7 глава

Когда наш Господь Иисус призывал Своих апостолов принять служение и пострадать за Него, Он сказал им, что последние будут первыми и первые — последними, что удивительным образом исполнилось в Стефане и Павле, которые оба были последними среди апостолов в своем обращении и, тем не менее, опередили их как в служении, так и в страданиях; так как Бог, оказывая честь и выказывая милость, часто перекрещивает Свои руки. В этой главе мы читаем о Стефане, первом мученике христианской Церкви, который возглавил передовой отряд доблестного воинства. Поэтому описание страданий и смерти Стефана здесь представлены более полно, чем описание страданий и смерти других мучеников, что должно направить и поддержать всех призванных сражаться до крови так же, как сражался Стефан. Здесь мы находим:

I. Защитительное слово, с которым Стефан выступает перед синедрионом в ответ на предъявленное ему обвинение и которое имело целью доказать, что никакого богохульства на Бога, равно как и никакого ущерба для славы Его имени, не заключалось в его словах о том, что храм будет разрушен и обычаи обрядового закона переменятся.

1. Он доказывает это, делая обзор ветхозаветной истории, и отмечает, что Бог никогда не помышлял ограничивать Свою милость только этим местом или только этим обрядовым законом и что у евреев нет оснований рассчитывать на то, что Бог будет так поступать, поскольку иудейский народ всегда раздражал Его и, таким образом, лишился преимуществ избранничества. Напротив, это святое место и этот закон были не чем иным, как тенями будущих благ, так что заявлять, что они обязательно уступят место лучшему, вовсе не означало осыпать их бранью, ст. 1-50.

2. Он обращается с этим словом к своим гонителям и судьям, резко обличая их в беззаконии, через которое они навлекли на себя разрушение своего святого места и вызвали падение народа, а после не желали слышать об этом, ст. 51-53.

II. Предание Стефана смерти через побитие камнями и его незлобивая, доброхотная и благочестивая покорность этому, ст. 54-60.

Стихи 1-16. И вот подсудимый Стефан, обвиненный в богохульстве, предстает перед синедрионом. В предыдущей главе мы прочли о том, какие свидетельства были представлены против него: он якобы осыпал бранью Моисея и Бога, поскольку богохульствовал на это святое место и на закон. Этот же отрывок знакомит нас с тем, как:

I. Первосвященник предоставляет Стефану возможность ответить за себя, ст. 1. Он председательствовал на суде и в этом качестве выступал от имени всего синедриона. «Подсудимый, — сказал он, — ты слышишь, в чем тебя обвиняют. Итак, что ты на это ответишь? Так ли это? Правда ли то, что ты богохульствовал? Если да, то отречешься ли ты публично от своих слов или же будешь твердо стоять на своем до конца? Виновен ты или невиновен?» Эти слова, сохранявшие внешнюю законность, были произнесены, по всей видимости, надменным тоном. Уже на этом этапе суда первосвященник, кажется, составил свое суждение об этом деле, и, так как Стефан якобы говорил известные слова, он, по мнению судьи, несомненно, заслужи вал осуждения за богохульство, чем бы под судимый ни оправдывался и как бы ни тол ковал его.

II. Стефан приступает к своей защите, и эта защита длится довольно времени. Однако тот факт, что Стефана внезапно прервали, и притом в тот самый момент, когда он подошел к основному пункту обвинения (ст. 50), свидетельствует о том, что его речь длилась бы и дольше, если бы ему дали сказать все, что он хотел. В общем можно заметить, что:

1. В этой речи Стефан показывает себя человеком грамотным, сильным в Писании и, следовательно, хорошо подготовленным ко всякому благому слову и делу. Он способен, не заглядывая в Писание, пересказывать библейские истории, причем именно те, которые вполне соответствовали поставленной им перед собой цели. Стефан исполнился Святого Духа. Дух Святой исполнил Стефана вовсе не для того, чтобы возвестить ему нечто новое или открыть тайну Божьих замыслов и определений в отношении еврейского народа и таким образом привести этих противников к осознанию своей вины, никак нет; но Он исполнил его для того, чтобы напомнить ему ветхозаветное Писание и наставить его относительно того, как им пользоваться, и таким образом привести этих противников к осознанию своей греховности. Исполнившийся Святым Духом исполнится и Писанием, как Стефан.

2. Стефан цитирует Писание по Септуагинте, из чего следует, что он был одним из евреев-эллинистов, ведь они пользовались именно этим переводом в своих синагогах. То, что Стефан основывается в своей речи на греческом переводе Писания, служит причиной различных разночтений с оригиналом на древнееврейском языке, которых члены синедриона, однако, не исправляли, ведь им было известно происхождение этих разночтений. Эти разночтения также нисколько не умаляли силы Духа, Которым говорил Стефан, поскольку они не изменяли сути. Существует такая максима: Apices juris non sunt jura-Юридические тонкости не суть закон. По сути дела, анализируемые стихи представляют собой краткое изложение истории израильского народа, простирающееся вплоть до конца книги Бытия. Заметьте:

(1) Предисловие в речи Стефана: Мужи братия и отцы! послушайте. Стефан обращается к ним пусть и без лестных титулов, зато любезно и почтительно, рассчитывая на беспристрастность их суждений. Как от мужей, он ожидает от них гуманного обращения, питая надежду на то, что отцы и братья поступят с ним по-отцовски и по-братски. Они же готовы считать его отступником от иудейства и своим врагом. И, тем не менее, чтобы приготовить путь для перемены их убеждений, Стефан называет их мужами, братиями и отцами, ставя себя на один уровень с ними, хотя они не желали поставить себя на один уровень с ним. Стефан требует внимания к себе: «…послушайте». Приступая к рассказу о том, что им и так хорошо известно, он, тем не менее, требует выслушать его, поскольку, несмотря на то что они все это знают, без весьма тщательного рассмотрения причин и следствий они бы не поняли, как связать его рассказ с делом, которое теперь обсуждается в синедрионе.

(2) Начало его речи, которая (что бы она ни напомнила пробежавшему ее глазами человеку) далека от долгой и бесцельной «прогулки по книгам», предпринятой с единственной целью позабавить слушателей перескакиванием в рассказе из древней истории с предмета на предмет. Все его доводы относились к делу и были высказаны ad rem — пo существу. Они должны были доказать им, что Бог возлюбил это святое место и этот закон вовсе не так, как они, и показать им, что, как Он хранил Свой народ в этом мире в течение многих веков до того, как был построен этот храм и дан этот обрядовый закон, так Он будет хранить ее и тогда, когда времена того и другого подойдут к концу.

[1] Стефан начинает с призвания Авраама из Ура Халдейского, вследствие которого он был отделен для Бога, чтобы стать наследником обетования и отцом ветхозаветной церкви. Об этом мы читаем в книгах Бытия (Быт 12:1 и далее) и Неемии, Неем 9:7,8. Родиной Авраама была Месопотамия (ст. 2), земля Халдейская (ст. 4), — страна, жители которой поклонялись идолам. Отсюда Господь поэтапно выводил Авраама, каждый раз уводя его на небольшое расстояние от прежнего места, обходясь с ним, таким образом, очень мягко. Сначала Бог вывел его из земли Халдейской и привел в Харран, или Харан, — место, расположенное на полпути между Уром Халдейским и Ханааном (Быт 11:31), а уже оттуда по истечении пяти лет после смерти отца Авраама Бог переселил его в землю Ханаанскую, в которой вы ныне живете. По-видимому, когда Бог впервые заговорил с Авраамом, Он явился ему в неком зримом образе Божественной силы как Бог славы (ст. 2), чтобы установить с ним определенные отношения. В дальнейшем Бог не разрывал этих отношений с Авраамом и по необходимости разговаривал с ним время от времени, но уже не являясь ему зримым образом как Бог славы.

Во-первых, относительно этого призвания Авраама можно заметить то, что:

1. Мы должны узнавать Бога на всех наших путях и быть внимательными к указаниям Его провидения, как столпа облачного и огненного. Не сказано, что Авраам переселился сам, но сказано, что переселил его Бог в сию землю, в которой вы ныне живете. Авраам просто следовал за своим Вождем.

2. Тех, кто вступает с Богом в завет, Он отделяет от сынов века сего. Отделенные действенно призываются, и за их спинами остаются их общественное положение, их земля, их происхождение. Таковым должно не проявлять интереса к этому миру, оставаться равнодушными к нему, быть выше мира и всего того, что в нем есть, каким бы дорогим оно им ни казалось. Они должны довериться Богу в том, что Он воздаст им за все в ином, лучшем, чем этот, мире, то есть на небесах, которые Он явит им. Божьи избранники должны следовать за Ним с простой верой и покорностью.

Во-вторых, рассмотрим, какое отношение имеет эта история к делу Стефана.

1. Его обвинили в богохульстве и отступничестве от иудейства, вот почему он показывает, что он сын Авраама и дорожит тем, что может отнести эти слова также и к себе: отец наш Авраам, — и что он верный служитель Бога Авраама, Которого поэтому и называет здесь Богом славы. Стефан показывает, что и ему также принадлежит благодать, и в частности та благодать, на которой зиждилась и которой укреплялась ветхозаветная церковь.

2. Евреи гордились своим обрезанием, вот почему Стефан показывает, что Бог вел Авраама и общался с ним еще до того, как он был обрезан, а не после того, ст. 8. Тот же самый довод приводит и Павел, утверждая, что Авраам оправдался верой, поскольку он оправдался еще до того, как был обрезан. 3. Евреи были ревностными почитателями этого святого места, под которым можно понимать также и всю землю Ханаанскую, так как она была названа святой землею, землею Еммануила и разрушение святого храма означало опустошение святой земли. «В таком случае, – говорит Стефан, — вам не следует так сильно гордиться этим святым местом, ибо»:

(1) «Вы происходите из Ура Халдейского, где отцы ваши служили иным богам» (Иис. Нав 24:2), «так что первыми поселенцами в этой стране были не вы. Поэтому взгляните на скалу, из которой вы иссечены, и в глубину рва, из которого вы извлечены»; и далее: «посмотрите на Авраама, отца вашего, так как Я призвал его одного» (Ис 51:1,2), «подумайте о своем низком происхождении и о том, что вы во всем являетесь должниками чудной благодати, и тогда вы поймете, что вам следует навсегда прекратить этим хвалиться. Именно Бог воздвиг от востока мужа правды и призвал его следовать за Собою» (Ис 41:2). «Однако если потомки этого человека извращают свои пути, то пусть они знают, что Бог силен разрушить это святое место и воздвигнуть Себе иной народ, ибо Он не должник им».

(2) «Бог явился Аврааму во всей Своей славе далеко отсюда, в Месопотамии, еще до его прихода в Ханаан и даже прежде его поселения в Харране, так что вы не должны думать, что откровения Бога человеку ограничены только сим местом. Вовсе нет, поскольку Тот, Кто доставил сюда семя Церкви из дальней страны на востоке, может, если Ему будет угодно, и плоды этого семени доставить в любую страну на западе».

(3) «Бог никак не спешил привести Авраама в эту землю, но в течение нескольких лет позволял ему делать остановки на пути сюда, из чего следует, что Бог не так возлюбил эту землю, как любите ее вы, и не связывает с ней ни Своей славы, ни благополучия Своего народа. Так что ни хулы на Бога, ни измены нет в сказанных мною словах о том, что это место разрушится».

[2] Спустя несколько веков после призвания из Ура Халдейского Авраам и его потомство все еще остаются на положении скитальцев. Бог, несомненно, обещал дать землю Ханаанскую во владение ему и потомству его по нем, ст. 5. Однако,

Во-первых, долгие годы, прошедшие со времени, когда было дано это обетование, был он бездетен, бездетна была и Сара.

Во-вторых, сам Авраам в этой земле был не более чем пришельцем и поселенцем, и Бог не дал ему на ней наследства ни на стопу ноги. Так что Авраам чувствовал себя там так, как может чувствовать себя человек, живущий на чужбине, был всегда готов сняться с места и ничего не смел называть своим.

В-третьих, потомки Авраама еще долгое время не вступали во владение этой землей. «По истечении четырехсот лет, но не раньше, они придут и будут служить Мне на сем месте» (ст. 7). И мало того,

В-четвертых, им предстоит перенести множество тягот и лишений, только после чего они и овладеют этой землей. Они будут в порабощении и притеснении в чужой земле, и это не будет возмездием им за какой-то конкретный грех, каковым были их скитания по пустыне, ибо никакого такого описания касательно их порабощения в Египте мы не находим; но так определил Бог и потому так должно быть. Но по окончании четырехсот лет, считая от дня рождения Исаака, Я, сказал Бог, произведу суд над тем народом, у которого они будут в порабощении. Это учит нас тому, что:

1. Ведомы Богу от вечности все дела Его. Хотя Авраам не имел ни наследия, ни наследника, Бог, тем не менее, открыл ему, что даст ему и то, и другое: одно станет обетованной землей, другое — обетованным сыном; поэтому и то, и другое было получено им по вере.

2. Хотя Божьи обетования и не спешат исполняться, тем не менее они всегда исполняются. Каждое из них непременно исполнится в свое время, хотя, может быть, и не так скоро, как нам хотелось бы.

3. Хотя народ Божий и может какое-то время находиться в притеснении и бедствии, тем не менее Бог в конце концов спасет Своих и воздаст их угнетателям, ибо, подлинно, есть Бог, судящий на земле!

Однако давайте рассмотрим, как все это отвечает целям Стефана.

1. Еврейский народ, о славе которого так ревнует синедрион, был вначале весьма ничтожным; и как Бог вывел Авраама, отца всех евреев, из тьмы Ура Халдейского, так вывел Он и все еврейские племена, возглавляемые патриархами, из египетского плена, когда они были малочисленнее всех народов, Втор 7:7. Зачем же тогда создавать много шума из ничего, думая, что их скорая гибель, которую они сами навлекли на себя своим грехами, погубит весь мир и повредит всему делу Божьему? Никак нет. Тот, Кто вывел евреев из египетского плена, силен вернуть их обратно в порабощение, как обещал, Втор 28:68. И Он в этом не просчитается, ибо силен даже из камней воздвигнуть детей Аврааму.

2. Медленная поступь, с которой исполнялось обетование, данное Аврааму, а также многие мнимые противоречия, которые здесь отмечаются, ясно указывают на то, что это обетование имело духовный смысл и что отечество, право владения которым это обетование гарантировало, было отечеством лучшим, то есть небесным. Также и апостол, указывая на тот факт, что праотцы обитали на земле обетованной, как на чужой, заключает: «Они ожидали города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог» (Евр 11:9,10). Поэтому нет ничего богохульного в словах: «Иисус разрушит место сие», если мы при этом добавляем: «Он приведет нас в небесный Ханаан и введет нас во владение тем, чего земной Ханаан был только символом и прообразом».

[3] Род Авраама размножается с закрепленным за ним неотчуждаемым правом на Божественную благодать и непрекращающимся Божественным Промыслом в отношении этого рода, о чем говорится в оставшейся части книги Бытия.

Во-первых, Бог взял на Себя обязательство быть Богом Авраама и его потомства и в ознаменование этого положил завет обрезания для его потомства по мужской линии, Быт 17:9,10. Бог дал ему завет обрезания, то есть завет, печатью которого стало обрезание. Поэтому, когда у Авраама родился сын, тот обрезал его в восьмый день (ст. 8), вследствие чего сын Авраама оказался связанным Божественным законом и причастным к Божественному обетованию, ибо обрезание касалось одновременно и закона, и обетования, ведь оно было печатью завета между Богом: «Я буду твоим Богом, Богом всемогущим» — и человеком: «…ходи предо Мною и будь непорочен…» Так, успешно позаботившись о безопасности Авраамова потомства, чтобы оно было потомством, которое будет служить Ему, Бог стал умножать евреев: Исаак родил Иакова, Иаков же — двенадцать патриархов, или основателей соответствующих колен.

Во-вторых, Иосиф, любимец и благословение отчего дома, терпел поношение от братьев. Позавидовав пророческим сновидениям Иосифа, они продали его в Египет. С этого момента сыны Израилевы начали испытывать недобрые чувства по отношению ко всякому, кто выделялся из их среды, превосходя в чем-либо других. Ужасным примером такого отношения стала вражда евреев к Христу, бывшему, подобно Иосифу, назореем между Своими братьями.

В-третьих, Бог допускал Иосифу терпеть бедствия, но при этом всегда был с ним (Быт 39:2,21), воздействуя посредством утешений от Духа не только на его ум, но и на умы тех, с кем Иосифу приходилось иметь дело, и давая снискать их расположение. В конце концов Бог избавил его от всех скорбей его и фараон поставил его вторым человеком в царстве, Пс 114:20-22. Так Иосиф не только добился высокого положения среди египтян, но и стал пастырем и твердыней Израилевой, Быт 49:24.

В-четвертых, отправиться в Египет Иакова вынудило великое бедствие — голод, погнавший его из Ханаана. Этот голод (ставший великой скорбью) оказался настолько лютым, что отцы наши не находили пропитания в Ханаане, ст. 11. Эта земля плодородная была превращена в солончатую. Когда Иаков услышал, что есть хлеб в Египте (по мудрому совету его сына хлеб там хранился, как сокровище), он послал туда отцов наших в первый раз, чтобы те возвратились назад с хлебом, ст. 12. Когда же патриархи пришли в Египет во второй раз, Иосиф, в первый раз не подавший вида, что знает их, открылся братьям и фараон узнал, что эти евреи, род Иосифа, живут на его попечении (ст. 13), после чего с ведома фараона Иосиф, послав, призвал отца своего Иакова к себе в Египет и все родство свое числом в семьдесят пять душ, чтобы там кормиться, ст. 14. В книге Бытия сказано, что их было семьдесят душ, Быт 46:27. Однако Септуагинта называет число семьдесят пять, из чего следует, что Стефан (или Лука) пользовался греческим переводом Ветхого Завета. Так, в Лук 3:36 говорится о Каинане, причем в еврейском тексте этого имени нет, а в греческом тексте это имя есть. Некоторые, исключив Иосифа с его сыновьями, поселившихся в Египте прежде (что сокращает первое из указанных чисел до шестидесяти четырех), и, добавив сыновей одиннадцати патриархов получают число семьдесят пять.

В-пятых, Иаков и его сыновья умерли в Египте (ст. 15), но для предания земле их тела были перенесены в Ханаан, ст. 16. Здесь возникает весьма значительное затруднение. Далее сказано: …и перенесены были в Сихем…, но ведь Иаков был погребен не в Сихеме, а близ Хеврона, в пещере на поле Махпела, где были похоронены Авраам и Исаак, Быт 50:13. Кости же Иосифа действительно схоронили в Сихеме (Иис. Нав 24:32) и, по всей видимости (хотя об этом здесь не упоминается), туда же вместе с его костями перенесли кости и других патриархов, каждый из которых оставил относительно этого свое завещание, похожее на завещание Иосифа. Поэтому, надо понимать, здесь говорится о них, а не о самом Иакове. Однако гробница в Сихеме была куплена Иаковом (Быт 33:19), как написано в Иис. Нав 24:32. Почему же тогда здесь сказано, что эту гробницу купил Авраам? Вот весьма толковый ответ на этот вопрос, который дает д-р Уитби (Dr. Whitby): Иаков перешел в Египет, и скончался сам и отцы наши; и (отцы наши) перенесены были в Сихем, а его, то есть Иакова, похоронили во гробе, который купил Авраам ценою серебра, Быт 23:16. (То есть в Сихеме были погребены Авраам, Исаак и Иаков.) А их, то есть других патриархов, схоронили во гробе, купленному сынов Еммора, отца Сихемова.

Теперь давайте рассмотрим, как все это отвечает целям Стефана.

1. Чтобы судьи перестали гордиться величием еврейского народа, он продолжает напоминать им о низком происхождении евреев, о том, что только чудом благодати они вознеслись из небытия до тех высот, которые занимали теперь, и выросли из такого ничтожно малого количества (в семьдесят пять человек), и стали великим народом. Если же они, однако, вознесенные так высоко, перестанут отвечать Божьим замыслам, ради которых они и были так высоко вознесены, то их не ожидает ничто другое, кроме гибели. Пророки, желая усугубить вину евреев в их пренебрежении к закону Божьему, часто напоминали им о том, что Бог вывел их народ из египетского плена. Стефан же приводит своим судьям на память историю еврейского народа для того, чтобы усугубить их вину в их пренебрежении Евангелием Христа.

2. Он также напоминает им о нечестии патриархов, родоначальников их колен, об их зависти к Иосифу, о том, что они продали его в Египет, о том, что тот же самый дух и доныне продолжает действовать в их потомках, хотя теперь уже в отношении Христа и Его служителей.

3. Овладеть святой землей евреев, которую они до безумия любили, их отцам не было дано еще долгое время, и в этой святой земле их настигали голод и великие скорби. Поэтому пусть их не удивляет то, что земля, так долго осквернявшаяся грехом, в конце концов будет разорена.

4. Вера патриархов, открывшаяся в их желании быть похороненными в земле Ханаанской, ясно показывала, что они стремились в небесное отечество, привести их в которое и было целью этого Иисуса.

Стихи 17-29. Здесь Стефан продолжает рассказ:

I. О чудесном росте еврейского населения в Египте. Только чудом Провидения за короткое время еврейское население переросло из рода в нацию.

1. Это происходило по мере того, как приближалось время исполниться обетованию, то есть то время, когда евреям суждено было стать народом. Если за пер вые двести пятнадцать лет, прошедшие с тех пор, как Аврааму было дано обетование, число сынов завета возросло только до семидесяти человек, то в последующие двести пятнадцать лет их число увеличилось до шестисот тысяч воинов. Иногда Провидение, приближаясь к средоточию, начинает действовать стремительно. Давайте не будем унывать оттого, что события медленно развиваются в сторону исполнения Божьих обещаний: Бог знает, как наверстать время, которое кажется нам потерянным, и с приближением года искупленных Он может трудиться день и ночь.

2. Это было в Египте, где евреев угнетали и где господствовали над ними с жестокостью. И, когда жизнь евреев сделалась такой горькой, что им, должно быть, хотелось записываться лишенными детей, они, тем не менее, женились, уповая на то, что Бог посетит их в свое время. И Бог благословил их, прославлявших Его таким образом, сказав: «Плодитесь и размножайтесь…» Времена страданий часто в различных обстоятельствах становились временами роста Церкви.

II. О непомерных тяготах, которые евреи переносили там, ст. 18, 19. Обратив внимание на рост еврейского населения, египтяне стали изнурять евреев тяжкими работами, о чем Стефан делает три замечания:

1. О черной неблагодарности египтян. Евреев угнетал иной царь, который не знал Иосифа, то есть он не принимал во внимание той пользы, которую Иосиф принес этому народу, так как если бы он учел оказанную Иосифом услугу, то не платил бы жестокостью всем его родственникам и роду. Люди, которые вредят верующим, весьма неблагодарны, ибо верующие являются благословением для своего рода и места проживания.

2. О сатанинском уме и коварстве египтян. Они ухищрялись против рода нашего. «Перехитрим же его…» – говорили они и, думая таким образом обезопасить себя, поступали крайне не разумно, ибо навлекали на себя только гнев. Жестоко ошибается тот, кто думает, что поступает благоразумно в отношении себя тогда, когда поступает вероломно или неблагодарно в отношении своих братьев.

3. О дикой и бесчеловечной жестокости египтян. Желая разделаться с евреями, египтяне принуждали их бросать детей своих, чтобы не оставались в живых. Истребление еврейских младенцев казалось египтянам самым подходящим способом уничтожения зарождающейся еврейской нации. Стефан говорит об этом, по всей видимости, для того:

(1) Чтобы его судьи еще глубже осознали то, насколько ничтожным было происхождение их народа, удачно представленное (возможно, для того он и упомянул младенцев в Египте) в виде отчаянного положения беспомощного, всеми оставленного младенца (Иез 16:4), и в какой мере они были обязаны Богу тем попечением, которого ныне были лишены, сделавшись недостойными его.

(2) Чтобы его судьи задумались над тем, что злодеяния, творимые ими теперь против зарождающейся Церкви, являются такими же нечестивыми и бесчестными и, в конечном счете, окажутся такими же безуспешными и тщетными, какими были злодеяния, творимые египтянами против зарождавшейся в то время иудейской церкви. «Вы думаете, что поступаете умно, жестоко притесняя нас, но, преследуя новообращенных, вы уподобляетесь египтянам, которые заставляли евреев бросать на улице своих детей. Однако вы еще увидите, что все ваши старания напрасны и что вопреки вашей злобе ученики Христа будут размножаться и возрастать».

III. О призвании Моисея в их избавители. Стефан обвинялся в том, что он осыпал бранью Моисея, и, отвечая на это обвинение, он с великим почтением отзывается о Моисее.

1. Моисей родился как раз в то время, когда гонения на Израиль были в самом разгаре, что становится особенно понятным из примера жестокого истребления еврейских младенцев. В это время родился Моисей (ст. 20) и, едва появившись на свет (подобно нашему Спасителю в Вифлееме), оказался под угрозой стать жертвой этого злодейского указа. Бог готовит избавление Своего народа именно тогда, когда тот пребывает в глубочайшем мраке и бедствии.

2. Моисей был прекрасен. Его лицо начало сиять с самого рождения, что было блаженным предзнаменованием той славы, которую Бог желал открыть через него. Он был аотЕТод тш — прекрасен пред Богом, освящен от утробы матерней, почему и был прекрасен в Божьих глазах, ибо только внутреннюю красоту Бог считает драгоценностью.

3. Моисей чудом был спасен в младенческом возрасте — сначала попечением заботливых родителей, которые три месяца питали его в своем доме, пока хватало смелости, а затем — благосклонного Провидения, вручившего его дочери фараоновой, которая взяла его и воспитала его у себя, как сына, cт. 21. Так, особенно, заботится Бог о тех, кого Он готовит к особенному служению. Но разве Он сохранил таким образом только новорожденного Моисея? Бог несравненно больше заботился о том, чтобы защитить Святого Сына Своего Иисуса (как Он назван в гл 4:27) от собравшихся на Него.

4. Моисей стал большим знатоком, ст. 22. И научен был Моисей всей мудрости Египетской, которая в то время славилась разного рода словесностью, в особенности философией, астрономией и (что, возможно, и подтолкнуло египтян к идолослужению) иероглифическим письмом. Моисей, получивший образование при дворе, имел возможность при помощи лучших книг, лучших учителей и лучшего окружения совершенствоваться в искусствах и науках, поскольку обладал большими способностями к ним. Однако у нас имеются все снования полагать, что он не настолько забыл Бога отцов своих, чтобы вникать в нечестивые учение и практику египетских чародеев, во всяком случае не более необходимого для их опровержения.

5. Моисей стал главным государственным министром в Египте. Очевидно, именно в этом смысле надо понимать слова Стефана о том, что Моисей был силен в словах и делах. И хотя Моисей не умел выражаться складно, поскольку был косноязычен, тем не менее все, что он говорил, вызывало согласие, говорило само за себя и свидетельствовало о силе его разума; притом же никто из усердствующих в делах не выказывал такой отваги, такого руководства и таких достижений, как Моисей. Так, с помощью людей, он готовился к делам, исполнить которые он бы ни за что не сумел, если бы не вразумлял его Бог. Итак, из всего этого явствует, что Стефан, вопреки клеветническим измышлениям его гонителей, ценит Моисея так же высоко и относится к нему с таким же почтением, как и сами гонители.

IV. О попытке, которую предпринял Моисей для освобождения Израиля и которую евреи с презрением отвергли, не оказав ему поддержки. Это положение Стефан отстаивает с особым упорством, ибо оно служит ключом к пониманию данной истории (Исх 2:11-15);

так точно понимает ее и апостол, Евр 11:24-26. В первом случае эта попытка Моисея представлена деянием святого самоотречения, во втором — соответствующей Божьему замыслу прелюдией, или вступлением, к общественному служению Моисея, на которое он был призван, ст. 23. Когда же исполнилось ему сорок лет, лучшее время для продвижения по службе при дворе фараона, пришло ему на сердце (и это решение было от Бога) посетить братьев своих, сынов Израилевых, и посмотреть, чем бы он мог наилучшим образом им помочь; и здесь Моисей проявил себя в роли общественного деятеля.

1. Как спаситель Израиля. Пример того Моисей подал, когда отомстил за притесняемого израильтянина и убил египтянина, жестоко с ним обращавшегося, ст. 24. И, увидев одного из них обижаемого, Моисей, движимый состраданием к страдальцу и праведным гневом на обидчика, как и подобает лицам, занимающим общественный пост, вступился и отмстил за оскорбленного, поразив Египтянина, что, конечно, он не смог бы сделать на законных основаниях, если бы выступал просто как частное лицо. Однако же он знал, что поручение с неба послужит ему оправданием, и думал, что поймут братья его (которые не могли не знать данного Аврааму обетования о том, что Бог произведет суд над народом, у которого они будут в порабощении), что Бог рукою его дает им спасение; так как он не имел бы ни духовных сил, ни физических, чтобы сделать то, что он сделал, если бы не был облечен Божественной силой, проявлявшей и Божественную власть. О, если бы только евреи различали знамения времен, они приняли бы их за зарю своего избавления; но они не поняли и не приняли этих знамений, как было предназначено, за выставление знамени и за звучание трубы, провозглашающие Моисея их избавителем.

2. Как судья Израиля. Пример того Моисей подал, буквально на следующий день предложив свою помощь в примирении двух повздоривших евреев, что явно указывало на публичный характер его служения, ст. 26. Когда некоторые из них дрались, он явился и, приняв величественный и властный вид, склонял их к миру, желая положить конец их ссоре (ведь он был их принцем), говоря: вы — братья; зачем обижаете друг друга? Моисей видел неправоту обеих сторон (как бывает в большинстве распрей), почему ради установления мира и согласия и необходимо взаимное прощение и снисхождение друг к другу. Когда Моисею суждено было освободить евреев из египетского плена, он истребил египтян и так избавил Израиля от их рук. Когда же ему суждено было выступить в роли судьи и законодателя Израиля, он правил евреями, простирая к ним свой золотой скипетр, и не пас их жезлом железным. Он не убивал и не поражал евреев, когда те дрались, а давал им превосходные законы и уставы и принимал решения, рассматривая их жалобы и обращения, Исх 18:16. Но один из ссорящихся евреев который заблуждался больше другого, оттолкнул его (ст. 27), не захотел принять порицание со стороны Моисея, даже такое справедливое и мягкое, и был готов действовать вопреки ему, сказав: кто тебя поставил начальником и судьею над нами? Гордые и сутяжные души не терпят упреков и власти над собой. Эти евреи готовы были лучше покорить свои тела суровому обращению десятников, нежели позволить кому-либо избавить их и покорить свои умы трезвой рассудительности. Вышеназванный обидчик пришел в такую ярость от Моисеева упрека, что стал обвинять его в услуге, которую тот оказал еврейскому народу, убив египтянина, и которая, если бы евреи того пожелали, стала бы залогом еще больших услуг в будущем. Не хочешь ли ты убить и меня, как вчера убил Египтянина? (ст. 28). Он возлагает на Моисея ответственность за эту услугу, как если то была не услуга, а преступление, и грозит обвинить его в том, что в действительности было актом выставления флага сопротивления египтянам и знамени любви и свободы для Израиля. Немедленно вслед за этим Моисей убежал в землю Мадиамскую и на протяжении последующих сорока лет не предпринимал никаких действий для освобождения Израиля. Он сделался пришельцем в Мадиаме, женился на дочери Иофора и родил от нее двух сыновей, ст. 29.

Теперь давайте рассмотрим, как все это отвечает целям Стефана.

1. Его обвинили в хуле на Моисея, в ответ на что он бьет своих противников их же оружием, указывая на те оскорбления, которые нанесли Моисею их отцы и от которых им следовало бы устыдиться и смириться, а не затевать под видом ревности о чести Моисея подобные распри с человеком, чтящим Моисея не меньше любого из них.

2. Они преследовали Стефана за то, что тот выступал в защиту Христа и Его Евангелия, в противовес которым они ставили Моисея и его закон. «Однако же, -говорит Стефан, — берегитесь»:

(1) «Чтобы вам не сделать того же, что сделали ваши отцы, и не отвергнуть Того, Кого возвысил Бог вам в Начальника и Спасителя. И если вы перестанете сознательно заслонять от себя свет, то поймете, что Бог посредством Иисуса хочет избавить вас от рабства худшего, нежели рабство в Египте. Смотрите же, не отвернитесь от Него, но примите Его как Начальника и Судью над собой».

(2) «Чтобы вам не скитаться, как скитались ваши отцы, которые за это были совершенно справедливо оставлены умирать в пустыне, так как избавление пришло к ним лишь по истечении сорока лет. Отвергнув Иисуса, вы, в конечном счете, отвергнете Благую весть, так что она обратится к язычникам. Вы отказываетесь от Христа — вы Его и не увидите, это и решит вашу участь» (Мф 23:38,39).

Стихи 30-41. Здесь Стефан продолжает свой рассказ о Моисее. И да рассудит всякий, мог ли говорить такое о великом пророке и законодателе евреев тот, кто хулит его, или нет. Говорить о Моисее с большим почтением, чем говорил о нем Стефан, просто невозможно. Здесь идет речь:

I. О видении славы Божьей, открывшейся Моисею при купине, ст. 30. Только по исполнении еще сорока лет (все это время Моисей был заживо погребен в Мадиаме, постарел и, надо полагать, оставил служение) могло стать очевидным, что все его труды были плодами Божественной силы и обещания (как стало очевидным то, что Исаак, рожденный родителями в преклонным летах, был сыном обетования), и вот он начинает то самое благородное служение, для совершения которого и родился. Заметьте:

1. Где Бог явился Моисею — в пустыне горы Синая, ст. 30. И, когда Бог явился там Моисею, земля та сделалась святой (ст. 33), на что Стефан и обращает внимание аудитории в качестве упрека тем, кто гордился храмом, этим святым местом словно общение с Богом можно было иметь только здесь и нигде больше; тогда как Бог повстречался с Моисеем и явился ему в отдаленном, ничем непримечательном месте Синайской пустыни. Евреи сами себя обманывают, когда думают, что пребывание Бога ограничено какими-то определенными местами. Он может привести Свой народ в пустыню и говорить там к его сердцу.

2. Как Бог явился Моисею — в пламени (ибо наш Бог является огнем поедающим). Купина, в которой пылал этот огонь, несмотря на свою горючесть, не сгорала, и этот символ, означающий положение Израиля в Египте (где евреи сохранились и в горниле страданий), вполне можно считать также символом воплощения Христа и единства Божественного и человеческого бытия: Бог, явившийся во плоти, был как пламень огня в горящем кусте терновника. 3. Как это явление подействовало на Моисея:

(1) Моисей… дивился видению… (ст. 31). Это было такое зрелище, постичь какое Моисею не помогла и вся его египетская ученость. Сначала, движимый любопытством, Моисей хотел разобраться в нем. Пойду и посмотрю на сие великое явление… Но чем ближе он подходил к купине, тем больше изумлялся.

(2) И, объятый трепетом, не смел смотреть, не смел смотреть на нее, так как вскоре понял, что то была не шаровая молния, а Ангел Господень, Который был не кем иным, как Ангелом завета, то есть Самим Сыном Божьим. Вот от чего затрепетал Моисей. Стефана обвиняли в хуле на Моисея и на Бога (гл 6:11), как будто Моисей был младшим богом. Но, как явствует из этого эпизода, Моисей был человек, подобный нам, и, как и мы, был подвержен страху перед всяким явлением Божественного величия и славы.

II. Об оглашении завета с Богом, которое он услышал, ст. 32. И был к нему глас Господень, так как вера от слышания, и вот что Он сказал: «Я Бог отцов твоих, Бог Авраама и Бог Исаака и Бог Иакова, и потому»:

1. «Я такой же, каким был всегда». Завет, заключенный между Богом и Авраамом несколько веков тому назад, был таким: «Я буду Богом твоим, Богом всемогущим». «Итак, говорит Бог, — тот завет остается в силе, и не отменяется, и не забыт, но, как и прежде, Я остаюсь Богом Авраама и ныне сделаю то что все об этом узнают»; так как все милости и все почести, которыми Бог облагодетельствовал Израиля, были основаны именно на этом завете с Авраамом и проистекали из него.

2. «Я буду таким же, каким являюсь теперь». И если смерть Авраама, Исаака и Иакова не смогла расторгнуть завет между Богом и евреями (как явствует из этого заявления, подобное невозможно), то что еще может его расторгнуть? Вот почему Он будет Богом:

(1) Их душам, ныне разлученным с их телами. Этими же самыми словами наш Спаситель свидетельствует о загробной жизни, Мф 22:31,32. Авраам мертв, и тем не менее Бог по-прежнему остается его Богом, следовательно, Авраам жив. Бог так и не дал ему в этом мире того, что отвечало бы истинным целям и полноте завета, по условиям которого Он будет его Богом; вот почему этому завету надлежало исполниться в потустороннем мире. Вот каковы жизнь и нетление, являющиеся через благовестие для совершенного убеждения саддукеев, отрицающих и то, и другое. Вот почему люди, поднявшиеся на защиту Евангелия и положившие в своих сердцах распространять его, были так далеки от возведения хулы на Моисея, что выражали величайшее почтение к Моисею и тому славному откровению, которое Бог явил ему из пламени горящего тернового куста.

(2) Их потомству. Бог, объявивший Себя таким образом Богом их отцов, провозглашает Свою благость к их семени намереваясь сделать их возлюбленными Божиими ради отцев, Рим 11:28; Втор 7:8. Проповедники же Евангелия проповедовали этот завет — обетование, данное от Бога отцам, которого исполнение надеялись увидеть евреи из двенадцати колен, не перестававшие служить Богу, гл 26:6,7. Тогда следовало ли им под флагом защиты святого места и закона выступать против завета, заключенного с Авраамом и его семенем, духовным семенем, еще до обретения евреями закона и задолго до построения храма? Поскольку славословие Богу продолжится и в вечности, а наша похвальба умолкнет, постольку Богу угодно спасать нас по обетованию, а не по закону. Вот почему евреи, гнавшие христиан под предлогом хулы на закон, в действительности сами осыпали бранью это заветное обетование и отвергали все содержащиеся в нем милости.

III. О поручении, данном Богом Моисею во избавление Израиля из Египта. Евреи выставляли Христа соперником Моисея и обвиняли Стефана в богохульстве, потому что он не действовал заодно с ними. Однако Стефан представляет здесь Моисея в качестве замечательного прообраза Христа, поскольку он вывел Израиля из Египта. Бог, объявивший Себя Богом Авраама, вслед за тем повелел Моисею:

1. Выказать благоговение. «Сними обувь с ног твоих. Не вступай в святое с порочными, вялыми или дерзкими помыслами. Наблюдай за ногою твоею» (Еккл 4:17). «Не поспешай, приближаясь к Богу, ступай со всякой предосторожностью».

2. Приступить к выдающемуся служению. Бог дает поручение Моисею, уже готовому принять Его повеления. Бог поручает ему потребовать у фараона разрешения на исход Израиля из его земли и настоять на исполнении им этого требования, ст. 34. Заметьте:

(1) Внимание, которое Бог обращает как на притеснение евреев, так и на чувства, вызываемые у них этим притеснением. …Я вижу притеснение народа Моего в Египте и слышу стенание его… Бог сострадает, видя бедствия Своей Церкви и слыша стенания Своего гонимого народа; и спасение Его людей проистекает из Его сострадания.

(2) Решимость, с которой Бог намерен спасти Свой народ рукой Моисея. …И нисшел избавить его… Хотя Бог и вездесущ, Он говорит здесь, что нисшел избавить Свой народ. Так сказано, по всей видимости, потому, что это избавление было прообразом того, что совершил Христос, когда Он ради нас, людей, и ради спасения нашего нисшел с небес; нисшедший, Он же есть и восшедший. Моисей был тем самым человеком, которого Бог желал задействовать в этом деле. …Пойди, Я пошлю тебя в Египет. И если Бог посылает Моисея, то Он и утвердит его, чтобы ему исполнить порученное.

IV. Об исполнении Моисеем порученного, в чем он предстает прообразом Мессии. Здесь Стефан вновь обращает внимание аудитории на то, как неуважительно евреи обращались с Моисеем, как оскорбляли его и отвергали его власть над собой, хотя судьи Стефана и выказывали чрезмерную ревность в прославлении Моисея, выведшего их из Египта.

1. Бог прославил того человека, от которого евреи отвернулись, ст. 35. Сего Моисея, которого они отвергли (чьи благие намерения и добрые дела они с презрением отринули, сказав: «Кто тебя поставил начальником и судьею? Ты слишком много на себя берешь, сын Левиин», см. Числ 16:3), того самого человека Бог чрез Ангела, явившегося ему в терновом кусте, послал начальником и избавителем. Можно понять и так, что Бог с помощью сопровождавшего его Ангела сделал Моисея совершенным избавителем. Приведя этот пример, Стефан хотел заявить синедриону, что Сего Иисуса, которого они ныне отвергли, как в свое время отвергли Моисея их отцы, сказав: «Кто поставил Тебя Пророком и Царем? Кто дал Тебе власть сию?», — этого самого Иисуса Бог возвысил в Князя и Спасителя, Начальника и Избавителя, о чем недавно они уже слышали из уст апостолов (гл 5:30,31), заявивших им, что камень, который отвергли строители, соделался главою угла, гл 4:11.

2. Бог оказал Своему народу честь посредством Моисея, который готов был служить евреям, хотя те и оттолкнули его. Бог по справедливости мог бы и отказать евреям в служении Моисея, а тот — на законном основании уклониться от такого служения, но все было забыто: евреи не услышали ни одного упрека из его уст, ст. 36. Несмотря ни на что, сей вывел их, сотворив чудеса и знамения в земле Египетской (которые затем сообразно обстоятельствам продолжались до полного избавления народа), и в Чермном море, и в пустыне в продолжение сорока лет. Стефан был настолько далек от вознесения хулы на Моисея, что восхищается им как славным орудием в руках Божьих, послужившим в целях устройства ветхозаветной церкви. Нет никакого умаления заслуженной славы Моисея в том, что Стефан уподобляет его орудию в руках Божьих и что его затмил Иисус, с Которым Стефан призывает теперь этих евреев помириться и, ничего не страшась, покориться Ему, чтобы через Него обрести милость и благость, подобно тому как Израиль был избавлен Моисеем, несмотря на то что евреи однажды отвергли его.

V. О пророчестве Моисея о Христе и Его благодати, ст. 37. Моисей не только был прообразом Христа (много было иных прообразов, которые, однако, не предвосхищали Его дня), но и говорил о Нем, ст. 37. Это тот Моисей, который сказал сынам Израилевым: «Пророка воздвигнет вам Господь Бог ваш из братьев ваших…» О том, о чем Бог устами Моисея говорил сынам Израиля о другом, великом, Пророке, Который должен был явиться в мир; о том, что вызывало у евреев упование на Него; и о том, что требовало Его принятия, Стефан говорит как об одной из величайших почестей (больше того, как о почести, превосходящей все остальные), которые Бог воздал Моисею. Говоря о роли Моисея в исходе евреев из Египта, Бог удостаивает его чести, называя его этот Моисей (в русском Синодальном переводе: это — Моисей. — Прим. ред.), Исх 6:26. То же самое читаем мы и здесь: Это тот Моисей… Описанное выше весьма полно соответствует цели Стефана. Утверждая, что Иисус переменит обычаи обрядового закона, Стефан был настолько далек от хулы на Моисея, что, по сути дела, воздал ему величайшую почесть указав на исполнение его пророчества, причем такое явное исполнение, что, как говорил евреям Христос, если бы они верили Моисею, то поверили бы и Ему, Иоан 5:46.

1. Моисей говорил евреям во имя Божье, что, когда придет полнота времени, из их среды восстанет подобный ему Пророк (Втор 18:15,18) — Начальник и Избавитель, Судья и Законодатель — и потому сильный переменить установленные им обычаи и, как поручитель лучшего завета, дать лучшую надежду.

2. Моисей велел евреям послушаться этого Пророка, подчиниться Его повелениям, принять те перемены, которые Он произведет в их обычаях, и покориться Ему во всем. «И тогда это будет величайшей почестью, которую вы можете воздать Моисею и его закону, почестью тому, кто сказал: «Его слушайте», а после этого сделался свидетелем повторения данного повеления гласом, глаголавшим с небес во время преображения Христа, и Его молчанием в знак согласия с ним» (Мф 17:5).

VI. О тех выдающихся услугах, которые Моисей продолжал оказывать еврейскому народу и после того, как послужил орудием их избавления от рабства в Египте, ст. 38. И здесь Моисей также выступает в роли прообраза Христа, Который, однако, настолько превосходит его, что нет никакой хулы в словах: «Он имеет власть переменить обычаи, данные Моисеем». Славой Моисея было то что:

1. Он был в собрании в пустыне. Сорок лет он руководил всеми делами этого собрания, сорок лет был царем Израиля, Втор 33:5. Израильский стан назван здесь собранием в пустыне, так как выходцы из Египта представляли собой святое общество, объединенное Божественными дарами при Божественном водительстве и под сенью Божественного откровения. Это собрание в пустыне было церковью, хотя она еще и не оформилась окончательно как церковь (это должно было произойти после покорения Ханаана Иисусом Навином) и хотя еще каждый делал, что ему казалось правильным, Втор 12:8,9. Славой Моисея было то, что он оставался в собрании, которое непременно погибло бы, если бы не Моисей, вступавшийся за него всякий раз. Между тем Христос выступает главой и вождем более славного и превосходного собрания, нежели собрание в пустыне, и в этом собрании, являясь его жизнью и душой, Он играет более важную роль в сравнении с той, которую играл в своем собрании Моисей.

2. Он был с Ангелом, говорившим ему на горе Синае, и с отцами нашими. Другими словами, Моисей находился на святой горе Синай дважды по сорок дней с Ангелом завета, князем нашим Михаилом. Моисей беседовал с Богом лицом к лицу, но никогда не возлежал на Его груди, как Христос от вечности. Или же эти слова можно истолковать еще и так: Моисей был в собрании в пустыне, но он был в собрании с Ангелом, говорившим ему на горе Синае, то есть с Ангелом, явившимся ему в горящем кусте терновника, ибо сказано, что это явление имело место в пустыне горы Синай, ст. 30. Тот Ангел предшествовал Моисею и был его вождем, в противном случае Моисей не был бы вождем Израиля. Об этом говорит Бог (Исх 23:20): «Вот, Я посылаю пред тобою Ангела…», и о том же сказано в Исх 33:2. См. также Числ 20:16. Моисей был в собрании с Ангелом, без помощи Которого он никаким образом не смог бы послужить церкви. Христос же Сам является тем Ангелом, Который был в пустыне с тем собранием, что свидетельствует о том, что власть Христа стоит выше власти Моисея. 3. Моисей принял живые слова, чтобы передать им, — не только десять заповедей, но и другие повеления, которые дал Бог Моисею, говоря: скажи их сынам Израилевым.

(1) Слова Божьи — это живые слова, верные и непогрешимые, непререкаемо властные и обязывающие; их следует принимать во внимание как слова жизни, и с их помощью следует разрешать все спорные дела.

(2) Слова Божьи — это живые слова, ибо они являются словами не бессловесных и бездушных идолов языческих народов, а живого Бога. То, что говорит Бог, есть дух и жизнь. Не то чтобы закон Моисеев мог вдохнуть жизнь, но он указывал путь истинный, ведущий в жизнь. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди.

(3) Моисей принял эти слова от Бога и не передавал народу ничего, кроме того, что принял вначале от Бога.

(4) Слова жизни, которые Моисей принял от Бога, он верно передавал народу, чтобы народ соблюдал и исполнял их. Великим преимуществом евреев было то, что им было вверено слово Божие, причем вверено оно было им посредством именно Моисея. Не Моисей питал евреев манной, а Бог, и не Моисей передавал евреям небесный закон (Иоан 6:32), а Бог. Вот почему Тот, Кто дал евреям их обычаи посредством раба Своего Моисея, силен был и изменить эти обычаи посредством Сына Своего Иисуса, Который принял для передачи нам больше слов жизни, чем Моисей.

VII. Об унижении, которому после этого и несмотря на это подвергся Моисей со стороны народа. Евреям, обвинявшим Стефана в том, что он осыпает бранью Моисея, конечно надлежало творить дела своих прародителей, и они действительно шли по их стопам.

1. Они не хотели быть послушными ему, но отринули его, ст. 39. Евреи роптали на Моисея, бунтовали против него, отказывались повиноваться его приказаниям и иногда были готовы даже побить его камнями. Моисей и в самом деле дал им превосходный закон, но при этом выяснилось, что закон никогда не может сделать совершенными приходящих (Евр 10:1), так как они обратились сердцами своими к Египту и предпочли египетские чеснок и огурцы манне, которую имели в пустыне, странствуя по ней под предводительством Моисея, а также молоку и меду, которые надеялись иметь в Ханаане. Рассмотрим их скрытое недовольство Моисеем, вызванное их, так сказать, египтоманией. За этой манией, в сущности, скрывалось желание евреев возвратиться в Египет, и это происходило у них в душе. Многие из тех, кто принимал на себя вид странствующих в Ханаан, внешне исповедуя религиозные обряды, обращались сердцами своими к Египту, подобно жене Лотовой, обратившейся к Содому, но таковые будут причтены к отступникам, ибо Бог смотрит на сердце. И если обычаи, введенные Моисеем, не изменили этого народа, то стоит ли удивляться тому, что Христос пришел переменить эти обычаи и учредить более духовное поклонение Богу?

2. Взамен Моисея они сделали золотого тельца и тем самым не только оскорбили Бога, но и чрезвычайно унизили Моисея, поскольку идол в виде теленка был сделан евреями из следующих соображений: «С Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что случилось; сделаем же себе богов из золота», словно какой-то теленок мог восполнить потерю Моисея или довести их до обетованной земли. И сделали в те дни, когда обрели закон Божий, тельца, и принесли жертву идолу, и веселились перед делом рук своих. И гордился народ своим новым богом так, что сел есть и пить, а после встал играть! Все это обнаружило несостоятельность закона, ослабленного плотию. Поэтому благодеющая Божья рука и должна была усовершенствовать закон, так что никакой хулы не возводил на Моисея тот, кто говорил, что это сделал Христос.

Стихи 42-50. Этот отрывок обращает наше внимание на следующие два обстоятельства:

I. Стефан обвиняет судей в идолослужении их отцов, которому их предал Бог в качестве наказания за то, что они так скоро оставили Его и поклонились золотому теленку. Подобная кара была наиболее тягостной из всех кар, так как этот грех был грехом языческого идолопоклонства этого мира, который Бог предал превратному уму. И, когда Израиль привязался к идолам, к этому золотому теленку, как вскоре прилепился и к Ваал-Фегору, тогда Бог сказал: «…оставьте их…» — и отвернулся от них (ст. 42): Бог же отвратился и оставил их служить воинству небесному… Он настойчиво призывал евреев к благоразумию, излагая мотивы, по которым им запрещалось, на свой страх и риск, служить идолам. Когда же они твердо решились на это, тогда оставил их Бот упорству сердца их, лишив их Своего удерживающего покровительства, и они стали ходить по своим помыслам и так постыдно обезумели от своих идолов, как никто и никогда из язычников. Ср. Втор 4:19 с Иер 8:2. Преследуя свою цель, Стефан цитирует отрывок из Ам 5:25. Можно было вызвать меньше враждебных чувств со стороны евреев, если говорить им об их душах и судьбах на основании писаний ветхозаветного пророка, обвинявшего израильтян в том, что:

1. В течение сорока лет странствования по пустыне они приносили жертвы не своему Богу, ст. 42. …Приносили ли вы Мне заколения и жертвы в продолжение сорока лет в пустыне? Нет. В этот период евреи перестали приносить Богу жертвы, а со второго года странствий перестали совершать и Пасху. Из снисхождения к евреям Бог не настаивал на совершении жертвоприношений Себе, пока они кочевали; теперь же пусть они рассудят, каким злом они воздавали Богу, принося жертвы идолам, между тем как Бог избавил их от приношений Ему. Кроме того, Стефан обвиняет евреев в их чрезмерной привязанности к обычаям, которые передал им Моисей, а также в страхе перед тем, что Сей Иисус переменит их, хотя вскоре после исхода евреев из Египта эти самые обычаи считались между ними как нечто бесполезное.

2. С приходом в Ханаан они стали приносить жертвы другим богам, ст. 43. Вы приняли скинию Шолохову… Молох был богом аммонитян, которому они, подобно вандалам, приносили в жертву собственных детей, чего не могли делать без великого ужаса и горя как для себя лично, так и для своих семей. Тем не менее евреи пришли к этому противоестественному идолопоклонству, коль скоро Бог отвратился и оставил их служить воинству небесному. См. также 2Пар 28:3. Воистину, это идолослужение было глубочайшим заблуждением, которому когда-либо предавался тот или иной народ, и величайшим образчиком той власти, которую имеет сатана над сынами противления. Вот почему здесь об этом так выразительно сказано: Вы приняли скинию Шолохову…, то есть «вы опустились до того, что стали носить шатер Молоха и поклоняться звезде бога вашего Ремфана». Одни полагают, что Ремфаном называли Луну, а Молохом — Солнце. Другие считают, что Ремфан было названием планеты Сатурн, так как на арамейском и персидском языках она так и называется — Ремфан. Септуагинта именует эту звезду самым распространенным именем — Chiun. У евреев были изображения, представлявшие эту звезду, подобно серебряным храмам, представлявшим Артемиду, — здесь они названы изображениями, которые они сделали, чтобы поклоняться им. Д-р Лайтфут (Dr. Lightfoot) полагает, что у евреев имелись изображения небесного свода со всеми созвездиями и планетами, которые назывались словом Ремфан («изображение вышних») и чем-то походили на небесный глобус. Худо делать идола, но все же лучше, чем золотого тельца! Вот почему раздается угроза: …Я переселю вас далее Вавилона. Амос говорит – за Дамаск, подразумевая Вавилон, землю северную. Стефан, однако, меняет его слова с тем, чтобы указать на изгнание десяти колен, которые Бог переселил далее Вавилона, поселив их при реке Гозан и в городах Мидийских, 4Цар 17:6. И пусть не считают того странным гонители Стефана, слыша о разрушении храма, поскольку они слышали об этом не раз от ветхозаветных пророков, которых никто, за исключением нечестивых властелинов, в богохульстве не обвинял. Как отмечалось в сообщении старейшин в связи с делом Иеремии, пророк Михей не был привлечен к ответственности за то, что пророчествовал, говоря: «Сион будет вспахан, как поле…» (Иер . 26:18,19).

II. Стефан подробно отвечает на предъявленное ему обвинение в том, что он не перестает говорить хульные слова на святое место сие, ст. 44–50. Стефан обвинялся в пропаганде того, что Иисус разрушит это святое место. «Допустим, я действительно говорил эти слова, — сказал Стефан, — но слава святого Бога не связана со славой этого места и нисколько не пострадает даже в том случае, если это место будет лежать в прахе»; ибо:

1. «И отцы наши, пока не оказались в пустыне на пути в Ханаан, не имели раз и навсегда установленного места поклонения Богу, а за много веков до них наши патриархи угодным Богу образом поклонялись Ему перед жертвенниками, располагавшимися возле их шатров на открытом воздухе — sub dio. И Тому, Кому поклонялись вне какого-либо святого места в первые, лучшие и самые целомудренные века ветхозаветной церкви, можно точно так же и теперь, и в будущем поклоняться без какого-либо умаления Его славы, поклонятся даже и тогда, когда это святое место будет разрушено».

2. «Вначале святое место было не чем иным, как скинией, обыкновенным шатром, передвижной и не рассчитанной на вечное существование палаткой. Почему же тогда с этим святым местом, пусть и сооруженным из камней, нельзя покончить благопристойно и чинно, как было покончено с прежним, составленным из холстов, — покончить с тем, чтобы оно уступило место лучшему? И как тогда не было Богу в том никакого бесчестья и поношения, а только была хвала и слава, что прежний шатер уступил место храму, так и теперь этот материальный храм уступает место храму духовному, как, впрочем, случится и с этим, духовным, храмом, когда он в свою очередь уступит место храму вечному».

3. «Тот передвижной шатер был скинией свидетельства, или завета, тенью будущих благ, тенью скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек» (Евр 8:2). «Слава того шатра и этого святого места как раз и состояла в том, что оба они были воздвигнуты во свидетельство о храме Божьем, который откроется на небе в последние дни» (Отк 11:19), «и во свидетельство о временном пребывании Христа на земле» (как сказано в Иоан 1:14), «и во свидетельство о храме Тела Христова».

4. «Передвижной шатер был сооружен, как и повелел Бог, по образцу, виденному Моисеем на горе, из чего явствует, что он служил прообразом будущих благ. Так как этот шатер был учрежден свыше, его смысл и назначение также были определены свыше». Следовательно, слова о том, что этот рукотворный храм будет разрушен и на его месте будет воздвигнут другой нерукотворенный, нисколько не умаляли славу этого образца, но ведь именно это вменили в преступление сначала Христу (Map 14:58), а потом и Стефану.

5. «Вначале передвижной шатер был поставлен в пустыне. Обычай ставить шатры не был исконным обычаем обетованной земли, хотя вы полагаете утвердить его здесь навеки. Следующее поколение, наши отцы, пришедшие после тех, кто первым воздвиг скинию, принесли этот обычай сюда, в языческие земли, ведь Ханаан был до того владением обреченных народов, изгнанных Богом от лица отцов наших. И кто теперь может запретить Богу поставить Свой духовный шатер, как прежде Он поставил шатер материальный, в этих землях, вновь перешедших во владение язычников? Первый шатер принесли сюда пришедшие с Иисусом, то есть с Иешуа». Чтобы провести необходимое различие и предотвратить возможные заблуждения, я предлагаю читать это имя как «Иешуа» и здесь, и в Евр 4:8. Вместе с тем имя Иешуа, звучащее по-гречески как Иисус, может указывать здесь на то, что как ветхозаветный Иешуа принес в языческую страну шатер символический, так и новозаветному Иешуа предстоит принести язычникам шатер подлинный.

6. «Первый шатер ставили даже до дней Давида, свыше четырехсот лет, пока не родилась мысль о строительства храма» (ст. 45). «Давид, обретя благодать пред Богом, хотел снискать у Него еще большее расположение и получить разрешение на строительство дома для Бога, который служил бы постоянным шатром, или жилищем, для Шекины — знамений Божьего присутствия» (ст. 46). Тем, кто снискал расположение у Бога, как Давид, нужно не охладевая заботиться об интересах Его Царства среди людей.

7. «Храму, этому святому месту, неумеренными ревнителями которого сделались евреи, в Божьем сердце было отведено такое незначительное место, что, когда Давид захотел построить дом для Бога, Тот ему запретил. Бог нисколько не спешил в этом деле, как сказал Давиду» (2Цар 7:7), «вот почему не Давид, а его сын, Соломон, спустя годы построил жилище Богу. Давид же, как свидетельствуют о том его псалмы, имел сладостное общение с Богом на общем богослужении, когда храма не было и в помине».

8. «Бог часто говорил, что Ему не угодны рукотворенные храмы. Посвящая храм, Соломон понимал, что Бог не в рукотворенных храмах живет. Он не нуждается в храмах — ими невозможно ни угодить Ему, ни ограничить Его. Храмом Его является все мироздание, в котором Он обитает всюду, наполняя его Своей славой, и зачем Ему являть Себя только в храме? Мнимые боги язычников, конечно, не могли обходиться без рукотворных храмов, так как они сами были рукотворными богами» (cт. 41) «и могли проявлять себе только в собственных храмах. Однако единственно истинный и живой Бог ни в каком храме не нуждается, ибо небо — престол Его, на котором Он покоится, и земля — подножие ног Его, с которого Он управляет» (ст. 49, 50), «а потому Он говорит: «Какой дом созиждете Мне, который мог бы равняться с тем, что есть у Меня, или какое место для покоя Моего? Нуждаюсь ли Я в доме для того, чтобы покоиться в нем или являть в нем Мою славу? Не Моя ли рука сотворила все сие?» Все это являет вечную силу Его и Божество» (Рим 1:20). Они настолько хорошо явлены человечеству, что всякий поклоняющийся другим богам остается не извинителен. А поскольку весь мир является храмом Божьим, в котором Он Себя открывает, постольку весь мир является храмом Божьим, в котором Он желает принимать поклонение Ему. Как вся земля полна Его славы и потому выступает Его храмом (Ис 6:3), так вся она и исполнена или наполнится Его славой (Авв 3:3), да убоятся Его все пределы земли (Пс 66:8), и в этом смысле вся земля выступает храмом Божьим. Следовательно, Стефан не бросал на это святое место никакой тени, хотя евреи и могли понимать так, что он бросал на него тень, когда говорил что Иисус разрушит сей храм и воздвигнет иной, открытый для всех народов, гл 15:16,17. Эти слова не покажутся странными тому, кто возьмет на себя труд исследовать место Писания, процитированное здесь Стефаном (Ис 66:1-3);

оно отражает Божье презрение к внешней форме богослужения и открыто предвещает отвержение Богом вероломных иудеев и прием в Церковь смиренных и сокрушенным духом язычников.

Стихи 51-53. Стефан продолжал свою речь (что можно видеть из того, что основная нить рассказа не прерывается), желая показать, что и храму, и богослужению в нем придет конец, что и то, и другое прославится, уступив место служению Отцу в духе и истине, которое утвердится в Царстве Мессии очищенным от пышных обрядов ветхого закона. Итак, он собирался применить непосредственно все вышесказанное так, чтобы достичь поставленной цели, при этом он понимал, что евреи не смогут это вместить. Они терпеливо слушали, пока Стефан освещал отдельные моменты из ветхозаветной истории (это было наставление, которым они сами занимались немало). Но стоило только Стефану заговорить о том, что их власти и деспотии придет конец и что отныне в Церкви будут править дух святости и любви и небесные устремления, как они тотчас же перестали его слушать. Стефан, по всей видимости, отдавал себе в этом отчет и понимал, что евреи заставят его замолчать, вот почему он внезапно прервал свою речь в самом ее разгаре и наполнившим его Духом премудрости, отваги и силы начал строго обличать своих гонителей и разоблачать их истинную сущность. И если они не пожелают принять это свидетельство Евангелия, ради них провозглашаемое, то оно будет свидетельством против них.

I. Его гонители, подобно отцам своим, были упорны и своенравны и не желали уступать Богу, Который различными способами старался исправить и наставить их на путь истинный. Подобно отцам своим, они были неподатливы как словам Божьим так и своим судьбам.

1. Эти люди были жестоковыйные (ст. 51) и не хотели возлагать на себя приятного и легкого ярма Божьего водительства, да и не смирились бы с ним, но были, как тельцы неукротимые; или не склонили бы головы даже перед Самим Богом и не захотели бы поклониться и покориться Ему. Тугая шея — все равно что жестокое сердце, непреклонное и упрямое, такая шея не сгибается — вот общая характеристика еврейского народа, Исх 32:9; 33: 5; 34:9; Втор 9:6,13; 31:27; Иез 2:4.

2. Это были люди с необрезанным сердцем и ушами. Их сердца и уши не были посвящены и преданы Богу так, как были посвящены и преданы Богу их тела после обряда обрезания, знаменующего союз Бога с Авраамом. «Формально и внешне вы -обрезанные иудеи, но, как люди с необрезанным сердцем и ушами, вы остаетесь все теми же необрезанными язычниками и относитесь к величию вашего Бога не с большим почтением, чем они» (Иер 9:26). «Вы находитесь во власти неумерщвленных похотей и страстей, которые не дают вам внимать гласу Божьему, ожесточая ваши сердца против того, что лучше всего наставляет и больше всего впечатляет». У этих людей не было обрезания нерукотворенного, совлечения греховного тела плоти, Кол 2:11.

II. Эти люди, подобно отцам своим, не только не поддавались Божьему исправлению и наставлению на путь истинный, но и приходили в ярость и гневались на то, что их пытаются исправить. …Вы всегда противитесь Духу Святому…

1. Эти люди постоянно противились Святому Духу, обращавшемуся к ним через пророков, которым они противились и прекословили, которых ненавидели и над которыми насмехались. Наверное, именно так следует понимать следующее пояснение: …кого из пророков не гнали отцы ваши?.. Преследуя и заглушая голос тех, кто свидетельствовал, подвигнутый на то Святым Духом, они противились Духу. Как отцы противились Святому Духу, говорившему через пророков, которых воздвигал им Бог, так и их дети противятся Тому же Самому Духу, действующему посредством апостолов и слуг Христа, которые были одарены дарами Духа Святого больше, чем пророки, хотя и сопротивления встречали больше, чем они.

2. Они противились Святому Духу, когда боролись со своей совестью и не подчинялись ее судам и велениям. Дух Божий боролся с ними, как с первым миром, но тщетно; они противились Ему и вопреки своим убеждениям переходили на сторону своих страстей, будучи врагами света. Есть в наших греховных сердцах нечто, упорно противостоящее Святому Духу, некая плоть, постоянно желающая противного Духу и противоборствующая Его действиям. Однако в сердце избранных Божьих с исполнением полноты времени это противление преодолевается и подавляется, после чего в их душе воздвигается престол Христов и всякое помышление, восстающее против познания Бога, пленяется в послушание Ему, 2Кор 10:4,5. Поэтому благодать, производящую подобную перемену, наверное, лучше было бы называть победоносной, а не непреодолимой.

III. Эти люди, подобно отцам своим, преследовали и умерщвляли тех, кого посылал им Бог для того, чтобы призвать их к исполнению должного и сделать их причастниками благодати.

1. Отцы их были жестокими и неутомимыми гонителями ветхозаветных пророков, ст. 52. …Кого из пророков не гнали отцы ваши?.. Рано или поздно таковые побивали пророков, и великих, и малых, всех побивали. Даже в отношении тех, кто жил при лучших правителях, когда начальники не гнали пророков, в обществе всегда находилась недоброжелательная партия, которая издевалась и насмехалась над пророками, и большинство из них под тем или иным знаменем, под эгидой закона или на волне народного гнева в конце концов было предано смерти. Вину тех, кто преследовал пророков, усугубляло то что пророки исполняли величайшее поручение -предвозвещать пришествие Праведника, объявляя о благом в отношении еврейского народа намерении Бога — по устроении полноты времени послать им Мессию. Провозвестников этой благой вести надлежало почитать и любить и высоко ставить в церкви, поступая с ними по достоинству наилучших из благодетелей; однако вместо этого пророков гнали даже с большей жестокостью, чем самых отъявленных злодеев.

2. Они стали предателями и убийцами Самого Праведника, в чем Петр уже обличал их, гл 3:14,15; 5:30. Они подкупили Иуду, и тот предал им Праведника, и они же в известном смысле вынудили Пилата признать Его вину; вот почему на них ложится столь тяжкое обвинение в предательстве и убийстве Мессии. Таким образом, они выступали действительными потомками тех, кто убивал пророков, предвещавших приход Праведника. И, убив Его, они тем самым доказали, что убивали бы и пророков, если бы жили в одно с ними время. Стало быть, как и предрекал им наш Спаситель, они понесли на себе вину за пролитую кровь всех пророков. Да и с кем из пророков посчитались бы те, кто не посчитался с Самим Сыном Божьим?

IV. Эти люди, подобно отцам своим, презрели Божественное откровение, не пожелав следовать и подчиняться ему, и то, что Бог даровал евреям Евангелие спасения, как некогда даровал отцам их закон, и это было так же тщетно, явилось отягощающим их вину обстоятельством.

1. Их отцы получили закон, но не соблюли его, ст. 53. Бог написал евреям Свои важные законы, после того как прежде объявил их, но евреи посчитали их чем-то чуждым, инородным и не имеющим к ним никакого отношения. Закон, как написано, был принят при служении Ангелов, так как ангелы торжественно, при раскатах грома, сверкании молний и трубном звуке, передали закон евреям. Также написано, что закон был преподан чрез Ангелов (Гал 3:19), и сказано, что Бог шел со тьмами святых Своих, чтобы дать закон (Втор 33:2), и этот закон был чрез Ангелов возвещенным словом, Евр 2:2. Так славили закон и его Подателя, и это должно умножать наше благоговение перед тем и другим. Но те, которые приняли закон при подобных знамениях, не только не соблюли его, но, что еще хуже, отлив себе из золота теленка, тотчас нарушили его в главной инстанции.

2. Теперь же евреи получили Благую весть при служении Святого Духа, а не ангелов — не при трубном звуке, а при знамении иных языков, что было большим чудом, но евреи все равно не приняли его. Они не желали покоряться и самым очевидным свидетельствам, а если и желали, то, во всяком случае, не больше, чем их отцы в свое время, поскольку твердо решили не покоряться Богу, ни Его закону, ни Его Евангелию. Есть основания считать, что Стефан был готов говорить еще и сказал бы больше того, что уже сказал, если бы ему позволили. Однако ему пришлось иметь дело с людьми порочными и лишенными благоразумия, способными внимать разуму не больше, чем говорить разумное.

Стихи 54-60. В этом отрывке мы читаем о смерти первомученика христианской Церкви. В предлагаемом повествовании содержатся яркий образец гнева и ярости преследователей (какие могут выпасть и на нашу долю, если нам суждено пострадать за Христа) и живой пример отваги и утешения гонимых, призванных пострадать даже так. Здесь на фоне друг друга резко выделяются преисподняя с ее огнем и мраком, с одной стороны, и небо с его светом и сиянием- с другой. Здесь не говорится, что проводилось какое-либо голосование и большинством голосов Стефана признали виновным, после чего законно осудили как богохульника, приговорив к смерти через побитие камнями. Однако, скорее всего, так все и было, и Стефан был умерщвлен по приказу синедриона, а не погиб от рук восставшего на него народа, так как здесь описана обычная процедура предусмотренного законом наказания: Стефана вывели за городскую черту, и первыми бросившими в него камень были свидетели обвинения. Рассмотрим в этой связи странное смятение духа врагов и гонителей Стефана и удивительное спокойствие духа их жертвы.

I. Рассмотрим силу порока, действовавшего в преследователях Стефана, высшую степень порока, когда сама преисподняя дает волю своему бешенству, когда люди становятся воплотившимися бесами и семя древнего змия начинает изрыгать свой яд.

1. Слушая сие, они рвались сердцами своими, ст. 54. Здесь употреблено то же слово SiETipiovTO, что и в Евр 11:37, где оно переведено как были перепиливаемы. Они подвергались таким же пыткам в своих мыслях, что и свидетели Иисуса — в своих телах. Они возмущались неоспоримыми доводами, которыми Стефан побуждал их к покаянию, и гневались оттого, что ничего не могли возразить ему. Они не умилялись сердцем с печалью, как другие (гл 2:37), а рвались сердцами от гнева и негодования, как прежде сами же, гл 5:33. Стефан обличал их строго и, по выражению Павла (Тит 1:13), алотоИид — резко, так как это обличение задевало их за живое.

Примечание: всякий отвергающий Благую весть и противящийся ей является палачом самого себя. Вражда с Богом сокрушает сердца, а вера с любовью исцеляет сокрушенные сердца. Когда они услышали, как говорит тот, чье лицо перед началом выступления было, как лице Ангела (а говорил он, пока его не прервали, как Ангел, как глашатай с неба), они изнемогли, как серна в тенетах, исполненные гнева Господа (Ис 51:20), совершенно отчаявшись преследовать его за дело, получившее такую защиту, но все же решились не слушать его.

2. Они скрежетали на него зубами. Это выражение говорит:

(1) Об их крайней озлобленности и дерзости против него. Иов жалуется на своего неприятеля, что тот скрежещет на него зубами своими, Иов 16:9. Эта же злоба говорит: «О, если бы мы от мяс его не насытились» (Иов 31:31). Они скалили на него зубы, как скалятся собаки на того, кто приводит их в ярость. Вот почему, предостерегая против обрезанных, Павел говорит: «Берегитесь псов…» (Фил 3:2). Питая вражду к святым, люди превращаются в грубых животных.

(2) Об их крайнем раздражении. Им было так досадно видеть в нем такие очевидные признаки Божьей силы и Божьего присутствия, что от этого они терзались в душе. Нечестивый увидит это, и будет досадовать, заскрежещет зубами своими, и истает, Пс 111:10. Скрежет зубов часто выражает ужас и мучения осужденных. Того, кто адски злобствует, не могут не постичь и муки адские.

3. Они закричали громким голосом (ст. 57), чтобы раздражить и возбудить друг друга и заглушить друг у друга пронзительные вопли совести. Когда он сказал: «Вот, я вижу небеса отверстые…», они закричали громкими голосами, чтобы не слышать его речей.

Примечание: как всегда, правду, и особенно правду христианства, пытаются заглушить шумом и криком. То, в чем нет смысла, творится в смятении, тогда как слова мудрых, высказанные спокойно, выслушиваются лучше, нежели крик властелина между глупыми. Они закричали так, как кричат воины перед вступлением в бой, собирая все свое мужество и силу для отчаянной схватки.

4. Они затыкали уши свои, чтобы не слышать своего же шума, или же под предлогом того, что не хотят слушать богохульства Стефана. Как Каиафа разодрал одежды, когда Христос сказал: «…отныне узрите Сына Человеческого… грядущего на облаках небесных» (Мф 26:64,65), так и эти здесь затыкали уши свои, когда Стефан сказал: «Вот, я вижу… Сына Человеческого, стоящего одесную Бога». То и другое было сделано ими в знак того, что сказанное как Христом, так и Стефаном нельзя было слушать с терпением. Затыкая уши, они тем самым показывали:

(1) Своевольное упрямство. Они решили, что не будут слушать обличения; именно на это нередко жаловались их пророки: они были, как глухой аспид, который затыкает уши свои и не слышит голоса заклинателя, Пс 57:5,6.

(2) Роковой знак того жестокосердия, которому в наказание их предал Бог. Они заткнули уши, и тогда Бог, в порядке праведного суда, сделал их глухими. Именно это и творилось с неверными иудеями: Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат… Вот как они отреагировали на характеристику, данную им Стефаном: …люди с необрезанным сердцем и ушами!..

5. Они единодушно устремились на него. Евреи и их старейшины, судьи, истцы, свидетели и любопытствующие- все как один набросились на Стефана, словно звери на свою жертву. Посмотрите, как жестоки были они и с какой поспешностью устремились они на него, хотя тот и не думал спасаться от них бегством. Посмотрите, как единодушны были они в этом порочном деле, как единодушно, все как один, набросились они на Стефана завидуя его спокойствию и самообладанию, с которыми он радовался посреди всей этой суеты, и надеясь таким образом устрашить и смутить его. Они делали все возможное, чтобы вывести его из себя.

6. И, выведши за город, они стали побивать его камнями (как недостойного жить в Иерусалиме и, даже более того, недостойного оставаться в живых в этом мире) под предлогом исполнения закона Моисеева (Лев 24:16): И хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество. Точно так же приговорили к смерти и Христа, когда тем же самым составом синедриона Он был признан виновным в богохульстве, но тот приговор, нацеленный на то, чтобы больше обесславить Христа, был приведен в исполнение через распятие, и Бог отменил побитие камнями, чтобы исполнилось Писание. Ярость, с которой приговор был приведен в исполнение, проявилась в следующем: Стефана вывели за город, показывая тем самым, что один только вид его уже им противен; обращались с ним, как с изгоем, как со всеми попираемым прахом. Руководили казнью, согласно закону, люди, свидетельствовавшие против него (Втор 17:7): Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его… В частности, этот закон применялся тогда, когда осуждали за богохульство, Лев 24:14; Втор 13:9. Свидетели должны были таким образом удостоверять свои показания. И вот, поскольку побитие камнями было делом нелегким, свидетели сняли с себя верхние одежды, чтобы они не затрудняли их движений, и положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, на тот момент довольного наблюдателя разыгравшейся трагедии. Здесь мы впервые встречаемся с этим именем; мы еще познакомимся с этим именем поближе и успеем полюбить его, когда оно станет именем Павел, да и самого Павла, когда он из гонителя превратится в проповедника. О своем эпизодическом участии в казни Стефана Па вел будет впоследствии с содроганием вспоминать (гл 22:20): «…я… стерег одежды побивавших его».

II. Рассмотрим силу благодати, действовавшей в Стефане, и дивные образцы Божьего благоволения, явленного ему и действовавшего в нем. Как его гонители исполнились сатаной, так и он исполнился Духа Святого, умастившись свежим елеем для битвы, укрепившись для служения больше обычного, чтобы сила его соответствовала силам противника. Поэтому и блаженны изгнанные за правду, что Дух славы, Дух Божий почивает на них, 1Пет 4:14. В эпизоде избрания на церковное служение Стефан был представлен человеком, исполненным Духа Святого (гл 6:5), и теперь, призванный принять мученичество, он остается, по сути, тем же человеком.

Примечание: люди, исполненные Святого Духа, пригодны ко всему: они могут действовать от имени Христа и могут страдать за Него. Кого Бог призывает к трудным делам ради Себя, тех Он и готовит к этим делам и тем охотно помогает в них, исполняя Духом Святым, чтобы умножение их страданий за Христа сопровождалось еще большим умножением их утешений в Нем, и тогда они не будут взирать ни на что. В этот самый критический момент мы отмечаем поразительное единство Стефана, этого благословенного свидетеля, с благословенным Иисусом. Если христиан за Христа убивают всякий день, считают за овец, обреченных на заклание, то отлучает ли все это их от любви Христа? Перестает ли Он любить их? Перестают ли они любить Его? Никак нет. Ответы на эти вопросы дает дальнейшее повествование, в котором можно рассмотреть:

1. Благое явление Христа Стефану, которое должно было одновременно утешить и прославить его в страданиях. Когда гонители Стефана разрывались от гнева и скрежетали зубами, готовые поглотить его, явилась ему слава Христова, от чего он преисполнился несказанной радости. Это явление должно было не только ободрить Стефана, но и поддержать и утешить всех Божьих слуг, страждущих во все времена.

(1) Стефан, будучи исполнен Духа Святого, воззрел на небо, ст. 55.

[1] Так он стал выше силы и ярости своих гонителей, как бы презрев и посмеявшись над ними, подобно дочери Сиона, Ис 37:22. Они взирали на него, исполненные злобы и ненависти; он же смотрел на небо, не обращая на них никакого внимания, и был так захвачен явлением вечной жизни в будущем, что, казалось, нисколько не думал о земном существовании в настоящем. Стефан не озирался вокруг себя, чтобы оценить опасность и найти путь к бегству, но взирал на небо. Только оттуда приходит помощь, и только туда он еще может отправиться. И пусть нечестивые одолевают, стесняя его отовсюду: им не дано нарушить его общение с Небом.

Примечание: обращение с верой к Богу и вышнему миру чрезвычайно полезно и ставит нас выше боязни перед людьми, так как из-за этой боязни мы забываем Господа, Творца своего, Ис 51:13.

[2] Так Стефан страдал, чтобы прославить Бога и восхвалить Христа, взывая при этом к Небу о помощи («ради Тебя, Господи, я терплю все это») в ожидании, что в теле его возвеличится Христос. Теперь, становясь жертвой, Стефан пристально смотрит на небо как приносящий себя на заклание.

[3] Так Стефан вознесся духом своим на небо, взирая на Бога и в благочестивых восклицаниях прося у Него мудрости и благодати, чтобы достойно претерпеть свою пытку. Бог обещал не оставлять Своих слуг, избранных пострадать за имя Его, но ради этого Его следует взыскивать. Бог близок к ним, но об этом они еще должны взывать к Нему. Злостраждет ли кто из вас? пусть молится.

[4] Так Стефан тосковал о небесной отчизне, куда, и он хорошо это понимал, сейчас отправит его ярость его гонителей. Умирающим святым хорошо поднимать к небу глаза. «Туда смерть отправит душу мою, и тогда, о, смерть! где твое жало?»

[5] Так Стефан засвидетельствовал, что исполнился Духом Святым; так как всюду, где обитает Святой Дух, где Он трудится и где правит, Он возводит наши духовные очи к горним высям. Исполнившиеся Святым Духом пристально глядят на небо, ведь сердца их там.

[6] Так Стефан расположился духом принять следующее за этим явление Божественной славы и благодати. Так и мы, чтобы услышать веление с неба, должны пристально взирать на небо.

(2) Стефан увидел славу Божью (ст. 55) и небеса отверстые, ст. 56. Одни полагают, что глаза Стефана укрепились чудом и стали зорче обычного, так что он проник своим взором, несмотря на громадное расстояние, даже до третьего неба. Вот так же разверзлось пространство и перед взором Моисея, чтобы он узрел весь Ханаан в целом. Другие считают, что слава Божья явилась Стефану, как ранее являлась Исайи и Иезекиилю: небо как бы сошло к Стефану, Отк 21:2. Небо отверзлось, и Стефану был показан тот рай, в который он направлялся, чтобы ему в предвкушении этого блаженства с готовностью претерпеть смерть, такую ужасную смерть. Да и мы по вере, возводя к небу глаза, могли бы увидеть при посредстве Христа небеса, которые Он вновь открыл нам через завесу. Небеса отверзаются для того, чтобы устанавливались отношения между Богом и людьми, чтобы Божьи милости и благословения достигали нас, а наши молитвы и благодарения достигали Бога. Есть у нас и другая возможность увидеть славу Божью в той мере, в которой Бог открыл ее в Своем слове, и явление этой славы помогает нам сносить муки и смерть.

(3) Он увидел Иисуса, стоящего одесную Бога (ст. 56), или, как сказано в следующем стихе (ст. 56), Сына Человеческого. Так как Иисус, Сын Человеческий, был вознесен на небо с нашей человеческой природой и был облачен там в тело, Его можно было увидеть земными очами, вот почему Стефан смог увидеть Его. Когда ветхозаветные пророки видели славу Божью, она являлась им при служении ангелов. Знамение Божьего присутствия открылось в видении Исайи при посредстве серафимов, Иезекиилю — при посредстве херувимов, причем как серафимы, так и херувимы выступали в роли служителей Промысла. Здесь же об ангелах ничего не сказано, между тем как сонмы ангелов окружали престол Агнца. Вместо ангелов Стефан видит Иисуса, стоящего одесную Бога, видит великого Посредника Божьей благодати, прославляющего Бога больше, нежели служение всех святых ангелов. Слава Божья ярче всего сияет на лице Иисуса Христа, поскольку от Его лица исходит слава Его благодати, живой образец Божьей славы. Слава Бога со стоящим одесную Иисусом представляется более величественной в сравнении со славой Бога в окружении сонмов служебных духов. Итак:

[1] Здесь мы находим свидетельство того, что Христос вознесся одесную Отца. Апостолы видели Его возносящимся на небо, но восседающим на троне Отца они Его не видели, так как облако взяло Его из вида их. Мы читаем, что Христос воссел одесную Бога, но видел ли кто-нибудь Христа на этом месте? Да, Его там видел Стефан, чем был совершенно удовлетворен. То, что он видел Иисуса, стоящим одесную Бога, указывает не только на Его выходящее за пределы чувственного опыта высшее достоинство, но и на Его вседержавность, верховную власть, безграничные способности и созидательные силы. Что бы ни подавала нам десница Божья, или что бы ни получала она от нас, или как бы ни действовала она, заботясь о нас, все это делает Христос, ибо Он является десницей Божьей.

[2] Мы часто читаем о Нем как о сидящем одесную Отца. Стефан же видит Его стоящим, при этом Христос кажется нам не только озабоченным, но и взволнованным состоянием Своего страдающего слуги. Он поднялся как Судья, чтобы защитить Своего свидетеля от его преследователей. Он поднимается от святого жилища Своего (Зах 2:13), выходит из жилища Своего наказать, Ис 26:21. Христос готов принять и увенчать Стефана, а между тем Он желает явить его глазам картину его будущего блаженства.

[3] Все это должно было ободрить Стефана. Стефан понимает, что Христос выступает на его стороне и что теперь ему поэтому никто не страшен. Когда наш Господь Иисус находился в борении, Ему явился Ангел, чтобы укрепить Его; Стефану же явился Сам Христос. Ничто не утешает и не вдохновляет страдающих святых так, как явление Иисуса, стоящего одесную Бога; и да будет слава Богу за то, что мы способны верой видеть Его на этом месте.

(4) Стефан говорит окружившим его врагам о том, что видит (ст. 56): «Вот, я вижу небеса отверстые…» Глубокие, неподдельные переживания Стефана должны были убедить его гонителей в его искренности и предостеречь их от совершения суда над тем, на кого так милостиво взирают Небеса. Потому Стефан и рассказал им о своем видении, чтобы они имели возможность принять его во внимание. И пусть некоторых врагов эти слова Стефана озлобили еще большее, зато других они, возможно, заставили посчитаться с Иисусом, Которого они гонят, и уверовать в Него.

2. Стефан с глубокой, искренней верой обратился к Иисусу Христу. Явление славы Божьей не только не заставило его отказаться, но, напротив, настроило его на молитву. И побивали камнями Стефана, который молился… (ст. 59). Он взывал к небу, что обнаруживало в нем подлинного израильтянина, но враги не переставали побивать его камнями и не считались с тем, как опасно противиться тем, чей дом на небе. Хотя его и побивали камнями, он, тем не менее, и не просто тем не менее, а потому взывал к Богу.

Примечание: всех незаслуженно ненавидимых и отверженных людьми должно утешать то, что они могут приходить к Богу и взывать к Нему, способному удовлетворить все их нужды. Не Бог, а люди, как сказано здесь (ст. 57), отягощают свои уши, чтобы не слышать. Стефана изгнали из города, но не от лица его Бога. Он оставляет этот мир и потому взывает к Богу, ибо, пока мы живы, мы всегда должны обращаться к Нему.

Примечание: хорошо умирать с молитвой на устах, ведь мы так нуждаемся в помощи (в силе, которой у нас никогда не было, для труда которого мы никогда не выполняли), но разве можно получить эту помощь и силу иначе, как только в молитве? Две краткие молитвы вознес Стефан Богу на пороге смерти, и с их помощью он как бы испустил дух.

(1) Здесь Стефан молится о себе: «Господи Иисусе! приими дух мой». Так и Христос предал Свой дух в руки Отца. Это учит нас предавать наши души в руки Христа как Ходатая, чтобы Он в Свою очередь предавал их Отцу. Стефан увидел Христа, стоящего одесную Отца, и потому воззвал к Нему: «Благословенный Иисус, сотвори ныне для меня то, что Ты взошел сотворить для всех Своих: прими мой дух, исходящий теперь к Тебе». Заметьте:

[1] Самое главное в человеке — это его личность, его душа, и забота о ней, будь то в жизни или в смерти, является делом первостепенной важности. Тело Стефана вскоре должно было быть сокрушено и расчленено ужасным градом камней, и это земное жилище, его хижина, должна была быть снесена и поругана. Однако, пока это еще не произошло, Стефан молится: «Господи, спаси дух мой, чтобы хорошо было моей бедной душе». Пусть также причиной и нашей глубокой озабоченности в дни нашей земной жизни будет забота прежде всего не о наших телах, страдающих от голода и холода, не о том, как напитать и согреть их, а о наших душах, о том, чтобы они прежде всего насыщались благом. И пусть по смерти наше тело превратится в прах, разобьется, подобно сосуду для низкого употребления, сосуду, от которого нет никакого проку, лишь бы наша душа предстала сосудом для почетного употребления, чтобы Бог был твердыней нашего сердца и нашей частью вовек, хотя бы и изнемогла наша плоть.

[2] Наш Господь Иисус есть Бог, и только в Нем мы должны искать убежища, только Ему должны доверять, только Им должны утешаться, живя и умирая. Стефан молится здесь именно Христу, точно так же должны поступать и мы, ибо такова воля Божья, дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Мы должны вверять себя только Христу, сильному сохранить до дня оного то, что мы вверяем Ему. С приближением нашего смертного часа необходимо постоянно взирать на Христа, так как не оправдано рисковать жизнью, отправляясь в иной мир без Его водительства, ведь нет иных утешений в смертный час, кроме тех, которые посылает Христос.

[3] Мы должны заботиться о том и утешаться тем, что после физической смерти Христос примет наши души. О том, чтобы Христос принял наши души после смерти, нам следует позаботиться еще при жизни; ибо, если Он отвергнет и отречется от них, к кому еще они смогут обратиться? Как смогут они избежать участи сделаться добычей рыкающего льва? Вот почему мы должны всякий день предавать Ему наши души, пусть Он ведет, и освящает их, и готовит их к сретению на небе, ведь только тогда, и не иначе, Он примет их. И если о том мы заботились при жизни, то утешением для нас в смертный час станут отверстые двери в вечные обители.

(2) Здесь он молится о своих гонителях, ст. 60.

[1] Внешняя сторона этой молитвы Стефана заслуживает особого внимания, ибо для него молитва о врагах имела, по всей видимости, большее значение, чем молитва о самом себе.

Во-первых, он преклонил колена, что выражало смиренномудрие его молитвы.

Во-вторых, он воскликнул громким голосом, что выражало неотложность его молитвы. Однако почему же Стефан просит у Бога в этой молитве с большим смирением и неотложностью? Дело в том, что никто не сомневался в подобающей серьезности молитвы Стефана о самом себе, и он не стал выказывать внешне то, сколь значимой для него была эта молитва. В молитве же за своих врагов, которая сама по себе вступает в вопиющее противоречие с греховной сущностью человека, он должен был засвидетельствовать внешним, что молится о них совершенно серьезно.

[2] Вот содержание молитвы Стефана о врагах: Господи! не вмени им греха сего. И здесь он следует примеру умирающего Учителя, Который молился о Своих гонителях такими словами: «Отче! прости им…», чем и преподал урок молитвы о гонителях всем страдальцам за имя Его, следующим за Ним. Молитва бывает проповедью. Эта молитва Стефана стала проповедью, обращенной к тем, кто побивал его камнями. Он преклонил колена, чтобы враги приняли во внимание его желание молиться, и воскликнул громким голосом, чтобы они расслышали его слова и узнали, что,

Во-первых, они сейчас совершают грех, великий грех, который, если не вмешаются милость и благодать Божьи, вменится им в вину и обернется для них осуждением в вечности.

Во-вторых, несмотря на их озлобленность и ярость, Стефан умирает с любовью к ним и остается настолько далеким от мысли призвать на врагов Божью кару в отместку за свою смерть, что из его сердца вырывается сердечная молитва о том, чтобы Бог не возложил на его врагов никакой вины. За это преступление полагалось заплатить по скорбному счету. Если враги Стефана не покаются в этом преступлении, то они, несомненно, будут виновны в нем, хотя сам Стефан и не желает их бедственного дня. Пусть они учтут это, ибо, воистину, если бы они рассуждали спокойно и здраво, они не простили бы себе осуждения на смерть человека, так легко им простившего. Кровожадные люди ненавидят непорочного, а праведные заботятся о его жизни, Прит 29:10.

В-третьих, хотя этот грех и был весьма осознанным, пусть они не предаются отчаянию оттого, что он не может быть прощен, как бы они ни каялись в нем. Если их покаяние будет идти из глубины души, то Бог не возложит на них вины за содеянное ими. «Как вы думаете, — задает вопрос Августин Блаженный, — слышал ли Павел молитву Стефана о своих врагах? Наверное, слышал и при этом смеялся» (audivit subsannans, sed irrisit-выслушал и посмеялся), «однако потом эта молитва оказала Павлу неоценимую услугу».

3. Стефан испустил свой последний вздох. И, сказав сие, почил. Когда эти самые слова исходили из уст Стефана, его, возможно, настиг очередной камень, удар которого оказался смертельным.

Примечание: смерть доброго человека есть не что иное, как сон, но это не сон души (Стефан предал свою душу в руки Христа), а сон тела; со смертью душа обретает покой от всех своих скорбей и трудов, смерть дает совершенный покой от труда и боли. Стефан скончался так быстро, как никто другой до него, и все же написано, что он почил. Он взялся за свой смертный труд с таким прилежанием и душевным спокойствием, словно собрался почивать: он просто закрыл глаза и умер.

Заметьте: Стефан почил во время молитвы за своих врагов; этим он хотел сказать, что не может умереть в мире, не помолившись о своих врагах. Это весьма утешительное обстоятельство помогает нам в смертный час умирать с любовью ко всем, и тогда мы являемся перед Христом в мире; солнце жизни да не зайдет во гневе нашем. Стефан почил. Вульгата добавляет: в Господе, объятый Его любовью. Если он так уснул, то выздоровеет и проснется в день воскресения.