Глава 5

1. Ибо всякий первосвященник, из человеков избираемый, для человеков поставляется на служение Богу, чтобы приносить дары и жертвы за грехи, 2. могущий снисходить невежествующим и заблуждающим, потому что и сам обложен немощью, 3. и посему он должен как за народ, так и за себя приносить жертвы о грехах. 4. И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон. 5. Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя; 6. как и в другом месте говорит: Ты священник вовек по чину Мелхиседека.

(1. Ибо всякий первосвященник, из человеков избираемый, для человеков поставляется в том, что относится к Богу, чтобы приносить дары и жертвы за грехи, 2. могущий снисходить невежествующим и заблуж-дающим, потому что и сам обложен немощью, 3. и посему он должен как за народ, так и за себя приносить за грехи. 4. И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон. 5. Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя; 6. как и в другом месте говорит: Ты священник вовек по чину Мелхиседека.)

1) Ибо всякий первосвященник. Апостол сравнивает Христа с левитскими священниками и учит, в чем у Него с ними сходство, и в чем различие. Все его исследование направлено на то, чтобы должным образом объяснить служение Христово, а также то обстоятельство, что все установленное во времена закона было установлено ради Христа. Отсюда апостол, наконец, переходит к учению об отмене ветхозаветного священства. Вначале он говорит, что священники «избираются из людей». Затем о том, что речь идет не о частном деле, а обо всем народе. В-третьих, о том, что священники должны умилостивлять Бога не с пустыми руками, а поднося Ему жертвы. В-четвертых, о том, что они не должны быть чуждыми наших немощей, дабы охотнее помогать труждающимся. Наконец, апостол говорит о том, что священники не по дерзости заступают на такое служение. И честь их лишь тогда законна, когда их избирает и одобряет Сам Бог.

Теперь коротко остановимся на каждом пункте. Но, прежде всего, следует обличить невежество тех, кто переносит сказанное на наше время, словно и сегодня следует быть священникам, приносящим жертвы. Хотя опровержение и не займет много времени. Ибо что может быть яснее: истина во Христе сравнивается с образами, предшествовавшими ей по времени и прекратившимися ныне. И это прекрасно видно из контекста. Посему более чем смешны те, кто хочет обосновать этим отрывком жертвоприношение мессы.

Но возвращаюсь к истинному смыслу апостола. Священников он зовет избираемыми из народа. Отсюда следует, что Христу надлежало быть истинным человеком. Ведь, поскольку мы далеко отстоим от Бога, то как бы предстаем перед Его взором в лице священника. А этого не произошло бы, если бы он не был одним из нас. Посему, то, что Сын Божий имеет с нами общую природу, нисколько не умаляет Его достоинства, но еще больше возвышает Его в наших глазах. Ибо Он потому пригоден для примирения нас с Богом, что является человеком. Посему Павел подчеркнуто называет Его человеком, доказывая Его посредничество. Ведь если бы священник был взят из ангелов или откуда-либо еще, то Он, не относясь к нам прямо, не мог бы соединить нас с Богом.

Для человеков. Вторая часть: священник служит не лично для Себя, но для общего блага народа. И это полезно отметить, чтобы мы знали: спасение всех нас зависит и происходит от священства Христова. Конкретный вид пользы выражают следующие слова: обустраивает то, что относится к Богу. Хотя здесь может быть и двоякое прочтение, ибо глагол καθίσταται несет в себе как активный, так и пассивный смысл. Понимающие его пассивно переводят: «поставляется в том», – подразумевая таким образом предлог, относящийся к артиклю τά. Но мне также нравится и второй вариант. Первосвященник организует или обустраивает то, что относится к Богу. Ведь тогда речь станет плавнее, а предложение – полнее. Но каким бы образом ни понимать, апостол хочет сказать следующее: у нас нет дела с Богом, если не присутствует священник. Будучи мирскими, что общего у нас со священным? Так что, мы отчуждены от Бога и Его культа, доколе посредине не встанет священник и не станет говорить от нашего лица.

Чтобы приносить дары. Третья функция священника – принесение даров. Здесь два слова: дары и жертвы. Из них первое (на мой взгляд) охватывает разные виды жертвоприношений, обозначая как бы род. Второе же особо относится к умилостивляющим жертвам. Итог таков: священник является примирителем Бога и людей только посредством жертвы. Поскольку без жертвы не заглаживаются грехи и не стихает божественный гнев. Посему всякий раз как речь идет о примирении людей с Богом, необходимо, чтобы вначале предшествовал этот залог. Таким образом, мы видим: ангелы никак не подходят для вымаливания благоволения Божия, ибо не приносят никакой жертвы. То же самое надо думать о пророках и апостолах. Значит, один лишь Христос есть Тот, Кто, изгладив грехи Своей жертвой, умилостивляет к нам Бога.

2) Могущий. Четвертое положение имеет некое сходство с первым. Однако надо провести различение. Ведь прежде апостол учил, что род человеческий соединяется с Богом в лице одного человека, поскольку все люди состоят из одной плоти и одной природы. Теперь же он говорит о другом: Священник должен быть равным и доступным для грешников, поскольку соучаствует в их немощах. Μετριοπαθεΐν (слово, употребленное здесь апостолом) по-разному толкуют как греческие, так и латинские переводчики. Но я думаю, что оно значит то же, как если бы было сказано: приспособиться к συμπάθειαν.

Не все, что говорится здесь о левитском священстве, подходит ко Христу. Ибо мы знаем, что Христос был свободен от всякой греховной скверны. Посему Он отличается от остальных в том, что не имеет нужды приносить жертвы за Себя. Однако достаточно и того, что Он также воспринял наши немощи, хотя и чистые от всякой греховности. Значит, касательно древних левитских священников, апостол говорит, что они были подвержены человеческой немощи. Посему они умилостивляли жертвами и за свои собственные грехи, дабы быть не только гуманнее, но и сострадательнее к проступкам остальных. Эту часть следует относить ко Христу постольку, поскольку делается упомянутое апостолом исключение: Он испытал наши немощи во всем, кроме греха. Хотя Христос и был всегда чужд греху, в Нем настолько сильным было ощущение наших немощей, что Он проявлял склонность помогать нам, был милостивым и скорым на прощение, беспокоящимся о наших скорбях.

Итог таков: Христос – наш брат не только из-за единства плоти и природы, но и участием в наших немощах как бы склоняется и обучается прощению и доступности. Причастие δυνάμενος означает здесь больше, чем в нашей обычный речи. Оно указывает на пригодность и подготовленность. Заблуждающими и невежест-вующими здесь по еврейскому обычаю называются грешники. Ведь טגגה евреи означают любой род проступков. О чем будет возможность поговорить немного ниже.

4) И никто сам собою не приемлет этой чести. Здесь надо отметить отчасти схожесть, а отчасти различие. Призвание Божие делает служение законным. Так что никто не исполняет служение правильно и законно, если не избран на него Богом. И Христу, и Аарону обще то, что обоих призвал Бог. Различаются же они в том, что, поскольку Христос преемствовал на новом и отличном основании и был поставлен вечным Священником, отсюда явствует, что священство Аарона было временным и должно было прекратиться. Мы видим, к чему клонит апостол. За Христом следовало отстоять право священства. И апостол делает это, показывая, что автор Христова священства – Сам Бог.

Но этого не достаточно, если не доказано также, что древнему священству положен конец, дабы освободить место Христу. И апостол доказывает второе положение, поскольку надо принять во внимание условие, на котором был поставлен Аарон (ибо нам нельзя идти дальше божественного декрета). И скоро апостол ясно покажет, до какой поры Бог хотел продлить предшествующий порядок. Значит, Христос – законный Священник, поскольку поставлен властью Самого Бога.

Что же сказать об Аароне и других его преемниках? Они имеют столько власти, сколько даровано им Господом, а не сколько приписывает им людское мнение. Впрочем, хотя это сказано ради обоснования текущего положения, из апостольских слов можно вывести и общее учение. Никакую власть в Церкви нельзя создавать по воле людей, но всегда следует ожидать божественного повеления. Наконец, надо придерживаться твердого правила избрания, дабы никто не навязывал себя по собственной прихоти. И то, и другое следует рассмотреть по отдельности. Ибо апостол говорит здесь не только об отдельных людях, но и о самом служении. Он отрицает, что свято и одобрено то служение, которое люди выдумывают для себя без божественной заповеди. И так как руководство Церковью принадлежит Богу, Он за Собой Одним сохраняет право предписывать способ и законы церковного правления.

Отсюда я утверждаю, что папское священство незаконно, поскольку придумано в людских конторах. Бог нигде не приказывает приносить Ему теперь умилостивительную жертву за грехи, нигде не заповедует поставлять для этой цели священников. Значит, в то время как папа посвящает своих священников для жертвоприношения, апостол отрицает их законность. Разве что паписты по какой-то новой привилегии поставлены выше Христа, не посмевшего по Собственной воле присвоить себе честь, но ожидавшего Отчего гласа.

Касательно людей также надо следовать правилу: никакое частное лицо не может присваивать себе чести без предшествующего общественного одобрения. Я говорю о тех служениях, которые утверждены Богом. Хотя иногда может случиться так, что и не призванного Богом следует терпеть, как бы мало он ни был достоин, лишь бы служение его было святым и одобренным Богом. Ибо часто либо мнительностью, либо хитростью добивается служения много таких людей, о которых неясно, на каком основании они призваны. Однако их не следует тут же отвергать. Особенно, если это нельзя осуществить на публичном церковном суде. Уже за двести лет до пришествия Христова в среде священства царила гнусная порча. Однако сама должность по призванию Божию оставалась в большом почете. И поскольку свобода Церкви оказалась тогда подавленной, этих священников в то время терпели. Отсюда явствует: наибольший вред может последовать не от людей, а от самого служения. Когда люди сами по себе измышляют то, чего Бог никогда не заповедал. Тем менее следует терпеть римских жертвоприносителей, которые хотят считаться священными только на основании своих титулов, хотя и избрали сами себя, не посоветовавшись с Богом.

Ты Сын Мой. Может показаться, что свидетельство это натянуто. Ведь, если Христос и рожден от Бога Отца, это не значит, что Он также поставлен священником. Однако если принять во внимание, для чего именно явился миру Христос, можно легко заключить: Ему с необходимостью подходит данное качество. Во-первых, надо помнить о том, что сказано в первой главе: упомянутое в псалме рождение Христово было свидетельством власти, которую Отец дал Ему в отношении людей. Посему здесь говорится не о взаимном отношении между Отцом и Сыном, а скорее об отношении к людям, перед которыми Христос прославлен. Какого Сына являет нам Бог? Неужто не наделенного никакой честью и властью? Напротив, наделенного, и такою, чтобы стать Посредником между Богом и людьми. Значит, в рождении этом также заключено и священство.

6) Как и в другом месте. Здесь апостол яснее раскрывает свою мысль. Знаменитое место, из которого почерпнут весь псалом. Ведь едва ли имеется другое более ясное свидетельство, как вечного священства Христова, так и Его царства. Иудеи всеми силами стараются исказить его для затемнения Христовой славы. Однако ни в чем здесь не преуспели. Приписывая сказанное Давиду, словно именно ему Бог приказывает сесть одесную Самого Себя, они показывают свое крайнее бесстыдство. Мы знаем, что царям не подобало добиваться священства. Посему Озия, вмешавшись в чужое служение, одним этим преступлением вызвал такой божественный гнев, что покрылся проказой. Значит, не подлежит сомнению: ни о Давиде, ни о каком-либо другом царе здесь не может идти и речи.

Если иудеи возразят, что כהנים иногда зовутся и князья, я соглашусь, но буду отрицать, что этот смысл подходит настоящему месту. Ведь сравнение не оставляет здесь никакой двусмысленности. Мелхиседек был священником в глазах Божиих. Псалом свидетельствует, что этот царь, которого Бог посадил по правую руку, будет כהז по чину Мелхиседека. Кто не увидит, что тут имеется в виду священство? Ведь редкий воистину единичный пример, по крайней мере, необычный для народа Божия, чтобы один и тот же был царем и священником. Посему Мелхиседек является образом Мессии. Апостол как бы говорит: царское достоинство не мешает Ему быть священником, поскольку прообраз этого имелся в Мелхиседеке. Действительно, все хоть сколько-нибудь совестливые иудеи допускают, что здесь говорится о Мессии, и восхваляется Его священство. Где греки переводят κατά, по-еврейски читается על דברתי, что значит «подобно», или «по образу». И это подтверждает сказанное мною ранее: поскольку для народа было весьма необычно, чтобы один и тот же человек был и священником и царем, здесь нам приводится древний прообраз, указующий на грядущего Мессию. Все остальное утонченно разъяснено в самой речи апостола.

7. Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и услышан был за Свое благоговение; 8. хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию, 9 и, совершившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного, 10. быв наречен от Бога Первосвященником по чину Мелхиседека. 11. О сем надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособны слушать.

(7. Который, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принеся молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и будучи услышан за Свой страх; 8. хотя и был Сын, однако из того, что претерпел, навык послушанию, 9. и, освятившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного, 10. быв наречен от Бога Первосвященником по чину Мелхиседека. 11. О чем у нас долгая речь, трудная для истолкования, потому что вы сделались ленивыми на слух.)

7) Он, во дни. Поскольку образ Христов весьма обезображивается крестной смертью, если люди не знают, ради какой цели Он подвергся уничижению, апостол снова учит тому, о чем кратко говорил прежде: в том, что ради нашего блага Христос воспринял наши немощи, воссияла Его чудесная дивная благость. Отсюда явствует: вера наша подтверждается, и честь Христова не умаляется оттого что Он подвергся нашему злополучию. Апостол говорит о двух причинах: конечной и ближайшей, по которым Христу надлежало пострадать. Ближайшая в том, чтобы научиться послушанию. Конечная – посвятиться таким образом в священника ради нашего спасения.

Никто не усомнится в том, что дни плоти понимаются здесь как земная жизнь. Отсюда следует: под плотью означается здесь не субстанция, а качество. Подобно тому, как в 1Кор.15:50: плоть и кровь царство Божие не наследуют. Значит безумствуют фанатики, думающие, что Христос ныне совлекся плоти, поскольку сказано, что дни Его плоти миновали. Ибо одно дело быть истинным человеком, хотя и наделенным блаженным бессмертием, а другое – подвергаться человеческим скорбям и немощам, которые Христос переносил, живя в мире, и отложил, вознесшись на небеса.

Теперь посмотрим на суть дела. Христос, будучи Сыном, искал у Отца избавления и был услышан. Однако претерпел смерть, дабы таким образом научиться послушанию. В этой фразе многозначительно каждое слово. Ведь, говоря о днях плоти, апостол дает понять, что время наших скорбей конечно. А это дает немалое облегчение. Действительно, если бы страданиям не было конца, положение наше было бы совершенно нетерпимым. Три последующие фразы также приносят нам немалое утешение. Христос был Сыном и по достоинству свободным от общей участи всех людей, однако ради нас Он подчинился этой участи. Кто же теперь посмеет винить нынешнее состояние смертных? Но добавляется и другой довод: даже если нас тяготят невзгоды, мы не изглаживаемся из числа детей Божиих, видя, что нам предшествует Тот, Кто по природе был Единственным Сыном. Ибо то, что мы считаемся детьми, происходит лишь по милости усыновления, постольку, поскольку нас допускает в Свое сообщество Тот, Кто единственный по праву носит такую честь.

Принес молитвы. Второе отмеченное апостолом качество Христа. Он, когда подобало, искал у Отца врачевство, дабы избавиться от злополучий. Апостол говорит это, дабы кто-нибудь не подумал, будто Христос был бесчувственным и с железным сердцем. Ибо всегда надо смотреть, с какой целью говорится то или другое. Если бы Христос Сам не был затронут скорбью, от Его страданий к нам не пришло бы никакого утешения. Но когда мы слышим, что Он Сам перенес страшнейшие душевные муки, нам понятно содержащееся здесь уподобление. Христос, – говорит апостол, – не потому подвергся смерти и другим скорбям, что презирал страдание и не тяготился ощущением зла. Напротив, он молился со слезами, коими выказал величайшие душевные страдания. Значит, говоря о слезах и сильном вопле, апостол хотел выразить неистовость Христовых мук, поскольку весьма привычно означать вещь ее внешними признаками.

Не сомневаюсь, что он говорит о той молитве, которую приводят евангелисты: Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия. А также: Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты покинул Меня? Ведь во втором случае евангелисты упоминают о сильном вопле. А в первом вовсе невероятно, чтобы Христос не плакал, в то время как от крайнего волнения капли крови текли по всему Его телу. Не подлежит сомнению, что это было вызвано сильнейшими переживаниями. Значит, Христос тяготился истинными страданиями, а также искренне молил Отца придти Ему на помощь. Зачем все это сказано? Дабы всякий раз как нас гнетут выпадающие нам тяготы, мы вспоминали о Сыне Божием, Который мучился одинаково с нами. Покуда Он предшествует нам, нет повода для уныния.

Одновременно мы учимся тому, что в скорбях спасение надо просить только у одного Бога. Ибо может ли быть лучшее правило для молитвы, чем пример Самого Христа? Но Он прямо обратился к Отцу; и апостол говорит, что так и должно быть, указывая, что Христос принес молитвы Могущему спасти Его от смерти. Этими словами он дает понять: Христос молился правильно, поскольку прибегал за избавлением к единому Богу. Слезы и вопль говорят нам о пылкости и силе Его молитвенного усердия. Ибо Богу надо молиться не формально, но с пламенеющим желанием.

И услышан был. Перевод других: «за Свое благоговение», – мне не нравится весьма. Во-первых, апостол говорит просто εύλκβειαν, не добавляя «свою». Затем сказано άπο, а не ΰπερ, или что-то подобное, означающее причину. Итак, поскольку у Греков εΰλάβεια чаще всего – страх или беспокойство, не сомневаюсь, что апостол хочет сказать: Христос был услышан оттого что боялся, дабы невзгоды не сломили Его, и смерть не поглотила Его. Ведь Сын Божий сошел на землю и для этой брани. Не для того, чтобы страдать неуверенностью, откуда происходят все наши страхи, но для того, чтобы во плоти почувствовать суд Божий, страх перед которым нельзя победить без напряженного усилия. Златоуст относит сказанное к достоинству Христову, которого Отец неким образом тогда убоялся. Но это весьма глупо. Другие подразумевают здесь благоговение. Но приведенное мною толкование подходит значительно больше и не нуждается в долгом доказательстве.

Далее, апостол добавляет третье положение, дабы мы не подумали, будто Христовы молитвы были отвергнуты, поскольку Христа не сразу избавили от скорби. Ибо Он никогда не терпел недостатка в милосердии и помощи Божией. Отсюда можно вывести: Бог часто слышит нас даже тогда, когда это трудно заметить. Хотя нам не подобает предписывать Ему определенное правило или подчинять нашим желаниям, как бы, мыслимо или словесно, мы их ни выражали. Однако каким бы образом Бог ни помогал нашему спасению, Он показывает тем самым, что внял нашим молитвам. Таким образом, когда нам кажется, что нас отвергают, мы молимся усерднее, нежели в том случае, когда видим полное к себе снисхождение.

Но как же Христос был услышан из-за Своего страха, если Он все же подвергся внушавшей Ему ужас смерти? Отвечаю: надо принять во внимание цель страха. Почему Христос избегал смерти? Потому что видел в ней проклятие Божие, видел, что Ему предстояло сразиться с виной за все грехи, и даже с самой преисподней. Отсюда и происходят Его трепет и терзание. Ведь суд Божий более чем ужасен. Значит, Христос получил желаемое, став победителем смертельных мук, обретя поддержку спасающей десницы Божией, дабы после короткой битвы с Сатаною преславно восторжествовать над грехом и преисподней. Часто так и происходит: мы просим то или другое, но с иной целью. Бог же, не давая нам то, чего мы просим, между тем находит Свой способ нам помочь.

8) Навык послушанию. Ближайшая цель страданий Христовых состояла в том, чтобы в результате привыкнуть к послушанию. Не потому, что Его следовало понуждать силой, или, что Он имел нужду в таких упражнениях, подобно тому, как укрощается буйство быков и лошадей. Христос в наивысшей степени добровольно изъявил Отцу нужное послушание. Но Христос показал пример послушания до самой смерти, имея в виду нас. Хотя воистину можно сказать: Он смертью Своей сполна научился тому, что значит слушаться Бога, когда Ему пришлось пойти на наивысшее отречение от Себя. Ведь, отказавшись от Собственной воли, Он до такой степени выказал приверженность Отцу, что добровольно и охотно пошел на страшившую Его смерть.

Итак, смысл следующий: опыт страданий научил Христа, до какой степени надо покоряться и повиноваться Богу. Посему и нам по Его примеру надлежит учиться послушанию Богу посредством разных скорбей и даже самой смерти. Больше того, к нам это относится в еще большей степени. Ведь мы по природе горделивы и непокорны, если Господь подобным научением не покорит нас Своему игу. Эта польза, происходящая от креста должна смягчать его горечь в наших душах. Ибо что для нас более желанно, чем стать послушными Богу? А это не может произойти без несения креста. Ибо в благополучное время мы скачем и резвимся, как бы сбросив с себя ярмо. Больше того, чаще всего наша плоть, сбросив всякое иго, ожесточается в своей распущенности. Там же, где нашу волю следует понуждать, дабы мы хотели угодное Богу, истинно выказывает себя наше послушание. Вот яркий пример совершенного послушания: когда страшащую нас смерть, к которой призывает Бог, мы предпочитаем жизни, желаемой нами по природе.

9) И, совершившись. Конечная или отдаленная цель необходимости страданий Христовых. А именно: таким способом Христу надлежало облечься в Свое священство. Апостол как бы говорит: претерпевание креста и смерти для Христа было своего рода торжественным посвящением. Этим он хочет сказать, что все страдания Христовы нацелены на наше спасение. Отсюда следует: они не только не мешают Его достоинству, но и воистину Его прославляют. Ведь если нам дорого наше спасение, то сколь восторженно мы должны думать о его причине? И апостол говорит здесь не только о примере, но поднимается выше. Он говорит о том, что Христос Своим послушанием изгладил наши преступления.

Итак, Он сделался причиной нашего спасения, поскольку обрел для нас праведность перед Богом, устранив непослушание Адама противоположным врачевством. «Освятившись» больше подходит контексту, чем «усовершившись». По-гречески стоит τελειωθε»ις, означающее и то, и другое. Но, поскольку здесь идет речь о священстве, апостол уместно и изысканно упоминает об освящении. И в другом месте (Ин.17:19) Христос говорит: ради них Я посвящаю Себя. Отсюда явствует: все это следует в собственном смысле относить к Его человеческой природе, в которой Он и страдал, и исполнял священническое служение.

Всех послушных Ему. Итак, если мы хотим, чтобы нам помогло послушание Христово, то должны Ему подражать. Ибо апостол хочет сказать: плоды Его послушания получают лишь послушные. Далее, сказав это, он восхваляет перед нами веру. Ибо Христос и Его блага становятся нашими только тогда, когда мы принимаем их и Его верою. Хотя кажется, что апостол показывает всем универсальный признак и говорит, что никто из тех, кто ныне повинуется и учится Христову Евангелию, не исключен из числа спасаемых.

10) Быв наречен от Бога. Поскольку было полезным подробнее изложить указанное сравнение Христа с Мелхиседеком и призвать иудеев к еще большему вниманию, апостол переходит к другой теме так, что одновременно не отходит от главного довода. Так он говорит, что надо еще сказать о многом. Но иудеев следует подготовить, дабы сказанное не было напрасным. Он научает, что речь будет трудной не для того, чтобы их испугать, но скорее, чтобы обострить внимание. Ведь как легкость понимания обычно делает нас ленивыми, так и затемненность смысла заставляет внимательнее и напряженнее слушать. Однако причину трудности апостол видит не в самом предмете, а в иудеях. Действительно, Господь всегда говорит с нами ясно, без всяких двусмысленностей, и Слово Его заслуженно зовется нашим светом. Однако его блеск заглушается нашим мраком. И это происходит отчасти из-за нашей тупости, отчасти из-за лени. Ведь мы более чем тупы к разумению учения Божия, и к этому добавляется порок: извращенность наших чувствований. Мы больше склонны к суете, чем к истине Божией. Нам мешают и гордыня, и житейские заботы, и вожделения плоти. Фраза «о сем» относится не ко Христу, а к Мелхиседеку, хотя и рассматривает последнего не как частное лицо, а как прообраз Христа, представляющий Его личность.

12. Ибо, судя по времени, вам надлежало быть учителями; но вас снова нужно учить первым началам слова Божия, и для вас нужно молоко, а не твердая пища. 13. Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец; 14. твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла.

(12. Ибо, хотя, судя по времени, вам надлежало быть учителями; но вы снова нуждаетесь в том, чтобы кто-то учил вас первым началам слова Божия, и сделались теми, кому нужно молоко, а не твердая пища. 13. Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове праведности, потому что он младенец; 14. твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла.)

12) Вам надлежало. Данный упрек содержит достаточно язвительности, способной стряхнуть с иудеев лень. Апостол говорит, что глупо и стыдно быть до сих пор начинающими тем, кому надлежало уже стать учителями. Вам, – говорит апостол, – подобало учить других, однако вы не тянете даже на посредственных учеников. Вы еще не твердо знаете даже начатки христианства. И чтобы еще больше их устыдить, апостол говорит о первых началах, то есть как бы алфавите божественного учения. Эти слова надо относить ко всей жизни: ибо истинно мудрствует тот, кто признает, насколько далек от совершенного разумения. Но при обучении следует преуспевать так, чтобы не все время топтаться на первых принципах. Не следует допускать, чтобы на нас исполнились слова Исаии (28:10): будет вам заповедь к заповеди, заповедь к заповеди и т.д. Скорее надо приложить усилия, чтобы наше преуспевание соответствовало времени обучения. Действительно, надо подсчитывать не только годы, но и отдельные дни, дабы каждый понуждал себя к продвижению вперед. Однако немного тех, кто требует у себя отчета за проведенное время или беспокоится в отношении будущего. Посему наша лень заслуженно наказывается тем, что большая часть людей пребывает в младенческих начатках знания. Кроме того, нас учат: каждый обязан уделять свое знание братьям, причем тем более усердно, чем больше разумения получил сам. Дабы никто не был мудрым для самого себя, но все – ради взаимного назидания.

Для вас нужно молоко. Той же метафорой пользуется Павел в Первом Послании к Коринфянам, гл. 3:1, упрекая коринфян в том же или, по крайнее мере, сходном пороке. Он говорит, что они – плотские и не переносят твердой пищи. Значит, молоко – это начальное учение для наставления невежд. Петр же понимает это слово в ином смысле, приказывая нам вожделеть молоко без всякого обмана (1Пет.2:2). Подобно тому, как младенчество бывает двойственным, а именно: в отношении злобы, и в отношении разумения. Так и Павел в другом месте (1Кор.14:20): будьте младенцами не по разуму, но младенцами для зла. Значит, младенцами уничижительно зовутся те, кто нежен настолько, что не принимает более высокого учения. Ибо истинная польза от учения состоит в том, чтобы дать нам возрасти в мужа совершенного, в меру полной зрелости. Да не будем младенцами, колеблющимися и носимыми ветром любого учения (Еф.4:14). Те, кто еще не вкусив Христа, пока не способен к твердой пище, вполне извинительны. Но тем, кому надлежало со временем подрасти, недостойны прощения, если до сих пор остаются младенцами. Мы видим, что Исаия отмечает отверженных именно этим клеймом. Они подобны младенцам, недавно оторванным от сосков матери (28:9).

Учение Христово как дает молоко младенцам, так и поставляет твердую пищу взрослым. Но подобно тому, как младенец питается молоком кормилицы не для того, чтобы всегда зависеть от сосков, но чтобы постепенно приучиться к более твердой пище, так и из Писания сначала надо вкушать молоко, чтобы затем питаться его хлебом. Впрочем, апостол так различает между молоком и твердой пищей, что и под тем, и под другим понимает здравое учение. Но иначе наставляются невежды, а иначе – те, кто уже чему-то научен.

13) Всякий, питаемый молоком. Апостол разумеет тех, кто из-за нежности еще не приемлет твердое учение. Ведь взрослый, со своей стороны, не гнушается молока. Однако здесь попрекается младенчество разума, из-за которого Бог вынужден вечно с нами сюсюкать. Значит, апостол отрицает, что подобные младенцы способны к усвоению слова праведности, разумея под праведностью совершенство, о котором он скажет немного ниже. Ибо, на мой взгляд, апостол имеет в виду не то, как мы оправдываемся перед Богом, а просто понимает праведность как целокупность знания, приводящую нас к совершенству. Это служение Павел приписывает Евангелию, Кол.1:28, как бы говоря: потакающие собственному невежеству лишены истинного познания Христова. Потому и бесплодно для них евангельское учение, что они не только никогда не достигают цели, но даже к ней не приближаются.

14) Совершенным. Совершенными апостол называет взрослых. Их он противопоставляет младенцам, как в Первом Послании к Коринфянам, 2:6 и 14:20. А также к Ефесянам 4:13. Ибо средний возмужалый возраст есть как бы совершенство человеческой жизни. Но иносказательно апостол называет мужами во Христе духовных. Он хочет, чтобы такими стали все христиане, навыкшие от постоянных упражнений к различению добра и зла. Ибо нам нельзя иначе правильно научиться истине, нежели укрепившись ее защитой от сатанинской лжи. Поэтому она и зовется духовным мечом. И Павел отмечает это использование здравого учения, когда говорит (Еф.4:14): да не будем носиться всяким ветром и т.д. Действительно, на что будет похожа вера, колеблющаяся между истиной и ложью? Разве не может такая вера в любой момент поскользнуться? И не довольствуясь одной фразой, апостол подробно излагает свою мысль, показывая, что не следует успокаиваться, доколе мы не будем со всех сторон вооружены Словом Божиим, а сатана уже не сможет соблазнять нас своей ложью.

Отсюда явствует, какое христианство существует в папстве, где под именем простоты не только восхваляют грубое невежество, но и сурово удерживают народ от стремления к твердому разумению. Легко понять, каким духом ведомы те, кто едва позволяет людям прикоснуться к тому, что апостол заповедует усердно изучать; кто рисует похвальной ту беззаботность, которую апостол столь жестко порицает; кто устраняет Слово Божие как единственное правило различения истины и лжи, в то время как апостол говорит, что это различение необходимо всем христианам. Те же, с кого снят сей дьявольский запрет на свободу обучения, тем не менее, и в слушании, и в чтении выказывают полную оцепенелость. Таким образом, проводя жизнь без должных упражнений, мы остаемся глупцами, лишенными всякой способности к суждению.