7. Египет Позднего времени

Начало III переходного периода

С распадом единого государства эпохи Нового царства Египет вступил в III Переходный период (1075–656 гг. до н. э.). В начале этого времени в Нижнем и Среднем Египте правила XXI династия (1075–945 гг. до н. э.), обосновавшаяся в Танисе. Ее первым царем был местный правитель Таниса Несубанебджед . Южная часть Египта оставалась под властью преемников Херихора – верховных жрецов Амона-Ра, причем все внутреннее устройство этой области оказалось под сильным влиянием религиозных установлений (например, судебные решения выносились, как правило, с помощью оракулов бога Амона).

Между Фивами и Танисом сложились хорошие отношения. Так, согласно отчету чиновника и жреца Унуамона, получившему известность как одно из произведений новоегипетской литературы, Несубанебджед оказывал содействие миссии, посланной Херихором в Библ за кедром для священной ладьи Амона, (эту миссию возглавлял Унуамон). В своем отчете Унуамон рассказывает, как, растеряв в ходе злоключений выданные ему на приобретение деревьев деньги, он попытался сослаться в разговоре с правителем Библа Чекер-Баалом на то, что предки последнего поставляли кедр в Египет в качестве дани. Чекер-Баал отвечал, что уже последние цари XX династии – предшественники Херихора и Несубанебджеда – не требовали дани, а покупали нужное им сырье. От прежнего влияния Египта в Азии осталась лишь слава его древней культуры, но этого было недостаточно, чтобы требовать дани у прежних вассалов.

В то же время при XXI династии постепенно усиливается влияние правителей отдельных номов, передающих свою власть по наследству. В ряде номов такие династии представляли собой роды так называемых великих вождей Ма и великих вождей Либу – предводителей ливийских наемников, осевших в Египте еще в эпоху Нового царства и теперь захвативших власть в областях поселения своих отрядов. В 945 г. до н. э. один из таких предводителей, Шешонк, правивший Бубастисским номом в Дельте Нила, захватил престол в Танисе и стал первым царем XXII династии.

Египет при ливийских царях (945 г. до н. э. – 2-я пол. VIII в. до н. э.)

Шешонку I (945–924 гг. до н. э.) удалось сосредоточить в руках своего дома власть над всей страной. В сложившейся ситуации он уже не пытался восстановить единую централизованную администрацию Египта эпохи Нового царства, а предпочитал ставить во главе важнейших номов – Фиванской области, Гераклеополя, Мемфиса – своих сыновей и родичей. Это закрепило децентрализацию Египта.

Шешонк I был младшим современником знаменитого израильского царя Соломона: после его смерти и распада единого Израильского государства Шешонк I совершил успешный поход в Палестину (925 г. до н. э.). Кроме того, ему удалось вновь заставить земли Нубии платить Египту дань. Таким образом, XXII династия пыталась возобновить активную внешнюю политику Египта. Однако вскоре эти попытки потерпели неудачу. Предпринятый сыном Шешонка I Осорконом I новый поход в Палестину (очевидно, силами набранного в Нубии войска – поход «Зераха-кушита», упоминаемый в Библии) окончился поражением от царя Иудеи Асы (ок. 897 г. до н. э.).

При следующих царях XXII династии в Восточном Средиземноморье появилась угроза, общая и для государств этого региона, и для Египта, – Ассирийское государство, стремившееся подчинить себе страны Передней Азии. В 853 г. до н. э. в битве при Каркаре ассирийцы столкнулись с объединенными силами правителей Израиля и малых государств Сирии и Финикии, в поддержку которым ливийский фараон Осоркон II прислал «1000 египтян». Хотя эта коалиция и потерпела поражение, но задержала на некоторое время продвижение Ассирии в Восточном Средиземноморье. Однако уже к 830-м гг. до н. э. данниками Ассирии стали многие государства этого региона, и даже Египет однажды прислал в дар ее царю коллекцию экзотических африканских животных.

Между тем в Египте усилился процесс децентрализации. В середине и 2-й половине VIII в. до н. э. правители Фиванской области предпринимают попытки добиться самостоятельности от царей XXII династии. В конце IX в. до н. э. ливийский царский дом распался на две ветви: по мнению английского египтолога К. Китчена, XXIII династия со столицей в Леонтополе в южной части Дельты начала царствовать параллельно с XXII в Танисе; немецкий исследователь Ю. фон Бекерат считает, что XXIII династия сменяет XXII в Дельте, а в Верхнем Египте стал править еще один царский дом, не засвидетельствованный Манефоном. (Судя по всему, обе эти династии признавались законными, что напоминает параллельное правление в разных центрах Египта нескольких ветвей XIII династии в XVIII в. до н. э.). В итоге, когда в Египет во 2-й половине VIII в. до н. э. вторгся нубийский царь Пианхи, он застал здесь целую иерархию правителей, во главе которой стояли сразу четыре «царя» (танисский, леонтопольский, гераклеопольский и гермопольский), признававшие легитимность власти друг друга.

Таким образом, по меньшей мере с конца IX в. до н. э. Египет окончательно перестал быть единым государством. В это же время в городе Саис в Западной Дельте появилась ливийская по своему происхождению династия правителей, которая постепенно набирала силы и рассчитывала приобрести власть над всей страной.

Нубийское завоевание Египта. XXIV и XXV династии

Господство Египта в странах выше 1-го порога Нила прекратилось вскоре после падения Нового царства (попытка Шешонка I восстановить его была лишь кратким эпизодом). Середина XI – начало VIII в. до н. э. – это своего рода «темные века» в истории Нубии, события которых остаются неизвестными. Очевидно, на протяжении этого периода там продолжали существовать культовые центры, основанные египтянами, и сохранялись представления о египетской политической традиции. В начале VIII в. Нубия от 1-го до 4-го порога Нила была объединена под властью правителей из Напаты, которые стали принимать египетские царские титулы.

Постепенно цари Напаты приобрели влияние в примыкающих к Нубии номах Верхнего Египта. В 729–728 гг. до н. э. напатский царь Пианхи (или Пийе) совершил поход в глубь территории Египта, дойдя до Дельты Нила, и добился изъявления покорности от всех тогдашних правителей страны. Главной причиной этого похода стало то, что Пианхи боялся усиления правителя Саиса Тефнахта (примерно с 740 г. до н. э.), которое создавало угрозу его собственным позициям в Египте. Тем не менее вскоре после ухода Пианхи из Египта Тефнахт провозгласил себя фараоном (727–720 гг. до н. э.) и стал основателем XXIV династии. Ему удалось установить твердую власть над значительной частью Дельты Нила и районом Мемфиса.

Ливийские XXII и XXIII династии формально продолжали править, но владели лишь землями, прилегающими к их столицам. Преемник ТефнахтаБокхорис (720–715 гг. до н. э.) пытался справиться с внутренними проблемами подвластных ему территорий и, в частности, издал законы, направленные против распространившегося в это время долгового рабства. Однако вскоре правители Напаты вновь стали вмешиваться в дела Египта.

В 715 г. до н. э. Шабака подчинил своей власти весь Египет, низложил Бокхориса (согласно Манефону, тот был сожжен заживо) и стал первым фараоном XXV династии (715–656 гг. до н. э.). Преемник Шабаки Шабатака (702–690 гг. до н. э.) попытался бросить вызов ассирийскому господству в Восточном Средиземноморье, но потерпел сокрушительное поражение в битве при Элтеке (701 г. до н. э.). Самым успешным из фараонов XXV династии, довольно прочно объединившим Нубию и Египет в единое государство, был Тахарка (690–664 гг. до н. э.).

Подчинение Египта Ассирией. «Додекархия»

После битвы при Элтеке цари Ассирии были по-прежнему обеспокоены положением в Египте. По-видимому, Тахарка, как и его предшественник, пытался соперничать с Ассирией. В итоге ассирийский царь Асархаддон решил подчинить Египет. В 674 г. до н. э. его вторжение было отбито Тахаркой, однако повторная попытка в 671 г. до н. э. оказалась успешной.

Ассирия хотела установить свою власть над Египтом и Нубией, но напатские цари Тахарка и Танутамон (с 664 г. до н. э.) с переменным успехом делали попытки вернуть Египет под свою власть. Кроме того, на территории Египта еще под властью XXV династии существовало множество полуавтономных образований, среди которых были владения прежней XXIV династии с центром в Саисе (после гибели Бокхориса его правители на некоторое время отказались от царского титула, но с 680-х гг. до н. э. снова стали его носить) и последышей XXII династии, сохранявших царский титул и по-прежнему владевших Танисом. Один из них – Петубаст II (ок. 660-х гг. до н. э.), подобно древнебританскому королю Артуру, был «первым среди равных» правителей Египта этого времени, арбитром в их междоусобных войнах и центральной фигурой сложившегося на основе этих событий героического эпоса.

Ассирийцы не стремились наладить в Египте собственную постоянную систему управления и удовлетворились лишь признанием зависимости со стороны местных правителей. Их полностью устраивала иерархичность сложившейся в стране политической структуры, слабость ее правителей, раздоры между ними и предопределенная этим недееспособность Египта в целом. В «Истории» Геродота этот период получил название «додекархия », т. е. правление «двенадцати царей», поделивших между собой Египет. Среди них, благодаря своей разумной и целеустремленной политике, постепенно выделяются правители Саиса Нехо I и Псамметих I.

В 663 г. до н. э. в Египте вновь разгорелась война между Ассирией и напатским царем Танутамоном, который потерпел в ней поражение. Одновременно Псамметих I начал умело расширять свои владения и вскоре стал контролировать всю Дельту Нила. Ассирийцы не мешали его действиям, решив, очевидно, что в Египте им проще будет иметь дело не с множеством вассалов, а с одним Псамметихом, который все равно еще долго не сможет угрожать позициям Ассирии в Восточном Средиземноморье, но зато не пустит в Египет царей Напаты. К 656 г. до н. э. под властью Псамметиха I был объединен весь Египет, включая уже с давних пор автономные Фивы, где одной из высших жриц бога Амона («супругой бога») стала дочь Псамметиха I Нейтикерт.

«Саисское возрождение»

Псамметих I (656–610 гг. до н. э.) стал первым царем XXVI династии (656–525 гг. до н. э.), время правления которой часто называется «саисское возрождение» (по ее «родовому гнезду» и столице Египта этого времени – Саис – и потому, что это был последний длительный период восстановления египетской государственности). Объединив Египет, Псамметих I обнаружил, что реальная власть в стране (в том числе военная мощь) во многом оставалась в руках правителей отдельных номов.

Чтобы упрочить свое положение, царь начал активно привлекать к себе на службу иноземных наемников (жителей Восточного Средиземноморья, Карии – области на юго-западе Малой Азии, и в особенности греков)^[24]. В стратегических пунктах на границе Египта и в Дельте Нила появился целый ряд поселений этих наемников – Элефантина на юге Египта, Мареа на западе Дельты и Дафны – на ее востоке. В конце VII в. до н. э. среди них выделился Навкратис – важнейший опорный пункт греческих торговцев в Египте. Кроме того, около 655 г. до н. э. Псамметих I отложился от Ассирии и заключил союз с Гигесом – царем Лидии (государства на западе Малой Азии), который также опасался ассирийцев.

В 620-е гг. до н. э. все Восточное Средиземноморье подверглось нашествию кочевников-скифов. Псамметиху I удалось предотвратить их вторжение в Египет, однако появление скифов в Передней Азии нанесло тяжелый удар Ассирии. Она утратила свои владения в Восточном Средиземноморье, где немедленно постарался утвердиться Египет. Псамметих I и его преемник Нехо II (610–595 гг. до н. э.) стремились не только обеспечить себе источники поступления дани, но и предотвратить появление вблизи границ Египта новых мощных государств.

В 610–609 гг. до н. э., чтобы оказать помощь ослабленной и уже неопасной Ассирии в ее последних попытках противостоять Нововавилонскому государству, Нехо II занял всю территорию Восточного Средиземноморья вплоть до верхнего течения Евфрата, где в районе Харрана еще удерживали позиции ассирийцы. По пути туда он нанес тяжелое поражение Иудее близ Мегиддо (др.-евр. Армагеддон, досл. «Место у Мегиддо»), царь которой Иосия пытался противостоять фараону, уповая на помощь бога Яхве. Это поражение убедило преемников Иосии в том, что Египет являет собой несокрушимую силу, благодаря помощи то ли Яхве, то ли, наоборот, его злейшего врага. (Похоже, именно с этого времени в восходящей к Библии традиции за Армагеддоном и укрепилась репутация места, возле которого «в конце времен» силы зла попытаются одержать решающую победу.) После этого на несколько десятилетий Иудея стала верным союзником египтян.

Между тем в 605–600 гг. до н. э. вавилонский царь Навуходоносор II, вырезав египетский гарнизон, оставленный после падения Харрана (609 г. до н. э.) в крепости Каркемиш на Евфрате, вытеснил египтян из Восточного Средиземноморья. Нехо II и его преемники Псамметих II (595–589 гг. до н. э.) и Уахибра (гр. Априй; 589–570 гг. до н. э.) пытались вернуть свои позиции в этом регионе, побуждая местные государства – теперь вассалов Нового Вавилона – восставать против его господства. В 586 г. до н. э. очередная попытка Иудеи обрести свободу завершилась ее полным разгромом. Навуходоносор II разрушил в Иерусалиме храм бога Яхве и увел в плен царя, его двор и часть населения страны. В конце 570-х гг. до н. э. поражением закончилось и начатое тринадцатью годами ранее восстание Тира, Сидона и других городов Финикии, которое Априй пытался поддерживать с моря при помощи своего наемного флота.

В начале 560-х гг. до н. э. Вавилон, воспользовавшись междоусобной борьбой в Египте, решил устранить с престола Априя, опасного своими провокациями в Азии, и поддержать его соперника, военачальника Яхмоса (гр. Амасис). По-видимому, последний одержал окончательную победу над Априем в 567 г. в результате прямого вторжения Навуходоносора II в Египет и в качестве нового царя обязался сократить в своей армии число греческих и карийских наемников и уважать интересы Вавилона в Восточном Средиземноморье.

Более прочными оказались позиции Египта в Нубии, южная часть которой (прежде всего район 4-го порога Нила с центром в Напате) осталась под властью царей – преемников XXV династии. Около 593 г. до н. э. Псамметих II совершил туда поход, прочно закрепив за собой области к северу от 2-го порога Нила. Эти рубежи египетских владений были не всегда спокойными. Следившим за ними правителям Элефантины приходилось то отражать нападения из Нубии, то пытаться возвращать бежавших в Напату мятежников или дезертиров-наемников. Однако в целом при царях XXVI династии серьезной угрозы Египту с юга не было.

Амасис (Яхмос II)

Преемник Априя Амасис (567–525 гг. до н. э.) к концу 560-х гг. до н. э. после смерти Навуходоносора II и начала внутренних неурядиц в Вавилоне перестал соблюдать договоренность с этим государством, при помощи которого он пришел к власти. Около 560 г. до н. э. Амасис захватил Кипр; еще раньше он возобновил тесные контакты с грекам, чему способствовала его женитьба на Ладике – дочери царя греческой колонии Кирена в Ливии. Все это обеспечило ему славу филэллина («друга греков»).

При Амасисе Навкратис превратился в крупнейший торговый центр; Египет, как колыбель древнего знания, посещали греческие мыслители (например, афинянин Солон); и наконец, отряды греческих наемников вновь стали приглашать на службу фараону. Благодаря этим контактам греческие авторы, прежде всего Геродот, оставили нам множество сведений об Амасисе. У египетской элиты он пользовался репутацией добившегося успеха выходца из простонародья, хитроумного, с грубоватым юмором, не отличающегося благочестием и любящего простые удовольствия. Амасис относился к такой репутации чрезвычайно спокойно, требуя от приближенных и подданных почтения не к присущим ему личным качествам, а к своему царскому сану. При этом он был одним из немногих правителей Египта I тыс. до н. э., сделавших серьезную попытку восстановить централизацию египетского хозяйства под контролем государства. Это усилило неприязнь к Амасису со стороны номовой знати, не желавшей делиться своим богатством с царем. По-видимому, в течение всего царствования Амасиса в Египте существовала мощная оппозиция, считавшая царя узурпатором и ждавшая удобного случая, чтобы его низложить.

В середине 550-х гг. до н. э. Амасис восстановил старый военный союз Египта с Лидией, где в это время правил царь Крез. Вероятно, исходно этот союз должен был быть направлен против Вавилонии, однако в 549 г. до н. э. Лидию захватил новый глава Персидского государства Кир II. В 530-е гг. до н. э. под ударами персов пала Вавилония, и Персия стала главной внешней угрозой для Египта. Против нее Амасис пытался заключить союз с правителем острова Самос Поликратом, располагавшим сильным флотом в Эгейском море, однако в итоге, видимо, сам осознал его бесперспективность (по легенде, известной нам в передаче Геродота, Амасис порвал с Поликратом, славившимся своей удачливостью, полагая, что она в конце концов навлечет беду на него самого и на его друзей).

К середине 520-х гг. до н. э. Египет остался единственным государством Ближнего Востока, еще сохранившим независимость от Персии. Между тем стало ясно, что ее нападения следует ждать в ближайшее время, и в среде враждебной Амасису египетской элиты сложилась легенда о родстве низложенного Априя с персидской династией Ахеменидов, представитель которой, персидский царь Камбис (не то супруг, не то сын дочери Априя Нитетис, якобы отосланной Амасисом на чужбину), придет в Египет и покарает узурпатора.

Египетское общество и перемены в мировоззрении египтян в I тыс. до н. э.

Гибель Нового царства и распад Египта положили конец централизации египетской экономики под контролем царской власти, системе государственного распределения работников на смотрах и, по-видимому, определенной помощи трудовому населению со стороны государства (например, зерном в годы неурожая, инвентарем и т. п.). Хозяйства отдельных храмов, правителей номов, предводителей наемных военных отрядов, вельмож и т. п., которые прежде входили в единое государственное хозяйство, охватывавшее всю возделываемую в Египте землю, теперь стали совершенно самостоятельными и перешли в собственность своих держателей. Более того, число таких самостоятельных хозяйств непрестанно росло, поскольку правители государственных образований, существовавших в условиях распада Египта, выделяли своим приближенным угодья из подвластных им земель, создавая таким образом себе вассалов. Многие из подобных мелких правителей происходили из ливийцев; их власть, приобретшая, как видно, иерархическую структуру, была неотделима от командования дружинами, и вместе с ними они образовали особое военное сословие египетского общества (позднее греческие авторы именовали его термином «махимы » – воины).

Лишившиеся государственной поддержки рядовые земледельцы оказались предоставленными сами себе: не имея возможности получать необходимые им товары напрямую от государства, они вынуждены были приобретать их на рынке. Вследствие этого в Египте по сравнению с предшествующими эпохами усилилось денежное обращение , средством которого служили весовые слитки серебра (собственная монета в Египте появилась не ранее IV в. до н. э.). Из-за ограниченного количества этих денежных единиц и сравнительной неразвитости внутренней торговли (по этой причине наличные деньги бывали у рядовых земледельцев и ремесленников не всегда) возникала необходимость покупать в кредит или обращаться к ростовщикам. Обеспечением кредита в древности при отсутствии у должника имущества или невозможности отдать его в залог почти повсеместно служила его личность. Поэтому к VIII в. до н. э. в Египте распространилась долговая кабала . Как уже говорилось, попытки ограничить ее предпринимал царь XXIV династии Бокхорис.

Отмена общегосударственных смотров привела к тому, что профессиональные навыки стали, как правило, передаваться по наследству, от отца к сыну, особенно в военной сфере, чему способствовала и изначальная обособленность от основной массы египтян наемников-чужеземцев, живших в особых поселениях. Таким образом, профессиональные разряды трудового населения превратились в своего рода замкнутые «касты» , которые описывали греческие авторы, наблюдавшие египетское общество.

Обозначилось отставание Египта от соседних стран Передней Азии в развитии производительных сил. Если там в начале I тыс. до н. э. уже наступает железный век, то в Египте, не располагавшем крупными месторождениями железа, намного дольше сохраняет значение бронза и даже камень.

По мере того как морские народы Средиземноморья (греки и финикийцы) налаживали систему торговых связей по всему этому региону, Египет стал ее частью. Присутствие греков в Египте в эпоху XXVI династии, и в частности основание колонии Навкратиса сразу двенадцатью ведущими торговыми городами греческого мира, было связано с их стремлением превратить Египет в один из рынков сбыта своей ремесленной продукции. Вместе с тем Навкратис и другие греческие колонии африканского побережья (Кирена и ее соседи) способствовали проникновению в греческий мир достижений египетской культуры: многие специалисты говорят об ощутимом влиянии Египта на искусство греческой архаики (прежде всего на скульптуру).

Геродот в своем труде прямо утверждает, что множество культурных достижений, вплоть до почитания богов, было заимствовано греками у египтян. В некоторых городах Балканской Греции, благодаря посредству Кирены, уже к началу V в. до н. э. появился египетский по своему происхождению культ Зевса-Аммона.

Греческие ученые и писатели, начиная с выдающегося афинского законодателя начала VI в. до н. э. Солона, считали «хорошим тоном» совершать своего рода ознакомительные поездки в Египет и общаться с носителями его культуры. Именно благодаря этому греческая письменная традиция играет столь важную роль в формировании наших представлений о Древнем Египте.

Что касается самого Египта, то существенные изменения в мировоззрении его населения, как и объективные экономические и социальные сдвиги, были связаны с упадком централизованного государства и царской власти. До гибели Нового царства сакральная царская власть в течение почти двух тысячелетий была в восприятии египтян главной опорой их страны как уникального места в структуре мироздания, исключительно важного для его стабильности. Поскольку именно в Египте отправлялся культ богов, он, как считали египтяне, находился под их прямым покровительством. Представление о том, что власть в Египте должна быть в руках рожденного божеством правителя, который один может совершать ритуальные действия полноценным образом, получая за это поддержку богов, сохранились и в I тыс. до н. э. Но вместе с тем у египтян появились сомнения, насколько данному представлению соответствуют правители этого времени, неспособные поддерживать стабильность в стране и ограниченные в своем внешнеполитическом могуществе.

Эти сомнения становились особенно серьезными в тех случаях, когда египетский престол занимал иноземец: мог ли человек, рожденный за пределами Египта, быть сыном верховного божества? Строго говоря, в догматике царского культа не было препятствий к тому, чтобы ответить на этот вопрос утвердительно; тем не менее чисто практические соображения (прежде всего понятное нежелание мириться с владычеством чужеземцев) мешали легко согласиться с этим. Вследствие этого египтяне пытались переложить ритуальные функции, которые подобали сакральному царю Египта, с реальных правителей Позднего времени на кого-нибудь еще. Очень часто царскими эпитетами стали именоваться местные боги тех или иных номов. В VIII–VII вв. до н. э., когда Фиванская область оказалась под контролем царей Напаты, носивших к тому же египетский царский титул, некоторые функции, связанные с отправлением культа в фиванских храмах, получили их высшие жрецы, в частности «супруги бога».

Коль скоро роль царя в поддержании контакта между Египтом и миром богов уменьшилась, с неизбежностью усилилась роль в этой жизненно важной для египтян деятельности земных обличий богов. Позднее время – эпоха небывалого расцвета почитания священных животных, считавшихся проявлениями на земле одной из сущностей богов (их «силы» ба). Так, бык Апис (егип. Хеп), которого искали по определенным внешним признакам (белым пятнам особой формы на черной шкуре), чтившийся в Мемфисе, считался на протяжении всей его жизни земным вместилищем ба бога Осириса-Хапи (своеобразного совмещения образов божеств загробного мира и Нила)^[25]. Египтяне верили, что после смерти этого быка (и его погребения в специальном комплексе – Серапеуме – в районе Саккара близ Мемфиса) его ба соединяется с пребывающим на небе божеством, чтобы затем воплотиться в новом священном быке.

Апис был не единственным священным животным, окруженным в позднем Египте особым почитанием: в городе Мендес в Дельте Нила сходным образом почитался священный баран, в Гелиополе – черный бык Мневис, в Гермонте к югу от Фив с IV в. до н. э. – бык Бухис и др. Даже домашние животные (в частности, любимые египтянами кошки) чтились по праздничным дням потому, что считались вместилищами ба божеств (в случае с кошками – богини Баст). В районе Саккара, помимо Серапеума, в I тыс. до н. э. появились огромные кладбища кошек, шакалов (воплощений бога Анубиса), ибисов и павианов (воплощений бога Тота), а также соколов (воплощений бога Хора).

Египтяне с особым трепетом стали относиться к изображениям богов и культовой утвари, обеспечивающим контакт с божеством. Жречество в большинстве номов окончательно превратилось в замкнутую корпорацию, которая сохраняет знание, связанное с осуществлением этого контакта независимо от того, насколько лоялен к религии Египта правитель, находящийся на его престоле. В свете всего этого не вызывает удивления, что убийства священных животных, конфискация предметов культа, депортация жрецов, владеющих религиозным знанием, становятся самыми тяжкими обвинениями, предъявляемыми египтянами (порой, как мы еще увидим, безосновательно) чужеземным завоевателям.

Богиня Баст в облике кошки

Изменения в представлениях египтян о царской власти были связаны не только с ее ослаблением в I тыс. до н. э., но и с сомнениями в способности царей отправлять ритуалы и пользоваться взамен покровительством богов. Среди чужеземцев на египетском престоле на протяжении этого времени наименьшее отторжение у египтян должны были вызывать ливийцы, ставшие частью их общества еще при Рамессидах. Между тем, поселившись тогда в Египте, ливийские воины и их предводители сохранили свой уклад, отличный от жизни уроженцев страны, с которыми они, похоже, смешивались достаточно слабо.

Мы помним, что община и связанные с ней родовые и клановые структуры отмерли у египтян под нажимом централизованного государства еще в 1-й половине III тыс. до н. э.; ливийцы, напротив, принесли с собой в Египет вполне жизнеспособный родовой строй. В его рамках по наследству, внутри определенных родов и кланов, передавались, в частности, полномочия «великих вождей Ма» и «великих вождей Либу», а затем та же практика была, видимо, распространена и на доставшуюся роду Шешонка царскую власть. Когда в VIII в. до н. э., накануне вторжения Пианхи, в Египте оказалось одновременно четыре правящих и признающих легитимность друг друга царя, то вроде бы не было никаких оснований для того, чтобы и другие, ничуть не менее сильные местные правители (прежде всего владеющий Саисом Тефнахт) заявили свои претензии на такой же статус. Тем не менее Тефнахт провозгласил себя царем лишь после того, как прочие цари и другие правители Египта, не исключая и его самого, были приведены к покорности Пианхи.

Единственное объяснение этому состоит в том, что до завоевания Пианхи царская власть считалась монопольной принадлежностью ливийского дома, основанного Шешонком и к этому моменту давшего не менее четырех местных «ответвлений». Принадлежность к царской династии, таким образом, впервые, по крайней мере с начала III тыс. до н. э., стала восприниматься как более весомое обоснование царского статуса правителя, чем реальная мощь – свидетельство рождения от божества и покровительства с его стороны. Поэтому не случайно, что в тексте своей стелы, посвященной походу на Египет, Пианхи особенно подробно проводит ту идею, что он единственный из правителей этой страны рожден богом и благодаря этому одолевает своих врагов внушаемым им ужасом. Поход Пианхи сломил существовавшую в Египте уже примерно два века «монополию» ливийской династии на царскую власть, чем не преминул воспользоваться Тефнахт.

Тем не менее представление об этой «монополии» дало характерный «рецидив» в 670–660-е гг. до н. э. в эпоху «додекархии», описанную в эпических сказаниях, действие которых разворачивается вокруг царя Петубаста II. Впервые в истории египетской литературы носитель царского статуса играет в этих сказаниях второстепенную роль, не будучи самым сильным и величественным из действующих лиц. Когда же в одном из сказаний – о борьбе за наследственный удел верховного жреца Фив – он выходит на первый план, то проявляет не лучшие человеческие качества, претендуя без всяких оснований на чужое наследство. В своего рода судебном поединке за это наследство за царя Петубаста бьется герой Пему, сын другого доблестного воина – Инара. Именно эти персонажи нецарского статуса – наследственные правители города Пер-Соп, лежавшего к востоку от Дельты – являются главными героями эпоса. Причем Пему отстаивает интересы Петубаста исключительно из вассальных обязательств перед царем, а его сын открыто поносит Петубаста, именуя его «рыбоедом из Таниса».

Понятно, что по законам подобных сказаний бой за неправое дело, даже при участии в нем доблестного воина, оканчивается неудачей. Этот, по сути, негативный образ обладателя царского статуса мог появиться в египетском тексте только исходя из представления о том, что у Петубаста нет иных прав на царский титул, кроме чисто династических: он один из отдаленных потомков Шешонка, к тому же сидящий в самой престижной из резиденций его дома – в Танисе. В то же время мотивы и приемы, характерные для персонажей эпоса о Петубасте (героические амбиции, уже совершенно независимые от практической выгоды и часто реализуемые в единоборствах; судебные поединки; соображения вассальной преданности, в том числе и недостойному правителю, и заботы о собственных вассалах; полное совпадение статуса местного правителя и воина – предводителя дружины), отражают очень своеобразную «феодально-рыцарскую» атмосферу, по-видимому, действительно сложившуюся в среде ливийской военной знати Египта I тыс. до н. э.

Объединившая Египет в середине VII в. до н. э. XXVI династия, связанная своим происхождением с XXIV, также восходила к ливийской военной знати. В то же время уже родоначальник этого дома Тефнахт, а затем и его потомки еще под властью напатских царей и ассирийцев стали принимать царские титулы, основываясь не на династическом родстве с домом Шешонка, а на своем реальном могуществе. Вряд ли мог обосновать иначе свои притязания объединитель Египта Псамметих I, навязавший свое верховенство прочим местным правителям, в том числе и танисским царям – пресловутому Петубасту II и его преемнику. Однако, когда не принадлежавший к XXVI династии (хотя и приписанный к ней Манефоном) Амасис поднял мятеж против Априя и в итоге захватил престол, мы вновь, как в эпоху Пианхи, видим конфликт между обоснованиями права на власть рождением от божества и принадлежностью к царскому дому.

В иероглифической надписи, описывавшей его борьбу с Априем, – так называемой Элефантинской стеле – Амасис подробно объясняет, что Априй хотя и был исходно полноправным сакральным царем, но из-за своих преступлений («мерзости перед богом») утратил расположение породившего его верховного божества, которое и облекло властью другого своего сына, рожденного вне царского дома. Геродот передает характерную легенду, согласно которой Амасис, уже придя к власти, изготовил из золотого умывальника статую бога и, когда она стала предметом поклонения, сообщил, как была изготовлена статуя, своим вельможам, не забывшим о низком происхождении самого царя и мало уважавшим его.

Обычно эта история трактуется как призыв Амасиса к своему окружению чтить не его лично, а принадлежащий ему наивысший статус. Однако для египтян (чего, кстати, не знал Геродот) золото было совершенно особым материалом, из которого состояла плоть богов. Поэтому смысл наставления Амасиса заключался, вероятнее всего, в том, что божество долгое время может пребывать на земле в самом неожиданном и неопознаваемом обличье, однако с того момента, как оно проявило себя явно, к нему следует относиться с надлежащим почитанием. Понятно, что сакральное начало в личности самого Амасиса проявилось в успехе его мятежа и вступлении на престол и определялось его рождением от божества. Враги Амасиса, создавшие легенду о браке дочери Априя Нитетис с кем-то из персидских царей, напротив, явно считали предпочтительным обоснование права на престол принадлежностью к царскому дому, согласно представлению, укоренившемуся в ливийское время. Подобным образом они пытались оправдать устранение персами от власти семьи Амасиса.

Еще одна перемена в мироощущении египтян I тыс. до н. э., объясняющаяся тем, что на милость божества они стали полагаться больше, чем на прочность собственного общества и помощь его властей, – это появление не связанного с ритуалом понятия о благочестии . Уже на рубеже Нового царства и III Переходного периода создается «Поучение Ани», содержащее, в отличие от более ранних прагматических текстов этого жанра, общемировоззренческие рекомендации, в том числе совет не докучать божеству бесконечными просьбами в рамках ритуального контакта с ним: бог и так знает нужды того, кто прилежит ему чистым сердцем.

Мысль о совершенстве бога и греховности по сравнению с ним человеческого естества появляется в чуть более позднем (вероятно, нач. I тыс. до н. э.) «Поучении Аменемопе». В посвященном семейным отношениям «Поучении Анх-Шешонки» (записанном в IV в. до н. э., но, очевидно, более раннем) развивается тема греховности женщины (ее несдержанности в словах и действиях, неспособности следовать разуму), побуждающей мужчину не воспринимать ее как полноценную личность и в браке постоянно смирять ее. Наконец, мотив знания богом праведного человека независимо от ритуального контакта с ним повторяется в самом позднем по записи (I в. до н. э.; вероятно, оно тоже создано много раньше) «Поучении папируса Инсингер». В этом Поучении мы видим и характеристику безбожия, непременно влекущего ко злу.

Подобные рассуждения о природном несовершенстве человека прямо противоположны оптимизму египтян, который был свойствен им в III–II тыс. до н. э. в пору стабильности их государственности и ее ориентации на заботу о людях. Скорее всего, появление таких взглядов следует связывать именно с нарастанием в I тыс. до н. э. неустройства египетского общества и отчуждением от него власти, часто принадлежавшей чужеземцам (или, как в ливийское время, охарактеризованное в «Эпосе о Петубасте», замкнутой на собственные интересы и ценности военной знати).

Усиливающееся разочарование в справедливости земного миропорядка привело к трансформации идеи загробного суда . Если прежде считалось, что после него человек либо попадает в царство Осириса, либо перестает существовать (его сердце, перевесившее на чаше весов перо маат, будет сожрано сидящим рядом чудовищем), то в I тыс. до н. э. появилось представление о стоящей перед ним альтернативе – обретении посмертного блаженства или вечных страданий в воздаяние за прижизненные дела.

Во втором цикле «Сказаний о Сатни-Хаэмуасе», записанных уже в начале новой эры, но, несомненно, созданных раньше, сын главного героя с характерным именем Са-Усир («Сын Осириса», т. е. воплощенный бог Хор) открывает своему отцу зрелище загробного мира, в котором богатый грешник подвергается мучениям, а праведный бедняк благоденствует в тонких одеждах.

В Позднем Египте самыми чтимыми становятся благие боги Осирис и Исида вместе с их сыном Хором , которые решительно оттеснили на второй план солнечных богов Ра и Амона, традиционно связанных с ослабевшей царской властью. Согласно мифологическим представлениям, при своей земной жизни эти боги радели об облегчении жизни людей при помощи различных культурных навыков (именно о них говорится как об изобретателях земледелия и ремесел). Далее Осирис претерпел зло от собственного брата Сета, а Исида, стремясь воскресить Осириса и растя рожденного от него сына Хора, продемонстрировала идеал супружеской и материнской любви. И наконец, именно Осирис своей смертью и воскрешением открыл всем людям возможность обрести вечную жизнь в загробном мире.

Говоря о египетских источниках 1-й половины – середины I тыс. до н. э., нужно иметь в виду, что около VIII–VII в. до н. э. происходит смена и в устной и в письменной речи новоегипетского языка так называемым демотическим (в письменности она сопровождается возникновением нового, более «скорописного» по сравнению с иератикой, типа письма). При этом новоегипетский язык совершенно выходит из употребления, а среднеегипетский, уже давно существующий только в письменной речи, сохраняется в официальных царских надписях (текстах ливийских царей, Стеле Пианхи, а также других надписях напатских царей, найденных на территории их нубийской метрополии в районе современного Джебель-Баркала, Элефантинской стеле Амасиса и др.) и религиозных текстах.

Все новые литературные произведения (эпос о Петубасте, «Сказания о Сатни-Хаэмуасе», Поучения Анх-Шешонки и папируса Инсингер), а также многочисленные документы записываются теперь на демотическом языке. Для его изучения много сделали французский египтолог Э. Ревийу и немецкий – В. Шпигельберг на рубеже XIX–XX вв., а также ученик основателя российской египтологии В. С. Голенищева М. Малинин – в 1-й половине XX в.

В отечественной египтологии эпосом о Петубасте и некоторыми другими демотическими текстами занимался В. В. Струве (изучавший труд Манефона). В наши дни эпос о Петубасте в связи с политической ситуацией эпохи «додекархии» изучает санкт-петербургский египтолог А. Г. Сущевский .

Самая полная реконструкция политической истории и географии Египта III Переходного периода, со времени гибели Нового царства до объединения страны саисским домом, принадлежит британскому египтологу К. Китчену . Отношениями Египта с великими державами Передней Азии (Ассирией и Новым Вавилоном) в середине I тыс. до н. э. занимается работающий в Новой Зеландии Э. Спэлинджер . Он и другие исследователи этой проблематики, помимо египетских источников, привлекают летописи месопотамских царей, Библию и сообщения греческих авторов (прежде всего Геродота – о времени саисских царей) и др.

Египет в составе державы Ахеменидов

В конце 526 г. до н. э. фараон Амасис умер. Вскоре после этого, в 525 г. до н. э., персидский царь Камбис начал войну против Египта. В решающем сражении при пограничной крепости Пелусий египтяне потерпели сокрушительное поражение из-за явного военного преимущества персов, а также измены предводителя греческих наемников Фанеса и египетских военачальников из числа номовой знати, не желавших поддерживать сына Амасиса Псамметиха III. Так, командующий египетским флотом Уджагорреснет перешел на сторону персов и сдал им Саис без боя. В итоге новым фараоном (основателем XXVII персидской династии) был провозглашен Камбис , египетскую титулатуру которого составил Уджагорреснет, торжественно принявший его в храме богини Нейт в Саисе. В истории Египта начался так называемый период первого персидского владычества (525–404 гг. до н. э.).

Рассказ Геродота о святотатствах Камбиса (в том числе об убийстве им в Мемфисе священного быка Аписа после неудачного похода в Эфиопию), опровергается египетскими текстами, сообщающими о внимании этого царя к египетским храмам (в частности, пресловутый Апис не только умер своей смертью, но и был погребен в предоставленном Камбисом саркофаге). Недовольны персидским правлением были прежде всего сторонники Амасиса, которые (на первых порах во главе с низложенным Псамметихом III) пытались выступить против персов во время эфиопского похода Камбиса в 524 г. до н. э. и потом, во время внутренних неурядиц в Персии – в 522–521 гг. до н. э.

В 518 г. до н. э. в Египет прибыл новый персидский царьДарий I . Он пользовался редким расположением со стороны египтян, которые считали его не только истинным фараоном, но и одним из великих законодателей Египта, достойным культовых почестей. Один из папирусов действительно сообщает о записи при Дарии I египетских законов. Дарий I довольно много строил в египетских храмах и восстановил канал, соединяющий Нил и Красное море, прорытый еще при Нехо II.

В царствование Дария определилась структура персидской администрации в Египте. Во главе стоял сатрап, резиденция которого была в Мемфисе, ему подчинялись чиновники в отдельных номах. В важнейших пунктах Египта – Мемфисе, Дафнах, Элефантине – были размещены ахеменидские воинские контингенты: особой преданностью персидскому царю отличались наемники-евреи. В то же время важную роль в администрации играли египтяне, занимавшие ряд высших должностей (например, уже упоминавшийся Уджагорреснет). Египет считался одной из самых богатых сатрапий Ахеменидов, вместе с Ливией, Баркой и Киреной (т. е. областями средиземноморского побережья к западу от него), он платил ежегодную дань в размере 700 талантов (более 20 т) серебра.

При Камбисе и Дарии I Египет был вторым после Вавилонии государством, власть над которым персидского царя была облечена в форму принятия местного царского титула, т. е. в современных понятиях – личной унии. Это изменилось при преемнике Дария Ксерксе , в начале правления которого (486–484 гг. до н. э.) в Египте из-за увеличения налогов и угона ремесленников в Персию вспыхнуло восстание. После его подавления Ксеркс не стал принимать титул фараона, тем самым упразднив «личную унию» с Египтом, и политика Ахеменидов по отношению к этой стране стала более жесткой. По-видимому, именно тогда персы вывезли из египетских храмов к себе большое количество культовой утвари и чтимых изображений богов (в том числе статую обожествленного Дария I из храма в Гелиополе, которую потом нашли археологи при раскопках персидской столицы Суз), с тем чтобы лишить египтян «посредников» в их контакте с богами, а может быть, отчасти и «переключить» этот контакт на себя.

Египет стал предпринимать попытки освобождения от власти персов. В 460 г. до н. э. в Дельте Нила началось восстание Инара, которое получило поддержку воевавших с персами Афин, но все же к 454 г. до н. э. окончилось неудачей. Вероятно, отряды Инара продержались в топях Западной Дельты до 404 г. до н. э., когда правитель Саиса Амиртей (возможно, потомок Инара) возглавил новое восстание и изгнал персов.

Египет в IV в. до н. э.

Амиртей (404–397 гг. до н. э.) считается единственным правителем XXVIII саисской династии. На седьмом году царствования он был низложен и убит, а к власти пришла основанная Неферитом I XXIX династия из Мендеса в Центральной Дельте Нила (397–380 гг. до н. э.). Ее первые цари сменялись у власти довольно быстро, и лишь фараон Акорис правил около 13 лет (392–379 гг. до н. э.). Он стремился упрочить царскую власть и создать систему союзов, выгодных для поддержания независимости Египта.

Характерный энтузиазм этого времени по поводу недавнего изгнания персов и восстановления независимости Египта нашел отражение в найденной на территории Карнакского храма стеле с записью текста, известного под названием «Исцеление Бентреш» . Согласно этому тексту, в свое время к Рамсесу II обратился породнившийся с ним царь азиатской страны Бахтан (в ее образе совмещаются как воспоминания о Хеттской державе уже далекого прошлого, так и восприятие главного противника Египта в то время – державы Ахеменидов) с просьбой помочь исцелить свою душевнобольную (обуянную злым духом) дочь Бентреш. Фараон отправляет правителю Бахтана целительную статую фиванского бога Хонсу, и тот после выздоровления Бентреш решает навсегда оставить себе столь ценного «посредника» в контакте с божеством. Через некоторое время правитель Бахтана, увидев во сне, как бог Хонсу в обличии сокола покинул свою статую и устремился в Египет, возвратил ее Рамсесу II. В этом рассказе явно звучит воспоминание о недавнем похищении нечестивыми персами культовых статуй и утвари из египетских храмов, а также уверенность в том, что боги, настроенные благожелательно к избранной ими стране, покинут свои похищенные изображения и оставят врагам Египта лишь мертвый камень и металл.

Помимо отражения персидской угрозы, Акорис задумывался и о том, каким образом централизовать страну, в которой после изгнания персов большое влияние приобрели слабо зависящие от царя группировки номовой знати. Одним из средств к этому становится попытка централизации египетских культов под покровительством царской власти. Акорис развивает вслед за Неферитом целую программу строительства в древнем Карнакском храме в Фивах, в его время уже не самом значимом в Египте. По-видимому, не имея возможности напрямую восстановить здесь культ Амона-Ра как покровителя царской власти, он особенно заботится об оформлении путей праздничных процессий, связывающих Карнак с Луксором и Мединет Абу на западном берегу Нила и имеющих отношение к почитанию Амона как создателя мира и бога плодородия.

Вскоре после смерти Акориса в результате переворота к власти пришел уроженец соседнего с Мендесом города Севеннита Нектанеб I (380–361 гг. до н. э.), основавший XXX династию. При нем Египет в 373 г. до н. э. успешно отразил персидское вторжение, но в дальнейшем, не рискуя полагаться только на собственные силы, вступил в союз с греческими государствами – Афинами и Спартой.

Нектанеб I продолжил начатую Акорисом строительную программу в Карнаке, но еще большее внимание он уделял местным культовым центрам. Он начал строительство храмовых комплексов богини Хатхор в Дендера и богини Исиды на острове Филэ на крайнем юге Египта. Существенно, что эти строительные программы, которые затем продолжались на протяжении всего эллинистического времени, связаны с популярными в Позднем Египте культами богинь-матерей.

Новым и обязательным компонентом храмовых комплексов с этого времени становятся так называемые маммизи, или «дома рождения», – особые постройки, посвященные культу четы богов и их сына (т. е. существующего практически в каждом египетском номе аналога триады самых чтимых в это время божеств – Осириса, Исиды и Хора), оформленные сценами появления последнего на свет (очень отдаленной первоосновой этих сцен нужно, по-видимому, считать рельефы, изображающие рождение от божества Хатшепсут и Аменхотепа III в храмах Нового царства в Дейр эль-Бахри и Луксоре).

Реализуя эти строительные программы, царская власть, с одной стороны, стремилась установить контроль над местными культовыми центрами, а с другой – оказать им знаки внимания, неизбежные ввиду влияния связанных с ними группировок египетской элиты.

Воспользоваться благоприятной ситуацией, сложившейся в результате серии восстаний в западных сатрапиях Ахеменидской державы, и перейти при греческой поддержке в наступление против персов в Сирии и Палестине попытался фараон Тахос (егип. Джед-Хор; 361–359 гг. до н. э.). По совету афинского военачальника Хабрия он ввел чрезвычайные налоги и отчисления с храмовых доходов на военные нужды. Эта необходимая, но ущемлявшая интересы элиты мера вызвала, несмотря на военные успехи Тахоса, недовольство им, и в результате военного мятежа на египетский престол взошел племянник царя Нектанеб II (359–343 гг. до н. э.).

Его царствование прошло в постоянном ожидании персидского нападения на Египет (как раз в его начале, в 359 г. до н. э., на престол Ахеменидов восходит Артаксеркс III – целеустремленный правитель, поставивший перед собой задачу возродить военную мощь и прочность своей огромной державы). Ставленник египетской знати, Нектанеб II явно свернул централизаторские мероприятия Тахоса. Не случайно в позднейшем грекоязычном тексте отражение им угрозы персидского вторжения связывается с использованием магических средств, а не с созданием настоящей боеспособной армии.

Нектанеб II много строил в храмовых комплексах Дельты (в том числе и в «родовом гнезде» XXX династии – Севенните), в Мемфисе, в оазисах Харга и Сива в Ливийской пустыне, продолжил начатое его предшественниками строительство в Карнаке. Он также начал строительство в храмовом комплексе Хора (чтимого в образе крылатого солнечного диска) в городе Эдфу, которое продолжалось затем на всем протяжении эпохи эллинизма. Одной из немногих попыток централизовать культовую жизнь страны под контролем государства стало насаждение Нектанебом II во многих храмах страны своего собственного культа в отождествлении с богом Хором. Известно довольно много связанных с этим культом изображений царя, находившегося как бы под защитой стоящего позади него огромного сокола.

Царь Нектанеб II под защитой бога Хора. Культовое изображение

В конечном счете, когда в 343 г. до н. э. Египет столкнулся с массированным вторжением персов во главе с Артаксерксом III, он не смог оказать ему сопротивление, и Нектанеб II был вынужден бежать в Нубию. Позднее складывается легенда, согласно которой он отправился в Македонию и, обольстив там царицу Олимпиаду, стал отцом будущего освободителя Египта от персов Александра Великого.

Египетские религиозные концепции середины I тыс. до н. э.

Египетские жрецы позднего времени, ставшие, как уже говорилось, особой замкнутой корпорацией, были заняты не только сохранением необходимого для контакта с богами ритуала, но и систематизацией и развитием накопленных ими знаний о мироустройстве (т. е. о божественных силах, действующих в мироздании). Традиция гимнов Амону как верховному божеству, восходящая к эпохе Нового царства, продолжилась в текстах его храма начала первого периода персидского владычества в Хибисе (оазис Харга). Здесь Амон не просто описывается как универсальное божество путем сопоставления с различными богами, но проводится мысль о том, что мир состоит, по сути дела, из множества его проявлений, возникших благодаря его благости.

В религиозных текстах IV в. до н. э., когда постоянными были опасения по поводу возможного нового нашествия персов, особое значение приобретает мотив борьбы благого бога с воплощением зла – Сетом или Апопом. В частности, борьба с Сетом бога Хора «мощного дланью», олицетворяющего царя, отражается в тексте так называемого наоса из Сафт эль-Хенне (егип. Пер-Сопд – город к востоку от Дельты Нила) времени Нектанеба I.

Однако особенно примечательна разработка с середины I тыс. до н. э. мифологических сюжетов, связанных с возникновением мироздания. Самой ранней из таких космогоний можно считать «камень Шабаки» – датированную временем этого нубийского завоевателя Египта запись текста, который ранее содержался в древнем папирусе, начавшем разрушаться. В качестве создателя мира в этом тексте предстает мемфисский бог Птах: творение совершается им при помощи называния имен всех живых существ и предметов, образы которых (в качестве их «двойников» – ка) Птах до этого замыслил «в своем сердце». Трудно сказать, насколько достоверно сообщение о копировании на «камень Шабаки» исходного более древнего текста: с одной стороны, язык его действительно очень архаичен, с другой – намеренная архаизация религиозных памятников, воспроизведение в них стиля и языка чрезвычайно древних образцов (вплоть до III тыс. до н. э.) – это общая тенденция середины I тыс. до н. э. (в какой-то мере именно она стала основанием для введения применительно ко времени XXVI династии термина «саисское возрождение).

Таким образом, текст «камня Шабаки», по крайней мере в его окончательном виде, вполне может соответствовать развитию египетской религии в позднее время. Существенно сопоставление в нем бога Птаха с другим демиургом – Атумом, т. е. проведение параллели между мемфисской космогонией «камня Шабаки» и гелиопольской космогонией, известной нам в целостном виде по значительно более позднему, относящемуся к концу IV в. до н. э., папирусу Бремнер-Ринд I . Согласно этому тексту, бог Атум возник на холме, появившемся среди вод первобытного океана Нуна и, как и Птах, замыслил в себе образы всего, что должно было далее возникнуть. После этого он произвел из самого себя богов Шу и Тефнут (персонификации пронизанного светом воздуха и влаги), которые затем породили богов Геба и Нут (персонификации земли и неба). Обе космогонические системы сходны в том, что сводят процесс возникновения мира к некоему единому началу, воплощенному в боге-творце.

Значительно более сложная космогоническая доктрина возникла во 2-й половине I тыс. до н. э. в Фивах на основе взаимодействия местной религиозной традиции с традицией Гермополя (судя по всему, она существовала уже в IV в. до н. э., но отразилась в целом ряде текстов уже эллинистического времени). В этой концепции творение мира четко отделено от предшествовавшего ему времени, когда существовали четыре пары («восьмерка» – егип. хемену, гр. Огдоада) первоначальных божеств, персонифицировавших первобытную материю (океан – боги Нун и Наунет), бесконечность пространства (Хух и Хаухет), мрак (Кук и Каукет) и нечто «невидимое» (Амон и Амаунет). В мире до начала творения, таким образом, уже существовала материя (идея творения из ничего была чужда египетским, как и любым архаичным представлениям) и пространство, однако не было важнейшего условия дифференциации материи на конкретные, имеющие зримые очертания предметы – пронизанного светом воздуха. Подлинное творение начинается со смертью богов «восьмерки», а также Амона Кематефа («Завершившего время свое» – персонификации времени до творения; местом их погребения считался район Мединет Абу на западном берегу Нила напротив Фив) и выражается в творческой деятельности другой ипостаси Амона – Ир-та («Создавшего землю»).

Эта фиванская космогоническая концепция сложна не только персонификацией в ее образах довольно абстрактных онтологических категорий, но и переплетением в ней сразу нескольких других космогонических и мифологических систем (Кематеф и Ир-та в определенном контексте могут быть сопоставлены с Осирисом и Исидой, Ир-та – с мемфисским демиургом Птахом, «восьмерка» изначальных богов заимствована из Гермополя и т. д.).

Нет никакого сомнения, что отдельные составляющие этих космогонических систем восходят, как это и предполагается содержащейся в тексте «камня Шабаки» отсылкой, действительно к очень давнему времени. Однако той фазы, на которой стала возможна систематизация этих составляющих, их сведение в целостную и по возможности непротиворечивую систему (в том числе путем синтеза разных по своим местам возникновения представлений), египетская религиозная мысль достигла, по-видимому, лишь к середине I тыс. до н. э.

Персидское завоевание Египта при Камбисе и его канун (царствование Амасиса) подробно отразились в труде Геродота, посетившего Египет через несколько лет после подавления восстания Инара, когда воспоминания о последнем на тот момент периоде египетской независимости и о ее падении были для египетских информаторов Геродота особенно актуальны. Среди исследователей сведений Геродота об истории и культуре Египта (в том числе того, как египетские явления преломлялись в чужеродном восприятии греческого автора) нужно назвать бельгийского и британского египтологов X. де Мёльнера и А.-Б. Ллойда , а также отечественного антиковеда В. Г. Боруховича .

Сведения о положении Египта в период первого персидского владычества, о царях IV в. до н. э. (в связи с их отношениями с греческими государствами) и о завоевании Египта при Артаксерксе III содержатся в труде Диодора Сицилийского и некоторых произведениях Плутарха . Собственно египетские тексты, в которых отразились бы события V–IV вв. до н. э., крайне немногочисленны (среди них, в частности, совсем нет царских надписей исторического содержания).

Экономическое развитие и социальные отношения в египетском обществе периода первого персидского владычества отразились в ряде демотических и арамейских (составленных на языке деловой переписки на всей территории державы Ахеменидов) папирусов; в частности, архив арамейских документов остался от колонии еврейских военных поселенцев в Элефантине, на юге Египта.

Египетские космогонические тексты I тыс. до н. э. изучал современный американский египтолог Дж.-П. Ален . Фиванские представления о сотворении мира, связанные с богами «восьмерки» и разными ипостасями Амона, изучались еще в 1920-е гг. немецким египтологом К. Зетэ , но его выводы на сегодняшний день во многом устарели. Также несколько устаревший, но до сих пор уникальный в отечественной историографии обзор египетских религиозных представлений позднего времени содержится в нескольких главах второго тома «Истории Древнего Востока» Б. А. Тураева .

Второе персидское владычество

Античные авторы сохранили крайне мрачные воспоминания египтян о завоевании Египта Артаксерксом III (343 г. до н. э.), в частности, сообщения об убийствах им священных животных и иных святотатствах. Видимо, их реальной основой были посягательства персов на достояние египетских храмов, новая кампания по вывозу в Персию культовых изображений, утвари и священных текстов (помимо этого, подверглись депортации и некоторые категории жрецов, в частности, служители богини Сохмет, олицетворявшей губительную силу эпидемий. По «специфике» своего божества они владели врачебными знаниями; биографическая надпись одного из этих жрецов – знатного уроженца Гераклеополя Сематауитефнахта – дошла до нас уже от начала эллинистического времени). Однако похоже, что, несмотря на это, персы не смогли установить прочный контроль над всем Египтом. Около 337–335 гг. до н. э. борьбу с ними начал некий Хаббаш, – видимо, иноземец, принявший титул фараона и продержавшийся у власти, пока в Персии происходили внутренние неурядицы. Однако новый персидский царь Дарий III сумел нанести ему поражение и вернуть Египет.

С началом восточного похода Александра Македонского персы были вынуждены отозвать из Египта большие контингенты войск во главе с сатрапом Сабаком, который в 333 г. до н. э. погиб в битве при Иссе. Вскоре после этого в Египет, показавшийся в такой ситуации сравнительно легкой добычей, вторгнулся с небольшим войском македонский авантюрист Аминта, однако его предприятие окончилось неудачей. Столь бурное время, ознаменованное ко всему прочему полным прекращением храмового строительства и большими трудностями в отправлении ритуала (как по экономическим причинам, так и ввиду отсутствия в стране легитимного царя, от имени которого этот ритуал можно было бы совершать), надолго осталось в памяти египтян как настоящая катастрофа.

Второе персидское владычество окончательно подошло к концу со вступлением в Египет в ноябре 332 г. до н. э. войск Александра Македонского, который был встречен благожелательным отношением местного населения и полной пассивностью персидского сатрапа Мазака. Вскоре Александр принял статус фараона (античные авторы подробно описывают его путешествие в хорошо известный в греческом мире храм Амона в оазисе Сива в Ливийской пустыне, где, в полном соответствии с египетской традицией, он был провозглашен сыном божества). С этого момента Египет входит в состав говорящего на греческом языке античного мира и в новый – не древневосточный, а эллинистический период своей истории.