Вражда с Богом

Мы боимся и презираем окружающих, но очень важно признаться себе в том, что еще больше мы боимся и презираем Бога. Чтобы уменьшить угрозу со стороны людей, мы стараемся не видеть их, не подпускать их к себе. Аналогично мы поступаем и по отношению к Богу. Если мы сочли себя значительнее окружающих, то почему не счесть свое бытие важнее бытия Самого Бога? Даже религию можно превратить в насмешку, сделав ее искусным и безотказным способом бегства от Бога, самообожествлением. То, что начиналось с влюбленности, с искреннего и чарующего общения, легко перерастает в бесплодное себялюбие, а поклонение Богу сменяется поиском человеческого счастья. Послушание становится инструментом собственных страстей и желаний. Царство Божье можно представить в виде утопического общества, а религию сделать средством прославления человека, причем сделать очень искусно, излучая при этом благочестие.

Истинная религия начинается с признания одной главной истины: есть Бог, и это — не я. Но даже когда на человека нисходит такое озарение, оно автоматически не несет с собой веры. С него может начаться отчаянная и безумная попытка исправить положение: стать богом и сделать это под видом «религии» или «веры». Различие между религией и нерелигией — это различие между восхищением (поклонением) Богу и ревностью к Нему, между жаждой богоподобия и желанием быть Богом. Религия ищет средства противодействия греху и злу — нерелигия ищет в людях сверхчеловеческие качества, которые можно противопоставить Богу. В глубине сердца лежит стремление занять Божье место (соучаствуя, тем самым, в грехе сатаны), которое может принять и форму религиозного верования, которое «самую малость» обожествляет и оправдывает этот бунт. Жажда совершенства преследует нас всю жизнь, но мы хотим совершенства, произрастающего не из любви, а из гордыни и себялюбия. Каждый втайне хочет быть идеальным, чтобы отпала потребность в других людях, а в конечном итоге, и в Самом Боге. Мы — в отчаянии от своей ограниченности, а потому мечтаем о всесилии: мы не всесильны, но ведь можем такими стать, если не будет того, кто сильнее! Никому и в голову не приходит прямо сформулировать тайное желание, но от этого оно не становится меньше. Вот она — мечта, определяющая ход жизни, тайный корень греха.

Но у странного желания быть Богом и обладать всем миром есть одно не менее странное свойство: если бы наши притязания оказались правомерными (т.е. если бы вы или я по-настоящему были богом и существовали изначально), то не было бы мира — мы не стали бы его создавать, как не стали бы создавать столь жалких тварей, как мы сами. Ибо если мы отворачиваемся от истинного Господа, святого и всесильного Творца, то неужели не отвернулись бы мы с еще большей готовностью от мелких ничтожеств, каковыми являемся? Самое большое различие между единым Господом вселенной и мной заключается в следующем: если бы на Его месте был я, я ничего бы не стал созидать. Я не дал бы повода для заумных разговоров о различиях между людьми. Я бы и пальцем не шевельнул, чтобы сотворить что-нибудь стоящее. Зачем? К чему возиться со вселенной, создавать беспокойный род крошечных безмозглых существ, которые, недолго думая, плюнут в лицо своему творцу? Как-нибудь и без этого проживу! Еще дыхание на них расходовать! Вполне достаточно и того, что я — «все в себе», что я — человечество и одновременно божество (искрометнейшее сочетание). Мне и вечности не хватит, чтобы насладиться своей безмерностью и величием!