Дедукция и проблема историзма

Понимая предмет исследования – товарно-капиталистическую экономику– как единое связное во всех своих проявлениях целое, как систему взаимообусловливающихотношений производства и распределения, Рикардо в то же время не понимал этусистему как исторически возникшую , как исторически развившуюся и продолжающуюразвиваться органическую совокупность отношений людей и вещей в процессепроизводства.

Все достоинства способа исследования Рикардо органически связаныс точкой зрения субстанции, т.е. с пониманием предмета как единого, связногово всех своих проявлениях целого. И наоборот, все недостатки и пороки его способаразвертывания теории уходят своими корнями в полное непонимание этого целогокак исторически ставшего целого.

Товарно-капиталистическая форма производства представляется ему«естественной», вечной формой всякого производства вообще. С этим были связанынеисторический (и даже более того – антиисторический) характер его абстракциии отсутствие историзма в методе их получения. Дедукция категорий, если она сочетаетсяс неисторическим [178] пониманием предмета, который с ее помощью воспроизводитсяв понятии, с неизбежностью приобретает чисто формальный характер.

Нетрудно заметить, что дедукция по самой ее форме соответствуетпредставлению о развитии , о движении от простого, нерасчлененного, общего– к сложному, к расчлененному, к частному и особенному. Но если предметная реальность,которая воспроизводится в понятиях дедуктивным способом, сама по себе понимаетсякак реальность неразвивающаяся, как вечная и естественная система взаимодействующихявлений, то, естественно, дедукция начинает с неизбежностью представляться лишьискусственным приемом развития мысли. В этом случае логика с необходимостью возвращаетсяк той точке зрения на природу дедукции, которую в классически ясной форме выразилДекарт.

Декарт, приступая к построению своей системы мира, к выведениювсех сложных форм взаимодействия в природе из движения простейших, исключительногеометрически определяемых частиц материи, оговаривает свое право на такой способпостроения теории следующим образом: «Природу их [т.е. вещей. – Э.И. ]гораздо легче познать, видя их постепенное возникновение, чем рассматривая ихкак совершенно готовые» 1.

Но тут же, не желая входить в открытый конфликт с богословскимучением о сотворении мира, Декарт делает характерную оговорку: «Однако из всегоэтого я не хотел заключать, что этот мир создан в таком виде, как я предположил,ибо гораздо более правдоподобно, что с самого его начала бог создал его таким,каким он должен быть» 2.

Для Декарта очевидно, что форма дедукции, которую он сознательноприменяет, глубоко родственна представлению о развитии, о возникновении, о происхождениивещей в их необходимости. Поэтому перед ним и встал щекотливый вопрос – как примиритьдедукцию с представлением о том, что предмет вечно равен самому себе и ниоткудане произошел, будучи единожды создан богом.

В аналогичном положении оказывается и Рикардо. Он прекрасно понимал,что только дедуктивное движение [179] мысли может выразить явления в их внутреннейсвязи, что познать эту связь можно только в рассмотрении постепенного возникновенияразличных форм богатства из одной общей им всем субстанции – из труда, производящеготовары. Но как этот способ рассмотрения увязать с представлением о том, что буржуазнаясистема есть естественная и вечная система, которая реально ни возникать, ниразвиваться не может? Рикардо эти два представления, по сути своей абсолютнонесовместимые, все же примиряет. И это отражается как раз на методе его мышления,на способе образования абстракций.

Если теория начинает строиться с категории стоимости, чтобы отнее перейти к рассмотрению других категорий, то это можно оправдать тем, чтокатегория стоимости есть наиболее общее понятие, предполагающее и прибыль, ипроцент, и ренту, и капитал и все остальное, – родовой абстракт, отвлеченныйот этих реальных особенных и единичных явлений.

Движение мысли от абстрактно-общей категории к выражению особенностейреальных явлений поэтому и предстает как движение, протекающее исключительнов мысли, но никак не в реальности. В реальности все категории – прибыль, капитал,рента, заработная плата, деньги, и т.д. – существуют одновременно рядом другс другом, а категория стоимости выражает общее между ними. Как таковая стоимостьреально существует лишь в абстрагирующей голове, как отражение того общего, чтотовар имеет с деньгами, с прибылью, с рентой, с заработной платой, капиталоми т.д. Это родовое понятие, обнимающее все особенные категории, и есть стоимость.

Рикардо здесь рассуждает в духе современной ему номиналистическойлогики, восстававшей против тезиса средневекового реализма, против представлениякреационистского толка, согласно которому общее, скажем, животное вообще существуетдо лошади, лисицы, коровы, зайца, до особенных видов животных, а затем превращается,«расщепляется» на лошадь, корову, лисицу, зайца и т.д.

По Рикардо, стоимость как таковая может существовать лишь «postrem», лишь в качестве умственного отвлечения от особенных видов стоимости (отприбыли, ренты, заработной платы и т.д.) и ни в коем случае не «ante rem», нев виде самостоятельной реальности, предшествующей [180] по времени появлениясвоим особенным видам (капиталу, прибыли, ренте, заработной плате и т.д.). Всеже эти особенные виды стоимости существуют вечно, рядом друг с другом и ни вкоем случае не происходят из стоимости, так же как лошадь реально не происходитиз животного вообще.

Но вся беда в том, что номиналистическая концепция общего понятия,справедливо нападая на главный тезис средневекового реализма, заодно с ним вообщеустраняла из реального мира единичных вещей и идею реального развития.

Поскольку Рикардо стоял на точке зрения буржуазии в понимании существабуржуазной экономики, односторонняя и крайне метафизическая концепция номинализмав логике ему и казалась самой естественной и подходящей. От века и навек существуютлишь единичные явления, принадлежащие особенным видам стоимости: товар, деньги,капитал, прибыль, рента и др. Стоимость же есть абстракт, отвлеченный от этихединичных и особенных экономических явлений, «universalia post rem» и никак не«universalia ante rem». Поэтому стоимость как таковую, стоимость самою по себев строжайшем отвлечении от прибыли, заработной платы, ренты и конкуренции Рикардои не исследовал.

Сформулировав понятие стоимости, он сразу и непосредственно переходилк рассмотрению развитых особенных категорий, начинал непосредственно прикладыватьпонятие стоимости к явлениям прибыли, заработной платы, ренты, денег и т.д.

И это самый естественный логический ход, если реальность, с егопомощью воспроизводимая, понимается как вечная система взаимодействия особенныхвидов стоимости.

Ясно, что если содержание всеобщего понятия, лежавшего в основевсей системы теории, понимать как сумму признаков, абстрактно общих всем особенными единичным явлениям, то приходится поступать именно так, как поступал Рикардо.Если всеобщее понимается как абстрактно-общее всем без исключения единичным иособенным явлениям свойство, то в случае со стоимостью для того, чтобы получитьее теоретические определения, приходится рассматривать именно прибыль, именноренту, и отвлекать общее именно от них. Рикардо так и поступал. [181] И именноза это его особенно резко критиковал Маркс, ибо здесь как раз и выражался антиисторический подход Рикардо к проблеме стоимости и ее видов.

Основной порок способа исследования Рикардо Маркс видел в том,что он специально не исследовал теоретические определения стоимости как таковойв ее строжайшей независимости от воздействий процесса производства прибавочнойстоимости, от конкуренции, прибыли, заработной платы и всех остальных явлений.В первой главе основного труда Рикардо речь идет не только об обмене товара натовар (т.е. о простой форме стоимости, стоимости как таковой), но также и о прибыли,заработной плате, капитале, средней норме прибыли и о тому подобных вещах.

«Мы видим, что если Рикардо упрекают в слишком большой абстрактности,то справедливым был бы противоположный упрек, а именно – в недостаточной силеабстракции, в неспособности при рассмотрении стоимостей товаров забыть прибыли– факт, встающий перед ним из сферы конкуренции» 3.

Но это требование – требование объективной полноты абстракции –невозможно выполнить, не отказываясь, во-первых, от формально-метафизическогопонимания всеобщего понятия (как простого абстракта от особенных и единичныхявлений, к которым оно относится), а во-вторых, не переходя на точку зрения историзмав понимании (в данном случае развития от стоимости к прибыли).

Маркс требует от науки, чтобы та понимала экономическую системукак систему, возникшую и развившуюся, требует, чтобы логическое развитие категорийвоспроизводило реальную историю возникновения и развертывания системы.

Но раз так, то и стоимость, как исходный пункт теоретического понимания,наука обязана понять как объективную экономическую реальность, существующую ивозникающую раньше, нежели могут вообще возникнуть и существовать такие явления,как прибыль, капитал, заработная плата, рента и т.д. Поэтому и теоретическиеопределения стоимости следует получать не на пути отвлечения того общего, чтоимеют между собой товар, деньги, [182] капитал, прибыль, зарплата и рента, ана совсем ином пути. Все эти вещи предполагаются несуществующими . Онивовсе не существовали от века, а где-то, в каком-то пункте возникли, и это возникновениев его необходимости наука и должна вскрыть.

Стоимость есть реальное, объективное условие, без наличия которогоневозможен ни капитал, ни деньги, ни все остальное. Теоретические определениястоимости как таковой и могут быть получены только в рассмотрении некоторой объективнойэкономической реальности, могущей существовать до, вне и независимо от всех техявлений, которые позже развились на ее основе.

Эта простейшая объективная экономическая реальность существовалазадолго до того, как возник капитализм и все выражающие его структуру категории.Эта реальность – непосредственный обмен одного товара на другой товар .

Мы видели, что классики политической экономии именно в рассмотренииэтой реальности и выработали всеобщее понятие стоимости, хотя и не представлялисебе при этом действительного философского и теоретического смысла своих действий.

Надо полагать, что Рикардо был бы немало озадачен, если бы емууказали на тот факт, что и его предшественники, и он сам выработали всеобщую категорию своей науки рассмотрением не абстрактно-общего правила, которому подчиняютсявсе без исключения вещи, обладающие стоимостью, а как раз наоборот, рассмотрениемредчайшего исключения из правила – непосредственного безденежного обменаодного товара на другой.

И поскольку они делали это, они добыли действительно объективноетеоретическое понимание стоимости. Поскольку же они недостаточно строго оставалисьв пределах рассмотрения этого вполне особого и в развитом капитализме крайнередкого способа экономического взаимодействия, они и не могли понять стоимостьдо конца.

В этом и заключается диалектичность понимания всеобщегоу Маркса, диалектика в понимании способа выработки всеобщей категории системынауки.

И нетрудно убедиться в том, что такое понимание возможно толькона основе исторического по своему существу подхода к исследованию предметнойреальности. [183]

Дедукция, поставленная на почву сознательного историзма, становитсяединственной логической формой, соответствующей точке зрения, понимающей предметне как готовый, а как исторически возникший и развившийся.

«… Благодаря успехам теории развития даже вся классификация организмовотнята у индукции и сведена к “дедукции”, к учению о происхождении – какой-нибудьвид буквально дедуцируется , выводится из другого путем происхождения,а доказать теорию развития при помощи простой индукции невозможно, так как онацеликом антииндуктивна» 4.

Лошадь и корова, конечно, не произошли из животного вообще, какгруша и яблоко не есть продукты самоотчуждения понятия плода вообще. Но несомненно,что и корова и лошадь имели где-то в глубине веков общего предка, а яблоко игруша также есть продукты дифференциации какой-то одной, общей для них обоихформы плода. И этот реальный общий предок коровы, лошади, зайца, лисицы и всехостальных ныне существующих видов животных, конечно, существовал не в лоне божественногоразума, не в виде идеи животного вообще, а в самой природе, как вполне реальный,особенный вид, из которого путем дифференциации произошли различные виды.

И эта всеобщая форма животного, если угодно животное как таковое,вовсе не есть абстракция, заключающая в себе лишь то одинаковое, что имеют междусобой ныне существующие особенные виды животных. Это всеобщее одновременно естьособенный вид, обладающий не только и не столько теми чертами, которые сохранилисьу всех его потомков в качестве общего между ними, сколько своими собственными,вполне специфическими чертами, часть которых унаследована потомками, часть совершенноутратилась и заменилась совсем иными. Конкретный образ всеобщего предка, от коегопроизошли все иные существующие виды, принципиально нельзя сконструировать изтех признаков, которые непосредственно общи всем ныне существующим видам.

Поступать в биологии так, значило бы вставать на тот же самый ложныйпуть, на котором Рикардо искал определения [184] стоимости как таковой, всеобщейформы стоимости, полагая, что эти определения суть абстракты от прибыли, ренты,капитала и всех других особенных форм стоимости, находившихся перед его глазами.

С представлением о развитии, как о реальном происхождении однихявлений из других, и связано диалектико-материалистическое понимание процессавыведения категорий, процесса восхождения от абстрактного к конкретному, от всеобщего(которое само по себе есть вполне определенное особенное) к особенному (котороетакже выражает собой всеобщее и необходимое определение предмета).

Исходное всеобщее основание системы теоретических определений (исходноепонятие науки), с точки зрения диалектики, выражает собой конкретные теоретическиеопределения вполне особенного, вполне определенного типичного явления ,чувственно-практически данного эмпирическому созерцанию, в общественной практикеи эксперименте.

Особенность этого явления заключается в том, что оно реально (внеголовы теоретика) является исходным пунктом развития исследуемой совокупностивзаимодействующих явлений, того конкретного целого, которое в данном случае являетсяпредметом логического воспроизведения.

Наука должна начинать с того, с чего начинает реальная история.Логическое развитие теоретических определений должно поэтому выражать конкретно-историческийпроцесс становления и развития предмета. Логическая дедукция и есть не что иное,как теоретическое выражение процесса реального исторического становления исследуемойконкретности.

Но правильное понимание этого принципа предполагает соответственноконкретный, диалектический по существу взгляд на природу исторического развития.Этот важнейший пункт логики Маркса – решение проблемы отношения научного развитияк историческому (отношения логического к историческому) – должен быть рассмотренособо. Без него нельзя ничего понять в способе восхождения от абстрактного кконкретному. [185]

1 Декарт Р. Избранные произведения. Москва,Госполитиздат, 1950, с. 292.

2 Там же.

3 Маркс К. Теории прибавочной стоимости, ч. II, с. 184.

4 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. XIV, с. 497-498.