Оставить всех

Как это осуществляется на практике? Казалось бы, брак — это совершенно светская вещь. Ему есть только одна альтернатива — остаться холостяком. Почему же столь светский союз требует полного самоотречения, чуть ли не самоотрицания, ухода из мира?

С самого начала нужно пояснить: процесс выбора супруга или супруги, акт вступления в брак — это нечто вроде полотенца, выброшенного секундантом боксера на ринг и означающего, что спортсмен добровольно выходит из игры. Но в день свадьбы это понимают не все. Правда, раньше или позже супруги до этого доходят (причем каждый своим путем). Все когда-нибудь понимают: вступить в брак — значит, не быть одиночкой, выбрать себе одного-единственного супруга или супругу и лишить себя возможности жениться на ком-то еще или выйти замуж за кого-то еще. Следовательно, поле нашего зрения сужается: вступая в брак, мы закрываем перед собой больше дверей, чем приняв какое-либо другое решение. Конечно, могут открыться другие двери, но весь ход жизни женатого человека определяется характером, чаяниями и ходом жизни другого человека. Не миллиардов людей, а одного человека…

Более того, вступая в брак, человек должен понимать: этим он лишает себя возможности установить столь же тесные и глубокие отношения с кем бы то ни было, кроме супруга. Супруга выбирают, как Бога: оставляют ради него все и хранят ему верность до смерти. Чем не отречение?

Но брак — лишь начало отречения. Это только первый шаг. Семейную жизнь можно рассматривать как серию последствий этого первичного и решающего шага отречения, суть которого даже не в том, что мы кого-то берем в мужья или жены, а в том, что отдаем кому-то себя, теряем себя ради другого. Вступая в брак, мы посвящаем себя не делу или верованию, а человеку, со всеми непредсказуемыми последствиями и риском, которые несет с собой такая самоотдача. С этих пор мы постоянно будем что-то отдавать и чего-то лишаться, ибо смиряемся не только перед Господом, но и перед супругом. Теперь нам нужно избавляться не только от всего мирского, к чему успели прилепиться, но и от всего того, к чему успел прилепиться супруг или супруга: от плотских страстей, слабостей, грехов. Трудно смириться с собственными недостатками, но еще труднее терпеть слабости другого. Неприятно наблюдать, как постепенно стареет и ветшает свое тело, но еще труднее видеть, как то же происходит с телом любимого.

Может, кудри жены перестают виться? Или она седеет? Может, она уже не так хороша? Мужу придется отречься от привязанности к приятной внешности жены! То же предстоит сделать и ей. Вместо того, чтобы оплакивать потерю молодости, обоим следует учиться радоваться рождению нового, более прочного чувства, встречать грядущие годы с благодатным смирением. Это чувство — глубочайшая любовь, которая никак не обусловлена характером или внешностью супругов.

Или, скажем, муж серьезно заболевает и остается на всю жизнь прикованным к постели. Сможет ли жена смириться с его беспомощностью и по-прежнему видеть в нем мужчину? Сумеет ли она вжиться в новую для нее роль сестры милосердия, с любовью заботиться о нем, не становясь при этом ему матерью? В состоянии ли она перенести отчаяние и гнев, которые будет испытывать муж во время болезни? Сможет ли муж должным образом отреагировать на заботу своей жены?

Это зависит от того, повинуются супруги друг другу или нет. Ни один брак не окажется крепким, если в нем не будет духа самоотдачи, постоянного самоотречения, взаимной заботы. И этот дух нужен каждому человеку — холостому и женатому, причем нужен каждый день. Брак добавляет новую грань в этой борьбе: в браке мы обязаны слушаться супруга не только во время болезни, не только в старости и на смертном одре. О каком же послушании идет речь? О послушании родителям, правительству, государственной системе или институту брака, законам природы, Богу? О послушании тому человеку, которого выбрали сами и которому пообещали свою любовь. Это послушание не внешнему и наносному, а тому, что мы сами, своим сердцем предпочли. Это подчинение не превратностям жизни, а тем конкретным переменам, разочарованиям, несправедливостям, расстройствам, жестокостям мира и той горечи, которые приходят к нам в лице конкретного человека. В браке все очень реально, личностно — и радость, и боль. Брак — это не острый угол стола, о который ты случайно стукнулся, а определенный человек, который может сказать тебе горькое или обидное слово. В браке грозишь не небу, а человеку, собственной любви. Брак — это не седые волосы и не полиартрит, а взгляд супруга, который видит твою старость, твое угасание…