Часть 2. В царстве красивых женщин и мудрых притч

Глава 1. Кто хочет быть безумным?

В 973 году до х. э. умер один из величайших правителей, которых когда-либо знала история — царь Давид. Человек сложнейшей судьбы, переживший страшные падения и блистательные взлёты. Он умер, оставив богатейшее литературное духовное наследие — псалмы, а также, страну, стоящую на пороге гражданской войны. После себя Давид оставил престол своему сыну от Вирсавии — Соломону, в обход своего старшего сына Адонии от другой жены. Приближённые только что умершего царя разделились на две группировки: одна открыто поддерживала воцарившегося Соломона, другая втайне — Адонию. Неминуемую развязку, которая могла вылиться в гражданскую войну, ускорил сам Адония. «Между тем Адония, который еще при жизни Давида пытался овладеть престолом, явился к матери царя, Вирсаве, и, приветствовав ее самым вежливым образом, начал на ее вопрос, не имел ли он какого-нибудь до нее дела, и на приглашение ее высказаться, так как она готова охотно оказать ему всяческое содействие, излагать следующее: Вирсава-де знает, что, хотя царская власть, как по существу своему, так и ввиду его, Адонии, более зрелого возраста, а особенно вследствие выраженного народом желания, и должна была бы принадлежать ему, Адонии, но так как эта власть по определению Предвечного досталась ее сыну Соломону, то он, Адония, вполне удовлетворяется таким положением вещей и готов охотно подчиниться обстоятельствам и свыкнуться с теперешними условиями. При этом он просит царицу лишь о том, чтобы она взяла на себя труд убедить брата его Соломона отдать ему, Адонии, в жены Ависаку, ходившую за их отцом, что вполне возможно, потому что Давид, по старости, не жил с нею и она осталась еще девицей. На это Вирсава ответила обещанием сделать все от нее зависящее для того, чтобы устроить для них обоих этот брак, тем более что и Соломону, вероятно, хочется сделать ей удовольствие, и потому она попросит его об этом насколько можно убедительнее. Ввиду всего этого Адония, вполне обнадеженный ею относительно указанного брака, простился с нею, Вирсава же немедленно отправилась к сыну своему Соломону для того, чтобы сообщить ему о настоятельной просьбе Адонии. Сын ее вышел к ней навстречу, заключил мать в объятия, повел ее в ту комнату, где стоял его царский трон, и, воссев на него, приказал поставить направо от себя такой же трон и для матери своей. Когда Вирсава села, то обратилась к Соломону со следующими словами: „Исполни для меня, сын мой, одну только просьбу, с которою я обращусь к тебе, и не огорчай и не расстраивай меня отказом“. На это Соломон предложил Вирсаве изложить свое желание, указав при этом случае, что всякое желание матери является для сына священным, и пожурив ее сначала даже немного за то, что она могла не надеяться на исполнение своей просьбы и даже могла подумать о возможности отказа с его стороны. Тогда Вирсава стала просить его отдать его брату Адонии в жены девушку Ависаку. Царь, однако, страшно рассердился на эти слова своей матери и попросил ее удалиться, указав на то, что Адония добивается гораздо более серьезных целей и что сам он, Соломон, удивляется, почему в таком случае она не советует ему уступить Адонии как старшему брату также и царскую власть, раз Вирсава уже хлопочет о разрешении для него жениться на Ависаке: ведь у Адонии очень сильные друзья в лице военачальника Иоава и первосвященника Авиафара. Вместе с тем Соломон тут же приказал послать за начальником отряда телохранителей Ванеею и повелел ему умертвить брата Адонию. Затем он призвал к себе первосвященника Авиафара и сказал ему: „От смертной казни избавляет тебя, между прочим, лишь то обстоятельство, что ты вместе с отцом моим разделял опасности, и то, что ты вместе с ним унес ковчег завета. Но так как ты принял сторону Адонии и поддерживал его в его стремлениях, то вот что будет тебе за это наказанием: тебя больше здесь не будет; не показывайся мне отныне на глаза, но отправляйся к себе на родину и живи у себя в деревне. Такова да будет жизнь твоя вплоть до смерти твоей, так как вина твоя не позволяет тебе дольше пользоваться почетом своего сана“. Таким образом по указанной причине потомство Ифамара лишилось первосвященства, подобно тому как то предсказал Господь Бог еще деду Авиафара, Илию, а первосвященство перешло к роду Финееса, именно к Садоку. А до тех пор, пока первосвященство не перешло к семье Ифамара в лице первого ее представителя — первосвященника Илия, следующие лица из рода Финееса оставались частными людьми: сын первосвященника Иосафа — Воккий, сын последнего Иоафам, сын Иоафама — Марэоф, сын Марэофа — Арофей, сын Арофея — Ахитов и сын Ахитова — Садок, который первый стал во время царствования Давида первосвященником. Узнав об умерщвлении Адонии, военачальник Иоав сильно испугался, потому что он был гораздо более привязан к нему, чем к царю Соломону. Не без основания предвидя и для себя опасность вследствие своего расположения к Адонии, Иоав искал убежища у подножия жертвенника, причем рассчитывал на благочестие царя, который не причинит ему вреда, раз он прибег к защите святыни. Но когда Соломону донесли о решении Иоава, царь приказал Ванее силою увести Иоава из святилища и доставить в суд, дабы тот мог тут оправдываться лично. Но Иоав ответил, что он не покинет святилища, но предпочитает умереть здесь, чем в другом месте. Когда же Ванея сообщил царю об этом его ответе, то Соломон повелел поступить сообразно желанию Иоава, а именно отрубить ему тут же, в храме, голову, дабы он понес такое наказание за преступное умерщвление двух полководцев, а тело предать земле. Таким образом преступления Иоава не должны были проститься его потомству, тогда как в смерти Иоава нельзя было уже винить ни самого царя, ни его отца. Исполнив возложенное на него поручение, Ванея сам был назначен главнокомандующим всем войском, тогда как Садока царь сделал единственным первосвященником на место Авиафара, которого он сместил с должности». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 389—391]. «„Партия Адонии была полностью разгромлена. Командующим армией вместо Иоава стал Ванея. Верховное жречество было сосредоточено в руках одного Садока. Этим Соломон обезопасил себя от возможной оппозиции со стороны армии и жречества. Верхушка государственного аппарата была очищена от сторонников его соперника». [Циркин. Указ. соч. С. 162]. С Соломоном к власти пришли «новые люди», оттеснившие «старую гвардию» Давида. [Langlamet F. Pour ou contre Salomon? // Revue Biblique, 1976. An. 83, 4. P. 526]. Многие, читая эти стихи, возмущаются жестокостью Соломона, быстро расправившегося, вроде бы, с людьми, которые признали его царём, вся вина которых состояла лишь в том, что ещё при Давиде они поддерживали Адонию. Однако, не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Во-первых, сама просьба Адонии к Вирсавии — это не мольба влюблённого. Ведь «по понятиям того времени, Ависага должна была принадлежать преемнику Давида. Молодая девушка действительно перешла вместе с гаремом Давида в руки Соломона». [Ренан. Указ. соч. С. 196]. Женитьба на вдове умершего царя давала определенные права на престол. Тем более, если бы этим женихом был сын царя. Учитывая же то, что Адония был старшим сыном, а Соломон — младшим, а также то, что Соломон был рождён до того, как его мать стала законной женой Давида, а также то, что Адонию поддерживали высшие военачальники и священники, то история с просьбой Адонии о разрешении женитьбы на Ависаге принимает совершенно другой оборот. И становятся понятными тогда слова Соломона, сказанные в ответ на просьбу Вирсавии, что это то же самое, как если бы она попросила для Адонии царства. «Соломон чувствует за желанием Адонии жениться заговор… Адония ещё не отказался от притязаний на престол и с помощью тончайшей стратегии с женитьбой предпринимает ещё одну попытку подступиться к царству». [Бейер. Указ. соч. С. 53]. И потому не умертви царь Адонию, тот умертвил бы его. Говоря об этой истории, мы не должны забывать, что Соломон был не просто верующим, но он был и царём, а, следовательно, и верховным судьей, выносящим приговоры. Умерщвление же Иоава и Семея было, по сути, наказанием старому убийце и предателю, соответственно. «Иоав был не только убийцей, но и злодеем, который убивал свои жертвы намеренно, даже исподтишка». [Бейер. Указ. соч. С. 50]. И потому даже если бы Соломон пощадил его, то вряд ли бы тот успокоился и смирился. Правление Соломона началось кроваво: заговоры, казни заговорщиков, нестабильность в стране и на её границах. Многие правители в мировой истории сталкивались и сталкиваются с подобными ситуациями. И одни пытаются решить их с помощью силы, другие — деньгами и подкупом, третьи — по принципу «разделяй и властвуй». И если бы им представилась возможность, как героям Бальзаковской «Шагреневой кожи» получить, что-либо, то они однозначно попросили бы денег, военной техники, солдат, ослабления противника. Соломон же просит у Бога мудрости. «В Гаваоне явился Господь Соломону во сне ночью, и сказал Бог: проси, что дать тебе. И сказал Соломон: Ты сделал рабу Твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред Тобою в истине и правде и с искренним сердцем пред Тобою, Ты сохранил ему эту великую милость и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне; и ныне, Господи Боже мой, Ты поставил раба Твоего царем вместо Давида, отца моего; но я отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа; и раб Твой — среди народа Твоего, который избрал Ты, народа столь многочисленного, что по множеству его нельзя ни исчислить его, ни обозреть; даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло; ибо кто может управлять этим многочисленным народом Твоим? И благоугодно было Господу, что Соломон просил этого» (3 Цар. 3:5—10). Он сознает ограниченность своего ума. Он сознает, что никакие силы, богатства не решат проблемы. Он хочет быть справедливым царём! Не великим, не грозным, не завоевателем, не сказочно богатым, даже не долгожителем на троне. Он хочет быть справедливым! Он сознаёт величайшую ответственность, которая легла на его плечи, ответственность за других людей. За сотни тысяч людей. Как мало в истории после него сильные мира сего будут осознавать эту ответственность перед своими подданными. Для них подданные будут лишь как средство для выполнения своих желаний, как тёмная одноликая толпа, пушечное мясо. Соломон же хочет дать своим подданным счастье. Он просит в первую очередь не для себя, а для них. А сознаём ли мы, пусть и не будучи царями, ответственность за тех людей, которые рядом с нами, и многие из которых не знают Христа, и которым мы обязаны рассказать о Нём? Сознаём ли мы, что для правильных отношений с людьми нам нужна прежде всего мудрость? Откуда сегодня столько ссор, разводов, криков, брани, предательства, недоразумений? Не оттого ли, что людям не хватает Божьей мудрости? Они считают себя и без того очень умными людьми, не нуждающимися ни у кого, даже и у Бога, испрашивать совета и просить мудрости. Часто называющие себя верующими на словах просят у Бога мудрости, но поступают по мудрости своей, человеческой. В этой своей «мудрости» люди попрали Божий авторитет. Они создали теорию эволюции, а сейчас, обезумев вконец, пытаются клонировать человека, пытаясь стать, таким образом, творцами. Своей витиеватой философией они перечёркивают Библию, предлагая свои объяснения законов Бытия. Недаром, с печалью глядя на этих горе-философов, апостол Павел воскликнет: «Мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3:19), «называя себя мудрыми, обезумели» (Рим. 1:22). Безумец творит, сам не понимая что. Творит часто во вред себе. И действительно, создавая свои философии, люди губили самих себя. Вольтер, Дидро, Маркс, Ницше, Блаватская, Рерих — родили фашизм, коммунизм, оккультизм, атеизм — страшные идеологии, в жертву которых были принесены миллионы людей. Отвергая в своей философии Бога, люди лишаются счастья, радости, и, наконец, жизни. Отвергая Божьи заповеди любви, они принимают зверские законы, убивающие их же самих. Человек, намеренно отвергающий Бога — действительно безумец! Соломон не хотел стать безумцем, пусть и облечённым в порфиру и бархат. А хотим ли быть безумцами мы, каждый из нас, читающий эти строки? Если нет, то тогда молитва Соломона, просящего Бога о мудрости, станет и нашей молитвой. И если мы будем в ней так же искренни, как и Соломон, то можем быть уверены, что те благословения, которые Бог обещал и дал царю, Он даст и каждому из нас. «И сказал ему Бог: за то, что ты просил этого и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе душ врагов твоих, но просил себе разума, чтоб уметь судить, — вот, Я сделаю по слову твоему: вот, Я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе; и то, чего ты не просил, Я даю тебе, и богатство и славу, так что не будет подобного тебе между царями во все дни твои; и если будешь ходить путем Моим, сохраняя уставы Мои и заповеди Мои, как ходил отец твой Давид, Я продолжу и дни твои» (3 Цар. 3:11—14). Уже совсем вскоре эти благословения сбылись. И народ стал свидетелем особых талантов, которые Бог дал их правителю. Блестяще начиналось правление этого монарха. Казалось, что вскоре Израиль станет духовным центром мира, неся в его самые отдалённые концы весть об Истинном Боге. В следующих главах пред нами пройдут величайшие деяния соломонова правления, столь блестяще начавшегося, и столь трагично закончившегося. В последней главе мы вновь встретимся с этим царём, его личностью, который потерял Бога в своей жизни, который остался затерянным человеком среди лихолетья, на него обрушившегося, но который, с Божьей помощью, всё же нашёл выход из царства греха и порока. В последней главе он даст советы нам, живущим в конце 2004 года, как нам не попасть под власть философии зловещих Затерянных королевств, правящих сегодня миром, и найти Бога.