6. Отказ от благословений

Он стоял прямо напротив нашего мотеля в Миссисипи, мы могли видеть его из окна, — прекрасный дом, идеальный для антикварного магазина. Это был великолепный двухэтажный красавец, еще довоенной постройки, выкрашенный в белый цвет и затененный могучими ветвями вековых деревьев. Когда мы с Кай вступили на его просторную веранду, я тут же ощутил аромат цветущей магнолии, и в моем воображении возник генерал Роберт И. Ли, уютно расположившийся в кресле–качалке и лениво потягивающий мятный коктейль со льдом.

Пробираясь сквозь плотно стоящие столы, переполненные различными старинными вещицами всех форм и размеров, я присмотрел себе парочку предметов, но, взглянув на цену, аккуратно вернул их на место. «В свое время я вещи и получше просто выкидывал на свалку!» — досадливо подумал я.

Вот уже многие годы, как я никак не могу отыскать свою коллекцию открыток с бейсболистами, которая была у меня в детстве. Помню, я начал собирать ее в 1948 году — Хэнк Гринберг, Боб Феллер, Мики Мантль. Вы представить себе не можете, сколько она теперь стоит! Я хранил ее в специальном альбоме, но сейчас нигде не могу его найти. Моя мама умерла задолго до того, как я осознал теперешнюю ценность моего детского увлечения, так что мне даже не у кого спросить, где может лежать мое сокровище. Скорей всего, мама просто выкинула ею, когда я поступил в колледж и уехал из дома. Но кто же мог подумать, что в один прекрасный день картинка с еще мало известным в то время Мики Мантлем будет стоить не одну тысячу долларов!

До сих пор не могу себе простить, что я продал свой старый «Мустанг» 1965 года выпуска за каких–то жалких четыреста баксов! Но откуда мне было знать, что в паши дни за него будут давать в десять раз больше? Я не устаю повторять моим детям: «Никогда ничего не выкидывайте! Если попалобится, прикупите лучше дополнительный сарай, чтобы хранить в нем весь этот хлам, только не выбрасывайте старые вещи».

Мне лично всегда было сложно определить, что передо мной — драгоценность или барахло. За свою жизнь я не сберег множество сокровищ, думая, что это просто мусор. Подобное наверняка случалось со всеми.

И думаю, случится еще не раз, и все из–за пашей убежденности в том, что мы прекрасно разбираемся в такого рода вещах. Неужели я не понимаю, что вижу старье, когда я вижу старье? Точно так же я в состоянии определить, когда на меня падает проклятие, а когда — благословение. И вы пытаетесь уверить меня в том, что это — благословение? Не смешите! Я прекрасно вижу, что это не что иное, как самое настоящее проклятие, и собираюсь избавиться от пего как можно скорее.

У нас, людей, есть один ужасный, роковой недостаток: мы свято верим в свою способность верно истолковывать любое событие и любую ситуацию, складывающуюся в нашей жизни. Однако случается, что и принцы забредают к нам на порог в одеждах нищего, и благословения на первый взгляд кажутся проклятиями, и ангелы являются к нам неузнанными.

А как было бы хорошо, если бы мы могли заранее знать, что хранить, а что выкидывать, что есть сокровище, а что — барахло и когда «старье» превращается в «предмет старины». Но увы…

Урок, преподанный Иакову

С большой неохотой вынужден признать, что в моей жизни самые великие дела Господь совершил к моему огромному неудовольствию и — против моей воли. Все мы оказываем отчаянное сопротивление Богу, пытаясь отбиваться от тех благословений, которые Он нам посылает. Подобно Иакову, мы боремся с Господом.

Но, подобно Иакову же, мы порой видим, как, несмотря на паше активное нежелание, черенки прямо у нас на глазах превращаются в золотые монеты.

Как мы уже говорили в предыдущей главе, Бог застал Иакова там, где пожелал. Иаков остался один, и некому было прийти ему на помощь. Он был в полной власти своего неведомого противника и не мог бежать.

Иаков боролся за свою жизнь, пытаясь освободиться от мертвой хватки врага. И вдруг все внезапно переменилось. Теперь уже Иаков одолевает соперника, а тот пытается вырваться из его цепких рук. «Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня», — говорит Иаков. Под конец он все–таки понял, что сражается не с проклятием, но с благословением.

И сей момент — самый замечательный во всей этой истории: то, от чего Иаков пытался было отказаться, он принимает с распростертыми объятиями; что пытался сбросить с себя, он не выпускает из рук. Так Господь преобразил Иакова в Израиля.

Поэтому еще раз повторяю: то, против чего мы так страстно выступаем у Бог может использовать, чтобы благословить нас.

Бегство от реальной действительности

Я многое узнал в своей жизни, и не только то, что вера способна изменять все к лучшему, хотя, бесспорно, мы все об этом мечтаем. Но это далеко не единственное, что в ее власти. Кстати, о власти. Мы, люди, просто одержимы идеей власти, силы, могущества. Мы говорим о духовности, опирающейся на силу; мы интерпретируем и толкуем все события с точки зрения обладания властью; и вообще, религия сегодняшнего дня — это религия Могущества, наполненная силовыми образами и имеющая в своем распоряжении властную терминологию. В своей довольно впечатляющей книге «Бог и людские страдания» Дуглас Джон Холл цитирует Кодзуке Кояму:

Имя Иисуса Христа — это не волшебное заклинание, способное в мгновение ока преобразить сей падший мир в невиданный рай. Разве с тех пор, когда вера, ассоциирующаяся с этим именем, стала государственной религией Римской империи, истинная слава его не померкла? Разве это имя не перестало быть камнем преткновения с тех самых пор, как церковь превратилась во влиятельную социальную структуру? Как может престижная церковь проповедовать распятого Христа? Имя Иисуса нельзя назвать могущественным в «имперском» смысле этого слова. Это «немудрое и немощное» имя (1 Кор. 1:21–25)! …Иисус Христос — это не мгновенный ответ на все наши запросы, а если и ответ, то только в свете случившегося на кресте[6]

Д. Дж. Холл продолжает эту мысль, говоря, что «церковь… пропустила Евангелие через сито мирской власти и славы».[7] В своей попытке завоевать этот мир, производя на пего приятное впечатление, мы отказались от жестких, обличительных речей, которые неслись с креста, заменив их на заискивающие разглагольствования о власти, могуществе, успехах и победах. Истинная сила нашей веры — то, что мир называет немощью, а победа — то, что мир называет поражением.[8]

Христос, Которого мы исповедуем, стал совершенен «через страдания» (Евр. 2:10). Мы же предпочитаем становиться совершенными через успехи. Но благодать Божия не избавит нас от того, от чего не был избавлен даже Христос, — от мук.

«Неточная» подача

Господь Иисус всегда был предельно честен. Он никогда не оставлял Своих учеников в сомнении по поводу того, что ожидает их впереди; Он никогда не обещал им богатства, славы и власти. Напротив, Он говорил им о том, что нужно нести свой крест, отвергнуть себя, рассказывал им о гонениях и насмешках, о том, что нужно потерять, чтобы обрести, умереть, чтобы жить…

Послушайте, что сказал Христос Симону Петру, поставляя его на служение. Обратимся к двадцать первой главе Евангелия от Иоанна. Итак, воскресший Господь отобедал с апостолами рыбой и хлебом, которые Сам и приготовил. Затем Он отводит Симона Петра в сторонку и обращается к Нему с неожиданным вопросом: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше, нежели они?» (ст. 15).

Петр отвечает: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя».

Иисус говорит ему: «Паси агнцев Моих».

И так три раза. А потом Христос подходит к главному: «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь» (ст. 18).

А сказал Он это, но словам Иоанна, «давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога» (ст. 19).

А потом, рассказав Петру о том, что произойдет, если тот последует за Ним, Иисус говорит ему: «Иди за Мною».

Когда–то я написал на полях своей Библии напротив этого места такие слова: «Неточная подача, слабая с психологической точки зрения».

Христу нужно было сказать так: «Петр, если ты последуешь за Мной, ты прославишься на весь мир, ты прочтешь проповедь в день Пятидесятницы, станешь библейским автором, и тысячи людей назовут тебя первым Папой Римским». Вот это была бы подача так подача!

Однако все, что Христос пообещал Петру, была мученическая смерть.

Несколько лет назад коллегия, пересмотрев наш песенник, вставила туда пару новых гимнов и убрала некоторые старые. И в частности, выбросили оттуда один из самых моих любимых гимн «Безоглядно за Иисусом». Помните, в первом куплете там поется:

Безоглядно за Иисусом,

Взявши крест свой, я иду.

В Нем, покинутом друзьями,

Утешение найду.

О, Спаситель, как убоги

Слава, гордость, звон монет.

Ты открыл мне двери рая,

Светит мне небесный свет.

Там еще есть куплеты «Мир меня презрел, покинул» и «Пусть друзья меня стыдятся, пусть враги меня клянут».

Я разыскал одного из членов коллегии, принявшей решение удалить этот гимн из песенника, и спросил его о причинах. И что же он мне ответил?

«Нам показалось, что эта песня пропагандирует отрицательное отношение человека к самому себе, что может привести его к низкой самооценке».

Иными словами, песня, слабая с психологической точки зрения.

Бегство или долготерпение?

Все мы с готовностью пускаемся в бегство, и очень немногие способны остаться и постараться выстоять. Зачем терпеть и страдать, если можно просто скрыться? Подогреваемые этой вполне естественной для любого человека мыслью, мы неустанно пытаемся превратить христианство в религию бегства. Однако, именно будучи учениками Господа Иисуса, мы должны помнить, что Христос стойко переносил все лишения и никогда не бежал от реальной действительности. У Него была такая возможность, но Он не воспользовался ею; у нас ее нет, но мы готовы жизнь свою положить за то, чтобы она у нас появилась. И чем с большим нетерпением мы ожидаем избавления, тем меньше сил у нас остается на то, чтобы выстоять.

Итак, я утверждаю, что вера — это вовсе не обязательно некая сила, способная исправить положение вещей согласно нашим желаниям; вера — это мужество принимать действительность, как она есть.

Помните тот случай, когда ученики и спящий Христос попали в бурю? (Мк. 4:35–41). Они растолкали Христа с криками: «Учитель, неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?». Иисус пробудился и сделал две вещи: заставил море утихнуть и укорил учеников за маловерие. Однако Он упрекнул их не за то, что им не хватило веры успокоить бурю, а за то, что у них не хватило веры самим оставаться спокойными в бурю, особенно учитывая тот факт, что с ними на борту был Сам Христос.

Я хотел бы сразу оговориться, что не агитирую за пассив–бездействие. Если у нас есть возможность исправить положение дел к лучшему, мы обязаны приложить для этого максимум усилий. Если у меня болит голова, я приму таблетку аспирина. Смиренное бездействие означает, что мы сдаемся, прячемся от внешнего мира в скорлупу, погружаясь в жалость к самим себе. Мы не в состоянии разобраться в причинах наших бед, а потому бессильны извлечь из происходящего хоть какой–то урок с пользой для себя. Мы отказываемся от жизни, опасаясь ее хуже смерти.

Раз уж речь зашла о постижении смысла страданий, могу не привести слова Виктора Фраикля, который сказал, что мучиться имеет смысл только тогда, «когда страдания неизбежны. Если же их можно избежать, наиболее благоразумным шагом с нашей стороны является попытка устранить причины страдания, поскольку страдать без нужды — это не героизм, а мазохизм. Если же человеку не удается избавиться от первопричины его несчастий, ему остается лишь выработать достойное к ним отношение».[9]

«Я видел Бога лицем к лицу»

На следующее утро, когда Иаков захромал прочь от того таинственного места, он нарек его Пенуэлом, — «Ибо я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя». Он мог бы придумать для него какое–нибудь другое имя: например, «Поле боя» или «Поле боли», что–нибудь в этом роде, и подобное название было бы вполне уместно, ибо таковым и было то место. Иногда мы именно так различаем периоды нашей жизни (особенно те, в которые нам пришлось немала побороться), и это характеризует нас с совершенно определенной стороны.

Назвать неприятные моменты жизни Пенуэлом мы сможем лишь тогда, когда осознаем наконец, что вера есть:

мудрость, помогающая разглядеть в куче мусора бесцепные сокровища;

мужество принимать действительность, как она есть, а не как мы ее себе представляем;

дерзновение объять все свои беды и несчастья и воскликнуть: «Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня», — тем самым обратив нашу слабость в пашу силу.

Тогда и только тогда эти «беды и несчастья» станут источником энергии для нашего движения вперед, станут тем материалом, из которого мы будем строить христонодобную жизнь.