Глава XXVI

Семя его пребудет вечно, и престол его, как солнце, предо Мною Авесса пересек внутренний двор, устремился в открытую дверь в основании восточной стены и побежал вверх по винтовой лестнице. А сверху на него с напряжением смотрел Иоав, который уже через мгновение, схватив факел, начал спешно спускаться вниз. Их тревожные взгляды встретились в мерцающем свете огня. — Ты слышал, Иоав? — Как это может быть, Авесса? Сын против собственного отца! — Когда царства уязвимы, люди хотят и могут увидеть странное, — отвечал Авесса. — И пожертвуют всем, чтобы удовлетворить свое честолюбие, — с негодованием добавил Иоав. — Как ты на все это смотришь, Авесса? — Как, как? У Авессалома нет никакой власти в царстве. Ни власти, ни права на нее… И все же он восстал, чтобы расколоть царство. Он поднял руку на Божиего помазанника — против Давида! Давида, который никогда не делал и не говорил ни одного злого слова против него. Если Авессалом, не имеющий никакой власти, совершит этот поступок, — голос Авессы звучал уже со все более нарастающим волнением, — если Авессалом, который есть ничто, расколет царство самого Бога и, наконец, если Авессалом совершит это зло сейчас, то что, во имя благоразумия, может сделать такой человек, стань он царем!?