Дальнейший путь Спасителя

19:45 – 21:38

Храм

И вошед в храм, начал выгонять продающих в нем и покупающих… (19:45).

И учил каждый день в храме (19:47).

…Когда Он учил народ в храме и благовествовал, приступили первосвященники и книжники со старейшинами. И сказали Ему… (20:1,2).

И когда некоторые говорили о храме, что он украшен дорогими камнями и вкладами, Он сказал: придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено (21:5,6).

Днем Он учил в храме; а ночи, выходя, проводил на горе, называемой Елеонскою. И весь народ с утра приходил к Нему в храм слушать Его (21:37,38).

Можно было бы считать так называемый «торжественный въезд» Иисуса в Иерусалим за неделю до Его смерти началом последнего важного раздела Евангелия от Луки (19:28). Однако у Луки яснее, чем в других Евангелиях, видно, что это на самом деле не въезд, так как в 19:41 читаем, что Иисус все еще приближается к городу. По этой и ряду других причин я связал тот отрывок с центральным разделом и решил начать третий (рассказ о страстях) нес событий Вербного воскресенья (19:2 8 и дал.), но с 19:45 – вхождения Господня в храм Иерусалимский. Сначала на протяжении двух глав повествуется о том (как показывают вышеприведенные цитаты), что происходило в Иерусалимском храме и вокруг него.

1. Значение«храма»

1) Сердце Иерусалима

Это было одно их самых великолепных сооружений Древнего мира. Первый храм, построенный Соломоном еще в X в. до н. э., был разрушен четыреста лет спустя. Через некоторое время на его месте построили другой, который известен как «второй храм». Именно этот храм во времена Иисуса восстанавливался царем Иродом (см.: Ин. 2:20), который потратил на это невероятную сумму денег. Это был комплекс зданий площадью почти в четверть квадратной мили, в центре которого находился храм, венчающий весь Иерусалим, а Иерусалим в свою очередь венчал собой гору. Поэтому храм, большая часть наружности которого была покрыта серебром или даже золотом, а остальное – ослепительно белым мрамором, выглядел издалека как снежная макушка горы.

Однако его истинное значение заключалось не в архитектурной ценности. Его религиозная значимость сердца израильской веры была безмерно больше.

2) Сердце израильской веры

Это был центр и символ иудейской религии. Помня об этом, мы можем понять, почему Лука возвращается к храму в этом месте своего повествования. Ибо он начал историю об Иисусе именно отсюда. Именно здесь Захария «в порядке своей чреды служил пред Богом», когда к нему явились ангелы, чтобы возвестить о рождении предтечи Иисуса, Иоанна (1:8); и именно здесь об Иисусе провозглашалось в высшей степени пророческое слово, когда Его дважды приводили сюда ребенком (2:22 и дал., 41 и дал.). В своих первых главах Лука словно говорил читателям: «Моя история посвящена Спасителю мира; но чтобы правильно понять ее послание о всеобщем спасении, вы должны с самого начала осознать, что она начинается с необычного, как может показаться, окружения –иудаизма, религии Израиля».

Из этого корня выросло новое растение– религия Христа. На протяжении девятнадцати глав Лука вел хронику ее роста и развития. И теперь, когда жизнь Иисуса приближается к своей кульминации, предсказание Малахии (уже не раз цитировавшееся в этом Евангелии) снова исполняется: Господь приходит в Свой храм(Мал. 3:1; Лк. 1:17,76; 7:27). Лука возвращается к тому месту, откуда берет начало новая «вера Израиля», будто для того, чтобы спросить: «И что теперь произойдет со старой верой, верой, ради которой стоит этот храм?»

3) Сердце духовной жизни человечества

Как я уже сказал, здесь нас интересует не археология Ближнего Востока. Однако и сравнение религий не представляет для нас здесь единственный интерес. Ибо «храм» имеет гораздо более глубокое значение, чем просто символ иудаизма. И в Ветхом, и в Новом Завете он представляет место, где Бог встречается с человеком. Эта встреча не обязательно ограничена какимто одним местом, и в своей второй книге Лука объяснит это и еврейским, и нееврейским читателям словами Стефана – для первых и словами Павла – для вторых (Деян. 7:48; 17:24). Для иудаизма обетованным местом встречи на протяжении многих лет был действительно Иерусалимский храм; для христианства храмом был каждый Божий человек (1 Кор. 6:19)или народ Божий в целом (1 Кор. 3:16), где бы он ни находился.

Поэтому каждый из нас имеет свой «храм», наше самое сокровенное место, где мы встречаемся с Господом. Этот «храм»предназначен для нашего общения с Ним. Он может быть обманом или иллюзией. Но это наша религия, наша вера, наш образ жизни: «я и Бог» – в какого бы Бога я ни верил.

2. Осуждение«храма»

Сейчас Иисус возвращается к храму. Что с ним делать – старой унаследованной религией Его народа? Что случается с человеческими убеждениями и понятиями, когда Иисус обследует их?

«И вошед в храм, начал выгонять продающих в нем и покупающих» (19:45). Обычно этот отрывок называют «Изгнанием из храма»; и именно это здесь и происходит. Иисус приходит посмотреть на то, что сделали евреи со своим особым родством с Господом. Он находит многое, отчего нужно очистить это место, много грязи и мусора, которые нужно вынести. Большинство эпизодов, которые следуют далее в гл. 20, – это повествование о том, как иудеи пытались заманить Иисуса в ловушку. Но каждую такую попытку Он превращает в их разоблачение. Он безжалостно разоблачает ошибки и зло их традиционной, искаженной религии.

Зло, накопившееся в иудаизме во времена Иисуса, было не чуждо Иерусалимскому храму. Когда Иисус входит в наш «храм» и осматривает нашу веру и жизнь, мы тоже обнаруживаем чтото, отчего нужно очиститься.

1) Религия, сосредоточенная на человеке (20:1–18)

«Скажи нам, какою властью Ты это делаешь», – спрашивают Иисуса иудейские лидеры (20:2). Предмет обсуждения и в споре в 20:1–8, и в притче Иисуса в 20:9–18 –какое право имеет Иисус говорить и поступать так.

Спор возвращается от вопроса о власти Господа к вопросу о власти вестника, предшествующего Ему, – Иоанна Крестителя. Авторитет Иоанна был таким же высоким, как и всегда, хотя со времени его смерти прошло уже два или три года. И первосвященники не посмели оспаривать его. Дело в том, что его власть и власть его Господа выстоят или падут вместе; первосвященники не могли признать власть Иоанна, не признав при этом и власти Иисуса. Поэтому их атака по этой линии была сорвана. Однако злоба иудеев не ослабевала, и это побудило Иисуса рассказать притчу о злых виноградарях.

Иудейские лидеры могли не знать, как ответить на предыдущий вопрос Иисуса, но они, несомненно, поняли значение притчи (20:19). На их изначальный вопрос о том, какое право имел Иисус говорить и поступать так, в притче давался ясный ответ, что Он имеет на это все права. Виноградник в притче – это Израиль (Ис. 5:1–7), тогда как иудейские лидеры – это виноградари, которые должны заботиться о нем, Иисус – это последний из всех посланных хозяином виноградника, чтобы принести ему плоды. Он действительно был самым важным из всех посланников, ибо он был сыном хозяина. Иисус имеет все права осуждать храм. По сути, Он Сам (если изменить метафору) – самый главный камень в этом храме (20:17).

Они пытаются призвать Его к ответу, на самом же деле это Он бросает им вызов. В этом нетрудно узнать общепринятое поведение, когда человек пытается сохранить за собой право последнего голоса. Этому, говорим мы, я могу поверить; тому я даже подчинюсь, но остальное я не готов принять. В конечном счете, я сам решаю, что должно и чего не должно быть в моем храме. Здесь я готов поспорить даже с Самим Иисусом.

Так думают не только «умные» люди, хотя они особенно подвержены этому. Отношение типа«Я знаю лучше» – это не плод ни нашего образования, ни ума, ни здравого смысла, ни интуиции (хотя все это может способствовать такому поведению), но гордости человеческого сердца.

От такой религии нужно поскорее избавляться. Мы не можем позволить себе эгоцентричную веру. Мы должны почитать Его, ибо храм, в котором отвергается главный краеугольный «камень» (20:17), не может простоять долго. Этот «камень» всегда должен быть в центре и за ним должно быть последнее слово.

2) «Религиозная»религия (20:19–26)

Вопрос о римских налогах был еще одной попыткой дискредитировать Иисуса, которая, как и первая, возымела обратное действие. Они хотели, чтобы Он либо одобрил плату дани, что сделало бы Его предателем по отношению к иудаизму, либо осудил это, что обнаружило бы Его непокорность римским завоевателям.

Но Своим ответом Иисус, вопервых, обошел их уловку, вовторых, установил принцип христианского отношения к государству, которое с тех пор стало нормой для христианской церкви, и, втретьих (что с нашей точки зрения самое важное в контексте Евангелия от Луки), Он обличил еще одно зло в храме.

Евреи полагали, что должно быть преданным либо иудейской вере, либо римскому государству. Их узкий взгляд не мог вместить оба этих состояния сразу. Но Иисус отвечает, что мы должны отдавать «кесарево кесарю, а Божие Богу» (20:25). Его религия охватывает все сферы жизни – и мирскую, и священную, –и Ему есть что сказать о каждой из них.

Поэтому Он отвергает «религиозную» религию, которая делит жизнь на несколько непроницаемых отсеков (мир кесаря воспринимается как отдельный, обособленный отсек) и заставляет вспоминать о Боге только тогда, когда и это принято – по воскресеньям, в соборах, с единоверцами. И получается, что эта территория принадлежит Богу, а та – кесарю. Я говорю с точки зрения обеих территорий, говорит Иисус, а вы понимаете это не так, как понимаю Я. Вы должны научиться жить в обеих этих областях, соотносить их друг с другом и осознавать, что истинная вера в Бога прольется и в кесарево отделение, и во все другие. Нам необходимо избавиться от такой разделенной религии.

3) Небиблейская религия (20:27–40)

Далее следует вопрос, основанный на Писании. «Моисей написал» (20:28; цит. Втор. 25:5), что бездетную вдову должен взять в жены брат мужа, чтобы родить ребенка, если это возможно, и таким образом сохранить семейное имя; а саддукеи, отвергающие воскресение (20:27), придумали нелепую историю о семи братьях, которые по очереди женились на одной и той же женщине, что должно было вызвать проблемы при воскресении – если таковое существовало.

Интересно отметить, что на этот вопрос, имеющий «библейское»основание, согласно другим двум Евангелиям, Иисус отвечает самым резким упреком: «Заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией» (Мф. 22:29; Мк. 12:24). И далее Он демонстрирует это с помощью довода, который нам может показаться необычным, но для них был очень убедителен – о воскресении ясно говорится в Писании, которое, по их словам, они читали.

Их религия полна незрелых понятий о том, что говорит Писание. Вы напрасно цитируете Мне Библию, возражает Иисус, если явно не поняли то, о чем она в действительности говорит. Религии, которая так фривольно относится к Писанию, несмотря на все старания доказать обратное, нет места в храме. Как эгоцентричную и «религиозную»религию, небиблейскую религию также необходимо вымести из храма.

4) Безрассудная религия (20:41–44)

Теперь настала очередь Иисуса задавать вопросы. Он показывает Своим слушателям богословские воззрения иудейских лидеров, а именно мнение о том, что Христос, долгожданный Мессия, будет потомком царя Давида, когда вскоре придет в этот мир. Ибо Писание говорит (снова Он обращается к Писанию), что Христос – это Господь Давида. Как потомок Давида, Христос стоит ниже его; как его Господь, Он, очевидно, стоит выше.

«Что? – могли бы воскликнуть они, –Ты хочешь сказать, что наши лидеры заблуждались и в этом тоже?»

«Ни в коем случае, – ответил бы Иисус, – это совсем не то, что Я имею в виду. Мой вопрос: Как они могут говорить, что Христос – это и потомок, и Господь Давида? Они совершенно правы, говоря это. Но почему? На каком основании они это говорят?»

«И никто не мог отвечать Ему ни слова», – говорит Матфей (Мф. 22:46), тогда как у Луки фрагмент заканчивается ответом Иисуса.

Но этого недостаточно. Показав им три их отклонения от истинной религии, Иисус соглашается с одним их утверждением только для того, чтобы показать, что они не имеют ни малейшего понятия, почему они в это верят. И насколько велика такая религия? Человек из массы субхристиан, нехристиан и даже антихристиан неожиданно открывает, что у него есть чтото правильное, – и затем сдается, не будучи в состоянии привести основания для своей веры. «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3:15). Безрассудной религии также нет места в храме, как и всем другим искажениям, которые мы рассмотрели до этого момента. Бессмысленно принимать истину, не осознав ее. Это то же, что глотать пищу, предварительно не разжевав.

5) Показная религия (20:45–21:4)

Наконец, Иисус осуждает религию, рассчитанную на внешний эффект. Книжники любят, чтобы их замечали и почитали, в то время как на самом деле их нравственность выдержит испытание только на религиозный обман: они вполне готовы использовать свое влияние, чтобы насытить свою жадность, и объедать «домы вдов» (20:47).

Некоторые комментаторы полагают, что следующая история о бедной вдове и ее скромном даре в сокровищницу храма (21:1–4)никак не связана с 20:45–47,несмотря на то что и там, и там упоминается «вдова».Но здесь в этой женщине нетрудно увидеть поучительное отличие от книжников, которых Иисус только что обвинял. Он, видящий человеческие сердца, понимал, что две монеты, которые она пожертвовала, составляли все ее «пропитание».Ее полная преданность, которой не увидел никто, кроме Иисуса, абсолютно противоположна религии иудейских лидеров, бесчувственной и показной.

Им принадлежит пятый тип религиозного мусора, который получит «большее осуждение» (20:47) и будет вынесен из храма. Именно такой мусор, обнаруженный Иисусом, загрязнял старую еврейскую веру и искажает веру тысяч людей, живущих сегодня.

3. Участь«храма»

Лука начинает этот раздел описанием того, как Иисус приходит в храм, чтобы очистить его. Но вскоре становится ясно, что иудейские лидеры не готовы допустить очищение. Это была их тщательно охраняемая система веры и жизни, и они не допустят никаких посягательств на нее. С другой стороны, Иисус не позволит ей остаться. Поэтому Он и они с этого времени вступают в смертельную схватку. Со своей стороны, «первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его» (19:47). И наоборот, когда ктото из Его слушателей, забыв суть того, о чем Он говорил, упоминает о великолепии храма (21:5), Иисус, со Своей стороны, дает ответ, касающийся не только здания, но и всей религиозной системы, которую оно символизировало: «Придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено» (21:6). Иисус против нераскаявшегося иудаизма; каждый из них предвидит крушение другого.

Остаток гл. 21 представляет собой так называемый «синоптический апокалипсис» в изложении Луки, раскрытие Иисусом событий будущего, которые присутствуют во всех первых трех Евангелиях. Этот отрывок представляет для нас большой интеpec и большую трудность, и у нас здесь нет ни времени, ни места, чтобы рассматривать его во всех подробностях. Но в данном контексте (осуждение Иисусом храма и всего, что стоит за ним) Его рассуждение о будущем делает очевидным два момента.

1) Участь Иерусалимского храма

В столкновении двух систем – искаженной религии Израиля и новой веры Иисуса – никто уступать не собирался. И сначала, как мы увидим в следующих двух главах, иудеи, казалось, начали побеждать. Им удалось уничтожить Иисуса. Но Он уже сказал раньше (см. Евангелие от Иоанна): «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его». Как поясняет Иоанн: «Он говорил о храме Тела Своего» (Ин. 2:19,21). Тело в обоих смыслах, физическое тело Иисуса и его мистическое тело, то есть церковь, должно начать новую жизнь: будет воздвигнут новый храм. В конечном счете, битву выиграл Иисус, и Он предсказывает в 21:20–24, что разрушен будет старый храм, то есть иудаизм такой, каким он был в те дни.

У нас не остается сомнений по поводу того, как и когда осуществятся эти пророчества. То, что Иисус говорит о появлении нового тела (или храма), исполнилось, с одной стороны, в воскресении, с другой – в Пятидесятницу. Старая оболочка просуществовала еще сорок лет, но в 70 г. н. э. пришли «дни отмщения, да исполнится все написанное» (21:22), и «запустение»Иерусалима, окруженного римскими войсками (21:20), делает конец старой системы общественным и историческим фактом.

2) Участь«храма» в каждом человеке

Раскрывая будущее, Иисус смотрит дальше разрушения Иерусалимского храма и иудейской системы. Он говорит о пришествии «Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою», о пришествии «Царствия Божьего», о том дне, который «как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному» (21:27,31,35). Другими словами, Он смотрит в то будущее, когда Он вернется во всеобщий храм, место, где каждый человек, в конце концов, встретится с Богом.

Перед тем как предупредить о пришествии двух судов – над евреями (21:20) и над всеми остальными (21:25), – Иисус делает предупреждение другого рода. Его ученики спросили: «Учитель! когда же это будет? и какой признак, когда это должно произойти?» (21:7). И хотя Иисус дает пространный ответ о знамениях, нам следует выделить здесь, как это делает Эллис, «знамения эпохи»и «знамения конца».

Он рассказывает ученикам о том, какие будут знамения конца: они будут очевидными. «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками» (21:20), – это будет концом евреев; «И тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою» (21:27), – это будет концом света.

Иисус отвергает такое толкование пророчества, в котором все нынешние события складываются таким образом, чтобы показать, как нам еще далеко до судного дня. Как и те, кто видел осаду Иерусалима, те, кто увидит пришествие Сына Человеческого, будут знать, что суд не только приближается, но в действительности он уже настал. Это и только это есть знамение о конце света. Все другие знамения указывают не на конец, которого мы ожидаем, но на конец эпохи, в которой мы живем. Периодически между первым и вторым пришествием Христа в мире будут происходить перевороты (21:8–11)и гонения церкви (21:12–19).От учеников требуется «отвергать обычные апокалиптические толкования политических потрясений. Это знамения эпохи, но не конца». Это будет время не для того, чтобы мы подсчитывали дни до прихода Господа, но время «для свидетельства» (21:13).

Поэтому в Своих заключительных словах Иисус призывает быть бдительными и верными, готовыми в любое время к Его приходу в храм. В этот день святая святых – место, где человек и Бог встречаются лицом к лицу, –перестанет быть темной комнатой в древнем здании восточного города; оно расширится до пределов всего мира. В этот день все религии и все, что их замещает, подвергнутся рассмотрению Христа. Он решит, достойны ли места в храме все наши воззрения и понятия о Боге, мире, жизни и нас самих. Следует ли им «предстать пред Сына Человеческого», или их необходимо вымести?

22:123:25

Час сатаны

Теперь – ваше время и власть тьмы (22:53).

Над Иерусалимом поднимается полная луна, и начинается последняя ночь земной жизни Иисуса. На протяжении всего Своего служения Он боролся с силами тьмы, но эта ночь обнаруживает «княжества и силы, собирающие свои невидимые отряды», чего не происходило со времени их последнего столкновения с Иисусом в пустыне в начале Его служения. Именно Лука сказал нам, что после этого испытания сил «диавол отошел от Него до времени» (4:13). И сейчас опять же Лука сообщает нам, что подходящее время пришло.

В нашем отрывке описывается последняя вечеря, хождение к горе Елеонской, борения в Гефсимании, полночный арест и суды, с разной степенью правомерности проходившие в ранние часы следующего утра. Это сложная история, и она представляет несколько проблем, связанных, главным образом, с последней вечерей и судами. Но мы попытаемся увидеть, какие темы большего всего волновали Луку, когда он отбирал и изображал различные случаи, освещая то или иное, чтобы показать самое важное, на его взгляд.

1. Вечеря: раскрытие двух планов (22:1–38)

Описывая пасхальную трапезу Иисуса и Его друзей и то, что этому предшествовало, Лука раскрывает нам глубокий смысл, скрытый под поверхностью описываемых событий. Приближалось исполнение двух роковых планов, противоположных друг другу: план уничтожения и план спасения.

1) План уничтожения (22:1–6)

Целью этого плана было уничтожение Иисуса. Его враги замышляют, как они делали это уже несколько раз до этого (19:47; 20:19), устранить нарушителя спокойствия из Назарета.

Первый пункт в их плане – это «праздник опресноков, называемый Пасхою» (22:1). Для них было бы удобнее избавиться от Иисуса в другое время, когда у Него было не так много сторонников. Но ничего не поделаешь, дело нельзя было откладывать. Они сделают все, что в их силах, чтобы осуществить задуманное.

Далее, для осуществления плана им нужно было найти когото, кто устроил бы арест – Его друг, который согласился бы предать Его. Для этого подходил Иуда, один «из числа двенадцати» (22:3). Какими бы ни были его мотивы, однако то, что он добровольно вошел в заговор, остается фактом.

Его поручителями были «первосвященники и книжники» (22:2). Мы уже видели, как фарисеи (секта в иудаизме, которая особо противостояла Иисусу) уступили роль Его злейшего врага первосвященникам, книжникам и старейшинам, лидерам еврейского народа. Это были официальные представители старого Израиля, иудаизма, каким он стал в то время, религиозной системы, нежелающей принимать избранного Мессию Божьего. Мы замечаем, сколько зла они делают Иисусу, видим их страх перед простыми людьми, которые могли поддержать Его, и их злобное ликование, когда они находят предателя в лице Иуды.

Но за ними стояла даже еще более зловещая сила. Мы вспоминаем о всеобъемлющем взгляде Иисуса, о котором Лука так часто свидетельствует. Как Иисус заботится не только об одном народе, но обо всем мире, так Он заботится не только об этом мире, но и о «высшем» мире, который Павел называет «небесными обителями», где силы духовные объединяются в главном сражении между добром и злом (ср.: Еф. 6:11–13). Поэтому Лука – единственный из евангелистов, упоминающий о деятельности сатаны (22:3,31), – описывает борения Иисуса и кровавый пот в Гефсимании (22:44) и приводит Его слова: «Но теперь – ваше время и власть тьмы» (22:53).

Так, показывая Пасху как обстоятельство, Иуду – как инструмент, еврейских лидеров – как заговорщиков и сатану – как движущую силу, Лука излагает план уничтожения Иисуса. Но можно ли считать Иисуса беспомощной жертвой этих махинаций? Ничто не может быть дальше от истины. И Лука рассказывает историю таким образом, чтобы показать нам, что Иисус также следует Своему плану, в точности повторяющему план сатаны.

2) План спасения (22:7–38)

«И послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху» (22:8). Странно было то, что путь заранее уже был приготовлен для них (22:10–13). И таким же образом были сделаны приготовления в более широком плане. Раскрывался Божественный план, как ответный заговор против заговора сатаны. Чтобы сделать это очевидным, Лука собирает в своем рассказе о последней вечере ряд высказываний Иисуса, которые разбросаны по разным местам или вообще не приводятся в других Евангелиях.

Сначала он показывает уместность Пасхи (22:14–20). Это часть той старой еврейской религии, которая стала искаженной и извращенной, и лидеры этой религии даже сейчас замышляют убить Иисуса. Но Пасха, которая станет триумфом их замысла, – это уже часть Его плана. Он должен «совершиться в Царствии Божием» (22:16). Для евреев это означало побег из Египта в землю Ханаанскую. Но сейчас этот побег должен осуществиться в своем полном значении, и с этого момента будет означать для народа Божьего побег от греха и смерти в вечную жизнь. Исход Моисея исполнится в исходе Иисуса.

Далее, как поступит Иисус с Иудой? Он также часть не только замысла сатаны, но и ответного замысла Господа (22:21–23):предательство Сына Человеческого «идет по предназначению» (22:22). Иуда известен; его предательство известно; его участь известна – «горе тому человеку»; все это уже известно, предусмотрено и вплетено в замысел Божий.

А как насчет первосвященников? Иисус оглядывает Своих учеников (22:24–30); они все еще мало понимают в Его словах об общине (22:24), но Он пытается объяснить им, что происходит. Он словно говорит: там в городе пребывают лидеры старого Израиля, которого Господь сделал Своим народом по старому договору; но они восстали против Бога, поэтому «Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство» (22:29); и по условиям этого нового договора отныне вы будете лидерами нового Израиля (22:30).

И как насчет сатаны, главного заговорщика, который уже вошел в Иуду Искариота? Послушайте, говорит Иисус апостолам (22:31–34): сатана хотел привлечь к себе не только Иуду, но всех вас. Иуду Я оставил Ему. Но что касается остальных, то, хотя Симон собирается отречься от Меня, Я могу возвратить даже того, кто пал так же низко, и через него Я возвращу всех вас. Довольно о сатане! Господь принял его вызов. Когда Сын молится Отцу, высвобождается сила, которая контролирует все замыслы сатаны.

Поэтому Иисус уже принял в расчет все элементы в заговоре против Него. Он исполняет Пасху, предсказывает предательство, завещает сменить старый Израиль на новый и плодотворно молиться о разрушении замыслов сатаны. Его ответный план уже запущен в действие. Это уже не репетиция, как было во время их миссионерских походов (10:1–12; 22:35). Это настоящее «исполнение» (22:37) замысла.

2. Ночь: сплетение двух планов (22:39–71)

Четыре эпизода ведут нас через одинокие ночные часы Иисуса к рассвету Великой страстной пятницы.

1) Борения (22:39–46)

Как я уже говорил, духовный конфликт в Гефсимании упоминается только у Луки. Почему он так уместен в рассказе о страстях Господа? Потому что, раскрывая замысел сатаны, направленный на разрушение, и Божий замысел спасения, Лука показывает нам, что оба они движутся к одной и той же цели. Враги Иисуса прилагают все усилия и используют всю свою изобретательность, чтобы пригвоздить Его к кресту, и все же это та самая «чаша»,которую Отец дал Ему испить (22:42). Воля Его Отца совпадает с их волею (23:25). Неудивительно, что Он «в борении… и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (22:44).

2) Арест (22:47–53)

Через долину Кедрон по направлению к саду упали первые лучи утреннего солнца, и враги Иисуса «как будто на разбойника вышли… с мечами и кольями»: это было их «время» (22:52,53).

И все же Иисус пошел в сад «по обыкновению» (22:39) и не сделал никаких усилий, чтобы избежать ареста. Он запрещает Своим ученикам защищать Себя, хотя они могут и хотят это сделать (22:49). Он намеренно идет в ловушку, которую мог легко обойти. Его враги исполняют свой замысел, но Он также действует по плану.

3) Отречение (22:54–62)

Стыд и раскаяние Петра, испытанные им после отречения от Иисуса, привлекают все наше внимание. Это ли не триумф сатаны? Практически уничтожив Иисуса, он также почти овладел

Его учениками, которым предстоит быть лидерами нового Израиля.

Но все же, подобно Петру, который «вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды» (22:61), мы тоже можем вспомнить, но другие слова Иисуса: «Но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя» (22:32). Даже отступничество учеников было частью замысла Господа.

4) Приговор (22:63–71)

Настал день, но это были только первые проблески рассвета. Синедрион собрался настолько рано, насколько это было позволительно законом, поэтому мы можем считать, что это событие происходило ночью. Члены синедриона осуждают Иисуса и после Его решающих слов выносят Ему приговор.

Но обратите внимание на то, что Он говорит: «Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией» (22:69). Отныне Иисус будет занимать трон судьи. Отрекшись от Христа Божьего, они тем самым лишили себя права быть лидерами народа Божьего. Осуждая Его, они сами осуждаются Им. С этого момента старый Израиль сменяется новым, законным правителем которого навеки будет Иисус.

Таким образом, в то время как их замысел только созревает, Его замысел уже осуществляется. Приговор иудеев в 22:71 имеет решающее значение. С этих пор их дела пошли под гору.

3. Утро: осуществление двух замыслов (23:1–25)

Для осуществления приговора иудеям нужно было утверждение его высшими инстанциями. На самом деле, перед тем как пригвоздить Иисуса к кресту, судьям пришлось пройти ряд сложных формальностей, которые видны, если читать все четыре Евангелия в комплексе. Но Лука упрощает историю и показывает нам степень ответственности различных властей, в то время как утро Великой страстной пятницы приближалось к своей неизбежной кульминации.

1) Ответственность Пилата (23:1–7)

В рассказе о суде над Иисусом более всего бросается в глаза невиновность заключенного. «Я не нахожу никакой вины в Этом

Человеке» (23:4). Поэтому знаменитая римская справедливость требовала отклонить все обвинения против Него и остановить эту грязную аферу. Но Пилат был слабым человеком. На него оказывалось слишком большое давление, вынуждающее его отступить от пути справедливости. Как говорит Каирд, «Пилат делает все возможное, чтобы оправдать Иисуса, кроме самого оправдания». То есть того, что он мог и должен был сделать. И хотя Лука не возлагает главную вину за смерть Иисуса на римские власти, он ни в коем случае не пытается скрыть недостатки Пилата и снять с него ответственность в деле осуждения Иисуса.

2) Ответственность Ирода (23:8–12)

Ирод «давно желал видеть» Иисуса и «предлагал Ему многие вопросы» (23:8,9). Но, несмотря на долгий разговор и повышенный интерес к Иисусу, он не находит никакой серьезной вины за Ним. Ирод – человек невыносимого легкомыслия. Его главное желание – увидеть какоенибудь чудо; и когда Иисус отказывается исполнять его приказания, любопытство Ирода сменяется ненавистью (23:11). Человек, обнаруживающий такое отношение даже в столь ответственный момент, из всех участников событий Страстной пятницы заслуживает наибольшего презрения, и Лука не старается скрыть этого факта. Ирод, также как и Пилат, ответственен за смерть Иисуса. Не обнаружив в Нем ничего «достойного смерти» (23:15), он все же не освобождает заключенного– что было в его силах и на что, скорее всего, надеялся Пилат.

3) Ответственность Израиля (23:13–25)

От Ирода Иисуса отсылают назад к Пилату; но в этом втором суде Пилата все внимание сосредоточивается на первосвященниках. Трижды Пилат предлагал отпустить Иисуса, и трижды евреи заглушали его криками. Они не желали отступать от своего пути, и на них Лука возлагает главную ответственность (ср.: Деян. 2:23; 3:13; 4:10; 5:30).

Но мы не должны думать, что тем самым Лука показывает свою антисемитскую настроенность. Он возлагает ответственность не на сам Израиль как таковой. «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве» (Рим. 2:28,29). Ложный, внешний Израиль, извращенный иудаизм, который отвергает своего Мессию, – вот кто главный злодей, и его следует отвергнуть в пользу нового, истинного Израиля, который, несмотря на то что его основанием является верный остаток старого Израиля, должен привлечь к себе людей из всех народов. Это одна из излюбленных тем Луки – отпадение старой оболочки иудаизма, чтобы появился новый «народ Божий».

Тем не менее виновны все, не только евреи. Легкомысленный Ирод и слабый Пилат также виновны, как и предатель Иуда. Виновен и Петр. Виновны все ученики. Всеобщий сатанинский замысел уничтожения Сына Божьего засосал всех в свой водоворот. Мы можем быть в буквальном смысле слова вечно благодарны Господу за то, что по Его замыслу все они помогли Иисусу достичь распятия, которое было предусмотрено Им для нашего искупления. Но это не извиняет их. Felix culpa может быть, но все же это culpa. По словам Петра, записанным Лукой в Деян. 2:23, Иисус был предан «по определенному совету и предведению Божию», но, тем не менее, Он был убит «руками беззаконных».

Два замысла сходятся на Голгофе. Но разница между ними грандиозная, и люди должны решить, на чью сторону они встанут: либо на сторону Господа, по замыслу Которого Иисус приблизился к распятию, либо на сторону сообщников в замысле сатаны против Иисуса. Мы возвращаемся к контрасту, заявленному в 11:14–23, который звучит так: «Кто не со Мною, тот против Меня».

Цель изложения – определить заново, о чем говорилось в Библии при ее написании, так чтобы ее смысл был понятен и сегодня, в условиях нашего времени, и соответствовал нуждам нашего времени. Если автор изложения стоит на прочном основании, в данном случае – основании второй половины XX в., то послание, которое он пытается донести своему поколению, может отличаться от послания, в котором нуждалось предыдущее поколение. Кроме того, жизнь такого послания также может быть недолговечной, так как нужды наших потомков снова изменятся.

Но чем ближе мы подходим к сути Евангелия, тем глубже проникаем под изменчивую поверхность человеческой жизни и тем больше приближаемся к вещам, человеческая потребность в которых оставалась неизменной на протяжении всей истории. В своем изложении автор может затронуть вечные истины и не упомянуть о современных, но никак не наоборот. Например, тема распятия, к которой мы обратимся в следующем разделе, актуальна для нынешних проповедников, так же как она была актуальна для проповедников всех времен, то есть грешникам всегда необходимо было знать, как Господь может спасти их от греха.

Раздел, рассматриваемый нами сейчас, немногим отличается. Мы уже видели, как с рассветом Великой страстной пятницы все люди, исполняющие роль в этой драме, оказываются вовлеченными в сверхчеловеческое противостояние. «Две противоположные системы сходятся в схватке». Это схватка между княжествами сего мира и силами небесных обителей. Ее последствия невообразимо велики. На фоне этого невиданного столкновения все Ироды и Пилаты сего мира кажутся карликами, а вместе с ними и все преходящие проблемы, к которым обращались проповедники разных времен. Перед лицом таких необъятностей отдельные христиане чувствуют себя песчинками; отсюда мы извлекаем сегодня тот же самый урок, что и всегда, – мы должны благодарить нашего Господа за то, что Он «сделал нас солдатами Своего войска», что Он взял на Себя ответственность вести дела, что Он уже одержал победу в решающей битве и что результат этого столкновения не оставляет сомнений. А наше дело – просто верить и подчиняться.

И все же, сказав, что это истина, необходимая всем христианам во все времена, мы не перечеркиваем ее актуальности сегодня. В нашем тесном мире, каким он стал сегодня, каждый из нас обречен на страдание до тех пор, пока мы не обуздаем потенциальное зло от злоупотребления научными открытиями, неудержимо растущими технологиями и природными ресурсами, пока не ограничим политические амбиции как левых, так и правых. Но решение этих проблем не в наших силах, и сегодня, как никогда прежде, нам необходимо знать, что есть Ктото, Кому это подвластно.

Поэтому нашему времени в особенности рассказ Луки о последних часах земной жизни Иисуса приносит столь необходимую уверенность. Господь не только противопоставил дьявольскому замыслу сатаны Свой замысел, превосходящий его по всем пунктам. Он вплел его в Свой замысел и заставил его служить Своим целям. И если Господь сотворил подобное с замыслом самого повелителя ада, то для Него нет такого зла, которое Он не мог бы обратить во благо.

23:2656

Крест

Во всем этом отрывке Лука только раз (в первом стихе) упоминает слово «крест»,но именно крест стоит здесь в центре, и не только в центре описания Лукой места, называемого Лобным (23:33), но в центре всего Евангелия, всей христианской веры и всей истории. Крест представлял собой деревянную виселицу, к которой в римские времена прибивали осужденного преступника, пока он не умирал от иссушения, удушения и потери крови. Из десятков тысяч крестов, на которых умирали люди во времена преобладания подобного рода законов, один возвышается над всеми. Это крест, на котором был распят Иисус из Назарета. Христиане используют его образ как метафору, передающую то, что случилось на нем, и когда мы говорим «крест», мы имеем в виду смерть Иисуса. Поэтому именно на кресте мы сосредоточиваем теперь наше внимание.

Комментаторы, отмечая различия между разными библейскими авторами, иногда утверждают, что у Луки, в отличие от других евангелистов, «нет богословия креста». Нам приходится искать в других местах, говорят они, подтверждения того, что смерть Иисуса спасает человечество от греха и смерти; у Луки мы их не видим.

Правда, что Лука не произносит подобного утверждения в своем описании распятия и пропускает большинство важных мест, в которых у других евангелистов ясно звучит эта тема (напр.: Мф. 20:28 = Мк. 10:45; Мф. 26:28 = Мк. 14:24; если, как многие полагают, Лк. 22:19,20 действительно не принадлежит Луке).

Но давайте посмотрим, что же говорится о кресте в Евангелии Луки.

1. Дорога к распятию

…Повели Его… <…>…На место, называемое Лобное (23:26,33).

Дворец Пилата отделяло от места, называемого Голгофа, «Лобное»,несколько сот ярдов. Но дорога к распятию была долгой. Мы можем проследить ее через все Евангелие Луки, и увидим в конце крест.

В самом начале своего первого раздела, в рассказах о детстве Иисуса, он приводит слова старого Симеона, сказанные матери Иисуса о ее малыше: Он будет «предметом пререканий», и «оружие пройдет» также и через ее душу (2:34,35). Впереди еще тридцать лет, но на горизонте уже виднеется крест. Гораздо позже, когда началось Его служение, Он собрал вокруг Себя множество учеников, которым говорил: «Сыну Человеческому должно много пострадать, и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (9:22). Здесь мы тоже видим крест. Преображенный в славе на горе Он говорит в присутствии Своих восхищенных последователей с Моисеем и Илией, и тема их разговора – Его исход, «который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (9:31). И здесь мы снова видим крест.

В большом центральном разделе своего Евангелия, касающегося в основном учения Иисуса, Лука затрагивает эту тему снова и снова. «Когда же приближались дни взятия Его от мира, Он восхотел идти в Иерусалим» (9:51), к кресту. Он «крещением должен… креститься» (12:5 0), и это, как мы можем понять из остальных Евангелий (Мк. 10:38,39; Ин. 18:11), означает крест. Тем, кто предупреждает, что Ирод хочет убить Его, Он отвечает: «Пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу., не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (13:32,33). Вот где Его ожидает крест. Говоря о Своем последнем пришествии в конце веков, Он повторяет, что «прежде надлежит Ему много пострадать и быть отвержену родом сим» (17:25). Они пошлют Его на крест. Когда центральный раздел Евангелия подходит к заключению, Он повторяет Свои слова, сказанные ранее: «Вот, мы восходим в Иерусалим, и совершится все написанное чрез пророков о Сыне Человеческом: ибо предадут Его язычникам и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его, и будут бить и убьют Его» (18:31–33), пригвоздив к кресту.

Рассказ о страстях, третий основной раздел Луки, начинается в самом преддверии Голгофы: «Первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его» (19:47). Как и до этого, Иисус Сам, по словам Луки, признает эту надвигающуюся тьму и показывает, что Он добровольно идет по дороге к распятию. Он рассказывает притчу о винограднике, о том, как виноградари, избив всех посланников от хозяина виноградника, в конце концов убивают его сына (20:9–15) –это опять крест. «Сын Человеческий идет по предназначению», – объявляет Он (22:22), – идет к кресту. «Должно исполниться на Мне и сему написанному: „и к злодеям причтен“» (22:37) – причислен к разбойникам на кресте.

Крест преобладает в будущем Иисуса. Он, словно ориентир на линии горизонта, на котором сосредоточен Его взгляд и по направлению которого Он постоянно движется, какой бы извилистой ни была дорога. Точно так же он преобладает в изложении Луки. Автору не нужно акцентировать факт распятия в то время, когда повествование приближается к нему; ему не нужно наводить на него ослепляющий свет. Мы обнаруживаем всего лишь одно скромное предложение: «И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его» (23:33). Ибо с самого детства, с того самого эпизода с Симеоном (2:34,35), Иисус, Которого описывал Лука, на протяжении тридцати лет шел по дороге к распятию, несмотря на то что она и была в полмили длиной.

И читатель пусть не думает, что он начал понимать Христа или Его послание, пока крест не начнет преобладать на горизонте его жизни. Только после того, как мы начнем искать его (крест Христа), встретим и позволим ему заполнить наше сердце, как он заполнил сердце нашего Господа и Его евангелиста, мы сможем сказать, что начинаем понимать, что означает христианская вера.

Но чтобы понять, как это затрагивает нас лично, нам следует послушать, что еще скажет Лука по этому вопросу.

2. Человек на кресте

Он ничего худого не сделал. <…>…Истинно Человек Этот был праведник (23:41,47).

Лука плетет свою историю не только вокруг темы креста. Он также намерен показать нам Человека, висящего на нем. Есть нечто такое в описании этого Человека, что поможет нам лучше понять смысл распятия.

Он делает это очевидным еще до того, как приближается исполнение приговора. Иисус все еще на суде, когда Пилат обращается к иудейским лидерам с этими словами: «Вы привели ко мне Человека Сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел Человека Сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также: ибо я посылал Его к нему, и ничего не найдено в Нем достойного смерти» (23:14,15). Римский правитель и царь земли Эдомской – оба провозгласили заключенного невиновным. Даже Его обвинители в действительности сделали то же самое. «И начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (23:2). Столь невероятно для них найти в чемлибо Его виновным, что они принялись выдумывать обвинения, которые были почти полностью противоположны истине.

Так же изображается Иисус и в данном отрывке. Лука единственный, кто приводит слова злодея об Иисусе: «Он ничего худого не сделал» – или, как переводит Пламмер греческое слово atopon, «„ничего неприличного» и уж тем более преступного». Комментарий сотника, который, согласно Матфею и Марку, называет Иисуса «Сыном Божиим» (Мф. 27:54; Мк. 15:39), у Луки звучит как: «Истинно Человек Этот был праведник» (23:47). Пламмер также здесь добавляет: «Возможно, две эти фразы выражают одну и ту же мысль: „Он был хорошим Человеком и поэтому совершенно справедливо называл Бога Своим Отцом“». Этого же мнения придерживаются даже иудейские лидеры, например, Иосиф из Аримафеи, «член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их» (23:50,51). Другими словами, правдивый человек должен был признать Иисуса тоже правдивым.

Лука, несомненно, хочет показать нам невиновность Этого Человека. Когда мы размышляем над дорогой к кресту, мы словно слышим, как Лука провозглашает с самого начала Евангелия: «Иисус пришел в мир умереть».И эти слова проносятся эхом через годы на протяжении всего Евангелия: «умереть – умереть– умереть». Размышляя о Самом Человеке теперь, когда Он распят и умирает на кресте, Лука объявляет: «И смерть Его незаслуженная».И снова эхом звучат слова вокруг этой сцены Страстной пятницы: «незаслуженная– незаслуженная –незаслуженная».

Лука явно думает о своих читателях, и римских и еврейских, и хочет показать им, что Иисус не был Человеком с сомнительной репутацией, как может показаться из того факта, что Он умер, как злодей. Но у Луки есть также и другой мотив, о чем мы узнаем, когда рассмотрим еще одну его метафору. Если крест значит для нас нечто большее, чем просто кусок древесины, то, следовательно, и гвозди должны означать для нас нечто большее, чем просто острые куски металла. Как же понимать их?

3. Гвозди в кресте

Отче! Прости им, ибо не знают, что делают… (23:34).

…Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (23:43).

А вопрос такой: если к кресту Его пригвоздили не Его грехи, тогда что же?

Чтобы ответить на этот вопрос Луки, мы должны вспомнить о двух ведущих характеристиках его Евангелия. Мы уже видели, какое значение он придает изречениям – пророчествам, посланиям от Господа и особенно наставлениям Иисуса. Мы также видели, что одна из его главных тем, возможно, самая главная – это тема спасения, спасение человечества Иисусом Спасителем. Поэтому неудивительно, что Лука включает в свой рассказ о распятии кульминацию его истории, определенные изречения о Человеке на кресте; также неудивительно, что эти изречения связаны с темой спасения.

Все четыре изречения об Иисусе в этом отрывке приводятся только у Луки. Давайте обратим внимание на второе и третье из них. Мы видим молитву за тех, кто распинает Его, и обещание тем, кого распяли вместе с Ним: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают»; «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Оба этих изречения представляют обширный материал для обсуждения и толкуются поразному. Однако несомненно в них то, что в первом звучит просьба о прощении греха, а в последнем – обещание вечной жизни. Между ними говорится об устранении старого и пришествии нового, о смене грешной жизни на жизнь Духа, что есть две стороны одной монеты спасения. Поэтому в момент распятия, как и во всем Евангелии, Лука изображает Иисуса Спасителем.

Теперь, если мне показывают страдание Иисуса как наказание за грех и если я уверен, тем не менее, что в Нем нет греха, и если я обнаруживаю, что Он предлагает мне спасение от греха, то не требуется много ума, чтобы понять, что гвозди означают тот грех, от которого Он обещает спасти меня. То есть – мой грех. Он забирает мой грех Себе. И именно в этом заключается богословие креста у Луки. Оно не менее очевидно, чем в определении Петра: «Он грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо». Или у Павла: «Ибо незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех» (1 Пет. 2:24; 2 Кор. 5:21).

4. Люди вокруг креста

…Шло за Ним великое множество народа… (23:27).

Лука, которого обычно больше интересует человечество в общем, чем какаято одна узкая группа людей, изображает вокруг креста огромную массу народа. Тем самым он добавляет к своему описанию Спасителя, Который умирает на кресте не за Свои грехи, но за грехи всех остальных, указание на то, кто может и кто не может принять Его предложение о спасении.

К традиционному списку «Семи речей на кресте», которые можно собрать из всех четырех Евангелий, следовало бы добавить еще одно изречение Иисуса, произнесенное им на пути к кресту. Как и все остальные в этом отрывке, оно выглядит не совсем обычным для Луки: «Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших; ибо приходят дни, в которые скажут: „блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!“ <…> Ибо, если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (23:28,29,31).

Его слова о «дщерях Иерусалимских» порождают много вопросов, как и слова о солдатах и злодеях (23:34–43). Но несомненно здесь то, что участь старого Иерусалима, который представляют эти женщины, выглядит гораздо ужаснее, чем та, что ожидает Его. Принести спасение было основной целью пришествия Иисуса, но Он снова и снова предупреждает о том, что для тех, кто отвергает избранного Спасителя Божьего, спасения небудет. Это Его седьмое, и последнее, пророчество, касающееся судьбы Иерусалима, города, представляющего всех тех, кто отказался принять Благую весть о спасении (см.: 11:49–51; 13:6–9; 13:34,35; 19:41–44; 20:16; 21:20–24 и данный отрывок 23:28–31).

Но всем остальным – разбойникам, солдатам, друзьям, собравшимся вокруг, даже Иосифу (несмотря на что он был членом синедриона) – Иисус предлагает спасение. Оно предназначено для всех тех, кто не хочет идти по жизни один без Христа. Именно возле креста они слышат молитву Сына, обращенную к Отцу, молитву, которая не может остаться безответной: «Отче! Прости им, прости им все грехи, отделяющие их от спасения». Именно у креста они слышат обещание Спасителя: «Сегодня ты войдешь в вечную жизнь со Мной».

Вот о чем сообщает нам Евангелие Луки. В действительности это и есть Благая весть. И с наступлением этого момента Иисус произносит Свое седьмое, последнее изречение на кресте, после которого прекращается Его земная жизнь: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И сие сказав, испустил дух» (23:46). Тело снимают с креста, укутывают «плащаницею» (23:53) и кладут в гроб. Впереди Его ожидает воскресение, благодаря которому Иисус откроется «Сыном Божиим в силе, по духу святыни» (Рим. 1:4) и после которого Его новая жизнь станет доступной для каждого из нас. Но к полудню первой Страстной пятницы на кресте Христа исполнилось спасение мира.

24:153

Первый день недели

Молодой человек, прочитав отрывок из Евангелия во время своего рукоположения, нарушает принятую форму. Дойдя до последнего стиха, он добавляет: «На этом заканчивается Евангелие». Тут же слышится голос епископа: «Боже упаси!»

Гл. 24 Лука завершает свое Евангелие; но боже упаси, чтобы Благая весть Христова когданибудь завершилась. Первый стих главы, который вместе с последним образует чтото вроде рамы для картины воскресения, нарисованной Лукой, указывает, что в действительности он описывает начало. Это «первый… день недели». Все события этой главы выстроены в таком порядке, будто все они произошли в этот один день, даже если (как полагают некоторые) он увязывает несколько случаев, происходивших на самом деле в течение шести недель между воскресением и вознесением.

¹ Лука прекрасно знает, что между двумя этими событиями проходит сорок дней (Деян. 1:3). Поэтому есть два варианта объяснения хронологии гл. 24:

а) Он укладывает в один «день» несколько событий, происходивших в разное время на протяжении этих сорока дней, и «и тем самым заостряет наше внимание не на хронологии, а на самой теме» (EUis, р. 271). В таком случае, в 24:51 говорится о вознесении.

б) Или же все события в гл. 24 произошли на Пасху. Перейдя от намеренно смутной хронологии в рассказе о Страстной неделе к точно выверенному по времени рассказу о воскресении, Лука придерживается той же самой точной хронологии и в своей последней главе (23:44,54,56; 24:1,13,33,36). Опустив, как это делается в некоторых рукописях, вторую половину ст. 51 (гл. 24), мы увидим, что в конце Своей ночной прогулки до Вифании в пасхальный вечер Иисус прощается, как в 24:31, но не возносится.

Если, как я полагаю, второе объяснение правильно, это означает, что Деян. 1:9 – единственное место во всем Писании, где говорится о вознесении (если не считать его упоминания в ненадежном длинном окончании у Марка).

Как в Бытии, так и в Откровении мы видим один и тот же график рабочей недели, где на шестой день заканчивают работать, а на седьмой отдыхают. И та же самая модель и здесь, в центре истории. На шестой день, в пятницу, заканчивается дело искупления (23:54; ср.: Ин. 19:30). На седьмой день они «остались в покое по заповеди» (23:56). Но затем «в первый же день» (24:1) началась новая неделя. Это был первый день новый эры, нового сотворения. Целый новый мир родился в то первое христианское воскресенье. Таким образом, Лука заканчивает свое Евангелие рассказом о новом дне, которым должна была начаться новая эра. В трех эпизодах он показывает нам, как она начиналась.

1. Утро: гробница в саду (24:1–12)

Гробница принадлежала Иосифу из Аримафеи (Мф. 28:60) и располагалась в саду, недалеко от Голгофы (Ин. 19:41). Теперь это место (ныне – Церковь Святого Гроба Господня) находится в пределах современного Иерусалима, хотя во времена Иисуса она, вполне возможно, была за пределами города. Следующее, на что указывают посетителям, – это«гробница в саду»,находящаяся рядом с тем, что известно как Голгофа Гордона. Археологов она не очень интересует, но поскольку она все еще остается за пределами городской стены, в ней можно (в некоторой степени) восстановить атмосферу того далекого воскресного утра, когда «женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи», принесли с собой средства для бальзамирования Его тела.

1) Нужда души человеческой

И вошедши не нашли Тела… Когда же недоумевали… (24:3,4).

Когда женщины пришли к гробнице, они увидели, что она открыта, а тело исчезло. Они «недоумевали», и, обнаружив двух человек, чья внешность затмевала бледный свет раннего утра, приветствовавших их ангельским провозглашением вести о воскресении, «были в страхе» (24:4,5).

Их недоумение было вызвано не только пустой могилой. Судя по словам ангелов (24:6,7), они ничего не поняли ни о предательстве, ни о распятии Иисуса, не поняли ничего, как это становится ясно, из всего того, о чем Он говорил ранее. Что бы ни произошло в могиле, это всего лишь звеном в цепи событий, которые для них лишены смысла.

Также, не задумываясь о смысле событий, наполняющих их жизнь, живет и большинство людей сегодня. «Как дикие звери, не имеющие понимания»,как собака, которая нюхает ваш палец, когда вы указываете ей на косточку, они не видят, на что все это указывает. Их полностью поглощают физические и эмоциональные нужды. Пища, одежда, безопасность – вот что «ищут люди мира сего» (12:30), а самая глубокая нужда– понять, зачем все это нужно – остается не восполненной.

Но, с другой стороны, когда они получают сверхъестественный ответ, их охватывает страх. Ибо это подлинное. Это не какойнибудь голос на спиритическом сеансе, который говорит то, что от него хотят и плюс к этому вызывает приятные покалывания в спине. Это истинное послание из потустороннего мира, в страхе перед которым те люди «наклонили лица свои к земле». Они не были готовы к такому вторжению. Тем не менее это то, в чем они нуждались. И далее мы видим, каким образом эта нужда восполняется.

2) Слово Спасителя Божьего

…Вспомните, как Он говорил вам… И вспомнили они слова Его (24:6,8).

Ибо это то слово, которое принесли ангелы. Сравните слова Луки с теми, что приводятся в первых двух Евангелиях. У Марка мы читаем: «Он воскрес» (Мк. 16:6); у Матфея: «Он воскрес, как сказал» (Мф. 28:6); Лука идет дальше: «Вспомните, как Он говорил вам… что Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть рас пяту, и в третий день воскреснуть»; и затем прибавляет: «И вспомнили они слова Его».

Ни одно деяние Иисуса и, конечно же, это последнее, и самое великое, не осталось без сопровождающего слова. Ни одно событие не осталось неразъясненным. И так же ни одна часть

Божественного творения или человеческой жизни. Ученики знают слова Иисуса, и им необходимо напоминать о них. Миру в целом доступны слова Иисуса, и ему нужна церковь, чтобы провозглашать их и применять в соответствующих условиях. Но все же зачастую и мир, и церковь не ведают об этих словах, о вере, принимающей все в учет и истолковывающей всю жизнь как одно взаимосвязанное и наполненное смыслом целое.

Первый шаг на пути к спасению –это начать понимать, что жизнь имеет смысл. И именно учение Христа позволяет нам увидеть его. Поэтому основная задача тех, кто имеет возможность обращаться либо к церкви, либо ко всему внешнему миру, – обратиться к простым и понятным словам Иисуса и напомнить людям: «Вспомните, как Он говорил вам».

2. Полдень: по пути в Эммаус (24:13–32)

Из всех четырех евангелистов только Лука сохранил для нас историю о хождении в Эммаус. Используя типичный для него подход, интересуясь человеческим состоянием, он решил, как зачастую и до этого, рассказать историю об обычных людях и их нуждах и о том, как весть о спасении в Иисусе отвечает этим нуждам.

Прогулка длиною в семь миль, которая закончилась в Эммаусе «к вечеру» (24:13–29), должно быть, заняла последние два часа дня Пасхи. А может быть и больше, если (как ктото предположил) спутником Клеопы была его жена и они шагали медленно изза своего душевного состояния, с которым покинули Иерусалим.

1) Нужда души человеческой

… Сам Иисус приблизившись пошел с ними; Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его (24:15,16).

Разговор двух учеников был исполнен печали (24:17), разочарования (24:21) и изумления (24:22–24). Рассказывая о том, как их настиг незнакомец и спросил, о чем они печалятся, Лука показывает, как велика была их нужда, и заостряет наше внимание на ее причине.

Ибо вопрос незнакомца извлекает из них простонапросто пересказ того, что произошло с Иисусом. Почитайте еще раз «Евангелие от Клеопы», 24:19–24! Здесь мы видим служение Иисуса в слове и в деле, распятие, которым оно закончилось, и надежду на избавление, наполнявшую его смыслом. Также увидим пустую могилу и апостольское свидетельство о том. Здесь есть все – все, кроме слова живого Христа, которое, в свою очередь, оживило бы эти факты.

Но все же, несмотря на то что Иисус шел с ними большую часть пути, какимто образом «глаза их были удержаны, так что они не узнали Его».Они жаждали ощутить живого Бога, но, хотя Он пришел к ним и шел вместе с ними, все же их сердца оставались холодными.

2) Слово Спасителя Божьего

…Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (24:32).

Чтобы сделать первый шаг к спасению, мы должны понять, что жизнь имеет смысл. Это не «сказка в пересказе глупца», которая «полна трескучих слов и ничего не значит».

Далее мы должны понять, что ее смысл мы можем найти только в Христе. Точно также, как только Его слова могли прояснить смысл того, что женщинам в гробнице показалось всего лишь мозаикой бессмысленных событий, только Его слова могли открыть паре, идущей в Эммаус, Его живую сущность как ключ к этой мозаике. Только Его слова давали понимание того, по их же признанию, какой огонь внутри них дал им новую жизнь. «Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?»

И именно Его слово дает жизнь. «Слово» имеет здесь два значения, но оба они объединяются в одно. Вопервых, говорит Сам Иисус. Это даже нечто большее, чем слово Его земного служения. Это слово силы Его воскресения, ибо Он был «Сыном Божиим в силе, и по духу святыни, чрез воскресение из мертвых» (Рим. 1:4). И в силе духа Он живет и поныне. Вот почему даже сегодня мы можем обратиться к Его словам, писанным и благовествуемым, и наши мертвые сердца оживут; даже сегодня мы можем с упоением рассказывать другим о том, что «говорит Иисус», и они также вернутся к жизни.

Вовторых, говорит также и Писание –Ветхий Завет, который толковал Иисус и в котором мы везде находим «сказанное о Нем» (24:27), к чему добавляется апостольское свидетельство Нового Завета. Мы также с удовольствием обращаемся к Писанию, ибо это живое свидетельство живого Христа.

Джон Уэсли нашел свою «дорогу в Эммаус» в Лондоне, 24 марта 1738 г. «Вечером, – рассказывает он в своем дневнике, – я шел очень неохотно в общество на Олдерсгейтстрит, где ктото читал предисловие Лютера к Посланию к Римлянам. Гдето в без четверти девять, когда он говорил об изменениях, которые творит в нас вера в Христа, я почувствовал странное тепло в моем сердце. Я почувствовал, что действительно верю в Христа, только Христа, ради спасения; и я обрел уверенность в том, что Он забрал мои грехи, даже мои, и спас меня от закона греха и смерти». Комментарий Лютера к посланию Павла читал Уильям Холланд, но даже через посредство этих трех Уэсли услышал голос живого Христа и нашел в нем спасение.

3. Вечер: горница (24:33–53)

Хотя ни в одном Евангелии ничего об этом не говорится, вполне вероятно, что дом в Иерусалиме, куда возвратились эти два ученика в тот вечер, зная, что остальные будут там, был тем же самым местом, где за три дня до этого происходила последняя вечеря. Скорее всего, это и было основное место встречи иерусалимской церкви в последующие дни. Дом принадлежал Марии, «матери Иоанна, называемого Марком» (Деян. 1:13; 12:12). Если это так, то большую горницу, о которой упоминается в 22:12, мы можем считать местом действия в третьем эпизоде.

1) Нужда души человеческой

…И нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними (24:33).

Первая Пасха, должно быть, была днем столкновения противоречивых эмоций. Сначала женщины сообщили о пустой гробнице. Мужчины им не поверили, пока двое из них не сходили туда сами и не убедились, что женщины правы. Потом тело, которое исчезло, появилось снова, но уже не мертвым, а живым и здоровым; по крайней мере, Мария Магдалина утверждала, что видела его (Ин. 20:11). Видели его и другие женщины (Мф. 28:9), и когда через некоторое время оно явилось Симону Петру (к тому времени, это, конечно, уже было не оно, но Он), это, кажется, убедило собравшихся в горнице, что Иисус воистину воскрес. В это собрание врываются те двое из Эммауса с подробным рассказом о том, что с ними произошло; и в то время, когда они горячо обсуждали Его живое присутствие, среди них неожиданно появился Он Сам.

Его пришествие застало их верующими и неверующими, испуганными и обрадованными одновременно (24:34,36,41). Их чувства окончательно перемешались. Более того, они уже не были группой, представляющей раннюю церковь, так как, по крайней мере, двое из апостолов отсутствовали, а их место заняли другие, которые не были апостолами. А по поводу того, для чего нужно было это собрание сбитых с толку людей, как и того, что такое церковь, царила полная неразбериха. Когда мы размышляем о том, как Господь «отверз им ум к уразумению Писаний» (24:45), становится ясно, что до этого времени сущность и назначение церкви, которую они и составляли, было для них закрытой книгой.

Поэтому в третий раз Лука решает передать своим читателям славное послание о Пасхе, начиная с человека и его нужды и затем показывая Бога и Его ответ.

2) Слово Божественного Спасителя

Тогда отверз им ум к уразумению Писаний И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день, И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах… (24:45–47).

Как Господь восполняет нужду человека? Словами Своего Сына он устраняет утреннее недоумение в садовой гробнице. На дороге в Эммаус Он устраняет послеполуденные терзания толкованием Писания, сделанным Сыном в силе Святого Духа. И сейчас в горнице Он устраняет вечернее смятение словами Сына, толкованием Писания и откровением будущего так же, как и прошлого. Иисус говорит не только о распятии и воскресении, но и о даре Святого Духа, и о дальнейшей судьбе Благой вести. Принеся смысл в человеческую жизнь и Христа в человеческое сердце, слово спасения открывает будущее и назначение народа Божьего.

Четыре маяка указывают ученикам направление, в котором они должны идти. Им дается библейское богословие (24:46), план благовестия (24:47), апостольская власть (24:48) и духовная сила (24:49).

С тех пор на протяжении столетий народ Божий не раз оказывался в таком же состоянии неопределенности, в каком пребывали в тот незабываемый вечер Его ученики. Сегодня многие христиане переживают подобное. Они испытывают такие же сомнения по поводу роли и назначения церкви. Куда мы движемся? Что мы должны делать? Каковы наши задачи? Для чего мы нужны? В этих обстоятельствах нам необходимо заново установить наш курс согласно тем же самым четырем маякам. Давайте рассмотрим их в обратном порядке.

Четвертый из них – необходимость духовной силы (24:49) – стал одной из наиболее широко распространенных и заслуживающих внимания особенностей современного христианского мира. Движения духовного возрождения могут носить различные названия, возникать в неожиданных местах, выражать себя неподобающим образом и даже слишком свободно относиться к нормам Писания, но людям, составляющим эти движения, следует помнить одну простую истину, которую мы легко забываем, – до тех пор пока в церкви не будет «обетования Отца», чудотворной силы Святого Духа, она ничего не значит. Льюис, проповедник этой, как и многих других идей, утверждал, что самым важным разделением внутри христианского мира было разделение между теми, кто верит в сверхъестественное, и остальными. Тридцать или сорок лет назад это могло бы показаться мнением меньшинства, более популярной альтернативой которому был христианский гуманизм. Но те дни прошли; и для нас должно быть ясно, что мы никуда не придем, пока не примем силу свыше и не станем ожидать сверхъестественных деяний от Святого Духа Божьего.

Следующий маяк – потребность в апостольской власти(24:48) –не всегда виден даже для тех, кто испытал духовное возрождение. Мы должны верить и провозглашать только те истины, которые нам в своем наставлении передали Двенадцать. Они, и только они, – «свидетели сему». Несомненно, что в последующие поколения церковь произвела гораздо более великие и проницательные умы. Но только у них было непревзойденное преимущество, только они могли сказать: «Это было так, я видел и слышал это», и Сам Господь поручил им говорить так. Как мы уже видели, «учение Двенадцати» означает для нас содержание Нового Завета, засвидетельствованного Двенадцатью даже там, где писали другие. И именно к этому учению мы обращаемся со всеми своими вопросами. Мы не вправе говорить, что Дух ведет нас тропами, которые были неизвестны апостолам. Чтобы узнавать об Иисусе и Его пути к церкви, мы должны опираться на их свидетельство вместе со свидетельством Святого Духа; одно без другого невозможно.

Двигаясь назад, мы приближаемся ко второму из принципов, оставленных Иисусом для Своего народа. Сущность церкви –духовная; основа церкви –апостольская; назначение церкви– евангелическое. Существует верховный замысел, который церковь разделяет с остальными творениями Божьими: все, что Он сделал, существует главным образом для того, чтобы почитать и прославлять Его. Но на церкви лежит особая задача – прославлять Его имя через провозглашение Благой вести Его миру. Поэтому Иисус ставит перед апостолами план благовестил (24:47).

Они должны призывать к «покаянию и прощению грехов во всех народах». Первая половина этой фразы (предложение Господа взять старт для новой жизни и поворот человека к этому предложению) говорит: «Спасение»;вторая говорит: «…для мира». Насколько ясно эти слова повторяют основную тему Луки! Мы слышали их в самом начале его «симфонии»; затем он дал нам полное описание всего того, что делал и говорил Тот, Кто воплощает их; теперь он снова сводит все к этому простому утверждению; и через некоторое время вторая часть его великого труда раскроет ту же самую тему, хотя с едва заметным чудесным изменением оркестровки, когда глас Сына Божьего уступит гласу Святого Духа, говорящего через Его народ. Но и здесь, и там тема остается одной и той же –о Спасителе мира.

Однако до всего этого Иисус показал новорожденной церкви, что она должна иметь библейское богословие (24:46). Ее духовная сила неотделима от этого, ибо, когда Сын говорит нам, что сила Святого Духа – это «обетование Отца Моего», Он говорит об обещании, произнесенном не только Его устами, но и устами Его предшественников и пророков (Чис. 11:24–29;Ис. 61:1 и дал.; Иез. 36:2 и дал.; Иоил. 2:28 и дал.). Эта сила подпирает апостольскую власть церкви; в то время как доктрина церкви имеет, как становится ясно из Нового Завета, твердое основание в учении апостолов, оно, в свою очередь, крепко опирается на Писание, то есть на Ветхий Завет (Деян. 1:16; 2:16,25,30,31,34,39; 3:22,24,25; и дал.). Ее план благовестия проистекает именно из этого: «написано… проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах»; в самом деле, Иисус говорит нам, что все, написанное в Новом Завете, можно найти «написанным»в Ветхом Завете, и не в потайных уголках, но в самом его основании. Христос и Его Благая весть – это новая надежда, обещанная в Книге Бытие, новая жизнь, изображенная в Исходе, и новый закон, предсказанный там же и в последующих книгах. Они представляют идеал, перед которым все судьи и все цари преклонялись или против которого восставали. Они заключают в себе проницательность Давида, они оживляют образы Ионы и видения Исаии. Два завета едины, и богословие – жизненная сила церкви – может произрасти только от корней, уходящих глубоко в Священное Писание.

Таким образом, народ Божий отправляется в путь. Ибо как Сын пришел в мир с вестью о спасении, так и Его народ сейчас выходит в мир, неся с собой туже весть. В последний раз мы переключаемся с Луки на Иоанна и читаем в четвертом Евангелии, как Господь дает наставление Своей церкви: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20:21).

Поэтому Лука очень проницательно заканчивает свою первую книгу тем, с чего начал: народ Божий прославляет Бога в Его храме. Ибо «храм»означает, как мы уже видели, место, где Господь встречается с человеком. Евангелие началось там, в сердце старого иудаизма, так как если в те дни человек и Бог должны были встретиться, то это произошло бы в этом «месте» – в религии древних израильтян,«которым принадлежат усыновление и слава, и заветы и законоположение, и богослужение и обетования» (Рим. 9:4). На протяжении всего рассказа о Благой вести, мы видим, как открывается новый путь, который ведет к тому, чтобы человек и Господь могли воссоединиться. Появился новый храм. Поэтому именно в храме Лука не только начинает, но и заканчивает свою историю (24:53); однако здесь важно не старое здание, обреченное на разрушение, но люди Христа, собравшиеся там. С этого момента они стали «храмом Божиим» (1 Кор.3:16; ср.: 1 Пет. 2:5), и среди них можно повстречаться с Господом. Для них и только для них жизнь полна смысла, слово Божье – реальность, а провозглашение Благой вести – поглощающая страсть. Они знают Спасителя и они хотят, чтобы мир узнал Его тоже.

Планировал ли Лука с самого начала продолжение для своего Евангелия, или нет, но оно написано таким образом, что последняя, двадцать четвертая глава никак не похожа на финал. Это всего лишь конец увертюры, мелодия которой, застывшая на верхней ноте, готова хлынуть дальше, во второй его труд. Это будут Деяния святых Апостолов, – рассказ о том, как в силе Святого Духа Благая весть Спасителя разносится по всем миру. Но и эта книга тоже останется незаконченной. Под последним стихом своего второго произведения Лука вполне мог бы написать: «Продолжение следует». И если мы правильно его понимаем, это значит, что эта история продолжается и поныне и мы с вами можем быть причислены к ее соавторам.