Глава 18. Уроки веры и такта

Итак, к началу битвы войско мадианитян составляло свыше 120 тысяч воинов, а войско Гедеона — 32 тысячи, т. е. соотношение было 1:4. Когда от войска Гедеона отошли боязливые, числом 22 тысячи, соотношение стало 120 000 мадианитян к 10 000 израильтян, т. е. 1:12. И, наконец, когда у Гедеона осталось триста воинов, соотношение стало 1:400!!! В таком соотношении не воевал ни один полководец за всю историю земли. По всем человеческим меркам это была полностью безнадёжная для израильтян война, проигранная ими ещё до её начала, если принять, к тому же, и намного лучшую оснащённость мадианитянских войск. И вот перед решающей битвой Господь повелевает Гедеону отправиться со своим слугой во вражеский стан, желая открыть своему слуге, что победа уже выиграна, и не мадианитянами, а Израилем. И причём, сами мадианитяне предчувствуют это. «Гедеон повиновался и отправился в сопровождении своего слуги Фары. Когда он приблизился к одной из палаток вражеского стана, то он нашёл, что воины там ещё не спали, и один из них так громко излагал товарищам виденный им сон, что Гедеон мог всё расслышать. Сон же заключался в следующем: воину приснилось, что ячменный хлеб, до того испорченный, что не годился более в пищу, прокатился по всему лагерю и сбил не только царский шатёр, но и палатки всех воинов. Тогда другой солдат ответил, что это сновидение означает гибель всего войска, причём представил и соответствующее толкование, указав на то, что ячмень, по общему мнению, считается наихудшим сортом хлебных злаков. „Между тем, — продолжал он, — израильтяне пали теперь ниже всех народов Азии, и тем уподобились ячменю. В то же время израильтян ныне обуяла отвага и между ними появился Гедеон, и с ним целое войско. А так как ты говоришь, что видел, как ячменный хлеб поверг наши шатры наземь, то я начинаю опасаться, как бы Господь Бог не даровал Гедеону победы над нами“». [Флавий. Указ. соч. Книга 5. Глава 6, 4. С. 241]. Услышав эти ободряющие предзнаменования, «Гедеон предпринял последние приготовления. Каждому солдату дали горящий факел, спрятанный в глиняном сосуде, и трубу (или, что более вероятно, некоторые несли трубы вместо сосудов). Небольшой отряд был разделён на три части, которые одновременно с трёх сторон подошли к лагерю мадианитян. Подойдя к границе лагеря, люди спрятались и стали ждать сигнала к нападению. Гедеон мудро подождал, пока сменится стража, и сразу после этого, пока новые стражники ещё не освоились с обстановкой, дал сигнал к атаке. Под громкие крики и звуки труб нападающие разбили глиняные сосуды и, видимо, забросали факелами шатры кочевников, пугая людей и лошадей. Завязалась рукопашная схватка, и кочевники, ослеплённые внезапным ярким светом, впали в панику и по ошибке стали нападать на своих. В конце концов они в беспорядке побежали, как и планировалось, в ущелье между горами и рекой Иордан. Видимо, крепости Тавафа и Авел-Мехола стали теми преградами, которые не дали кочевникам рассеяться и заставили их повернуть на юг». [Херцог. Гишон. Указ. соч. С. 75, 77]. Гедеон точно рассчитал план бегства мадианитян, фактически предопределив его во многом своими действиями, подобно тому, как спустя столетия, М. И. Кутузов предопределит и заставит Наполеона отступать из Москвы по выжженной Смоленской дороге. Итак, от холма Море мадианитяне пытаются добраться до переправы через Иордан, обойдя холм Море с юга, двигаясь в сторону Бефшитты. На месте последней сегодня расположено селение Шатта (32º33’ с.ш., 35º25’ в.д.). В то же время на месте Беершитты была крепость, стены которой заставили кочевников повернуть в сторону Царере, тоже небольшой крепости, на месте которой ныне расположено селение Телль эс-Садййех. По дороге их встретили крепости Тавафа (точное её расположение пока археологами не идентифицировано) и Авелмехола, представляющая собой сильное укрепление (ныне Телль-Абу-Сус). Мадианитянское войско оказалось зажатым этими крепостями как в тисках, а наступающие израильтяне гнали их на юг, в сторону переправы через Иордан, которую контролировало колено Ефрема и которому Гедеон направил гонцов, чтобы ефремляне перехватили переправляющихся мадианитян. Ефремляне отвечают согласием и захватывают большую группу сынов Мадиама, ведомых князьями Оривой и Зивой. [Ренан. Указ. соч. С. 123]. Сам же Гедеон во главе со своим трёхсотенным отрядом переправился через Иордан, настигая переправившуюся через него другую группу мадианитян во главе с царями Зевеем и Салманом. Ночная битва и последующее преследование врага, конечно же, весьма утомили воинов Гедеона, но останавливать преследование они также не могли, дабы не дать мадианитянам уйти. И потому преследуя врага, Гедеон очень обрадовался, увидев стены Сокхофа. Этот небольшой город располагался в 4 километрах от Иордана (под 32º12’ с.ш. и 35º38’ в.д.) и в 1 км от реки Иавок. Главным занятием его жителей была выплавка бронзы. Раскопки, проведенные в Сокхофе, показали, что в те времена его площадь (город находился на вершине кургана, ныне носящего имя Телль-Дейр-Алла) занимала примерно полтора футбольных поля или 1,25 акра. В ходе них было обнаружено большое количество железных и бронзовых изделий, относящихся ко временам Гедеона. После раздела земли при Навине город достался колену Гада. «И сказал он жителям Сокхофа: дайте хлеба народу, который идет за мною; они утомились, а я преследую Зевея и Салмана, царей Мадиамских» (Суд. 8:5). «Но они ничего не сделали и даже отказались дать хлеба абиэзритам. Эти заиорданские израильтяне не были большими патриотами; впрочем, весьма вероятно, что их удерживал страх перед бедуинами. Они не хотели ввязываться в распрю с опасными соседями, от которых западные племена не всегда могли защищать их». [Ренан. Указ. соч. С. 123]. Невдалеке от Сокхофа, в 6 километрах от него, находился другой город колена Гада — Пенуэл. Когда-то много веков назад на этом месте патриарху Иакову приснился сон, где Богом была ему показана лестница, ведущая на небо. Недаром и само название Пенуэл переводится как лицо Божье. Но жители этого города, потомки Иакова, забыли славную историю этих мест. На просьбу Гедеона дать ему и его людям хлеба они также отвечают отказом. Они также не желали принимать участия в этой борьбе, которую вел Гедеон с мадианитянами. Но разве это была война только Гедеона? Разве мадианитяне творили зло только ему? Не поступаем ли и мы, порой, подобно жителям Сокхофа и Пенуэла, предпочитая быть лишь сторонними наблюдателями в Великой борьбе. Не удерживает ли и нас, порой, страх, а то и просто лень от борьбы. Задумываясь глубже над этой историей, мы видим, что жители Сокхофа и Пенуэла проявили не просто страх. По-человечески они обрекли воинов Гедеона на поражение. Ибо что могут сделать триста неимоверно уставших и голодных воинов против многих тысяч мадианитян? Отход в сторону в критический момент часто равнозначен убийству. Как больно бывает видеть, как друг покидает тебя в решительной ситуации, как он отходит, делая вид, что не видит твоей нужды и не слышит слов о помощи. Ведь жители Сокхофа и Пенуэла были такими же израильтянами, как и Гедеон и его триста воинов. И потому их предательство и их пособничество мадианитянам было особенно отвратительно. Обрекая гедеоновцев на поражение, они надеялись этим получить очки в глазах мадианитян. Своим поведением они открыто выразили недоверие в Божье могущество и водительство. Они предали своих. И потому Гедеон, вполне справедливо, как говорят, по законам военного времени, сказал им: «И сказал Гедеон: за это, когда предаст Господь Зевея и Салмана в руки мои, я растерзаю тело ваше терновником пустынным и молотильными зубчатыми досками. Он сказал и жителям Пенуэла: когда я возвращусь в мире, разрушу башню сию» (Суд. 8:7, 9). А сам продолжил погоню. Он шёл на восток от городов Новы и Иогбеги, дойдя до котловины Бекаа (названной в Библии Каркором, т. е. в переводе «низкая земля») — широкой плоской низины длиной около 6 километров и протянувшейся с юго-запада на северо-восток в нескольких километрах от современного Аммана (столицы Иордании, носящей в древности имя Равва). Таким образом, от места первоначального сражения у холма Мориа до котловины Бекаа воины Гедеона проделали путь, примерно, в 80 километров. Здесь в Каркоре разворачивается решающая битва, в ходе которой было истреблено более 100 тысяч мадианитян и были взяты в плен мадианитянские цари Зевей и Салман. [Херцог. Гишон. Указ. соч. С. 77]. «И возвратился Гедеон, сын Иоаса, с войны от возвышенности Хереса. И захватил юношу из жителей Сокхофа и выспросил у него; и он написал ему князей и старейшин Сокхофских семьдесят семь человек. И пришел он к жителям Сокхофским, и сказал: вот Зевей и Салман, за которых вы посмеялись надо мною, говоря: разве рука Зевея и Салмана уже в твоей руке, чтобы нам давать хлеб утомившимся людям твоим? И взял старейшин города и терновник пустынный и зубчатые молотильные доски и наказал ими жителей Сокхофа; и башню Пенуэльскую разрушил, и перебил жителей города» (Суд. 8:13—17). Затем грозный приговор был произнесен и над мадианитянскими правителями. «И сказал Зевею и Салману: каковы были те, которых вы убили на Фаворе? Они сказали: они были такие, как ты, каждый имел вид сынов царских. [Гедеон] сказал: это были братья мои, сыны матери моей. Жив Господь! если бы вы оставили их в живых, я не убил бы вас» (Суд. 8:18—19). В этих стихах упоминается о неком сражении у горы Фавор, в котором от рук сынов Мадиама пали братья Гедеона. Библия и исторические хроники не сообщают нам деталей этой битвы. Но военные историки на основании всех имеющихся, как прямых, так и косвенных данных реконструировали примерный ход событий, связанных со сражением на горе Фавор. Сегодня существуют две основные версии. Согласно первой из них, «узнав о приближении мадианитян, Гедеон отправил наспех собранное войско, видимо, небольшое по численности, чтобы преградить противнику путь в узкую долину между горой Фавор и холмом Море. Это войско, целью которого было любой ценой остановить продвижение врага и тем самым дать Гедеону время для сбора основных сил, состояло, главным образом, из [его] родственников, и, вероятно, возглавлялось братьями. В последовавшем сражении они погибли, но проход остался перекрытым. Этот небольшой отряд израильтян, занявший позиции на склонах горы Фавор, служил для отвлечения внимания мадианитян, позволяя Гедеону тайно проникнуть в их тыл, а также был эффективным препятствием при возможном продвижении противника на запад». [Херцог. Гишон. Указ. соч. С. 78]. Согласно другой — сражение при Фаворе, в котором погибли братья Гедеона, произошло уже после ночного нападения израильтян на лагерь Мадиама, после которого часть мадианитян пыталась уйти, обогнув холм Море не на юг, как большинство, а на север, в сторону Фавора, где они и встретились с братьями Гедеона, трагически погибшими в битве. И вот право покарать врагов, привести приговор в исполнение в отношении тех, кто так долго мучил и терзал израильтян, Гедеон даёт своему сыну. «И сказал Иеферу, первенцу своему: встань, убей их. Но юноша не извлек меча своего, потому что боялся, так как был еще молод» (Суд. 8:20). Казнь мечом была очень быстрой, если её производила опытная в битвах рука и могла быть и очень длительной и мучительной, если наносилась неопытной рукой. Поэтому мадиамские цари предпочли, чтобы приговор выполнил сам Гедеон. К тому же, их царскому достоинству более льстило принять смерть от руки равного им. Как сегодня символом победы является отобранное знамя врага, в средневековье — доспехи противника, в древности одним из подобных символов были украшения коня или верблюда. Последние представляли символ могущества мадианитян и пряжки, которыми украшали своих верблюдов Зевей и Салман, изображавшие лунный серп, стали трофеями Гедеона. Проявив себя как блестящий полководец, он зарекомендовал себя вскоре и как замечательный дипломат. Дело в том, что «колено Ефремово было недовольно успехом Гедеона и решило объявить ему войну, под предлогом, что он предпринял поход против врагов без их предварительного оповещения. Тогда Гедеон, как человек рассудительный и вполне добропорядочный, ответил, что он решился сделать нападение на врагов без их, ефраимитов, участия не по собственному решению, но по непосредственному повелению Самого Господа Бога, причем указал и на то, что плоды победы в одинаковой степени будут распространяться как на них, так и на участников похода. Такими успокоительными речами он вполне умиротворил возбуждённых евреев и принёс им больше пользы, чем военными подвигами своими, потому что положил предел готовым разразиться внутренним междоусобицам». [Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 5. Глава 6, 6. С. 242—243]. Действительно же вклад ефремлян, захвативших часть мадианитян при переправе, был минимален. Но как мудро ответил им Гедеон. «[Гедеон] отвечал им: сделал ли я что такое, как вы ныне? Не счастливее ли Ефрем добирал виноград, нежели Авиезер обирал? В ваши руки предал Бог князей Мадиамских Орива и Зива, и что мог сделать я такое, как вы? Тогда успокоился дух их против него, когда сказал он им такие слова» (Суд. 8:2—3). В этих словах мы видим и скромность, и такт. Гедеон не боится публично признать, что его заслуг в победе нет. И что ефремляне сделали больше его. Как нам не хватает этого такта и скромности в своей повседневной жизни. Скольких бы ссор дома, в церкви, на работе удалось бы избежать, проявляй мы хоть иногда то, что проявил Гедеон в разговоре с ефремлянами. Да, он сделал, конечно же, больше, чем они. Да, он был прав. Но были ли способны тогда они в пылу ярости услышать его доводы, понять свою неправоту? Нет, они не были к этому готовы. И потому, дабы не разжигать конфликт, судья Израиля идёт на умаление своего я. И как не любим мы этого делать: сказать раздражённому супругу или супруге, другу или собрату доброе слово, подчеркнув их значение, ум, ценность для нас. Нет, мы предпочитаем доказывать «с пеной у рта» свою правоту, заставляя их признать свои ошибки, не понимая, что, может быть, для этого ещё не пришло время. Недаром говорят: «Кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость» (Притчи 15:1). Полководец, победитель несметных полчищ мадианитян не побоялся уронить перед ефремлянами своё достоинство. А мы, не имеющие ни должности, ни заслуг, отстаиваем подобно Гедеону своё большое Я маленького человека. Как больно наблюдать, когда даже порой в церкви небольшие вопросы, связанные с планированием служения: когда и что петь, сколько будет сольных номеров, кто будет вести субботнюю школу — вызывают, порой, споры, переходящие в крик, упрёки, оскорбления. Никто не желает пойти на уступки даже в совершенно непринципиальных вопросах. Подобные «разборки» наблюдаются, порой, и при церковных выборах, в комитете назначения. Как нам не хватаем скромности и такта Гедеона. Как ужасно сегодня наблюдать кричащих на своих мужей и знакомых, женщин и девушек, которые, к тому же, часто состоят членами церкви. Они полагают, что их достоинство заключается в умении делать по-своему, добиваться желаемого любой ценой. Они не видят, что переходя на повышенные тона, они теряют всякое достоинство. Так и современные мужчины полагают, что проявлять свою силу характера надо в грубости, нежелании слушать собеседника, пойти ему навстречу. Улыбка, доброе слово, знак внимания, почему-то стали считаться сегодня признаком слабости. Причём так начинают считать, подчеркнём это ещё раз, и многие верующие, особенно из числа молодёжи. Но именно любовь, доброта, скромность, такт являются на самом деле самым сильным оружием, которое покоряет человеческие сердца, возвышает их. «Победа Гедеона была крупным событием в истории сиро-семитической расы… Мадианитяне, амалекиты, исмаэлиты, Бени-Кедем были отброшены в свои степи, лежавшие на востоке и юге Палестины… [К тому же] он сам был осанист, силён, отважен: война с мадианитянами из восточной пустыни доставила ему богатство и готовые царские одежды». [Ренан. Указ. соч. С. 124]. И потому «сказали Израильтяне Гедеону: владей нами ты и сын твой и сын сына твоего, ибо ты спас нас из руки Мадианитян» (Суд. 8:22). Но тут же Гедеон даёт почему-то прямо противоположное по своей сути распоряжение. Распоряжение, точнее просьбу, которая омрачит его последние дни, приведёт к краху его дом и вызовет страшную гражданскую войну, которую он всегда избегал.