Глава 9. Святой Дух и мир

Что Бог думает о мире? Сам по себе этот вопрос может поразить немало дерзких и самонадеянных. Они считают,

что сама попытка ответить на него, особенно когда это пробуют сделать посвящённые христиане, которые верят в то, что Бог имеет особо интерес к ним и к другим, подобным образом посвящённых, является несносным выражением высокомерия. Поднятый перст грозно выносит обвинение: как вы осмеливаетесь говорить о том, что Бог думает о мире (или, в сущности, о любом, за исключением, возможно, вас самих, огда вы исповедуете

свою веру), вы, кто явно враждебен миру?

Моё исповедание веры в то, что Бог интересуется мной и моим вниманием к Нему, не содержит опасности высокомерия. Скорее, она кроется в уверенности, что у Него точно есть интерес к другим, кто не посвящён Ему, как я, или выражает своё посвящение иным образом— не точно таким, как я.

Поэтому мы содрогаемся под тяжестью этого сознания. Даже в этом случае мы чувствуем, что не должны

оставлять вопрос о Святом Духе, не поразмыслив немного о Божьем интересе к миру,—и мы делаем это, молитвенно воздыхая о даровании благословения смирения. Что мы понимаем под словом «мир»? Является ли это понятие географическим, пространственным, демографическим, этническим, лингвистическим или это организации и структуры? Поскольку мы занимаемся вопросом Божьего интереса к миру, то очевидно, прежде всего нам

следует прийти к пониманию того, что Библия подразумевает под словом «мир».

Согласно поверхностному пониманию о мире, которое имеют многие христиане, особенно когда перед ними быстро мелькают некоторые мысли из 17—ой главы Евангелия от Иоанна, мир зол и не знает Бога (с. 25). Как он возненавидел Христа, так он возненавидит также тех, кто последует за Ним (с. 14). Следовательно, Бог имеет очень неблагоприятное

мнение о мире. Но такая перспектива слишком ограничена, чтобы помочь каждому, по крайней мере, всем христианам, интересующимися Божьей миссией в мире егодня. Мы должны искать более полное понимание.

Нам нужно сразу исключить гностические и эллинистические представления о том, что всё материальное по своему существу есть зло, и поэтому материальный мир от природы зол. Библия не

поддерживает подобную точку зрения. Мир является частью Божьего творения. Он часть того, что Бог первоначально назвал хорошим. И, несмотря на то, что с тех пор в нём произошло, многое в нём ещё остаётся хорошим (см. Быт. 1:31; Ин. 1:3; Деян. 17:24; Рим. 1:20).

В Библии мы встречаем второе понимание мира, kosmos, в котором акцент делается на личностях, населяющих это пространство, а именно на людях. Эта точка зрения

кажется преобладающей библейской картине. Кosmos — это исключительно «мир людей и человеческих дел… мир, способный к познаванию Творца или дерзкому пренебрежению Им». Четвёртое Евангелие говорит особенно ясно: » Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Хотя мир как целое «Его не познал» (Ин. 1:10), были люди, которые увидели и ясно признали, что Он

«Спаситель мира» (Ин. 4: 42), «Который берёт на Себя грех мира» (Ин.1:29) «и даёт жизнь миру» (Ин. 6:33). Движимый любовью (см. Ин. 3:16), Бог представлен чрезвычайно чутким к нуждам человечества. Физические устройства и структуры сами по себе не имели цели. Бог превыше всего оценил человечество, а пространство было создано для блага человечества.

Третья подразумеваемая мысль в библейском понимании космоса —это

мысль о творении, которое идёт неверным путём, которое питает злобу и представляет оппозицию Богу («Весь мир лежит во зле» [ 1 Ин. 5:19]). «Отсюда берёт своё начало новозаветное понимание космоса как мира, противопоставленного Богу, находящегося в оппозиции Богу и восставшего против Бога». Мир не признал Христа и не ответил Ему. Он отмечен неверием, и поэтому есть что-то, от чего Божий народ должен держаться на определённой дистанции. Они

должны определённо не любить мира (см. 1 Ин. 2: 15— 17; Иак. 4:4).

Евангелие от Иоанна также изобилует материалом по этому вопросу. Оно представляет это понятие космоса серией антитез и контрастов, например, светом и тьмою, духом и плотью, высшим и низшим и так далее. ( «Вы от нижних, Я от вышних; вы от мира сего, Я не от сего мира» [Ин. 8:23]; «Я от Бога исшёл… Ваш отец— диавол» [с. 42—44]; » Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме,

но будет иметь свет жизни» [с.12; ср.Ин. 1:5; 11:9; 12:35, 46]).

«Этот мир» в смысле сил, которые стоят в оппозиции целям Божьим, аналогичен выражению «этот век» или «настоящий век», которые мы находим в трудах апостола Павла и в Синоптических Евангелиях, например, «избавить нас от настоящего лукавого века» ( Гал. 1:4 ; ср. 1 Кор. 1:20; 2:6— 8; 3:19; Мф. 12:32; Мк.10:30; Еф. 2:2 и далее). С одной стороны, этот мир противопоставлен миру

или «веку грядущему», а с другой— миру, который здесь уже существует, но он является миром другого свойства, а именно миром «свыше» (см. Ин. 8:23; 18:36).

Третья идея, заключающаяся в понятии «мира» как творения, которое отвернулось от своего Творца и стало подвластным «силам зла» (см. 1 Ин. 5:19; ср. Ин.12: 31; 14:30; 16: 11),— самая преобладающая из трёх в Новом Завете.

Человеческие существа, которых Бог так сильно

возлюбил (см. Ин. 3: 16), являются внутренней частью порядка или системы, которая сбилась с пути и не только находится в оппозиции к Богу (см. Рим. 8:7), но чувствует, что альтернативный порядок или цель Божья безрассудны (см. 1 Кор. 2:14). Божье намерения— пробиться к этим творениям, созданным по Его образу, чтобы восстановить связь там, где она фактически не существовала, и открыть людям глаза, что безрассудны не Его, а другие порядки, системы, намерения и цели.

Он не постоял ни за какой ценой, чтобы достичь этого. Фактически он послал нам Своего единственного Сына.

Но мир возненавидел Иисуса из-за Его решимости разоблачить безумие этого мира (см. Ин. 7:7) и дискредитировать его правителя (см. Ин. 12:31). Резкий контраст между двумя мирами очевиден, и ненависть, которую «этот мир» чувствовал к Спасителю, была после Его отшествия перенесена на Его свидетелей (см. Ин.15:18; 17: 14). У

Христовых последователей нет другого выбора, как только продолжать жить в мире, в котором они разделяют пространство с другими людьми, и трудиться с теми же самыми организациями и системами (см. Ин.13:1; 17:15), как люди «мира». И всё же они не от мира. «Они больше не разделяют характер этого мира, потому что они принадлежат Иисусу Христу, приняв Его слово (см. Ин. 17: 14)». Как и Христос, они чужды миру (17:16). Они не от мира и

будут созидать общение с Иисусом Христом,которое выражает это.

Тем не менее так как мир был ареной спасающей Христовой миссии, к которой Он был побуждаем любовью, так и Его последователи, побуждаемые той же любовью, должны продолжать Его миссию (17:18). Следовательно, в этом смысле недостаток интереса к миру означает миссионерский неуспех. Отмежевание от мира из-за страха, или осквернения, или из-за

монашеских амбиций всегда было неправильным решением для людей, профессионально связанных с миссией.

и

Из того, что мы отметили, должно быть ясно, что, хотя жители мира сбились с пути и живут без надежды, без Бога и являются чужими для общества Божьего народа (см. Еф. 2:12), Бог всё ещё чрезвычайно заинтересован в мире, как в людях, и открыт для него. Несмотря на огромную

заинтересованность Бога в людях, которую последователи Христа также должны иметь и выражать, Он не смотрит сквозь пальцы на заблуждение мира. Ибо мир не признал ни Христа («В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал» [Ин.1:10], ни Отца (» Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали» (Ин. 17:25]), ни Святого Духа (Христос говорит Своим последователям об Утешителе: «Духа истины, Которого мир не может

принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и вас будет» [Ин.14:17]).

Поэтому не должно шокировать или казаться самонадеянным, что в этом исследовании мы признали тесную связь между Христом, Духом и фактически Церковью за исключением мира. Христос и Дух среди Своего народа не чужие. Вне— в мире— Они таковы. Различие в наличии веры и посвящения. Но хотя Духа Святого нет в мире в том

смысле, что Он является даром для верующих и присутствует среди них, Он определённо заинтересован миром, как и Христос. Он желает принести спасение всем, пока свет ещё светит.

Дух Святой открывает спасение миру, убеждая его, что » князь мира сего осуждён» (Ин. 16:8-11). Смерть и воскресение Иисуса Христа и Его последующее служение разоблачают, позорят и, наконец, осуждают «князя мира сего». Дух Святой не совершает Свою работу, являя

Себя физическим образом, как явил Себя Иисус народу Палестины. Дух использует физические средства— людей и слова.

Возможно, именно в этом контексте мы должны понимать прощальные слова Иисуса Своим последователям, которые записанны в Ин. 16:8- 11. Христос сказал, что Он Сам уйдёт и, когда Он уйдёт, пошлёт Духа, Который через учеников убедит мир о грехе, о правде и о суде.

Только признание того, что

Христос был прав, что фактически Он был Тем, за Кого Себя выдавал, что, по мнению Павла, было доказано Его воскресением и прославлением, в конце концов дискредитирует и обезоружит князя этого мира. По этой причине служение Духа должно представлять Христа с таким убеждением, что люди этого мира будут побуждаемы исповедовать Его владычество (см. Ин. 15:26; 1 Кор. 12:3).

Верующие ожидали силу свыше (см. Лк. 24:47—49) в

лице и даре Святого Духа (см. Деян.1:8), которая сделала их свидетелями для мира. Дух Святой воздействует на немногих в интересах многих. Это проявляется в наделении определёнными дарами некоторых членов церкви в интересах всей Церкви— вопрос, к которому мы несколько раз обращались в этом исследовании. То же самое видно в Его сошествии силой на верующих в целом, в интересах всего мира.

Поэтому стать христианином— значит стать

частью общества, которое и призвано и послано—всегда только в сочетании того и другого. Один писатель называет это «внутренней тягой» и «внешним толчком», что отображает динамику христианской жизни. С одной стороны, присутствует притяжение, исходящие от Христа, которое влечёт верующих вместе в сообщества, а с другой— толчок, даваемый Христом, который побуждает то же сообщество двигаться наружу в открытый мир для

свидетельства.

Следовательно, принятие Христа и получение дара Духа важно не только для меня и моего непосредственного сообщества (церкви), но и для всего безграничного, заблудшего мира, в каком бы вопросе я с ним не соприкасался. Наше крещение отождествляет нас с миссионерское сообществом. Таков Божий интерес к миру.

Мы отметили, что служение Святого Духа миру совершается через посредников— людей , написанные слова и так

далее. Я будто вполне ясно слышу мы отметили что слушайте Святого Духа миру совершается через посредников людей написанные слова и так далее.

Я будто вполне ясно уже слышу возражения: » Вы всерьез говорите, что Дух может свидетельствовать об Иисусе Христе только через людей и через Библию? Я имею в виду, не пытаетесь ли вы сказать нам, что там, где не работают христианские миссионеры и где недоступно написанное Слово, у Святого

Духа совершенно нет других средств достучаться и иметь контакт с людьми?»

Нет. Делать подобные категоричные заявление означало бы не признавать изобретательности Святого Духа и Его неустанных усилий рассеять тьму, которая окутывает наш заблудший мир. «Некоторые из язычников, не ведая того, поклоняются Богу. Хотя свет жизни не коснулся их, хотя они и не знали писанного Закона Божьего, тем не менее слышали Его голос,

взывающий к ним через природу, и делали то, чего требует закон. Добрые дела доказывают, что Святой Дух коснулся их сердец и они признаются детьми Божьими. Более того, «каждый раз, когда мы ощущаем побуждение к любви и сочувствию, к благословению и возвышению других, это является признаком работы Святого Духа Божьего».

Исповедовать всемогущество Божье — это одно. Никто не сомневается,что, по-человечески говоря, несмотря

ни на что, Святой Дух в огромной степени изобретателен и способен прорваться сквозь тьму и коснуться ума, который освободился от чар «настоящего лукавого века». Такая личность начинает настраивать себя, ища и ловя ответные аккорды, которые необычайно чувствительны. Никто не отважится предполагать, что существует какие-либо границы методов, посредством которых Святой Дух может иметь контакт с таким человеком.

Однако совершенно другое дело говорить, что, поскольку особый метод использовался, используется и будет использован, он потому является обычным, ординарным, нормальным явлением всюду и на все времена. То есть если кто-то не готов к служению, он скажет, что либо у Бога есть великое множество равно эффективных способов предложить своё решение падшему миру в Иисусе Христе и что Церковь с её членами— свидетелями и

написанным Словом— только два из них, либо, как многие теологи, миссионеры утверждают, что «Дух Святой всегда работал в культурах и верованиях людей». Христос, говорят они, присутствует в скрытом виде. Его запросто можно узнать или обнаружить без излишеств западных христианских традиций.

Можно предположить, что такой подход взращивается либо на открытости ценностям других культур, на целенаправленном усилии сражаться с «христианским

высокомерием», либо только на сочувствие им— может быть сочетание того и другого. Трудно представить себе, как библейская картина «настоящего лукавого века», её весть об Иисусе Христе и о том, чему Он учил (люди призываются понимать это и об этом рассказывать), как весть о спасении только во Христе могут каким-то образом поддержать эту идею о «распыленном» Иисусе Христе и Духе Святом в примитивных и нехристианских мировых

религиях. Если их заявление истинны, то почему Новый Завет не придерживается той же точки зрения? Напротив, весть совершенно ясна: дар Святого Духа неотделим от личной встречи с воскресшим Господом.

к чему мы наконец пришли— это неравенство возможностей для спасения в различных мировых религиях, но миссионерская ответственность, возложенная на Церковь. Её жизнь — это жизнь, простирающаяся вперёд. Её призыв и её дары

предназначены для всех. Быть христианином в силу самого факта означает быть миссионером. Для этой цели Дух присутствует и могущественным образом проявляет Себя. Его интерес никогда не ослабевает, хотя равнодушие и искажённые интересы Церкви часто не оправдывают Его ожиданий.

«Вы примете силу, когда сойдёт на вас Дух Святой; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:8).

Приложение

Почему так многих людей привлекают харизматические, обновленческие движения? Или, повторяя вопрос, заданный нами ранее в этом исследовании: о чём существование этих движений говорить Церкви сегодня? Тот факт, что эти движения существуют, процветают и оказывают удивительное притягательное действие на многих, содержит весть, которую Церкви нужно

принять.

Хотя харизматические движения—кроме исторического пятидесятничества— может быть, потеряли в некоторой степени свою силу, по крайней мере, в некоторых частях мира, не похоже, что их основной призыв исчез. Этот призыв расходится волнами и является, до некоторой степени, родственным экзистенциализму. Он связан с огромным отчаянием и разочарованием, существующим как в личной

жизни человека, так и в жизни общества. Мы перечислим несколько областей, в которых призыв довольно заметен.

1. Симон Тагвел, римский католик, который провёл интересное исследование этого вопроса, написал: «Наш век — это век спиритуалистического пробуждения; мистицизм присутствует во всех его направлениях. Интересно отметить, насколько в унисон звучат их голоса: от буддийской секты «дзэн»до

пятидесятничества… индусы и ЛСД-трипперы, пятидесятники—все говорят об экстрасенсорных приключениях и подвигах с одинаковой серьёзностью. Спириты, маги и пятидесятники—все упиваются духовным исцелением часто с помощью того, что все называют «творческим воображением».

Возьмём, например, человека, который пытался прийти к духовно насыщенной жизни, участвуя в богослужениях, исповедуя какие-то доктрины

и эффективно свидетельствуя— через евангельские кампании или другие методы организованного христианства, который пытался прийти к личной победе посредством молитвы, веры и дисциплины. Но он чувствует, что не всё сделано, как надо. Он видит, что духовные проблемы ещё остаются. В нём растёт убеждение, что парапсихологический опыт — это идеальный путь для совершенствования и

обогащения духовной жизни, нуждающейся только в небольшом добавлении. Отсюда обращение к чему-то ещё неизведанному, к чему-то, что обещает нечто таинственное.

2. Харизматический обновленец обещает: «Приходи к нам, и твоя жизнь обретёт настоящую силу!» Очевидно, что здесь звучит призыв— и какое обещание после периода духовной депрессии! Мало что христиане желают больше, чем реальной силы— силы справляться с личными

проблемами, побеждать робость и быть способными эффективно свидетельствовать. Тогда, разумеется, предполагаемое обещание о скоропалительных победах вместо долгой и изнурительной борьбы христианского роста становится привлекательным.

3. Обновленец продолжает без передышки: «Если ты хочешь понять Новый Завет, ты нуждаешься в опыте, который имели все его писатели». Какие христиане не хотят

понимать Новый Завет? И вновь в искусной форме звучит как будто невинный призыв возвратится к первоначальному христианству. Призыв к такому возвращению озвучен огромным числом христиан как ответ на апатию и отступничество в наших церквах. А что, если то, к чему нас ведёт харизмат— обновленец, не так уж плохо, думаем мы. И медленно, даже сопротивляясь, некоторые части нашего защитного механизма разрушаются.

4. Обновленческие движения всячески стараются подчёркивать, что они не несут новое учение. Нас не просят изменить теологическое содержание нашей веры. Скорее предлагается «жизнь в Духе, которая принадлежит к самой природе Церкви». Людей побеждают искать новое духовное богатство, не ставя под угрозу верность их Церкви или конфессии. Следовательно, никому вовлечённому в харизматические движения,

нет нужды чувствовать себя духовным предателем.

5. Многих должна привлечь экуменическая эмфаза как таковая. Она подчёркивает, что харизматическое движение является экуменическим, мостом над пропастью между церквами. Нам говорят, что оно представляет наш общий опыт, в то время как в традиционных церквях мы больше сознаём различия, которые разделяют нас. Отсюда их эмфаза: «Посредством любви они

узнают, что мы одно целое».

6. Харизматическое движение не налагает никако предпочитается интеллектуальное расслабление («ум мой остаётся без плода» [1 Кор. 14:14]), особенно для тех, кто стремится иметь опыт говорения на языках.

7. Харизматические встречи в основном не имеют структуры и формы богослужения. Много возможностей предоставляется для спонтанного участия верующих. «Когда вы

чувствуете, как приходит Дух, вы откликаетесь так, как Он ведет вас!» Это призыв ко многим людям, которые разочаровались в своих собственных, имеющих богослужение и структуру церквах, которые фактически превратились из общины в группу получателей информации, не участвующих в служении.

Этот перечень никоим образом не является исчерпывающим. Призывы также многочисленны, как многочисленны различные

нужды людей.

В моменты, когда звучат призывы, людям расставляются капканы. Возможно, самым опасным является тот, который умаляет способность думать. Если люди считают, что их интеллект, разум или понимание не должны быть задействованы, они подготавливают себя для самообмана. Как человеку возможно «испытывать духов» разумом, который «лежит нераспаханным»? Даже самая необходимая ссылка на

авторитет Библии требует интеллектуальной работы.

Основной приводимый аргумент, причём ложный, заключается в том, что, поскольку вести христианскую жизнь для большинства трудно, это дается не без боли, и поскольку такая жизнь— это жизнь самоотречения, значит, что-то в ней не так. Христос никогда не учил, что ученичество будет без боли и великих трудностей. Скорее, картина ученика — это картина человека, который несёт крест. На пути Христа нет

кратчайших путей. Нет такого понятия, как мгновенная победа. Путь этот долгий и тяжёлый, со страданиями и поражениями, но он исполнен надежды, обетования и уверенности. Библия не знает альтернативы этому. Веру нельзя подпереть искусственно эмоциональным общением под лозунгом «дадим волю себе».

Конечно, мы хотим возвратиться к новозаветному христианству. К этому мы постоянно стремимся. Но мы не можем

раскрутить историю назад и в воображении поместить себя в то историческое время, где нас нет. Бог удовлетворяет нужды людей там, где они есть, но не всегда одним и тем же способом.

Предположение, приведённое в пункте 4, о том, что возможно развивать религиозный опыт, не привязываясь к учению или догме, слишком нелепо, чтобы быть принятым всерьез. Опыт и учение формируют друг друга и нарастают один из другого. Мы не можем

браться за новый вид религиозного опыта и думать, что это вовсе не повлияет на суть нашего прошлого религиозного верования. Такой вид разделения не существует.

Что касается экуменической эмфазы, мы можем стать настолько слепы, глядя на общее, что становимся нечувствительны к отступлению и синкретизму. И вновь: важны содержание нашей веры и критическое, внимательное, контролируемое

использование нашего разума. Почему конформизм (или единообразие) само по себе является более христианским, чем мужество отличаться от других?

С моей точки зрения, из таких обновленческих движений можно извлечь положительный урок, который нужно серьёзно рассмотреть, а именно: многие люди глубоко жаждут (а) найти большее тепло в христианском сообществе— увидеть практический опыт, сопровождающий учение,

(б) стать более вовлечёнными в христианское служение, принимать участие в богослужении и откликаться— делиться верой и опытом, а не просто сидеть на скамье, получая, и (в) испытать надежду на помощь свыше такую близость к Богу, чтобы община вознесла молитву не о том, чтобы Бог присутствовал с ней, но молитву хвалы и благодарности за то, что Он уже присутствует.