Отец и мать

Многие женщины скажут, что отцы сейчас все больше самоустраняются от воспитания детей, перекладывают все заботы на матерей, а всю ответственность – на детский сад и школу.

Самоустраняются… Я тоже до недавнего времени думала так и разделяла негодование женщин: «Мы надрываемся, стараясь успеть и там, и там, и там, а они…» Но вот с некоторых пор засомневалась: сами ли устраняются? Поводом для этого послужил забавный эпизод на конференции отцов одного из районов Москвы.

В зале почти одни мужчины, на сцене за столом – в основном женщины. Все идет по намеченному плану: выступления, фильмы «Из зала суда», «Опасный возраст». Тягостное молчание после них, потом снова выступления: «Вот что бывает, если…», «Надо находить ключик к сердцу ребенка…», «Матери нуждаются в вашей помощи…»

«Я гуляю с дочкой, помогаю ей делать уроки», – делится молодой отец своим опытом. И вдруг из зала, из самой его глубины, громкий и горестный возглас:

«А ты пеленки стирал?» Зал сочувственно хохотнул, оживился. Ясно: человек под хмельком – у него что на уме, то и на языке. «Стирал, – не растерялся выступающий. – Ну и что?» «А ты каждый день стирал?» – снова тот же голос «со слезой». Все смеются, и я тоже смеюсь: допекли, видно, беднягу эти пеленки.

Вот с этого «незапланированного» вопля и начала точить меня какая-то неясная тревога: я с удивлением заметила, что молодые папы при колясках с младенцами стали вызывать во мне не умиление, как раньше, а… сочувствие. И стали раздражать жалобы молодых матерей и бабушек: «Ничего не умеет, все не так делает, а туда же – с указаниями лезет…», «Представляете: на час всего ушла, предупредила – не трогай Женечку до меня. Прихожу домой – она у отца на плечах, а тот по комнате скачет. С семимесячным-то ребенком! Кошмар!», «Я Вовке

говорю: все съешь, что положено, а отец: хватит его пичкать, он и так растолстел. Просто назло делает и все…»

Назло… не так… бестолковый… Подождите, подождите, давайте разберемся: чего мы хотим от наших мужчин? Чтобы они были нашими копиями, дублерами, заменителями? Или мальчиками на побегушках, на подсобных ролях? Что-то тут не так. Вспомнились бесконечные истории о семейных конфликтах вокруг детей: «Ты его балуешь, сюсюкаешь без конца, потакаешь всем капризам!» – кричит отец. «А ты груб, жесток и бессердечен, – плачет мать, – тебе солдатами командовать, а не детей растить». Вдруг связалось в цепочку то, что я слышала в разное время и от разных людей.

Старый опытный учитель удивлялся: «С отцами стали чаще конфликтовать не сыновья, а дочери-подростки. Уж не копируют ли они при этом своих матерей?» Журналистка утверждала: «Заметна тенденция: женщины все больше рассчитывают

в воспитании на свои силы. На мужчин, дескать, никакой надежды. Иные прямо говорят и пишут в письмах: ребенка люблю, сама воспитаю, а отец только мешает, без него даже лучше».

И наконец, мнение ученого. Его я услышала на одном педагогическом семинаре: «Термин «безотцовщина» мы сейчас не употребляем, ибо в него вложен отрицательный смысл. То, что женщина в нашей стране может вырастить ребенка одна, без отца, свидетельствует о повышении ее социального статуса в условиях социалистического общества…»

Значит, обойдемся без отцов? Не получается. Учителя, воспитатели, директора школ очень встревожены: «Матери не справляются с детьми, особенно с подростками, особенно с мальчишками, которых женское воспитание в семье и школе (32 учительницы и 2 учителя) только портит, делает их либо вялыми и слабыми, либо неуправляемыми и «трудными». И ребята в своих письмах единодушны: «Если бы каждый отец, – пишет Игорь Ш. (Курск), – именно отец! – имел бы общие дела со своим сыном, если бы каждый сын интересовался делом отца, поверьте: меньше было бы «трудных» ребят». «Ужасно завидую тем, у кого есть отец» (Елена К., Ставропольский край).

Вот так: без отца плохо. Почему?

Есть у А. К. Толстого, кстати, выросшего без отца, одно поразившее меня стихотворение. Смысл его горек: человек, душевно богатый, добрый и щедрый, терпит поражение в жизни, потому что не умеет защитить ни себя, ни любовь свою, ни свои высокие идеалы от житейских трудностей и бурь:

Навстречу их враждебной вьюги Я вышел в поле без кольчуги

И гибну, раненный в бою.

Беззащитная доброта, попранное достоинство, беспомощная человечность, которая не может противостоять злу, насилию, несправедливости, – это не просто обидно и больно, это страшно, потому что нежизнеспособно. Очень серьезная – и тревожная! – мысль.

«Ребенку для нормального развития совершенно необходимы и мать и отец. Отец в жизни ребенка – это мужество, сила воли, смелость поиска, умение бороться

и побеждать. А мать – ласка, нежность, доброта и чуткость к людям. Отец не может дать душевной тонкости и красоты, а мать не даст ему силы и мужества» (Т. Милованова, Кишинев). Категорично, но, по-моему, глубоко верно: в этом диалектическом единстве двух разных начал, видимо, заключен большой смысл.

Не закономерно ли: мать с младенцем на руках – мать и дитя – образ, пронизывающий века, как бы не зависит от сменяющихся исторических эпох, классовых противоречий и национальных различий. Он хранит в себе какие-то изначальные общечеловеческие нравственные ценности, направленные на сохранение и продолжение жизни на земле. А вот понятие отцы и дети – это всегда злоба дня, проблема преемственности поколений, отражение противоречий между новым и старым в конкретных условиях, требующих трезвого расчета и отважного поиска, азарта, риска.

В то же время отец – это четкость стратегии, заглядывание вперед, опре-деление главного курса, т. е. мысль, мысль, мысль, а мать – чуткость тактики, оценка сиюминутной ситуации и реагирование на нее. Чувство и интуиция – главные ее помощники в этом деле.

Итак, два разных, взаимонезаменяемых начала. Их гармония – вот что нужно в семье для полноценной жизни. Не пение по принципу кто кого перекричит, а прекрасный дуэт, в котором каждый ведет свою партию, поет своим, а не чужим голосом. И так с самого-самого начала.

Когда-то мужчины совсем не допускались к младенческому возрасту. Нянюшки, мамушки, тетушки, бабушки – вот были специалисты по младенцам. Теперь уже известно – односторонние специалисты. Они, обеспечивая малышу уход

и защиту, окружая его любовью и лаской, успешно развивают нравственно-эмоциональные стороны личности ребенка, но безудержной опекой часто сдерживают физическое и интеллектуальное его развитие. Наш бурный требо-вательный век заставил пересмотреть многие взгляды на раннее детство. Оказалось, что для отцов там непочатый край работы не просто по уходу за младенцем, но по разностороннему развитию его. Я сейчас нередко наблюдаю: молодые папы по-настоящему увлекаются воспитанием, когда у них есть возможность вкладывать в

это сложнейшее дело свою выдумку, свое творчество, свой азарт, свое Я. Это прекрасно. Это делает их мужчинами, вдумчивыми, ответственными отцами. И нам, женщинам, надо понять их, и помочь им, потому что это нужно прежде всего нашим детям.

Пусть ребенок, не страшась, уйдет в жизнь, не только согретый материнской лаской и преисполненный доверием и любовью к людям, но и вооруженный отцовским опытом, мужеством и ответственностью за себя и за других.

Отец обязан оставить своим детям в наследство не просто отчество, но Отечество – мир, который им предстоит строить и защищать.

Вы, конечно, заметили, что уже третья глава этой маленькой книжки посвящена, по существу, одному и тому же, по-моему, важнейшему условию прочной счастливой семейной жизни; гармонии мужского и женского начала в семье. Знаю: болью и горечью отзовутся сердца многих и многих женщин на эту мою фразу о гармонии. Да откуда она возьмется, если нет его, мужчины, в доме, просто нет?!

Даже если нет – должен быть! Говоря так, я вовсе не подразумеваю под этим какого-то выдуманного («уехавшего» в длительную командировку или «погибшего») отца. Такой обман, по-моему, рано или поздно обнаружится и станет трагедией для ребенка. Нет, я о другом: о мужском начале в семье. Оно может быть сосредоточено в подрастающем без отца сыне. Для этого матери не надо подменять собой отца, то есть превращаться в полумужчину и заниматься не свойственными ей делами (допустим, мастерить, играть в футбол или изучать приемы самбо). Мне кажется, что мужчину рядом с собой можно вырастить, только оставаясь «самой женской» женщиной, опора которой – в сыне, даже маленьком. Помните, есть славная песенка, в которой четырехлетний мальчуган успокаивает мать: «Ты не бойся, мама, я с тобой!» Вот позиция мужчины: чуть не с колыбели он – покровитель слабого, защитник доброго и прекрасного в жизни. Позиция матери при этом – с благодарностью принимать любое проявление заботы о себе и стараться быть достойной этой заботы; надо, чтобы было что защищать.

Ну, а если рядом с мамой растет дочь? Казалось бы, должно быть всё проще. Лет пятнадцать назад одна женщина так и говорила мне: «Как хорошо, мы с дочкой как две подруги и никакого «мужского духа», всех этих грязных носков, потных рубах, грубых приятелей нам не надо…» Я высказала опасение: «Так немудрено вызвать пренебрежение вообще ко всем представителям мужского пола». Она в ответ только усмехнулась: «Ничего, умней будет – первому встречному на шею не кинется».

Верно – ни первому, ни второму, ни пятому, ни десятому дочь навстречу «не кинулась». Ей сейчас тридцать два года; семьи, увы, и не предвидится. Это и само по себе грустно, а тут еще и профессиональные контакты у нее осложнены тем, что она не знает, как себя вести с мужчинами: и стесняется, и боится, и пренебрегает, и не доверяет – всё сразу.

Оказывается, проще с дочерью не получается. Бывает, всю жизнь не заживает рана в сердце матери, оставленной или обманутой тем, кто действительно оказался немужчиной. И больше всего, мне думается, надо бояться передать дочери в наследство эту свою горькую обиду.

Как-то в шутку я поделила для себя всех представителей мужского пола на три категории:

– те, кого надо защищать,

– те, от кого надо защищаться,

– те, кто защищает.

Надо изо всех сил постараться научить своих дочерей не ошибиться в выборе.