3. Определение

Не так уж просто дать определение понятию «мессианские ожидания в Ветхом Завете». После изучения словоупотребления и значения древнееврейского מּשׁיח в Ветхом Завете несложно понять, почему такое определение представляет собой большую проблему. Главная причина трудностей, связанных с определением «мессианских ожиданий в Ветхом Завете», состоит в том, что говоря об ожиданиях, мы подразумеваем будущее. Но, как мы уже убедились, в Ветхом Завете מּשׁיח обычно относится не к будущему царю, не к кому-то, на которого можно возложить надежды, но к правящему царю. Такое положение вещей делает условным любое определение[6], и предложенное мною – не исключение.

В этой статье я буду использовать выражение «мессианские ожидания в Ветхом Завете», чтобы обозначить ожидания, связанные с будущей царской личностью, Божьим посланцем, который принесен спасение Божьему народу и всему миру, а также установит царство, которое будет отмечено миром и справедливостью. Выражение «мессия» используется, чтобы указать на Личность, которая является средоточием этих ожиданий. Должен заметить, что такое использование выражений продиктовано толкованием текстов – в том виде и смысле, как они были задуманы авторами (повествователями, поэтами и пророками) и как могли их понимать первоначальные слушатели (насколько мы можем это определить). Перспектива более поздних читателей (в т.ч. иудеев и христиан), которые нашли основания видеть в определенных отрывках указания на «мессию», не будет определять мое толкование в этой статье. Возможно, некоторые комментарии прояснят предложенное мною определение.

§ Слово и понятие

Некоторые ученые, указывая на почти полное отсутствие в Ветхом Завете использования слова מּשׁיח по отношению к будущему царю, заключили, что говорить о «мессии» (в «техническом» смысле, как указание на будущую царскую личность) или о «мессианских ожиданиях» в Ветхом Завете едва ли возможно. Полагаю, такой вывод основывается на ошибке, смешивающей два разных случая: наличие определенного комплекса идей и наличие специального слова, которое указывает на эти идеи или на их сущность. На мой взгляд, говорить о «мессианских ожиданиях в Ветхом Завете» вполне законно и оправданно, даже если слово מּשׁיח в Ветхом Завете еще не употреблялось в техническом смысле для указания на будущую царскую личность (Van der Woude, 1985:95, прим. 42).

• Устремленность вперед

В введении я уже объяснил, почему предпочитаю употреблять слова «мессия» и «мессианский» в узком смысле. Следовательно, мой подход будет отличаться от взглядов тех исследователей, которые называют «мессианским» все, что так или иначе относится к Иисусу Христу. Однако и они сделали некоторые наблюдения, с которыми я полностью согласен. Во-первых, эти ученые указывают на ту устремленность вперед, которая характерна для Ветхого Завета уже с его самых первых страниц[7]. Эта ориентация в будущее основана на обетованиях, которые дал Бог и которые касаются того, что произойдет в будущем, или того, что Он в будущем сделает. В этом смысле можно вспомнить, например, обетование, записанное в Быт. 3:15, или обетования, данные Аврааму, в которых ключевая роль в посредничестве Божьих благословений отводится конкретному роду, потомкам Авраама.

• Цари и правители

Во-вторых, подход этих исследователей справедливо подчеркивает тот факт, что определенные темы (например, о царях и правителях) были включены уже в самые ранние обетования: в более широкой форме с «царями» во множественном числе (об этом сказано Аврааму в Быт. 17:6, 16, а также Иакову в Быт. 35:11), или относящиеся к конкретной личности как представителю рода, в отношении которого упоминаются царские атрибуты вроде скипетра и законодателя (Быт. 49:10,11). Можно упомянуть и о Числ. 24:17-19, пророчестве языческого пророка Валаама, в котором он использует образ восходящей звезды, чтобы заверить Иакова (Израиль) в его руководящем положении, которое приведет к покорению соседних языческих народов.

Можно долго спорить о том, правомерно ли называть эти обетования о царях «мессианскими ожиданиями»[8]. Некоторые ученые подтвердят такую возможность и подчеркнут, что традиционно эти обетования истолковывались как мессианские. Эту традицию можно проследить до истоков иудейской экзегезы, которая впервые засвидетельствована в древних переводах Ветхого Завета – таких как греческая Септуагинта и арамейский перевод. Интересно, что столь ясное мессианское толкование не встречается в Новом Завете.

Другие ученые предпочитают не называть эти обетования «мессианскими ожиданиями». Я тоже склонен к этому. Хотя эти обетования и похожи на «мессианские ожидания» пророческих книг в том, что обращаются к будущему царству, но они все же отличаются в других важных аспектах. Отрывки из Бытия и Чисел говорят о царстве как таковом без каких-либо характеристик, в том время как в пророческих книгах обсуждается не царство как таковое, но личность царя, правление которого будет отмечено определенными чертами вроде мира и справедливости[9]. Есть и другая причина, по которой я бы не относил эти обетования из Бытия и Чисел к «мессианским ожиданиям». Если попытаться установить, на что же первоначально ссылаются эти отрывки, мы придем к заключению, что это, скорее всего, царство и дом Давидов (ср. 1Парал. 5:1,2). Но что удивительно в мессианских ожиданиях в Ветхом Завете – это то, что они увеличиваются через столетия после Давида, т.е. намного позже, чем эти обетования о царстве в Бытии и Числах исполнились в царствовании Давида и его дома.

• Песнь Анны

По этой же причине мне сложно согласиться, что окончание песни Анны (1Цар. 2:10) можно рассматривать как мессианское ожидание. Личность, названная там «Его [т.е. Господним] помазанником», определенно принадлежит будущему[10], и в этом смысле отличается от всех других отрывков из 1-2 Царств, где מּשׁיח относится к правящему царю – Саулу или Давиду, а не к будущему царю. Но и в этом случае исполнение мы находим в правлении Давида (ср. Goslinga, 1968:101-102). К такому выводу склоняет окончание второй книги Царств. Два псалма в двух последних главах из 2 Царств (22:2-15; 23:1-7) возвращаются к песни Анны в начале 1 Царств, и делается это таким образом, чтобы убедить читателя, что именно в Давиде исполнены ожидания, выраженные в песни Анны (van Gemeren, 1988:216).

• Пророчество о доме во 2Цар. 7

Раскрывая тему о мессианских ожиданиях в Ветхом Завете, исследователь не может пройти мимо еще одного отрывка из первых двух книг Царств – пророчества Нафана во 2Цар. 7:1-17. После царя Саула, царствование которого имело обнадеживающее начало, но плачевный конец, на престол в Иерусалиме возведен Давид. Он покорил всех врагов, и в пору было говорить о «покое» для царя и его народа. Давид построил себе царский дом и разрабатывает план возведения храма для ЯХВЕ. Пророк Нафан одобряет замысел царя, но на следующий день Бог призывает его возвестить царю послание. Из него следует, что в известном смысле роли меняются. Не царь построит дом для Господа, а Господь возведет дом для царя. Это ведет к величайшему для царя обетованию: Господь клянется, что «устроит дом» Давиду и он, как подчеркивается не менее трех раз, будет стоять вовеки. Господь провозглашает, что останется верным обетованию, даже если потомки Давида не смогут устоять в своем призвании.

Важно заметить, что здесь говорится о целой плеяде наследников, а не об одном из них в частности. Вот почему, как мне кажется, нельзя считать это обетование «мессианским ожиданием Ветхого Завета». Но все же это очень важное обетование для нашего исследования «мессианских ожиданий Ветхого Завета», потому что, как мы увидим, именно на его основании строятся все мессианские ожидания, в то время как само это пророчество нельзя назвать действительно мессианским[11].