Наша первая встреча

Впервые я встретился с Сэмом в апреле 1956 года. Сэм был приговорен к казни в феврале, но казнь была отложена.

В то субботнее утро я совершал служение в городе Колумбусе, штат Огайо. Глядя на членов церкви, поклоняющихся Богу при таких благоприятных обстоятельствах, я не мог удержаться, чтобы не сказать им что в то время, как мы здесь совершаем служение нашему Господу есть человек, который также молится вместе с нами, и который был бы счастлив присутствовать среди нас. В моем кармане лежало письмо, которое давало мне право навестить этого человека.

После окончания служения я сразу же поспешил в центральную тюрьму штата Огайо. В проходной я предъявил письмо, и мне было ведено подождать, пока не будет сделана проверка, тот ли я человек, кому писал начальник тюрьмы. Наконец был выделен охранник, который должен был проводить меня к Сэму и оставаться там в течение всего свидания.

Я посчитал даже сколько железных дверей с лязгом закрывались за нами. Их было пять. Миновав две из них, мы остановились и нам выписали специальные пропуска. И меня, и охранника обыскали, чтобы удостовериться, что у нас нет никакого оружия. Затем, имея в руках лишь одну Библию, в сопровождении охранника я оказался во дворе, в окружении мрачных серых каменных зданий.

Во дворе совершали прогулку узники. Мы вошли в одно из зданий и пошли по длинному коридору, на одной стороне которого были камеры, рассчитанные на четырех человек. Взглянув вверх, я увидел, что каменный блок состоял из шести ярусов. Но не здесь находилась конечная цель нашего посещения. Идя по коридору, я увидел в стене серый металлический «чулан». Перед ним сидел охранник в форменной одежде. Мы предъявили пропуск. Он встал, открыл дверь «чулана» и мы вместе с сопровождающим вошли внутрь «чулана». За нами с лязгом захлопнулась дверь.

Я стал оглядываться, в замешательстве, недоумевая, что мы делаем в этом крошечном закутке, но вдруг заметил в одной из стен глазок. Тогда я понял, что дальше есть еще одна дверь, потому что увидел, как некто, должно быть, охранник, наблюдает за мной в этот глазок. «Чуланчик» оказался маленьким коридорчиком с двумя запертыми дверьми, возле которых дежурили два охранника. Как только охранник, находившийся внутри, убедился, что наружная дверь плотно закрылась за нами, он открыл свою дверь, и мы вошли.

Я оказался в довольно большом помещении, по одну сторону которого находились камеры. Это было самое надежное место, самая скрытая часть тюрьмы. Я стоял у камер смертников. Охранник указал мне на стул, который стоял у одной из дверей, и сказал: «Это для вас. Посидите». Из тактичности охранник сел рядом. Он сделал вид, что дремлет. Но я знал, что он услышит каждое слово, сказанное нами.

Я заглянул в глубину камеры и увидел молодого человека, хрупкого телосложения, приятной наружности, лицо его, казалось, выражало ожидание.

Нас разделяло два ряда решеток. Между ними — еще перегородка, чтобы невозможно было что-нибудь передать внутрь. На расстоянии около метра от нее находилась вторая решетка, а за ней камера — метра полтора в ширину и около трех метров в глубину. Она освещалась маленькой электрической лампочкой, подвешенной на шнуре. Я окинул взглядом содержимое камеры: койка, туалетные принадлежности, одна-две фотографии, прикрепленные к бетонной стене — вот и все. Окон не было. Камера была целиком из бетона. Дневной свет проникал в нее только из окна, находящегося высоко над моей головой. Во время наших последующих свиданий узнику разрешалось выходить за пределы дальней от меня решетки и садиться на стул прямо напротив меня, но первая решетка все же разделяла нас.

Взглянув на него, я спросил: «Вы Сэм?». Он ответил: «Да, я Сэм», и затем назвал меня по имени, хотя мы никогда не встречались. Я думаю, что мы сразу же оба почувствовали, что хорошо знаем друг друга по длительной переписке, так как Сэм занимался на заочном курсе по изучению Библии. Он писал нам, и по письмам мы убедились, какая огромная перемена происходила в нем, и мне очень захотелось встретиться с ним, чтобы узнать, была ли эта перемена столь полной и искренней, какой казалась. Во время этого и последующего визитов я убедился, что в нем не было никакого притворства. Обращение Сэма было искренним! Это признали даже тюремные надзиратели.

Глядя на Сэма во время первой встречи, я подбирал нужные в таких обстоятельствах слова. Возможно, я начал довольно неудачно. Я сказал: Сэм, тяжело встречаться с вами. Он ответил: Пастор, не беспокойтесь обо мне. Я счастливейший человек в мире. Я спросил: Почему Сэм?

Он ответил: Когда я был там, на свободе — и Сэм неопределенно показал в сторону внешнего мира, — я жил без надежды, но здесь я понял, что Иисус Христос — мой Спаситель. И сейчас я чувствую, что мне все равно, что случится со мной в ближайшие дни. Для меня важно только то, что случится со мной в грядущем мире, а я получил надежду на жизнь в этом грядущем мире.

Мы увлеклись и были совершенно поглощены беседой на тему, волнующую его — о радости, которую он нашел в общении со Спасителем, когда обрел Его. Он рассказал мне о своем первом опыте молитвы. Обнаружив в Писании, что есть Тот, Кто предлагает прощение грехов, обещает мир и уверенность, принимающим Его, Сэм решил просить у Бога помощи, в которой так нуждался. Он чувствовал, что не может служить Богу, находясь в камере смертников, а поэтому считал, что для него важнее выйти из тюрьмы, чтобы начать новую жизнь повиновения воле Божьей. Он сказал мне, что его первая молитва в камере осталась не услышанной, потому что была основана только на его прежнем опыте и знаниях. Сэм просил Бога помочь ему достать револьвер, чтобы он мог выйти из тюрьмы и уже на воле начать новую жизнь. Рассказывая об этом, Сэм улыбнулся и сказал, что все мы нередко склонны думать так же. Нам кажется, что будь у нас еще хоть одна возможность, мы поступили бы правильно!

Через некоторое время Бог коснулся души Сэма и внушил ему, что побег не нужен и не поможет ему. В течение нескольких дней он продолжал сосредоточенно обдумывать, как учение Иисуса Христа может быть применено к его жизни. Наконец он пришел к выводу, что должен забыть о револьвере и побеге. Самое главное, считал он, — сообразовываться с Богом.

Поэтому в следующей молитве он уже просил о прощении всех грехов. И вручив свою жизнь и будущее в руки Божьи, Сэм ощутил непреходящий мир и уверенность, которые искал всем своим сердцем.

Впервые за всю свою сознательную жизнь эту и последующие ночи он спал как ребенок, не страшась будущего и не заботясь ни о чем, ибо знал, что обрел Бога. Это был воистину тот мир, который может дать человеку только Иисус Христос. Это тот мир, который приходит после прощения грехов и удаления чувства вины.