28. Другой подобный пример

В позапрошлое служение говорил я вам: под воскресенье вечером или в воскресенье пред литургиею прочитывать положенное Евангелие с размышлением, чтоб чрез то праздничное душе доставить питание и расположить ее к духовному в храме ликованию, и для примера коротко протолковал вам два Евангелия. Сделали ль вы теперь сами так? Если не сделали, так давайте теперь сделаем. Я протолкую вам и нынешнее Евангелие, а вы послушайте, и тем восполните неисполненный урок домашнего о нем размышления.

Ныне читалась притча о сеятеле (Лк. 8, 5–15). Хоть и прошлый год я говорил вам о ней малое – нечто; но она такого рода, что если и еще придется несколько раз говорить, – всего не исчерпаешь, чему она учит. Так она многообъятна. Почему Господь, сказав сию притчу, присовокупил: имеяй уши слышати, да слышит, и, растолковав ее, опять повторил то же слово: имеяй уши слышати, да слышит.

Содержание сей притчи, конечно, вам известно. Господа окружило множество народа, и Он поучал его. Народу было много, и слово было обильно. Но всевидящее око Его видело, что не все слушают слово, как следует, не все принимают его с должным расположением и не у всех потому приносит оно чаемый плод. Почему, желая вразумить неисправных слушателей и всех научить – блюстися, како слышати (Лк. 8, 18), – Он изъясняет им участь слова Своего в сердцах слушающих участию семени, сеемого сеятелем. Народ мног, стоявший пред Ним, Он уподобляет полю, Себя сравнивает с сеятелем, слово Свое с семенем. И говорит: как, когда сеет сеятель, иное семя падает при пути, и попрано бывает проходящими, и птицы небесные зобают его; другое падает на каменистом месте, где мало земли, – и, прозябши и давши росток, скоро засыхает, по недостатку влаги и почвы, в которую могло бы углубиться; иное падает посреди терния, – и вырастает; но прежде чем принесет плод, выросшее спешнее его терние подавляет его; иное, наконец, падает на земле доброй – и, прозябши, приносит плод сторицею. Так и слово Мое, говорит, у иных слышащих бывает то же, что семя при пути; у иных – то же, что семя на каменистом месте; у иных – то же, что семя посреди терния, а у иных – то же, что семя на земле доброй. У кого именно и почему такова бывает участь слова Его, Господь объясняет тут же несколькими характеристическими чертами, на которые и обратите все ваше внимание.

У кого же это слово Божие слышимое бывает то же, что семя при пути? Вот как рассудим о сем. Придорожная земля не открывает недр своих, чтоб принять семя; семя падает на нее, но остается на поверхности, – внутрь не входит. Вот эта черта, что семя остается на поверхности и внутрь не входит, и укажет нам, какого рода слушатели слова Божия изображаются сим. Именно – это те, кои слышат слово, но оно в душу их не входит: мысль не понимает его, сердце сочувствия к нему не изъявляет и расположения никакого в себе изменения не обещают, – так что оно и слышанное будто не слышано; ухом принято, а души не коснулось; душа не открыла себя, чтоб принять его; слово чуждым ему осталось. У кого же именно такова бывает душа, укажут следующие свойства придорожной земли. Придорожная земля не пахана и не приготовлена к засеву, – и семя сеятеля падает на него невзначай. Этою чертою она представляет образ тех душ, кои совсем не думают о Боге и вещах Божественных, а заняты совсем другим, совсем к другому привыкли; почему, когда внезапно услышат слово Божие, оно не вмещается в их душу; не таков у них сгиб ума и все настроение, – и слово остается у них невоспринятым. Придорожная земля суха, жестка. Этою чертою, – применительно к тому, как мы говорим: сухо, жестко обошелся со мною, – она изображает тех, кои неприязненно относятся к божественным истинам и вещам; и слово о них отвергается ими с яростью, – как семя отскакивает от сухой земли, и попирается с презорством, как семя, проходящими по пути. Придорожная земля есть земля проходная; проходящие топчут ее и не дают произрастать на ней ничему, семя хоть падает, но остается наруже, видно, и птицы пролетающие расклевывают его. Этою чертою она изображает тех, кои не остепеняют мыслей своих и, не установляя внимания, дают волю воображению, которое, образ за образом представляя и один другим непрестанно сменяя, делает душу похожею на дорогу, по которой проходят один за другим разные лица. В этом состоянии, если и слышится слово – тотчас забывается, другое слышится – и тоже забывается, и т.д. Мечты вытесняют их из памяти, или лучше – бес забвения приходит и похищает слово от сердца. От сего иной, например, целую службу простоит задумавшись и ничего не вспомнит из того, что было в церкви. Вот какие слушатели слова изображаются придорожною землею!

У кого, во-вторых, слово Божие, слышимое, бывает похоже на семя, падающее на каменистую землю? Вот как о сем рассудим. Каменистая земля не то же, что камень голый. Она бывает покрыта небольшим слоем земли, достаточным на то, чтоб принять семя и скрыть его в себе. Семя здесь, овлаженное и согретое, быстро дает корень и ростки; но как земли мало, то солнце скоро иссушает его, и семя, не имея влаги на питание себя, засыхает. Заметьте – отличительная черта в сем роде почвы та, что только на поверхности есть земля, а дальше – камень, только поверхностью принимается семя, а глубже ему не дается ходу. Этою чертою земля каменистая изображает всех тех, кои принимают слово Божие, но поверхностно, – принимают как бы верхнею частью души, а в глубь не пропускают, не дают ему проникнуть себя, – именно, те, во-первых, кои слышат Божественные истины, и понимают их, и знают, чему они учат, но ума своего по ним не преобразуют, а позволяют ему содержать в себе и другие мысли и воззрения; во-вторых, те, кои слышат Божественные заповеди и хорошо понимают, чего они требуют, но расположений своих по ним не преобразовывают, а позволяют скрываться в сердце и таким расположениям, кои не согласны с заповедями Божиими; в-третьих, те, кои слышат с радостью обетование вечных благ и желают быть наследниками их; но в то же время не отсекают земных пристрастий и в жизни своей опираются более на земные надежды, нежели на чаяния небесные. Вообще те, кои поверхностно христиане суть, но по внутреннейшему своему настроению, по тому, как видит их всевидящее око Божие, – совсем не то суть. Бывают у них и речи христианские, и рассуждения, и дела; но все это только до времени, как говорит Спаситель. Когда все им благоприятно, – и они хороши. А случись какая теснота из-за христианского исповедания, они тотчас и от истины откажутся и правила все христианские готовы бывают нарушить, так как они не составляют внутреннейшего их настроения. Так и Спаситель говорит о них, что они во время веруют, а во время напасти отпадают. Вот кого изображает земля каменистая!

У кого, в-третьих, слово – слышимое – бывает то же, что семя, падшее среди терния? Видите ли, тут нет камней, земли много; семя, падшее в нее, дает корень и ствол, и готово бы уже и плод принести; но тут же вырастает терние, подавляет его и заглушает, – и оно остается бесплодно. Сею чертою, т.е. что семя уже выросло, – осталось только плод принесть, да терние не дало, изображаются два рода лиц: во-первых, те, кои, искренно уверовав сердцем, и жизнь свою установить по духу Христову начинают; но, потрудившись так сколько-нибудь времени, увлекаются снова чувственными удовольствиями или прелестью богатства и многопечального многоимания; отстают от прежних правил христианских, огрубевают от суеты и сластей житейских в мыслях и чувствах и забывают совсем почти свои прежние понятия и благочестивые порядки, т.е. у них замирает все, прежде возращенное, добро; во-вторых, те, кои слышат слово и услаждаются им и долг следовать ему вполне сознают; но не заботятся очистить сердце свое от страстей и оставляют их в нем качествовать во всей силе. От сего, как только нужно бывает поступать по-христиански, наперекор страстям, страсть восстает и подавляет доброе намерение, которое уже образовалось и которое оставалось только привести в исполнение. Надобно бы простить, и готов бы, но восстает гордость и подавляет мысль о прощении. Надобно бы помочь, но восстает скупость и подавляет мысль о том. Так и во всем. Таковы все, как говорит Господь, коих добрые намерения печалью, богатством и сластьми житейскими подавляются и не совершают плода.

У кого, наконец, слово Божие, слышимое, бывает то же, что семя, падшее на добрую землю? У тех, говорит Господь, иже добрым сердцем и благим слышавше слово, держат и плод творят в терпении. У тех, т.е. кои не имеют худых свойств всех изображенных пред сим слушателей, а, напротив, обладают противоположными им хорошими качествами, – кои слышат слово Божие сердцем открытым, с теплым усердием и любовью, кои услышанное слово держат, и не поверхностно притом, а объемлют всеми силами души своей и всецело им проникаются, и кои плод творят в терпении, исполняют слово, каких бы это трудов и лишений ни стоило, не поддаваясь возникающим страстям и терпеливо и мужественно противостоя им и побеждая их.

Вот вам толкование нынешней притчи. Вняли ль вы толкованию сему? Если вняли, позаботьтесь приложить к себе, и что укорно, того избегать, а елика достохвальна, о том ревновать положите. Это и будет точным исполнением того, что сказал Господь в заключение притчи и толкования ее: имеяй уши слышати, да слышит. И еще: блюдитеся убо, како слышите. Аминь.

1 ноября, 1864 г. В неделю 21-ю.

Во Владимирском соборе