11. Перспектива

«Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, по на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно»

(2 Кор. 4:16–18).

Итак, вот мое повествование. Вот те фундаментальные вопросы, которые вызвали во мне кризис совести. Я рассказал о том, как они повлияли на меня, о чувствах, реакциях, сделанных выводах. Читатель может оценить, чего они стоят. Другими словами, мой вопрос заключается вот в чем: как это повлияло бы на вашу совесть?

Что такое жизнь одного человека, как не крошечная составляющая единого целого — если подумать о четырех миллиардах человек, сейчас живущих на земле, и еще, один Бог знает, о скольких поколениях прошлого. Мы — очень маленькие капельки очень большого потока. Тем не менее, христианство говорит, что какими бы маленькими и незначительными мы ни были, каждый из нас может принести другим добро вне зависимости от собственной незначительности^[222]. Вера делает это возможным, и, как говорит об этом апостол, «любовь Христова объемлет нас»^[223].

Для этого нам не нужно поддержки громоздкой организации, не нужно ее руководства, контроля, ее подталкивания и давления. Для того, чтобы побудить нас к действиям, более чем достаточно сердечной благодарности за незаслуженную милость Бога, бескорыстно подарившего нам жизнь не по делам, а по вере. «Если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга»^[224]. Если мы уважаем и ценим свою христианскую свободу, мы не станем отвечать ни на какие другие принуждения. Мы не станем также подчиняться никакому другому игу, кроме этого:

«Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирён сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко»^[225].

Я уверен: когда жизнь подходит к концу, единственное, что приносит истинное чувство удовлетворения, — это то, в какой степени жизнь была использована, чтобы приносить другим благо, сначала духовное, а затем душевное, физическое и материальное.

Я не могу поверить, что «неведение — это блаженство», что, побуждая людей пребывать в иллюзии, мы проявляем к ним доброту. Рано или поздно мечта должна столкнуться с действительностью. Чем позднее это случится, тем более серьезные травмы может нанести переход от первой ко второй — происходящий в результате разочарования. Я только радуюсь, что в моем случае иллюзия не продлилась дольше.

Вот почему я написал то, что написал. В своем повествовании я искренне стремился к точности. Основываясь на том, что уже случилось, было напечатано или передавалось в сплетнях и слухах, я не сомневаюсь, что будут попытки преуменьшить значимость данной информации. Если будет обнаружено что–нибудь, что можно называть ошибкой, — даже смещение даты на один день, ошибка на единицу в каком–либо числе, поставленная не на месте запятая в цитате, неправильно написанное имя и любые другие ошибки такого рода, — мне кажется вполне вероятным, что найдутся те, кто использует все это или подобное, чтобы сказать: «Книга полна ошибок». Но что бы ни говорили, я только могу сказать, что готов отвечать за то, что написал. Если здесь есть ошибки, я буду благодарен любому, кто мне на них укажет, и сделаю все возможное, чтобы внести исправления.

Что ожидает в будущем организацию Свидетелей Иеговы и ее центр — Руководящую корпорацию? Хотя меня часто об этом спрашивают, я никоим образом не могу этого знать. Это покажет время.

Есть вещи, в которых я до некоторой степени уверен; но их немного. Я лично не считаю, что произойдет массовый выход из организации. В настоящее время в некоторых странах ее численность довольно быстро растет. Подавляющее большинство Свидетелей Иеговы просто ничего не знает о реальном положении в структурах власти. Из опыта долгой жизни среди них во многих странах я знаю, что для большой части ее членов организация обладает определенной «аурой»; ее как будто окружают светящиеся лучи, придающие ее высказываниям значимость, гораздо превышающую то значение, которое обычно придается словам несовершенных людей. Учения становятся «эзотерическими»; (говоря «эзотерический», я имею в виду «нечто созданное для особо избранных людей и только ими понимаемое», т. е. обычно принадлежащее закрытой, исключительной группе). Большинство предполагает, что заседания Руководящей корпорации проходят на высоком уровне, что на них проявляются более глубокое, нежели обычное, знание Писания и духовная мудрость. Всех Свидетелей фактически назидают следующим образом:

«Будучи воспитанными до состояния теперешней духовной силы и зрелости, разве мы вдруг становимся умнее того, кто до сих пор давал нам все это, и отвергаем просветительное руководство организации, которая была нам матерью?»^[226].

Их постоянно призывают быть смиренными, что на деле значит принимать все, что говорит организация, как слова из источника высшей мудрости. Тот факт, что средний Свидетель имеет туманное представление о том, как руководство вырабатывает свои решения, еще более усиливает эту ауру эзотерической мудрости. Это, говорят им, «единственная организация на земле, понимающая «глубины Божьи»^[227].

Очень немногим из них довелось столкнуться с тем, что описано в этой книге, с теми вопросами совести, которые здесь подняты. Я склонен считать, что многие — может быть, большинство — предпочли бы с этим не сталкиваться. Некоторые лично высказали мне мысль о том, что им нравится дружба с членами организации, и им не хотелось бы ее разрывать. Мне тоже нравились мои отношения с людьми в организации, и я не имел ни малейшего желания их разрушать. Я всегда был и все еще привязан к людям, с которыми провел большую часть своей жизни. Но я также чувствовал, что существовали вопросы истины, честности, справедливости, любви и милости, которые перевешивали эти отношения и мою к ним привязанность.

Я не хочу этим сказать, что каждый должен намеренно вызывать трудности, искать конфронтации или на ней настаивать. Я могу посочувствовать тем, чьи семьи состоят из Свидетелей Иеговы и кому хорошо известно, как могут нарушиться семейные отношения, если они будут вынуждены относиться к сыну или дочери, брату или сестре, отцу или матери как к «отступяику», отвергнутому Богом, духовно нечистому человеку. Я никогда никого не призывал стремиться к подобной ситуации; я пытался избежать ее и в своем случае.

Но при сложившемся в организации климате становится все труднее это сделать, не вступая в компромисс с собственной совестью, не «играя роль», не притворяясь, что веришь тому, чему на самом деле не веришь, что кажется тебе извращением Слова Божьего, приносящим нехристианский плед, наносящим ущерб человечеству.

Я знаю людей, которые пытались уйти тихо, которые, в некотором смысле, «прячутся», которые даже переехали в другую часть страны и постарались скрыть от организации свое местонахождение, чтобы избежать давления. Я мог бы приводить пример за примером, когда несмотря на все усилия избежать конфронтации старейшины разыскивали их; по–видимому, главной заботой старейшин было выжать из них какое–либо выражение своей позиции — не по отношению к Богу, Христу или Библии, а по отношению к «организации». Если человек не выдерживает такой «проверки преданности», предлагаемой в качестве явного ультиматума, его почти всегда лишают общения, отрезают от друзей и семьи, если те являются членами организации.

Очень типичен пример одной молодой женщины из Южного Мичигана, жены и матери. Старейшины допрашивали ее по поводу сомнений в некоторых учениях организации; это вызвало в ней такое душевное потрясение, что она перестала посещать собрания. Через несколько месяцев ей позвонили старейшины, приглашая ее встретиться с ними. Она сказала, что не хочет еще раз переживать подобное. Они настойчиво попросили ее согласиться, говоря, что хотят помочь ей преодолеть сомнения и что эта встреча будет последней. Ее муж, не бывший Свидетелем, посоветовал ей пойти и «покончить с этим». Она пошла.

По ее словам, «уже в первые десять минут стало видно, какого направления они придерживаются». Через полчаса после начала расспросов они лишили ее оощения. Она говорит, что ее поразил уже этот промежуток времени: «Я не могла поверить, что они это делают. Все это время я сидела в слезах, и всего за 30 минут «меня выкинули из Царствия». Я думала, что они на коленях, со слезами на глазах часами будут уговаривать меня, чтобы этого не случилось». Один из пяти старейшин, задремавший во время обсуждения, позднее сказал в ее присутствии: «Какую же наглость имела эта женщина сказать, что не уверена, Божья это организация или нет».

Если не удается избежать конфронтации, я думаю, можно утешаться тем, что причина всех семейных неприятностей и сердечной боли заключается в одном: это целиком и полностью плод политики организации; ее подкрепляет угроза исключения всякого, кто не подчиняется этой политике, не желает относиться к вышедшим из организации или лишенным общения так, будто они отвергнуты Богом (какими бы искренними и преданными он их ни считал). Таким образом, религиозная нетерпимость, действующая как решающая сила, разрушающая семейную открытость и тепло, не является двусторонней. Как и во времена Иисуса, она приходит с одной стороны, из одного источника, который приравнивает несогласие по убеждениям к неверности^[228]. Вот где лежит ответственность за душевную боль и смятение.

Хотя некоторые Свидетели глубоко обеспокоены тем, что видят, им трудно привыкнуть к мысли, что можно служить Богу без связи с какой–либо сильной организацией, без ее мощи. В самом деле, Свидетели Иеговы — организация небольшая по сравнению с другими, но ее сеть широко разветвлена. Ее видимые структуры не так внушительны, как у Ватикана или других крупных религий. Тем не менее, международная штаб–квартира, которая владеет сейчас значительной частью Бруклина; многочисленные здания филиалов (в некоторых находятся большие издательские предприятия), купленные и построенные за миллионы долларов, где работают сотни человек (в Бруклине — более трех тысяч); вместительные залы конгрессов и многие тысячи Залов Царствия (строительство некоторых обошлось более чем в четверть миллиона долларов) — всего этого достаточно, чтобы произвести впечатление на обыкновенного человека. Каждое новое приобретение и расширение материальной собственности превозносится как благословение свыше и свидетельство духовного благосостояния и успеха организации. Учение о том, что только они являются тем единственным народом на земле, с кем общается Бог; что направление, получаемое от Руководящей корпорации, приходит из божественного «канала», порождает чувство сплоченности, исключительности. Поскольку все другие считаются «мирскими», это еще более усиливает ощущение тесно переплетенных отношений.

Мне кажется, по этим причинам рядовому Свидетелю так же трудно представить служение Богу без всех этих вещей, как евреям первого столетия было трудно представить служение Богу без тех религиозных установлений, к которым они привыкли. Внушительные здания храма и его дворов в Иерусалиме; храмовые службы, проводившиеся сотнями и тысячами ревностных служителей, левитов и священников; понятие евреев о том, что только они являются избранным народом Божьим, а все остальные считаются нечистыми, — все это находилось в невероятном контрасте по отношению к христианам того времени, у которых не было больших зданий (они встречались в обычных домах), не было особого класса священников или левитов, которые смиренно признавали, что «во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему»^[229].

Достаточно большое число людей, особенно среди старейшин Свидетелей Иеговы, выражают искреннюю надежду, что произойдет нечто вроде «реформы», которая исправит все те недостатки в организации и ее доктрине, какие они осознают. Некоторые считают, что это может произойти, если изменится состав руководства. Даже до того, как я уехал из штаб–квартиры в отпуск в 1980 году, член бюро филиала одной из крупных стран, проницательный человек, чувствовавший, как огорчают меня существующие настроения и вся ситуация, сказал мне: «Рэй, не сдавайся! Это старые люди, они не будут жить вечно». Эти слова не были проявлением жестокости, бесчувственности или цинизма, поскольку произнесший их человек обладает как раз противоположным характером: это очень мягкий, добросердечный человек. Подобные выражения часто порождаются уверенностью, что какая–то перемена должна произойти, что тенденции к еще более жесткой политике и все более категоричным взглядам должны смениться христианским подходом и более смиренным высказыванием убеждений.

Сам я не думаю, что фундаментальные изменения произойдут просто из–за того, что умрут те, кто сейчас находится у власти. Я говорю «фундаментальные изменения», поскольку на протяжении всей истории движения происходили перемены разной степени значимости — некоторые в результате смерти Расселла и Рутерфорда. Какими бы ни были те перемены, фундаментальные основы оставались прежними. Изменения в структуре власти в 1975–1976 годах были наиболее значительной переменой во всей истории организации. Власть была передана группе людей, на первый план вышло много новых лиц. Тем не менее, сила традиционных убеждений и традиционных положений подавила всякие попытки освободиться от умозрительных толкований и догматизма, от чрезмерной приверженности к закону, подобно Талмуду, от контроля со стороны элитной группы и репрессивных мер — освободиться от всего этого ради братства, единения в главном, терпимости и гибкости в частностях как в убеждениях, так и на деле.

Как и предыдущие президенты Общества, сегодняшний Президент Фред Франц всегда был ведущей фигурой и, хотя пост Президента был лишен практически всей присущей ему власти во время децентрализации в 1975–1976 годах, лично он остается очень влиятельным лицом. Сейчас ему более 90 лет. Нет сомнения в том, что его смерть повлечет за собой изменения в общей картине, поскольку среди остальных членов Руководящей корпорации нет никого, обладающего такой же харизматической личностью, как он (или как его предшественники Расселл, Рутерфорд и Норр). Доктринальная суперструктура, развившаяся со времени смерти судьи Рутерфорда в 1942 году, в своей основе является плодом творчества Фреда Франца; многое из политики по вопросам «лишения общения» также принадлежит ему. Поэтому возможность доктринальных изменений или «корректировок» явно увеличивается в его отсутствие.

Однако лично я склонен считать, что все грядущие перемены будут невелики и не изменят основной доктринальной позиции и настроений организации в сколько–нибудь значительной степени. Из остающихся членов Руководящей корпорации нет ни одного, кто бы справился с составлением новых толкований на таком языке и при помощи такой тонкой аргументации, какие характерны для работ Фреда Франца. Большинство членов Руководящей корпорации пишет очень мало, некоторые не пишут вообще. Ллойд Барри — единственный, кто написал книги, но в этих книгах просто повторялись существовавшие взгляды и ничего нового не выдвигалось^[230]. Другие основные авторы организации не входят в Руководящую корпорацию и не исповедуют принадлежность к классу «помазанных».

Если конечный эффект реорганизации 1975–1976 годов сравнить с перестройкой внутренних стен в доме, тогда все будущие изменения в администрации можно сравнить с перестановкой мебели или приобретением некоторых новых предметов — в обоих случаях сам дом остается прежним. Кроме Президента из двенадцати остающихся членов наиболее влиятельную группировку составляют Мильтон Хеншель, Тед Ярач и Ллойд Барри^[231]. Было бы необычным, если бы любое решение, одобренное этими тремя людьми, не поддержали Кэрри Барбер, Джек Барр и Джордж Гэнгас. Хотя Альберт Шредер и Карл Кляйн несколько более самостоятельны, чем три только что названных члена, они тоже, пожалуй, в большинстве случаев последуют их примеру. Такое количество голосов станет решающим.

Если можно хоть сколько–нибудь руководствоваться прошлым, действия этих ведущих членов будут следовать консервативному направлению, сопротивляющемуся всяким предложениям, которые не поддерживают и не выдвигают действующих теперь традиционных учений, методов и взглядов. Все сделанное и напечатанное за несколько последних лет не дает никаких оснований для надежды на «реформу», необходимость которой некоторые ощущают. Действительно, только одному члену Руководящей корпорации меньше 70 лет; остальным сейчас от 72 до 98 лет. Однако все замены должны быть одобрены остающимися членами, особенно наиболее влиятельными. Несомненно, становится все труднее найти «подходящих» кандидатов для членства в Руководящей корпорации с учетом сокращающегося числа «помазанных». Из–за этого в один прекрасный день Руководящей корпорации, возможно, придется отступить от основного требования, согласно которому членство в ней открыто только для людей «помазанного» класса. Это трудно будет согласовать с учением о привилегированном статусе класса «верного и благоразумного раба», и, возможно, подобного решения будут избегать как можно дольше. Однако на помощь может придти то, что периодически более молодые члены организации решают, что принадлежат к «помазанным», и, значит, они становятся возможными кандидатами для членства в Руководящей корпорации (см. Приложение).

Мне кажется, что основная ошибка ждущих реформы в результате смены состава руководства, заключается вот в чем: они полагают, что такая ситуация складывается из–за тех, кто находится у власти. Это верно только во второстепенном смысле. Самое главное заключается не в людях. Всем управляет понятие, предпосылка, на которой основано все движение.

Нельзя упускать из виду, что наиболее яркой особенностью убеждений Свидетелей Иеговы является не то, что они не верят в вечные мучения, в изначальное бессмертие души, в Троицу и верят в рай на земле, все эти черты можно найти и в других религиозных организациях^[232].

Особенное отличие их учения от всех других вероисповеданий состоит в основной доктрине, в центре которой находится 1914 год как дата начала активного правления Христа, Его суда и, прежде всего, дата, когда организация Сторожевая башня была избрана в качестве Его официального канала, когда классу «верного и благоразумного раба» был передан полный контроль над всеми Его земными интересами, а руководство организации получило, фактически, высшую власть. Всякое отступление от этого основного учения повлияет на всю доктринальную структуру и поэтому весьма маловероятно; его будет очень трудно объяснить. В течение последних нескольких лет произошло как раз противоположное: статьи «Сторожевой башни» и другие публикации предпринимали решительные усилия, чтобы еще более защитить толкования, связанные с этой датой и порожденные ею, чтобы поддержать веру в притязания, на ней основанные. Самые важные из этих претензий относятся к власти и авторитету организации; сейчас развернута очень интенсивная кампания для укрепления поддержки и преданности структуре руководства.

Действительно, каждый новый год вызывает все большее напряжение, связанное с этим учением и этими притязаниями. В 1994 году исполнилось 80 лет с 1914 года. В конце концов, может случиться так, что будет слишком сложно поддержать учение о «роде сем» 1914 года и придать ему какую–либо достоверность. Можно, однако, выдвинуть различные «корректировки» (о некоторых из них упоминалось в главе 9); притязания в измененной форме будут сохранены.

В организационном плане делаются попытки вернуться к более централизованной власти (дополнительное «движение назад»). Весной 1983 года в новом пособии организации был восстановлен пост более или менее постоянного главного надзирателя как главы совета старейшин; там содержались и другие централизующие элементы, созданные для усиления контроля сверху вниз в организационной структуре управления. Приведет ли это к восстановлению централизованной власти внутри самой Руководящей корпорации, к назначению постоянного председателя или общего координатора, — нам еще предстоит увидеть. Кажется весьма сомнительным, что в подобном качестве будет избран теперешний Президент, так как у него нет особой склонности к административной работе. Его логическим последователем является Мильтон Хеншель; и, если он займет новый пост, подобная реконструкция внутри Руководящей корпорации представляется гораздо более вероятной.

Какие бы изменения ни произошли, их преподнесут как результат Божьего руководства; прежние доктрины или установки, которые, возможно, придется упразднить, будут объявлены «Божьей волей для того времени», неким «маневром» со стороны небесного капитана Христа Иисуса, Который, в конце концов, привел ко всеобщему благу. Как и на протяжении последних ста лет истории организации, существует мало основании полагать, что организация признает эти изменения такими, какие они есть на самом деле. В основном, эти изменения, в первую очередь, являются результатом неспособности придерживаться Писания. В большинстве случаев они происходят под давлением обстоятельств для предотвращения появления проблем, возникающих из–за того, что какая–либо позиция стала непригодной. Эти изменения не похожи на перемены, происходящие потому, что люди исследуют Писание и в результате своих открытий прямо признают ошибки и желают их исправить.

Вместе с этим неизменно будет поддерживаться основная предпосылка, понятие, которые доминируют в мышлении, в словах и в действиях. Именно эта предпосылка — о том, что Бог должен обращаться к людям через организацию, что Царь Иисус Христос избрал для этого организацию Сторожевая башня, — мешает многим думающим людям увидеть истинную проблему. Как говорится, «за деревьями они не видят леса». Они обличают отдельные случаи несостоятельности и несправедливости, ложность многих учений, извилистый, сложный характер многих аргументов, нехристианский дух многих действий. Но они не понимают, во что это складывается, не видят общей суммы. Они наблюдают части, но не целое. Некоторые из них занимают очень ответственное положение. Они питают надежду — так же как и я, — что будущее принесет улучшение, потому что их мышление сформировано этой предпосылкой об организации. Они чувствуют, что Бог должен что–то сделать, чтобы исправить положение, потому что нужно доказать истинность этого понятия (или предпосылки); Бог должен поддержать его и оправдать. Тем не менее, в корне всех непорядков, которые огорчают их лично, лежит именно это понятие — понятие, которое не было порождено Богом. Нет причины считать, что Бог сочтет необходимым его поддерживать.

Здесь я вспоминаю о высказывании, которым поделился со мной друг:

«Разум, раз и навсегда отвергающий тщетную надежду, найдет возмещение в постоянно возрастающем покое».

Это высказывание оказалось верным не только в моем случае, но и в жизни других людей.

Каким бы ни было первоначальное потрясение — иногда потрясение от унизительного допроса, на котором судьи лишают вас всякого человеческого достоинства, заставляют вас ощутить вес их власти и с самого начала настроены осуждать ваше положение перед Богом, — каким бы подавленным ни чувствовал себя человек, после этого действительно появляется ясное ощущение покоя, облегчения. И это происходит не только из–за вашего знания о том, что эти люди больше не имеют над вами власти, что вы больше не подвергнетесь их церковному расследованию и давлению. Истина, отказ вступать в компромисс ради истины приносят свободу и другими, еще более чудесными способами. Чем более ответственно человек пользуется этой свободой, тем более удивительные блага он испытывает.

Самая великая свобода — это возможность служить Богу и Его Сыну, а также служить для блага человечества без всяких препятствий со стороны несовершенных людей; свобода служить, руководствуясь собственной совестью. Вместе с этой свободой приходит ощущение, что исчезло великое бремя, с плеч сняли тяжелую ношу. Если человек по–настоящему это ценит, ему дается желание делать не меньше, а больше для служения Тем, Кто подарил ему эту свободу^[233].

Каким бы болезненным ни был изначальный переход, он может привести к развитию по–настоящему личного отношения с этими двумя самыми лучшими Друзьями. Организация так настойчиво выдвигала себя на первый план, занимала такое большое место на духовной сцене, так много внимания уделяла собственной значительности, что удержала многих от близких взаимоотношений с небесным Отцом. Образ организации была настолько преувеличен, что затмил величие Сына Самого Бога; замутил зрение многих людей, помешал им увидеть, к каким теплым отношениям Он их призывает; исказил их восприятие Его сострадательности^[234]. Поэтому неудивительно, что многие исключенные из организации испытывают ощущение одиночества, оторванности, смятения, — ведь они больше не привязаны к некой видимой организационной структуре, их жизнь больше не направляется жесткой рутиной запланированной деятельности, они больше не чувствуют ограничивающего давления политики и решений организации.

Порой кажется: человеку необходимо пройти через такие болезненные перемены, чтобы до конца осознать, что на самом деле значит полная зависимость от Бога и Его Сына. Я лично не знаю ни одного человека, который в подобных обстоятельствах, решив придти ближе к Богу, уделять более серьезное внимание чтению Его Слова, проявлять интерес к другим, поддерживая и ободряя их духовно, не смог бы этого выдержать и пережить, чувствуя, что укрепился и еще более сосредоточился на единственно твердом основании — на вере в Сына, данного нам Отцом^[235]. Такие люди как никогда раньше осознали близкие взаимоотношения со своим Господом и Хозяином; поняли, что они — Его ученики, что Он относится к ним, как к близким друзьям, — не как к тем овцам, которых запирают в общем загоне, а как к овцам, о каждой из которых Пастырь печется и заботится отдельно. Сколько бы лет им ни было, сколько бы времени им ни понадобилось, чтобы придти к этому осознанию, их ощущения можно описать крылатой фразой: «Сегодня первый день моей оставшейся жизни». Они уверенно смотрят на жизнь счастливыми глазами, ведь их надежды и ожидания опираются не на людей, а на Бога.

Если человек испытывает такие ощущения, это вовсе не значит, что он не признает существования настоящего стада Божьего, общины верующих, Глава которой — Христос Иисус. Божий Сын уверил нас, что у Него будут истинные последователи не только в первом или в двадцатом веке, но и во всех столетиях между ними, ибо Он сказал: «Я с вами во все дни до скончания века»^[236]. И, хотя среди них есть неизбежные «плевелы», Он узнает тех, которые были Его истинными учениками не потому, что принадлежали к какой–то организации, а по тому, кем они были как люди. Где бы они ни жили, каким бы незаметным ни было их место в общине с человеческой точки зрения, во все века Он знал и вел их как Глава, как Господь. Его апостол говорит нам: «Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию: «познал Господь Своих»^[237]. Почему мы должны сомневаться, что все оставалось и остается именно так и до сегодняшних дней? Слово Божье показывает, что не люди — они этого не могут — разделяют всех, чтобы можно было сказать, что вся «пшеница» аккуратно собрана в одно место. В Писании ясно говорится, что это станет видно, только когда Сын Божий объявит Свой суд^[238].

Как приятно, что можно свободно встречаться с людьми, не чувствуя на себе обязанности искать какой–нибудь «ярлык», чтобы знать, как к ним относиться. Не нужно автоматически помещать их в разряд Свидетелей или «мирских»; в разряд тех, кто «в Истине», или тех, кто является «частью дьявольской организации»; машинально относить их к «братьям» или «сестрам», если они носят «ярлык» Свидетелей, или (если такого ярлыка у них нет) считать их людьми, которым можно «свидетельствовать», но с которыми не стоит поддерживать дружеские отношения. Вместо этого приходит здоровое ощущение свободы поступать справедливо и честно, оценивая каждого без предвзятости, на основании того, кем тот или иной человек является — как личность. Вместе с этим появляется уверенность, потому что мы знаем, что «Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему»^[239].

Конечно, для многих, кто пытался оставаться верным своей совести, самым болезненным переживанием бывает осознание того, как быстро может разрушиться давняя дружба, как внезапно явная любовь может смениться холодным недоверием. Свидетельница из южного штата, одна из самых активных членов собрания, начала замечать, как далеко организация отошла от учений Библии. Она сказала своему знакомому, что несмотря на это не хочет покидать организацию: «В собрании так много людей, с кем я сама изучала Библию и кого привела в организацию. Я глубоко люблю их и других людей и по этой причине считаю, что должна остаться. Я не могу уйти от тех, кого люблю». Некоторое время спустя старейшины, узнав об ее сдержанности по отношению к некоторым учениям, поставили под сомнение ее «преданность». Практически на следующее утро отношение к ней переменилось. Она обнаружила, что косвенно, намеками и слухами внутри собрания ее осуждают: «Я увидела, что на самом деле то, что мне казалось глубокой любовью, было односторонним чувством. Даже не поговорив со мной, не спросив о моих настоящих мыслях, люди, которых я очень любила, вдруг стали со мной холодны».

Клевета на ваше самоуважение, преданность и посвящение Богу — самая ужасная клевета, которая только существует. Невероятным шоком будет услышать, как тот, кого вы считали верным другом, скажет: «Не знаю, что случилось, и не хочу знать». Или выяснить, что такой друг сказал: «Я не знаю фактов, но что бы ни сделала организация, на это должны были быть веские причины».

Слишком часто эта пресловутая любовь, которую называют частью «духовного рая», оказывается довольно поверхностной. Свидетельница из соседнего штата, все еще активно работающая в организации, сказала мне по телефону, что ее муж, известный в городе старейшина, уже в течение некоторого времени испытывает значительное давление со стороны местных старейшин. «Если бы они что–нибудь против него нашли, они бы повесили его на самом высоком дереве», — сказала она. Эти ее слова напомнили мне высказывание: «С такими друзьями кому нужны враги»? «Вы не представляете, как часто мы это повторяем», — ответила она.

Мои ощущения перекликаются с чувствами человека, испытавшего холодное отвержение и написавшего такое письмо:

«Даже боль, которую я испытал, когда давние друзья предпочли скорее поверить тем россказням, нежели придти ко мне и узнать правду, была заглушена моей радостью… и знанием, что они вели себя так из–за живущего в них страха. Я на самом деле могу их простить от всего сердца, потому что доподлинно знаю, что они думали: в лучшем случае, что я отвернулся от Иеговы (выйдя из организации), а в худшем — что сатана обманул меня и сбил с пути. В любой ситуации они не могли больше со мной общаться. Я искренне прошу прощения за боль, которую причинил им или любому другому в организации. Я по–настоящему их люблю и готов сделать все, что в моих силах, поговорить с ними и попытаться объяснить всю правду о том, что со мной происходит».

Я чувствую то же, потому что считаю, что выключение любви с такой легкостью (как будто мы включаем и выключаем свет) также является плодом внушения организации, а не чем–то присущим нормальным человеческим чувствам.

Как бы то ни было, Свидетель или Свидетельница, решившие руководствоваться своей совестью, действительно могут обнаружить, что разрушены буквально все дружеские отношения, которые у них когда–либо были. В таких обстоятельствах человеку безусловно надо вспомнить о словах псалмопевца:

«Ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня»^[240].

Только растущее осознание дружбы с Богом и Его Сыном способно возместить потери, поставить все остальные взаимосвязи в истинную перспективу согласно их относительной ценности. Это может потребовать времени, но есть основания верить, что появятся другие друзья, если человек готов приложить необходимые усилия. Существует также вероятность, что новые дружеские отношения окажутся более прочными, поскольку любовь будет основана не на принадлежности к организации, не на подобии «клубного духа», а на том, кем человек является на самом дело как личность, на проявляемых им христианских качествах, на том, что живет в его сердце. Я лично никоим образом не потерял всех своих друзей. Но вместо каждого, кого я все–таки потерял, я нашел нового друга. Это люди, которые дали мне понять, что не позволят разнице во мнениях или взглядах разрушить нашу дружбу. За этим следует данный нам совет:

«Будьте кротки и мягки, относитесь друг к другу с терпением и любовью. Делайте все возможное для того, чтобы сохранять духовное единство и мир друг с другом»^[241].

Может быть, из–за долгой привычки к тому, что весь упор делался на количество и предполагалось, что количественный рост доказывает божественное руководство и благословение, будет трудно усвоить более смиренные и скромные взгляды, умерить в этом отношении свои позиции. Человек впервые может по–настоящему воспринять и оценить уверенность, данную Иисусом, в том, что «где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я буду среди них». Из собственного опыта я могу сказать, что чтение и обсуждение Писания только с одним или двумя друзьями может принести совершенное удовлетворение и радость. Действительно, в тех случаях, когда в таком чтении и обсуждении Библии с нами участвовало большее количество человек, занятия проходили интереснее, звучали самые различные замечания. Тем не менее, основательная, укрепляющая сила и богатство Слова Божьего не уменьшались, если нас было только «двое или трое». Я могу честно сказать, что после подобных встреч уносил с собой сведения, стоившие запоминания, гораздо чаще, чем в прошлом, когда встречался с сотнями, тысячами, десятками тысяч людей, участвуя в программах организации.

Нужна вера для того, чтобы поверить, что так все и будет. Но это связано с еще одним достоинством той свободы, которую приносит Божья истина, а именно: вместо того, чтобы есть по строго расписанной «диете», разработанной человеческой структурой власти, вы сможете заново открыть истинную сущность Слова Божьего, вновь обнаружить то, что оно говорит на самом деле. Удивительно, насколько освежающим переживанием может быть чтение Писания, когда просто позволяешь говорить ему самому, не заслоняя его традиционным человеческим учением. Одна женщина из южного штата, которая, будучи Свидетельницей, ежемесячно докладывала о своей деятельности в течение 47 лет, так же регулярно посещая еженедельные собрания, поделилась со мной, насколько восхитительным стало для нее чтение Писания: «Мне никогда не хотелось читать «Сторожевую башню» до двух часов ночи, но теперь я именно так читаю Библию».

Из–за привычки к хитроумным толкованиям, сложным аргументам и приписывания Писанию аллегорий, может быть, будет трудно осознать и принять замечательную простоту истинного послания Библии. Возможно, будет трудно понять, что Иисус имел з виду именно то, что говорил, когда, утвердив принцип «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Он добавил: «Ибо в этом закон и пророки»^[242]. Это показывает, что все назначение, вся цель существовавшего тогда богодухновенного Писания состояла в том, чтобы научить мужчин и женщин любить. Это согласуется со словами Иисуса о том, что на двух заповедях — любить Бога и любить своего ближнего — «утверждается весь закон и пророки»^[243]. Обратите внимание, не только закон, но и «пророки».

Тогда целью пророчества является не создание некоего умозрительного толкования Писания и его применение (с помощью богатого воображения) к определенным датам и событиям сегодняшнего времени (причем, это использование меняется, если с течением времени оказывается неподходящим); пророчество также не предоставляет средства для того, чтобы похваляться предполагаемым преимуществом организации в отношениях с Богом. Все пророчества должны вести нас к «Сыну любви Божьей», чтобы через Него мы учились любить и жить в любви, как Он жил в любви. Таким образом, мы читаем, что «свидетельство Иисусово есть дух пророчества»^[244].

Всякий раз, когда Писание используют по–другому, когда догматизм и сектантская аргументация замутняют и усложняют его простую сущность, становится ясно, что те, кто этим занимается, не поняли всего предназначения Библии.

Те, кто считает, что описанные изобретательные толкования действительно составляют «глубины Божий», по–видимому, не вполне понимают, к чему относится эта фраза в свете Писания. Незадолго до того, как апостол Павел ее употребил, он сказал:

«И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости, ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого; и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией»^[245].

То, что он описывает, прямо противоположно тому учению, которое заставляет людей зависеть от человеческой организации, создающей хитросплетенные толкования пророчеств, часто ставящие человека в тупик, которые мало кто может объяснить без самой публикации.

Еще одно благословение — когда можешь осознать, что истинные «глубины» Писания лежат в познании бездны «богатства и премудрости и ведения Божия», выраженных особенно в Его милости через Иисуса Христа; что Он «даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть… что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею»^[246].

То, что «Благая весть» сосредоточена именно в этом выражении милости Божьей через Христа и Его жертву, может увидеть любой человек, кто с помощью симфонии не поленится посмотреть на каждый отрывок Писания, где встречается эта фраза. Из более ста упоминаний о «Благой вести» в Библии восемь раз речь идет о Благой вести «Царствия», но десятки раз мы увидим Благую весть «о Христе». Это потому, что Божье Царство — выражение Его царского всевластия — построено вокруг Его Сына и того, что Отец сделал и еще сделает через Него. Наше внимание и интерес должны быть сосредоточены не на человеческой организации, а на Христе Иисусе, ибо в Нем «сокрыты все сокровища премудрости и ведения»^[247]. Если сравнить некоторые объяснения пророчества с изучением, размышлением и молитвой, цель которых — лучше понять глубины Божьей милости, любви и благости, то, какими бы интригующими, таинственными или экзотическими эти объяснения ни были, они окажутся поистине поверхностными.

Приятно читать Слово Божье, не считая себя обязанным с абсолютной точностью обозначить значение каждого отрывка или авторитетно объяснить каждое пророческое высказывание. Слова апостола Павла до сих пор остаются истинными:

«Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится… Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше»^[248].

Если наша любовь к Богу, Его Сыну и собратьям–людям углубляется и укрепляется через чтение Писания, тогда такое чтение, несомненно, выполняет свое главное предназначение. В Писании есть много моментов, которые выражены таким образом, что их просто нельзя свести к одному объяснению как единственно возможному и правильному. Если есть два альтернативных объяснения и оба они находятся в согласии с Писанием, укрепляют веру, надежду и любовь, зачем нам попадаться в сектантскую ловушку и непреклонно настаивать только на одном из них?

Мне понравилось, как сказал об этом один человек:

«Я не буду верить или поддерживать учение, которое считаю ложным, а буду стоять на том, что считаю истиной. Но я больше не могу судить других, любящих Бога, и считать, что я лучше их только потому, что, может быть, знаю то, чего они не знают. Бог оценивает каждого из нас на той ступени развития, на которой мы находимся. Мы все в чем–то ошибаемся и если судим, сравниваем, соревнуемся и отделяем себя от других, любящих Бога и ищущих Его, — то идем не Божьим путем. Его путь — любовь, которая объединяет и исцеляет нас и покрывает множество грехов и ошибок. В назначенное время все мы узнаем полную истину, но пока должны делиться тем, что у нас есть, помогать другим и воодушевлять их, а не разделяться на воинствующие стороны».

После того, как закончатся все споры и дебаты по поводу определенных моментов или доктринальных вопросов, которые так часто связаны с тем, что в Писании ясно не указано, — чего по–настоящему хорошего мы добьемся? Останется главный вопрос — кто мы такие как люди? В какой степени мы отражаем характер нашего небесного Отца и Его Сына? Действительно ли в нашей жизни, в отношениях с другими проявляются Их учения? Никакое учение, исходящее от одного человека или от организации, не может быть от Бога, если оно не помогает нам становиться более сострадательными и тактичными, не содействует в отношениях с людьми; ибо «мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего»^[249].

Часто задают вопросы: «Куда же мне идти»? «Кем становиться»?

Я не думаю, что нужно куда–то «идти», потому что знаю Того, Кто имеет «глаголы вечной жизни»^[250]. Я по достоинству ценю укрепляющую меня дружбу с теми, с кем общаюсь (лично или письмами), и надеюсь, что в будущем узнаю еще больше искренних людей, которые стремятся к истине, и не только в доктрине, на словах, но и в образе жизни^[251].

Значит, я просто пытаюсь быть христианином, последователем Сына Божьего. Я не вижу, для чего хотеть быть кем–то еще. Я не понимаю, как можно надеяться стать кем–то большим.

Прошлое осталось в прошлом. У меня есть за что быть благодарным, сравнительно немного того, о чем можно жалеть. Я не преуменьшаю серьезность ошибки. Когда песок времени уже почти весь истек, разрушительные последствия того, что когда–то ты в какой–то степени позволил ошибке повлиять на твои решения и жизненный путь, становятся до боли очевидными. Я не сожалею о прошлых трудностях, а считаю, что вынес из них много ценных уроков. Однако оказалось, что веру и надежду, которые я отдал человеческой организации, надо было направить на другое. Проведя большую часть жизни в стремлении повернуть людей к Богу и Его Сыну, я обнаружил, что организация считает этих людей своим стадом, которое подчиняется их воле. Тем не менее, мне доставляет радость знание о том, что я лично стремился побудить таких людей к укреплению их веры в Слово Божье как надежное основание. Я верю, что эта работа окажется не напрасной.

В том возрасте, когда обычно думают о пенсии, я только пытаюсь начать зарабатывать на наши с женой будущие нужды. Но вместе с библейским автором я могу смело сказать: «Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек?»^[252]. Я никоим образом не сожалею, что остался верным своей совести; порожденное этим добро намного перевешивает все перенесенные неприятности.

Некоторые прошлые решения, основанные на ложном представлении о воле Божьей, породили последствия, которые кажутся практически непоправимыми. У меня все еще холодеет внутри, когда я думаю, что в случае моей смерти жена останется без сына или дочери, которые могли бы стать для нее утешением и поддержкой или позаботились бы о ее материальных нуждах гораздо лучше, чем я смогу это сделать в оставшиеся годы жизни. Но есть будущее, идущее дальше завтрашнего дня, и Божьи обетования, связанные с ним, успокаивают мое сердце.

Я не хочу судить людей, которые отвернулись от меня (да и права на это имею не больше, чем имели они, чтобы судить меня), хотя некоторые их действия мне понять нелегко, Я искренне желаю, чтобы в грядущем они еще увидели лучшие дни, ибо мне кажется: они еще много могли бы сделать из того, что расширит их взгляды и всю жизнь и сделает их дни более богатыми и полными значения.

Я надеюсь, что научился на прошлых ошибках, и, хотя, конечно, ошибусь еще не один раз, верю, что увижу улучшение для блага других и своего. Мне очень жаль, что я не могу лично извиниться перед теми, кого так или иначе обидел, но я молюсь о том, чтобы обида и боль не длились долго; я верю, что Бог позаботится о том, что я не в силах сделать. Надеюсь, что в оставшиеся годы жизни мы с женой увидим покой и Божье благословение на наши совместные усилия служить Ему многие дни.

После своего исключения из международной штаб–квартиры Эдвард Данлэп заехал в Алабаму по пути в Оклахома–сити — к началу новой жизни в 69 лет. Во время нашего разговора он сказал: «Мне кажется, все, что человек может делать, это вести христианскую жизнь и помогать людям в пределах той сферы влияния, которой он обычно располагает. Все остальное — в руках Божьих».

Я очень признателен за то, что смог предоставить информацию, которую, как мне кажется, люди имеют право услышать. Есть еще многое, что можно и даже, наверное, нужно добавить для полноты картины. Не знаю, позволят ли время, жизнь и обстоятельства все это сказать; но мне достаточно того, что результаты всего, написанного в этой книге, покоятся в руках Божьих.