Всякое наказание. Апостол добавляет это, дабы мы не мерили наказание Божие земными ощущениями. Он учит, что мы подобны детям, страшащимся розог и по мере сил от них бегущим. Ведь дети из-за своего возраста еще не понимают, сколь розги для них полезны. Итак, увещевание апостола направлено к тому, что неправильно оценивать наказания нынешними плотскими мерками. Посему следует обратить внимание на их цель. Таким образом мы и возымеем спокойный плод праведности. Плодом праведности называется страх Господень и благочестивая святая жизнь, учитель которой – крест. Апостол называет плод мирным, (Спокойным) поскольку мы беспокоимся и трепещем при появлении трудностей. Ибо нас искушает нетерпение, всегда приводящее к волнению. Претерпев же наказание, мы со спокойной душой признаем, сколь полезным для нас было то, что ранее казалось горьким и тягостным.
12. Итак укрепите опустившиеся руки и ослабевшие колена 13. и ходите прямо ногами вашими, дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось. 14. Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа. 15. Наблюдайте, чтобы кто не лишился благодати Божией; чтобы какой горький корень, возникнув, не причинил вреда, и чтобы им не осквернились многие; 16. чтобы не было между вами какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав, за одну снедь отказался от своего первородства. 17. Ибо вы знаете, что после того он, желая наследовать благословение, был отвержен; не мог переменить мыслей отца, хотя и просил о том со слезами.
(12. Итак укрепите опустившиеся руки и ослабевшие колени 13. и ходите прямо ногами вашими, дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось. 14. Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа. 15. Заботьтесь о том, чтобы кто не отпал от благодати Божией; чтобы какой горький корень, возникнув, не породил смуту, и чтобы им не осквернились многие; 16. чтобы не было между вами какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав, за одну снедь продал свое первородство. 17. Ибо вы знаете, что после того он, желая наследовать благословение, был отвержен; ибо не нашел места для покаяния, хотя и просил о том со слезами.)
12) Итак укрепите. Ранее научив тому, что Бог, наказывая нас, тем самым заботится о нашем спасении, апостол, исходя из этого, внушает нам окрыленность. Ибо больше всего нас делает слабыми и приводит в отчаяние то, что, предаваясь ложным фантазиям, мы не вкушаем благодати Божией во время испытаний. Посему больше всего нас способна воодушевить мысль о том, что Бог присутствует с нами, и даже наказывая нас, проявляет о нас заботу. Впрочем, этими словами апостол увещевает не только мужественно переносить скорби, но и учит, что у нас нет причин быть ленивыми и неповоротливыми в исполнении долга. Нам очень хорошо известно, сколь сильно мешает страх перед крестом повиноваться должным образом Богу. Многие охотно исповедовали бы свою веру, но, боясь гонений, скрывают благочестивые устремления своей души. Многие охотно сражались бы ради славы Божией, частным образом и публично защищали справедливое дело, исполняли долг по отношению к Богу и братьям, но, осознавая угрозу от ненависти нечестивых, видя уготованные себе многочисленные скорби, словно со связанными руками остаются праздными. Значит, если однажды устранить в нас этот чрезмерный страх перед крестом и приучить нас к терпению, мы всецело станем сообразны и пригодны к тому, чтобы служить Богу. Итак, именно это и имеет в виду апостол. У вас потому, – говорит он, – опустились руки, потому ослабели колени, что вы не понимаете, каково истинное утешение в выпадающих вам несчастьях. Посему вы и столь медлительны в исполнении своего долга. Теперь же, когда я показал вам, сколь полезно для вас воспитание крестом, это учение должно придать всему вашему существу новую крепость, дабы ваши руки и ноги приготовились окрыленно следовать за божественным призванием.
Далее, кажется, что здесь апостол намекает на место из Исаии (35:3). Там пророк заповедует благочестивым учителям, чтобы они, предлагая людям надежду на милость, укрепляли их дрожащие колени и ослабевшие руки. Апостол же велит это делать всем верующим. Ибо, если таково употребление утешений, предлагаемых нам Господом, то, как служение учителя состоит в воодушевлении Церкви, так и каждый, прилагая лично к себе услышанное учение, воодушевляет и укрепляет самого себя.
13) И ходите прямо ногами. До этого апостол учил необходимости опираться на утешения Божии, дабы быть сильными и постоянными в делании добра. Именно это и есть наша опора. Во-вторых, апостол добавляет: мы должны жить благоразумно и держаться правильного курса. Ибо необдуманная пылкость не менее порочна, чем вялость и расслабленность. Хотя рекомендуемая им правильность жизни возникает тогда, когда разум человека, превозмогая все страхи, думает лишь о том, что угодно Богу. Ибо страх более чем талантлив в нахождении всяких отговорок. Значит, подобно тому, как, исполнившись превратным страхом, мы ищем обходных путей, так и, наоборот, всякий, приготовившийся к перенесению зла, идет прямо туда, куда бы его ни призвал Господь, не уклоняясь ни направо, ни налево. В итоге, апостол предписывает нам правило доброделания, состоящее в том, чтобы направлять наши стопы по воле Божией, дабы нас не отвадили от нее ни страх, ни прельщения мира сего.
Посему апостол добавляет: дабы хромлющее не совратилось. То есть, дабы, хромая, мы не отошли от пути еще дальше. Хромотой он называет то состояние, когда мысли людей переменчивы и не покоряются искренне Богу. Так обращался Илия к тем двоедушным, смешивавшим суеверия с почитанием Бога: до какой поры будете хромать на обе стороны (3Цар.18:21)? И выражение это весьма изящно, ибо много хуже заблуждаться, нежели хромать. Так вот, кто начинает хромать, не сразу совращается с пути, но понемногу все больше и больше от него отходит, доколе, уловившись заблуждением, не увязает, запутавшись, в лабиринте сатаны. Итак, апостол увещевает нас своевременно стараться излечить собственную хромоту. Ведь если мы станем ей потакать, она еще дальше уведет нас от Бога.
Можно было бы перевести и так: дабы хромота не совратилась и не отступила вконец. Однако смысл останется тем же самым. Ибо апостол хочет сказать: те, кто не придерживается правильного курса, но из-за беспечности позволяют себе понемногу от него отклоняться, с течением времени станут чужими Богу.
14) Старайтесь иметь мир. Люди рождаются такими, что каждый из них, кажется, избегает мира. Ибо каждый печется о самом себе, хочет, чтобы его нравы терпели, а ко нравам других не удостаивается приспособиться. Значит, если мы с большим трудом не будем радеть о мире, то никогда его не удержим. Ибо ежедневно происходит много такого, что дает повод для ссор. Вот причина, по которой апостол приказывает усердствовать о мире. Он как бы говорит: надо не только лелеять мир постольку, поскольку это для нас удобно, но и прилагать все усилия для его сохранения между нами. А это может произойти лишь тогда, когда мы забудем многочисленные обиды, и во многих случаях будем друг друга взаимно прощать.
Но поскольку мира с нечестивыми можно добиться лишь с условием согласия с их пороками и преступлениями, апостол тут же добавляет: наряду с миром надо стремиться и к святости. Словно расхваливает перед нами мир с тем лишь исключением, чтобы дружба со злыми не осквернила и не испортила нас. Ибо святость собственным образом соотносится с Богом. Посему даже если весь мир должно охватить пламя войны, не следует оставлять святость, служащую узами, соединяющими нас с Богом. Будем же в спокойствии хранить согласие с людьми, но только до алтаря, как говорит народная пословица. Апостол отрицает, что кто-либо без святости может узреть Бога, поскольку мы видим Его лишь очами, обновленными по Его же подобию.
15) Наблюдайте, чтобы кто (Заботьтесь о том). Или: Внимательно следя за тем. Этими словами апостол показывает, сколь склонны люди отпадать от благодати Божией. И он не напрасно требует в этом вопросе внимания. Ибо как только сатана видит нас беспечными и расслабленными, то тут же обводит нас вокруг пальца. Посему, если мы хотим устоять в благодати Божией, нам необходимо сражаться и бодрствовать. Далее, под благодатью, апостол понимает все наше призвание. Если же кто-то выведет отсюда, что, значит, благодать Божия не действенна, если мы от себя не станем с ней сотрудничать, довод будет весьма глупым. Мы знаем, сколь велика леность нашей плоти. Следовательно, она нуждается в постоянных понуканиях. Но, когда Господь понукает нас увещеваниями и ободрениями, Он одновременно затрагивает наши сердца, дабы увещевания не были напрасны и не проходили безрезультатно. Значит, из заповедей и увещеваний не надо выводить, на что способен человек сам по себе, или же, каково свойство свободной воли. Ибо внимание, требуемое апостолом, несомненно есть божественный дар.
Чтобы какой горький корень. Не сомневаюсь, что здесь содержится намек на место из Моисея, Втор.29. Ведь после обнародования закона Моисей учит остерегаться, чтобы какой корень, произращающий яд и полынь, не пустил ростки в народе Божием. Затем он истолковывает, что имеет в виду, дабы кто, потакая себе во грехах, и, подобно пьяницам, обостряющим свою жажду, возбуждая собственную похоть, прельстившись собственной безнаказанностью, не стал презирать Бога. И апостол делает теперь то же самое. Он говорит, что, если мы позволим такому корню прорастать дальше, это развратит и испортит многих. Апостол не только приказывает каждому выкорчевать эту заразу из своего сердца, но и запрещает нам позволять ей прорастать среди нас. Невозможно, чтобы эти корни не проникли в Церковь Божию. Ведь с добрыми всегда будет смешаны лицемеры и нечестивцы. Но там, где они поднимают голову, их следует отсечь, дабы, прорастая, они не загубили доброе семя. Горечью апостол называет здесь то, что Моисей называл ядом и полынью. И тот, и другой хотели обозначить ядовитый и смертоносный корень. Итак, поскольку это вид зла столь гибелен, то с тем большим усердием надо мешать ему прорастать и распространяться.
16) Чтобы не было между вами какого блудника, или нечестивца. Как ранее апостол увещевал к святости, так и, отваживая слушателей от противоположных скверн, он приводит всего лишь один пример: дабы кто не был блудником. Но тут же от конкретного вида переходит к роду: дабы кто не был нечестивцем. Ибо это понятие в собственном смысле противоположно святости. И Господь призывает нас с той целью, чтобы освятить для послушания Себе. А это происходит тогда, когда мы отрекаемся от мира. Всякий же, угождающий себе в собственной скверне, и время от времени в ней валяющийся, тем самым себя бесчестит. Хотя обобщенно нечестивца можно определить так: это всякий не настолько ценящий благодать Божию, чтобы воздыхать по ней, презирая мир. Поскольку же люди обмирщаются разными способами, то тем более надо стараться не давать сатане даже слабой возможности осквернить нас своею порчей. Подобно тому, как без посвящения нет никакой истинной религии, надо всегда преуспевать в страхе Божием, умерщвлении плоти и упражнении во всяком благочестии. Как все мы являемся нечестивцами, доколе не будем отделены от мира, так и, валяясь в мирской скверне, отпадаем от благодати освящения.
Как Исав. Этот пример может служить нам в качестве истолкования слова «нечестивец». Ведь Исав, оценив одну единственную похлебку больше, нежели первородство, был тем самым лишен благословения. Значит, нечестивцы – это люди, в которых настолько царит любовь к миру, что они забывают небо. Подобно тому, как уловленные самомнением, приверженные богатству и деньгам, преданные обжорству, попавшие в сети удовольствий, или никак не заботятся о духовном Царстве Христовом, или ставят его на последнее место. Далее, этот пример весьма подходящ. Ибо, когда Господь желает выразить силу любви, которую испытывает к Своему народу, Он называет перворожденными всех, кого призвал к надежде вечной жизни. Действительно, бесценна честь, которой Он нас удостаивает. И если сравнить с ней все богатства мира, все удобства, почести, удовольствия и все, относящееся в народном мнении к блаженной жизни, то они уподобятся дешевой похлебке. Если же мы настолько ценим почти что ничтожные вещи, то это происходит потому, что порочная похоть затмевает наш взор и делает слепыми. Значит, если мы хотим сохранить за собой место в святилище Божием, то должны научиться презирать подобную похлебку, коей сатана обычно потчует отверженных.
17) Желая наследовать благословение. Вначале Исав почитал продажу первородства за пустяк, словно то была детская игра. Он поздно почувствовал, какой нанес себе вред, лишившись благословения, отданного отцом Иакову. Таким образом, те, кто, уловляясь обольщениями мира сего, отчуждаются от Бога и продают свое спасение, дабы насытиться земными похлебками, не думают о какой-либо потере, более того, хвалят себя, словно в этом случае обретают наивысшее счастье. Господь слишком поздно открывает им глаза, дабы, образумившись лицезрением причиненного себе зла, они поняли тяжесть потери, коей раньше пренебрегали.
Доколе Исав был голоден, он заботился лишь о наполнении собственного желудка. Насытившись, он смеется, считая за дурака своего брата, добровольно лишившего себя еды. Таково недомыслие нечестивых, доколе в них горят дурные желания и буйствует неумеренное веселье. Но затем, они понимают, сколь гибельным было для них то, чего они столь жадно хотели. Слово «отвержен» означает то же, как если бы апостол сказал: «получил отказ», или «был отторгнут».
Не мог переменить мыслей. То есть, ни в чем не преуспел или поздно выразил покаяние, даже если со слезами искал благословения, которое утратил по собственной вине. Поскольку всем презрителям благодати Бог возвещает ту же самую угрозу, может возникнуть вопрос: разве не будет никакой надежды на прощение, если, с презрением приняв благодать Божию, кто-то предпочтет ей мир? Отвечаю: таким не полностью отказано в прощении. Их увещевают остерегаться, дабы с ними не произошло того же самого. Действительно, ежедневно можно наблюдать многочисленные примеры строгости Божией, отмщающей за насмешки и издевательства нечестивых людей. Хотя они всегда обещают себе завтрашнее благополучие, Бог частенько забирает их от среды новым и нежданным видом смерти. Хотя они считают баснею все, что слышат о суде Божием, Бог преследует их так, что они все же вынуждаются признать Его суд. Хотя совесть их все время остается оцепенелой, в отместку за эту оцепенелость они чувствуют потом жестокие мучения. И хотя все перечисленное не происходит со всеми, все же, поскольку имеется такая опасность, апостол заслуженно увещевает всех к предосторожности.
Но возникает другой вопрос: разве покаяние не дает никакой пользы грешнику, его обретшему? Ибо кажется, что апостол именно на это и намекает, говоря, что Исаву никак не помогло собственное раскаяние. Отвечаю: покаяние понимается здесь не как искреннее обращение к Богу, но лишь как страх, которым Господь поражает нечестивых, когда они уже долго наслаждаются своим нечестием. Далее, не удивительно, если этот страх называется бесполезным. Ведь от него не вразумляются, не отвращаются от своих грехов, но лишь мучаются ощущением кары. То же самое надо сказать и о слезах. Всякий раз как грешник начинает стенать, Господь уже готов простить его. И никто не будет искать напрасно милосердие Божие, ибо стучащему отворят. Однако, поскольку слезы Исава принадлежали отчаявшемуся человеку, они не были адресованы Богу. Так нечестивые как бы ни оплакивали свою судьбу, ни жаловались, ни рыдали, все равно не стучат в дверь Божию, поскольку это невозможно без веры. Однако чем острее укоряет их совесть, тем больше ненавидят они Бога и на Него ополчаются. Они хотели бы получить доступ к Богу, но, постигая лишь Его гнев, избегают Его лицезрения. Так мы часто видим, как люди, говорящие в насмешку, что весьма удобно каяться при последнем издыхании, когда доходит до дела, в жестоких мучениях вопиют, что уже нет времени для обретения благодати, что они обрекли себя на погибель, потому что слишком поздно взыскали Бога. Порою они исторгают возгласы: о, если бы, о, пусть бы, – но отчаяние вскоре обрывает все их желания, сдавливая горло и не позволяя продолжать.
18. Вы приступили не к горе, осязаемой и пылающей огнем, не ко тьме и мраку и буре, 18. не к трубному звуку и гласу глаголов, который слышавшие просили, чтобы к ним более не было продолжаемо слово, 29. ибо они не могли стерпеть того, что заповедуемо было: «если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями (или поражен стрелою)»; 21. и столь ужасно было это видение, что и Моисей сказал: «я в страхе и трепете». 22. Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, 23. к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, 24. и к Ходатаю нового завета Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева.
(18. Вы приступили не к горе, осязаемой и пылающей огнем, не к вихрю и мраку и буре, 18. не к трубному звуку и гласу глаголов, который слышавшие просили, чтобы им не предлагалось слово, 29. ибо они не могли стерпеть того, что заповедуемо было: «если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями (или поражен стрелою)»; 21. и столь ужасно было это видение, что Моисей сказал: «я в страхе и трепете». 22 Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму, 23 и собранию бесчисленных Ангелов и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, посвященных, 24 и к Посреднику нового завета Иисусу, говорящему лучшее, нежели кровь Авелева.)
18) Вы приступили. Теперь апостол приводит новый довод. Он проповедует величие явленной нам в Евангелии благодати, дабы мы научились почтительно ее принимать. Во-вторых, он расхваливает перед нами ее сладость, приглашая нас полюбить и возжелать эту благодать. И то, и другое апостол дополнительно обосновывает путем сравнения закона с Евангелием. Ведь, чем выше Царство Христово поднимается над устроением Моисея, чем блистательнее наше призвание призвания ветхого народа, тем гнуснее и менее извинительна будет наша неблагодарность, если мы не примем с должной почтительностью предложенное нам благо и не признаем смиренно явленное здесь величие Христово. Затем, поскольку Бог являет Себя нам не в устрашающем виде, как некогда иудеям, но по-дружески, и тепло приглашает нас к Себе, преступление неблагодарности как бы удваивается, если мы добровольно и пламенно не пойдем навстречу этому приглашению. Итак, во-первых, будем помнить, что Евангелие здесь сравнивается с законом. Затем, о том, что в этом сравнении имеются две части: слава Божия ярче явила себя в Евангелии, нежели в законе, и призвание Его сегодня приятно, хотя раньше внушало только страх.
Не к горе, осязаемой. Этот отрывок толкуют по-разному, но я думаю, что здесь земная гора противопоставляется духовной. Сюда же относятся и следующие слова о пылающем огне, вихре, буре и прочем. Ибо эти знаки, сотворенные Богом, чтобы внушить доверие и почтение к Своему закону, если рассматривать их отдельно, величественны и воистину небесны. Но когда дело доходит до Царства Христова, предлагаемое там Богом превосходит само небо. Поэтому все достоинство закона начинает казаться как бы земным. Так гору Синай можно потрогать руками, гора же Сион постигается лишь духом. Все сообщаемое в книге Исход в девятнадцатой главе было видимыми знаками, то же, чем мы обладаем в Царстве Христовом, сокрыто от плотских чувств. Если кто возразит, что все вышеперечисленное имеет духовное значение, что и сегодня имеются внешние духовные упражнения, поднимающие нас к небу, отвечаю: апостол говорит здесь о большей или меньшей степени. Нет сомнения: если закон и Евангелие начнут состязаться друг с другом, то во втором будет преобладать духовное, а в первом – земные символы.
19) Слышавшие просили. Это – вторая часть предложения, где апостол говорит, что закон весьма не похож на Евангелие, поскольку во время его обнародования всем внушал разнообразные страхи. Сюда же относится все читаемое нами в книге Исход в девятнадцатой главе, и сообщающее народу: Бог спускается с небесного судилища, дабы явить Себя грозным судьей. Если невинное животное случайно приступало к горе, Он велел пронзить его стрелою. Сколь же большая кара ожидала грешников, сознающих за собой зло, более того, знавших, что по закону они повинны вечной смерти? Евангелие же содержит в себе только приятное, если принимается верой. Остальное смотри во 2-м Послании к Коринфянам, главе 3-й.
Впрочем, говоря, что народ просил, апостол имел в виду не то, что он отказывался слушать слова Божии, но то, что он умолял не заставлять его слушать Самого говорящего Бога. Ибо личность посредника Моисея несколько смягчала страх иудеев. Переводчик искажает текст, говоря, что апостол приписывал Моисею слова: я в страхе и трепете, – хотя мы нигде не читаем, чтобы Моисей их произносил. Однако решение несложно, если принять во внимание, что Моисей говорил так от имени народа, слова которого, словно глашатай, он доносил до Бога. Значит, такова общая жалоба всего народа, но она приписана Моисею, который был как бы общими устами всех.
22) К горе Сиону. Апостол имеет в виду пророчества, в которых Бог некогда обещал, что Евангелие выйдет с Сиона. Например, во второй главе Исаии и других похожих местах. Значит, гору Сион апостол сравнивает с горой Синай, а затем с небесным Иерусалимом. Он подчеркнуто зовет его небесным, дабы иудеи не прилеплялись к земному граду, процветавшему во времена закона. Ведь упорно желая оставаться под рабским ярмом закона, этот город обратился в гору Синай, как Павел учит в Послании к Галатам, главе 4-й. Значит, апостол имеет в виду небесный Иерусалим, который надлежало выстроить во всем мире, подобно тому, как ангел у Захарии простер его межу от востока до запада.
23) Торжествующему собору (собранию ангелов). Апостол хочет сказать, что мы входим в сообщество с ангелами, поставляемся в чин патриархов и помещаемся на небесах среди всех блаженных духов, когда нас призывает к Себе Христос. Такова бесценная честь, коей нас удостоил Небесный Отец, причисляя нас к ангелам и святым отцам. Слова же о тьмах ангелов апостол берет из Даниила. Хотя я, последовав Эразму, перевел этот термин как «бесчисленные». Первенцами же апостол зовет не любых детей Божиих, как иногда имеет обыкновение делать Дух, но ради особой чести украшает этим титулом патриархов и остальных выдающихся мужей ветхой церкви. Апостол говорит, что онинаписаны на небесах, поскольку о Боге сказано, что Он всех избранных Своих записывает в книге или, согласно Иезекиилю, в тайной описи.
К Судии всех. Кажется, что эта фраза должна внушать страх. Апостол как бы говорит: хотя нам предлагается благодать, всегда надо думать о предстоящем отчете перед Судьей, если мы по дерзости оскверненными и обмирщенными ворвемся в Его святилище. Он добавляет фразу о духах праведников, давая понять, что мы причисляемся к святым душам, которые, покинув тела, оставили тем самым все мирские скверны. Посему он называет их посвященными или совершенными. Ведь, отложив саму плоть, они более не подвержены ее немощам. Отсюда мы с надежностью выводим: благочестивые души, будучи отделенными от тел, все же продолжают жить у Бога. Ибо иначе мы не могли бы стать их сотоварищами.
Наконец, апостол упоминает о Посреднике Иисусе, поскольку Он один умилостивляет к нам Отца, делая Его лик спокойным и приятным, дабы мы не боялись к Нему приступать. Но одновременно апостол говорит о том, как именно Христос являет Себя нашим Посредником. Он делает это через Собственную кровь, которую апостол по еврейскому обычаю зовет кровью окропления, вместо окропляющей крови. Как однажды эта кровь была излита за нас ради умилостивления, так и теперь надлежит орошать ею наши души через веру. Хотя помимо прочего апостол намекает и на древний упоминавшийся ранее обряд закона.
24) Говорящей лучше (лучшее). Ничто не мешает видеть здесь наречие, и вместо «лучшее» поставить «лучше» в следующем смысле: кровь Христова вопиет действеннее и лучше выслушивается Богом, нежели кровь Авеля. Но мне больше нравится понимать без всякого иносказания, как звучат сами слова: кровь Христова говорит нечто лучшее, поскольку действенна к обретению для нас отпущения грехов. В собственном смысле возглашала не кровь Авеля, само братоубийство требовало перед Богом отмщения. Кровь же Христова вопиет потому, что совершенное через нее умилостивление выслушивается ежедневно.
25. Смотрите, не отвратитесь и вы от говорящего. Если те, не послушавши глаголавшего на земле, не избегли наказания, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес, 26. Которого глас тогда поколебал землю, и Который ныне дал такое обещание: «еще раз поколеблю не только землю, но и небо». 27. Слова «еще раз» означают изменение колеблемого, как сотворенного, чтобы пребыло непоколебимое. 28. Итак мы, приемля царство непоколебимое, будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом, 29. потому что Бог наш есть огонь поядающий.
(25. Смотрите, не презрите и вы говорящего. Ибо если те, презрев глаголавшего на земле, не избегли, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес, 26. Которого глас тогда поколебал землю, и Который ныне возвестил, говоря: «еще раз поколеблю не только землю, но и небо». 27. Слова «еще раз» означают изменение колеблемого, чтобы пребыло непоколебимое. 28. Итак мы, приемля царство непоколебимое, имеем благодать, которою будем почитать Бога, угождая Ему с благоговением и страхом, 29. потому что Бог наш есть огонь поядающий.)
25) Смотрите, не отвратитесь. Апостол пользуется тем же словом, что и прежде, говоря о том, как народ просил, чтобы Бог не обращался к нему прямо. Но разумеет он, на мой взгляд, нечто иное. А именно: не будем отвергать обращенное к нам слово. Далее, предшествующим сравнением апостол показывает, на что направлены его слова. Тягчайшая кара ждет презрителей Евангелия, ибо даже древние не смогли остаться безнаказанными, презирая закон. Апостол продолжает излагать довод от меньшего к большему, говоря, что Бог или Моисей говорили тогда с земли. Но теперь Тот же Бог или Христос говорят с самого неба. Хотя я и то, и другое предпочитаю относить к Богу. Сказано, что Бог говорил с земли, поскольку тогда Он обращался к нам смиреннее. Будем же всегда помнить о том, что здесь рассматривается внешнее устроение закона, которое (если сравнивать его с Евангелием) отдавало чем-то земным и еще не поднимало людские умы выше неба, к совершенной премудрости. Ибо хотя закон и содержал то же самое учение, будучи только детоводителем, он всегда был лишен совершенства.
26) Которого глас. Поскольку Бог, обнародовав закон, сотряс тогда землю, апостол доказывает, что теперь Он говорит еще величественнее, ибо сотрясаются и небо, и земля. С этой целью он ссылается на свидетельство пророка Аггея (2:7). Апостол приводит цитату не дословно. Но поскольку пророк предсказывает будущее сотрясение неба и земли, он используется его слова, чтобы научить: голос Евангелия звучит не только на земле, но проникает выше неба. Далее, не должно быть сомнений, что речь здесь идет о Христовом Царстве. Ведь в тексте сразу же следуют слова: подвигну все народы, и придет желание всех народов, и наполню этот дом славою. Однако несомненно: народы не были собраны в единое тело, кроме как под надзором Христа; нет иного желания, в котором мы все успокаиваемся, кроме Самого Христа; и слава его не превзошла бы славу храма Соломона, если бы ее величие не распространилось по всему миру. Посему пророк без сомнения имеет в виду времена Христа. Если же с возникновением Царства Христова надлежало сотрястись не только низшим частям мира сего, но и силе Его вознестись до самого неба, апостол заслуженно выводит, что учение Евангелия более возвышенно и достойно большего внимания от всякой твари.
27) Слова «еще раз». Дословно пророк говорит: еще немного. Он имеет в виду, что невзгоды народа продлятся недолго, поскольку Господь непременно придет на помощь. Но апостол не настаивает на самом слове. Он лишь выводит из сотрясения неба и земли, что с приходом Христа должно измениться состояние всего мира. Ведь сотворенное подвержено тлению. А Царство Христово вечно. Значит, все творения с необходимостью должны измениться к лучшему.
Отсюда апостол переходит к иному увещеванию. Мы должны помыслить царство не способное поколебаться. Ибо Господь движет нами для того, чтобы воистину и навечно утвердить у Самого Себя. Хотя мне больше нравится иное чтение, данное древним переводчиком: принимая Царство, мы имеем благодать. Если прочесть утвердительно, смысл хорошо подходит: мы, принимая Евангелие, получаем в дар Дух Христов, дабы почтительно и благочестиво поклоняться Богу. Если же прочесть в смысле увещевательном: будем иметь, – выражение станет натянутым и неясным. В итоге, на мой взгляд, апостол хочет сказать следующее: как только верою мы входим в Царство Христово, то сразу же обретаем надежную благодать, действенно сохраняющую нас в божественном почитании. Ибо как Царство Христово, так и дар возрождения выше этого мира.
Говоря же о почитании Бога έυαρέστως,с благоговением и страхом, апостол, хотя и требует от нашего повиновения готовности и радости, одновременно хочет сказать, что Богу угодно лишь поклонение, соединенное со смирением и скромностью. Таким образом, он осуждает как порочное самоупование плоти, так и обычно рождающуюся от него духовную вялость.
28) Потому что Бог наш есть огонь. Подобно тому, как ранее апостол ласково предлагал нам благодать Божию, так теперь он грозно возвещает нам Его суровость. Кажется, что эту фразу он позаимствовал из Втор.4. Таким образом, мы видим: Бог не пропускает ничего, чем мог бы привлечь нас к Себе. Он начинает с приятности, дабы мы охотнее за Ним следовали, а затем устрашает, если первое мало способствует нашему привлечению. Действительно, нам полезно, что к предлагаемой нам благодати Божией всегда примешаны угрозы. Ибо (поскольку мы чрезмерно склонны к потаканию себе), если не применять подобные стимулы, более мягкое учение непременно покажется нам прохладным. Значит Господь, будучи милостивым и добрым к боящимся Его до тысячи родов, одновременно для Своих презрителей – ревнивый и праведный Мститель до третьего и четвертого поколения.