Соседка и подруга

Елена Уайт искренне любила людей. Она обожала общаться с ними и желала им самого лучшего в их духовной жизни и во всем остальном, включая физическое благополучие.

Служение нуждающимся г-жа Уайт считала частью своего призвания. Одним она предлагала пищу и деньги, других обеспечивала жильем и работой, третьим дарила доброе слово.

Добрососедское отношение в Австралии

Не все соседи являются приятными людьми. Некоторые действуют на нас раздражающе. Елена Уайт, как и мы с вами, имела дело с разного рода соседями.

Особенно неприятным было для нее селение, находившееся вблизи ее дома в Курабонге, Австралия, где Церковь возводила Авондэйлскую школу для христианских работников. Как написал констебль Берри, местный полицейский управляющий, служивший в начале проживания семьи Уайт в Курабонге, адвентисты «не могли найти худшего места для учреждения школы». В окрестностях этого селения жили двести пятьдесят потомков трех семей с преступным прошлым. «Не было ничего, — заявлял добрый констебль, — слишком горячего или слишком тяжелого, чего они бы ни утащили ночью». Внучка Элла вспоминает, что «мародеры добрались до бабушкиного огорода. Из ее сарая были украдены запасы провианта. Пища, приготовленная на субботу, вся посуда для дойки коров — миски, чашки и все остальное — исчезли в течение одной ночи» (Молодежный руководитель, 1948, 30 марта). Сама Елена Уайт заметила только одного настоящего вора, но после приезда они вынуждены были все держать под замком из-за постоянной угрозы грабежа (Благотворительное служение, с. 328).

Эти неприятные соседи были не только ворами, но и невеждами, горькими пьяницами, суеверными людьми и тунеядцами. Проблема заключалась в том, как реагировать на их поступки. Елена Уайт наставляла свою семью и членов Церкви не жаловаться на соседей, но, напротив, она стремилась заботиться о них всеми возможными способами.

Один из способов подразумевал использование талантов Сары Макентерфер, квалифицированной медсестры и неизменной помощницы г-жи Уайт в ее многогранной работе. Иметь медицинского работника в доме было особенно важно, так как самый ближайший врач находился на расстоянии более двадцати миль.

После обеда обе женщины в легкой двухместной коляске объезжали окрестности в поисках людей, нуждающихся в помощи. Однажды они нашли восьмилетнего мальчика, разбитым стеклом порезавшего себе колено. Родители возили его за двадцать миль в Ньюкасл, тамошний врач наложил мазь и перевязал рану, велев накладывать на рану компресс из хлеба и молока, но не сказал, как это делать. В результате, инфекция распространилась по всей ноге. Казалось, что ампутация неизбежна. Мальчик в течение недели день и ночь кричал от боли.

В этот момент на сцене появились г-жа Уайт и Сара. Сара в течение двух часов чередовала горячие и холодные компрессы для инфицированной ноги, а затем перевязала рану. На следующий день она повторила горячие и холодные компрессы и сделала перевязку на раны, положив древесный уголь, чтобы вытянуть гной. Тем временем г-жа Уайт и Сара обнаружили, что тетя мальчика также имела серьезную рану.

В конечном счете они взяли обоих пациентов в дом г-жи Уайт, где мисс Макентерфер могла заботиться о них постоянно. К удивлению соседей, после десяти дней тетя и племянник возвратились домой. Мгновенно по округе распространилась молва, что г-жа Уайт и ее друзья-адвентисты обладают особым искусством врачевания. Более всего удивляло людей, что Елена Уайт никогда не брала денег за медицинскую помощь. Вскоре со всех окрестностей на несколько миль вокруг к дому Елены Уайт и ее медицинской сестры стали стекаться люди. Фактически дом Е. Уайт часто функционировал как больница, пока адвентистская община не смогла приобрести здание для этой цели. Такая медико-миссионерская деятельность, заметила г-жа Уайт, разрушила «подозрение и предрассудки» (Молодежный руководитель, 1948, 30 марта; Благотворительное служение, с. 327, 334).

Конечно, не всегда работа мисс Макентерфер имела счастливый конец. Один трагичный случай произошел с человеком, который находился без сознания и умирал от пневмонии. Его семья, в конце концов, позвала на помощь Сару. Ее лечение возвратило к жизни пациента. Затем семья пригласила врача из Ньюкасла. Он одобрил лечение, примененное Сарой, и когда семья спросила, можно ли пациенту «поднять настроение», чтобы «сохранить» его силу, дал на это согласие. Вся суматошная семья начала прикладываться к бутылке, в конце концов, все напились до потери рассудка, а больного так упоили, что он умер в ту же ночь «в пьяном угаре» (Элла Уайт Робинсон. Интервью No 3, взятое С. Осборном). Таков был менталитет части людей, с которыми г-же Уайт и помощникам приходилось иметь дело в окрестностях Авондэйла.

Помимо заботы о физических нуждах своих соседей Австралии, г-жа Уайт проявляла попечение об их ежедневных потребностях. В середине 1890-х годов континент оказался в серьезном экономическом кризисе.

«Отдельные семьи, — писала Е. Уайт, — потеряли работу, которую они имели по двадцать лет. У одного человека и его жены было много детей, он заботился о них, пока имел работу. Теперь я плачу за школьное образование четверых детей из одной только этой семьи. Мы видим много случаев, когда должны помочь. Тем, кому мы помогли, отличные люди. У них большие семьи, но они бедны. Один человек работал изготовителем автомобильных кузовов, столяром-краснодеревщиком, ремонтным рабочим, и в очах Божьих, Который читает сердца всех людей, он был человеком более высокого ранга. Наша семья обеспечивала этих несчастных одеждой в течение трех лет, мы перевезли их в Курабонг и надеялись помочь им перезимовать эту зиму. Я разрешила им жить в моей времянке. Они покрыли крышу железом и жили в ней год. Все любят этого человека, его жену и его детей. Мы должны помочь им. У них есть отец и мать, которых они должны поддерживать. Три семьи такого же состояния живут в прилегающих к школе постройках, и если бы у нас были деньги, чтобы помочь им построить недорогой деревянный дом, как бы они были рады! Я берегу каждый пенни, чтобы оказать им эту помощь» (Благотворительное служение, с. 336, 337).

Елена Уайт предпринимала особые усилия, помогая членам Церкви, страдающим от разорения, причиненного экономическим кризисом. В 1894 году она писала: «Мы купили дрова у наших братьев-фермеров и пытаемся дать работу их сыновьям и дочерям. Но нам нужно привлечь большие благотворительные фонды, чтобы спасти семьи от голода… Я делилась моими домашними запасами продуктов с голодающими, иногда преодолевая на коляске расстояние в одиннадцать миль, чтобы облегчить их нужды» (там же, с. 329).

Порой все, живущие и работающие в доме, принадлежавшем семье Уайт, оставляли свою работу по подготовке к печати рукописей Е. Уайт и объединялись для помощи обездоленным людям. В 1897 году Е. Уайт описала вечер, когда они собрали в своем доме общество Тавифы. «Мои работники, — вспоминала она, — помогающие мне в подготовке моих публикаций, готовили еду и шили, причем пять из них сидели до полуночи, кроя одежду. Они сделали три пары штанишек для детей одной семьи. Две швейные машины не переставали стрекотать до полуночи. Я думаю, никогда не было тружеников счастливее, чем эти девочки, работавшие прошлым вечером» (там же, с. 334).

Постоянно выискивая способ помочь ближним, Елена Уайт во время поездки в город, если она имела с собой деньги, заходила на фабрики, изготовлявшие одежду, покупала что-нибудь из остатков или слегка бракованные вещи. Вернувшись в Курабонг, она аккуратно складывала свои покупки, и когда видела, что в церковь приходила женщина в поношенном платье, обязательно приглашала ее к себе домой. В разговоре она могла сказать: «Недавно мне удалось достать хороший кусок ткани, который, я думаю, подойдет вам, если вы примите его». Затем приносила отрез, рассчитывая, что, если женщина позволит, она поручит своей швее сделать выкройку и сшить платье. В последние годы, когда г-жа Уайт могла больше позволить себе, она никогда не отдавала свою изношенную одежду бедным, так как не хотела умалять их достоинство. Она предлагала им новую, а старую оставляла для себя и своих домочадцев (Молодежный руководитель, 1948, 23 марта; Благотворительное служение, с. 328, 329; Элла Уайт Робинсон. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 25 июля).

Молва о Елене Уайт, как о соседке, помогающей нуждающимся и оказывающей медицинскую помощь, быстро распространилась вокруг. Вскоре она имела право написать: «Не мы ищем случая для оказания помощи, а случаи ищут нас» (Благотворительное служение, с. 331).

Елена Уайт не только щедро делилась с неимущими пищей и одеждой, но, как правило, имела нескольких нуждающихся, живущих под ее крышей. Например, когда в 1895 году две дочери Уилли подросткового возраста прибыли в Курабонг из Соединенных Штатов, они увидели за ее столом еще шесть или семь человек, помимо членов семьи и постоянных работников. Каждого из этих людей Елена Уайт взяла в свой дом из-за их бедственного положения. Однако она была осторожной, чтобы не превратить их жизнь в ее доме в унизительное потребительство. Вместо этого она придумала для каждого человека полезное занятие и назначила им регулярное жалованье. Многие из этих «работающих по найму» были молодыми людьми, посылавшими заработанные ими деньги домой, чтобы поддержать безработных родителей, братьев и сестер (Письмо 128, 1896; Молодежный руководитель, 1948, 16 марта).

Помимо заботы о физических нуждах соседей, г-жа Уайт стремилась также поднять их духовный уровень. Она особенно беспокоилась о тех людях, которые сами никогда не пришли бы в молитвенный дом на богослужение. Елена Уайт решила эту проблему, совершая для них служение. Г-жа Уайт написала Джорджу А. Батлеру, что по воскресеньям они выезжают «в окрестные селения» и проводят особые служения «на открытом воздухе, потому что предрассудки против истины настолько велики, что люди не соглашаются» посетить местную адвентистскую церковь (Евангелизм, с. 427).

Нередко Елена Уайт сосредоточивала внимание на детях. В таких случаях она брала свою семью на пикник в окрестные холмы. После еды рассказывала своим внукам истории или говорила на другие интересные темы. Это привлекало к ним детей, живших неподалеку. По словам внучки Мейбл, вскоре многие дети окружали Елену Уайт, потом к ним присоединялись взрослые, и истории продолжались, иногда сопровождаемые пением и игрой на складном органе. Так она достигала тех соседей, которые ранее сторонились адвентистов. Иногда во время вылазок за город Елена Уайт брала с собой простые фермерские принадлежности, к примеру, грабли и тяпки, которые раздавала бедствующим семьям (Мейбл Уайт Уоркмэн. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967,6 августа). Елена Уайт всегда искала возможности не только помочь людям, но прежде всего разрушить их предрассудки. Такая доброта окупалась искоренением подозрительности и в значительной степени избавлением от воровства.

Хотя Елена Уайт была довольна тем, что соседские отношения улучшились, она оставалась реалисткой, обладавшей здравым смыслом. Поэтому она позволила своему фермеру завести сторожевого пса, чтобы охранять сад и огород. Тиглатпаласар, пес, названный именем одного из самых могущественных царей жестокого Ассирийского царства библейских времен, «наводил смертельный ужас на злоумышленников, но его никогда не держали вблизи дома, где его лай мог напугать детей или помешать приходящим и уходящим гостям» (Молодежный руководитель, 1948, 30 марта).

Всегда заботливая соседка

Политика добрососедства не была чем-то новым для Е. Уайт во время ее пребывания в Австралии в 1890-е годы. Напротив, такое отношение к соседям характерно для всей ее жизни. Так, вспоминала г-жа Уайт в 1903 году, перед учреждением санатория в Батл-Крике в 1867 году они с мужем «ходили из дома в дом, помогая больным». «С Божьим благословением мы спасли жизнь многим страдающим» (Письмо 45, 1903). Вновь она вспоминала: «После моего брака мне было сказано, что я должна проявлять особую заботу о детях-сиротах, беря их на время на свое собственное попечение, а затем уж находить для них дом. Таким образом я показывала другим пример того, что они могли делать.

Хотя часто я была вынуждена уезжать и много писать, я брала детей трех — пяти лет, заботилась о них, воспитывала и обучала, прививая им чувство ответственности. Время от времени я брала в дом также мальчиков от десяти до шестнадцати лет, окружая их материнской заботой и обучая для служения» (Благотворительное служение, с. 321).

Ее ежедневные дневниковые записи, сделанные в 1859 году, неоднократно и наглядно показывают, что она заботилась о ближних и эта забота была неотъемлемой частью жизни семьи Уайт. Об одной бедной семье г-жа Уайт написала: «Мы немного помогли им. Заплатили половину за пару ботинок для маленького брата, один доллар. Я заплатила полтора доллара за пару туфлей для матери. Муж дал ей один доллар. Генри дал ей десять центов, Эдсон — десять центов и маленький Уилли — десять центов. Муж дал ей еще двадцать пять центов купить что-нибудь вкусное для больного. Мы выделили этой семье некоторые из наших вещей, которые были в хорошем состоянии».

Вновь первого марта, после оказания помощи одному знакомому г-жа Уайт писала: «О, если бы все знали как приятно оказывать помощь бедным, делать ближним добро и дарить им счастье! Господи, открой мое сердце, чтобы я делала все, от меня зависящее, дабы облегчить страдания окружающих» (Ревью энд Геральд, 1936, 27 февраля).

Дружелюбие Елены Уайт по отношению к ближним проявлялось и за ее столом. Учитывая свое положение и положение своего мужа, она всегда должна была быть готова встретить неожиданных гостей. «Я каждый раз, — писала она около 1870 года, — хорошо накрываю на стол… Я делаю все возможное, чтобы приход одного или шести гостей не застиг меня врасплох» (Свидетельства для Церкви, т. 2,

с. 487). Хотя лишние приготовления иногда были обременительными, г-жа Уайт, видимо, подлинно радовалась людям. Ее невестка замечала, что «она любила принимать гостей. Люди за столом всегда садились поближе к ней», и «она всегда имела что сказать» (Этель Мэй Лайси Уайт Карроу. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 11 июня).