Заключение

Иногда люди задаются вопросом: почему Бог решил дать нам апокалиптическую литературу? разве другие жанры не были бы более понятными для церкви на протяжении веков? разве Он не мог сообщить нам о Своей цели просто и прямо? Такие вопросы естественны, они отражают наше чувство смятения, когда мы сталкиваемся с этим жанром. Однако можно привести веские причины существования этого жанра литературы.

Во-первых, этот жанр побуждает нас к более тесному общению со Христом, в то время как простые и прямолинейные тексты других жанров не так акцентируют на этом внимание. Когда Иисус собирался покинуть этот мир, Он говорил слова, смысл которых ученики не могли сразу понять. В главе 16 Евангелия от Иоанна написано, что они постоянно спрашивали: «О чем Он говорит?» На что Иисус отвечал: «Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце» (Иоан. 16:25). Если я правильно понимаю этот отрывок, есть некоторые вещи, которые просто не укладывались в уме учеников до тех пор, пока Иисус не покинул их. По сути, Его манера изъяснения была сложна для понимания не потому, что было просто непонятно, о чем Он говорит, а потому, что ученикам необходимо было сначала пережить Его смерть и воскресение, чтобы Его слова стали «очевидными». Точно так же есть много вопросов, связанных с полным осуществлением Божьих замыслов во Христе, ответы на которые вы и я просто не сможем найти и понять до тех пор, пока Христос снова не вернется на землю. Джозеф Бэйли хорошо передает эту идею в своей небольшой истории под названием «Небеса». В этой истории Бог говорит: «Я был ограничен в том, что смог открыть им, ограничен в том, что видели их глаза и что мог выразить их язык. Можете ли вы представить себе, как сложно описать ананас эскимосу, который живет в арктической тундре? В лучшем случае он представит себе сладкий и сочный рыбий жир»[xxix]. Мне нравится такое сравнение – и поверьте мне, ожидание каждого эскимоса от ананаса будет всегда преувеличенным! То же касается библейского апокалиптического увлекательного стиля изъяснения: не потому что Бог хотел что-то утаить от нас, но потому что Он надеется, что мы будем устремлять свой взор в будущее с надеждой вкусить реальность. Проще говоря, ничто не может сравниться с этим жанром, который побуждает нас с трепетом ожидать будущего в послушании и преданности Евангелию.

Во-вторых, этот жанр усиливает нашу хвалу Богу за уникальность Его плана спасения. Позвольте мне пояснить. Наша личная хвала Богу усиливается, когда мы видим, что наше прославленное будущее во Христе связано с делом спасения, которое Он совершал в истории Израиля в прошлом. Когда Апокалипсис Иоанна представляет нам идеальный по форме куб, спускающийся с небес, мы вспоминаем Божий труд спасения, который был совершен в древней истории Израиля, когда была построена скиния. И мы видим, что даже в те времена Бог уже строил Свой план так, чтобы апокалиптические книги смогли рассказать о нем уникальным образом. Изучая этот жанр литературы, я часто пребываю в благоговейном страхе пред Богом: мельчайшие детали нашего спасение корнями уходят в историю – и именно в этом соль данного жанра.

В этом кратком курсе я попытался представить проповеднику некоторые аспекты, которые необходимо знать прежде, чем отправляться в первое плавание по библейскому апокалипсису. Во-первых, не только помните причины, по которым проповедники избегают библейских апокалиптических текстов, но также со всей решительностью старайтесь не совершать тех же распространенных ошибок. Во-вторых, научитесь распознавать этот жанр литературы, когда сталкиваетесь с ним. В-третьих (и это особенно касается неопытных проповедников), пусть созвездия символизма, присущих ему взгляда на историю и приема повторения тем как можно раньше помогут сформироваться вашим навыкам изучения текстов этого жанра. В-четвертых, я надеюсь, что каждый проповедник Евангелия, независимо от возраста или эсхатологических взглядов, разделит наше убеждение в тех вопросах, которые должны объединять нашу проповедь (прошлое – сосредоточенность на кресте, настоящее – применимость в христианской жизни).

Предмет проповеди по апокалиптическим отрывкам Писания глубок и широк, как семь морей. По этой причине намного больше можно было бы (и, возможно, надо было бы) написать даже в этом курсе. Но я молюсь о том, чтобы данное краткое пособие по этому литературному жанру помогло вам отправиться в плавание по водам апокалиптических текстов, чтобы вы могли принести обильный евангельский плод для славы Божьей, пользы Его церкви и благополучия вашей собственной души.

[i]

[i] Я не хотел быть чрезмерно суровым к отцам церкви в разрезе этого вопроса. В конце концов, так же, как и они, я против метода изучения и экзегетики апокалиптических текстов, в котором все представлено чрезмерно топорным и буквальным образом.

[ii]

[ii] Другие основные жанры библейской литературы включают ветхозаветные повествования, пророчества, книги мудрости или поэзии, евангелия и послания.

[iii]

[iii] См. обсуждение Билем этого жанра в книге: Грегори К. Биль, Книга Откровение: комментарий к греческому тексту, NIGTC, (Grand Rapids: Eerdmans, 1998): стр. 39–40. Здесь он цитирует работу Дж. Дж. Коллинза Apocalypse: Towards the Morphology of a Genre, Semeia 14, (Missoula, MT, 1979), стр. 5–8.

[iv]

[iv] Библейское исследование можно было бы провести по вопросу «сновидения». Несмотря на то что некоторые богословы рассматривают сновидения лишь как еще одну характерную особенность этого жанра, все-таки большинством поддерживается мнение, что в этой литературе присутствуют основные характеристики жанра. Под сновидением я подразумеваю что-то подобное видению, которое связывает этот жанр не только с пророческой, но также с некоторой наиболее известной небиблейской литературой. Возьмем в качестве примера книгу Джона Буньяна «Путешествие пилигрима», написанную в тюрьме Бедфорда, где он провел двенадцать лет своей жизни. Все его повествование вращается вокруг «сновидения». В начале книги сказано: «Странствуя по дикой пустыне этого мира, я случайно забрел в одно место, где находился вертеп. Там я прилег отдохнуть и вскоре заснул. И вот приснился мне сон… Вижу я…»

Таким же образом авторы апокалиптических текстов часто облачали свой труд в «ночную рубашку» снов и видений. Иоанн находился один в темнице на острове Патмос и, будучи в Духе в день воскресный, взошел на небеса и увидел свое сновидение о грядущих событиях (см. подобные сновидения в Книге прорка Даниила). В других разделах Апокалипсиса Иоанна ударение ставится на той же идее (см.: Откр. 12:1–15:4, последовательность быстро сменяющихся семи видений, показанных ему. Он говорит нам «я увидел», однако так же, как в снах, которые мы видим, образы очень быстро исчезают из вида. Леланд Райкен, знаменитый преподаватель английской литературы, заметил эту особенность: «Исполненным сновидениями, а не повествовательным, является образец, которому следуют полные видений книги Библии. Из чего состоит сон? Кратковременные картинки, скоротечные образы, герои и сцены, которые играют свою роль, а затем исчезают из вида; происходят неожиданные прыжки от одного действия к другому». Давая пояснение к высказыванию Райкена, скажу: я думаю, что под словом «повествовательный» он, должно быть, подразумевал «исторический», так как вся апокалиптическая литература написана повествовательно).

[v]

[v] Больше относительно связи этой литературы с другими жанрами литературы, такими как пророчество, мудрость и послания, будет сказано в этом курсе позже.

[vi]

[vi] Пол Хэнсон в своей книге «Рассвет апокалипсиса» указывает на ограниченность такого подхода: «Как при помощи такого списка можно надеяться понять апокалипсис или же быть в состоянии определить произведение как апокалиптическое?» Пол Хэнсон, «Рассвет апокалипсиса» (Minneapolis: Augsburg Fortress Publishers, 1979): стр. 7. См. также: глава «Мудрость и апокалипсис» в книге Джонатана Смита «Карта – это не территория» (Chicago: University of Chicago Press, 1993): стр. 67–68. Он пишет: «Я согласен с Бетсом и Ван Радом, что апокалипсис нельзя сжать до размеров простого списка составляющих… так как подобные идеи можно обнаружить в древних религиях Ближнего Востока, и они типичны для всех моделей эллинистической религиозности».

[vii]

[vii] Эти захватывающие внимание новые книги имели в основном иудейское происхождение и назывались «Апокалипсис». Согласно одному мнению, они стали популярны частично благодаря происходящим время от времени гонениям на иудейский народ, который в геополитическом смысле оказался под все более усиливавшейся враждебной властью. Считается, что первоначальным читателям необходима была «надежда» – надежда на лучшее будущее и лучший мир. В конце концов, разве Израиль не мечтал о том дне, когда «столы будут перевернуты», – дне, когда «безбожные» народы будут истреблены, а Израиль займет господствующее положение в мире?

Проповедникам, желающим истолковывать Библию, будет полезно прежде всего ясно представить себе сходство и различие между библейским и иудейским апокалипсисом. Простое представление библейского апокалипсиса как копии аналогичных произведений в литературе иудейского и греко-римского мира проблематично. В конце концов, они значительно отличаются друг от друга. Библейский апокалипсис указывает на Иисуса как Помазанника. Он – Мессия, основной герой книги, достаточно могущественный, чтобы возвестить День Господний. Все связанные с этим события находятся в Его руках. Например, Апокалипсис Иоанна начинается словами: «Откровение Иисуса Христа». Я считаю, это означает, что следующее за данными словами откровение принадлежит Ему. Итак, я понимаю, что слова «откровение Иисуса Христа» могли означать, что оно просто об Иисусе или же что оно пришло к нам от Иисуса. Однако контекст следующей фразы – «которое дал Ему Бог»– подразумевает, что откровение принадлежит Иисусу. Бог дал его Ему. Проводя далее сравнение с апокалиптической литературой времен Иоанна, скажем, что Иисус не является каким-то долгожданным футуристическим Спасителем, Который когда-то наведет в мире порядок, но Он представлен как Тот, Кому Бог уже дал вечное Царство благодаря Его смерти и воскресению – как сказано в тексте, даже в эти последние дни. Таким образом, господство Иисуса не только описано, как то, которое будет осуществляться над всем творением и всеми людьми во все времена, но это господство уже началось – и это та истина, которую вы не найдете в небиблейской апокалиптической литературе.

[viii]

[viii] В отличие от взгляда Пола Хэнсона, который считает, что данная литература появилась по причине гонений и страстного желания народа увидеть лучшие дни, Джонатан Смит в главе «Мудрость и апокалипсис» своей книги «Карта – это не территория» (Chicago: University of Chicago Press, 1993), стр. 86, пишет, что эта литература предназначалась для образованной элиты: «После тщательного исследования обнаружились некоторые характерные черты апокалипсиса, на которых я буду ставить особое ударение. Апокалипсис – это мудрость, которой недостает царского двора и покровителя, и, следовательно, она всплывает на поверхность в период поздней античности не как реакция на религиозное гонение, а как последствие травмы, полученной от прекращения царского правления в народе. Апокалипсис – это религиозный феномен, принадлежащий высокообразованному слою населения, а не широким народным массам».

[ix]

[ix] Из книги Дж. Дж. Коллинза «Апокалипсис: морфология жанра», Semeia 14, (Missoula, MT, 1979). Наилучшее краткое изложение плода этого сотрудничества можно найти в статье, написанной для словаря Anchor Bible Dictionary, выпущенного издательством Doubleday в 1992 году. Во многих отношениях статья в Semeia и ее краткое изложение в Anchor Bible Dictionary кардинальным образом изменили понимание апокалипсиса как жанра литературы. Несмотря на свое критическое отношение к труду Хэнсона, в особенности к упоминанию о том, что апокалипсис появился на свет исключительно из пророческого предания (он также приводит доводы в пользу книг мудрости), Дж. Дж. Коллинз послужил всем нам тем, что очертил некоторые важные различия в терминах. И хотя его определения иногда являются слишком обширными и обобщенными и не ограничиваются только библейским апокалипсисом, все же они служат хорошим инструментом в руках проповедующего пастора.

[x]

[x] Я признателен д-ру Клэру Ротшильду за эту полезную аналогию.

[xi]

[xi] Что касается авторов художественных произведений, Флэнери О’Коннер превзошел их всех в апокалиптическом жанре.

[xii]

[xii] В этом кратком курсе я не планировал предоставить полный обзор библейской герменевтики; по этой теме написано много хороших книг. Что касается, в частности, Апокалипсиса Иоанна, я мог бы порекомендовать следующие книги: Ричард Баукман, «Богословие книги Откровение»; Леон Моррис, «Апокалипсис»; Верн Пойтресс, «Возвращение царя».

[xiii]

[xiii] Джон Бартон, «Читая Ветхий Завет: метод изучения Библии», (Philadelphia:

Westminster Press, 1984), стр. 17, цитируется по работе: Иен Дагуит, «Даниил», Реформатский экспозиционный комментарий (Phillipsburg, NJ: P&R Publishing, 2008): стр. 106–107.

[xiv]

[xiv] Естественно, символам присуща определенная смутность. В последней опубликованной при ее жизни книге Вирджинии Вульф «Годы» описываются пять десятилетий жизни семьи Паргитер. «Годы», как можно было ожидать, не относятся к какой-либо буквальной хронологии. Скорее, они представляют «поколения». И таким образом, старший сын семьи Паргитер говорит очень важные слова: «Существует ли некое грандиозное понятие, которое мгновенно постижимо?» Мне кажется, то же самое можно сказать о символах в апокалиптической литературе. Символ используется с той целью, чтобы грандиозное понятие было мгновенно постижимо.

[xv]

[xv] Подобным образом трубы, описанные в главе 8 книги Откровение, предстают в качестве инструментов для возвещения Божьего суда благодаря семи трубам, упомянутым в главе 6 Книги Иисуса Навина.

[xvi]

[xvi] Великий Жан Кальвин, говоря о значении фразы «времени и времен и полувремени», содержащейся в Книге пророка Даниила, 7:25, написал: «Толкования этих слов очень отличаются друг от друга, и я не буду цитировать все эти различные точки зрения, иначе появилась бы необходимость опровергнуть их. Мне не тяжело показать несостоятельность всех этих взглядов, но я последую своей традиции и кратко изложу подлинный смысл слов пророка, и таким образом всякая трудность будет устранена». Кстати, я не рекомендую проповедникам пытаться занимать отважную и самоуверенную позицию Кальвина во время изучения апокалиптических текстов в первый раз! В конце концов, он был экзегетом мирового уровня (а интересующимся вышеизложенным вопросом я могу сказать, что Кальвин выступал сторонником именно образного, а не буквального толкования этой фразы).

[xvii]

[xvii] Возможность злоупотребления символами напоминает мне историю из легенд о короле Артуре, а именно историю битвы на поле Камлинн. Артур скачет на встречу с Мордред, своим кровным родственником и врагом, в надежде предотвратить войну, так как силы Мордреда численно намного превосходят вооруженные силы Артура. Артур собирается договорится с Мордредом, а также надеется выкроить время, чтобы его армия смогла перегруппироваться. Он приказывает сэру Гавейну продолжать прятаться в лесу и дает простое указание: «Если его меч останется в ножнах, значит, я преуспею. Если увидишь, что он вытащил меч из ножен, то поймешь, что я потерпел поражение». Артур достигает успеха в мирных переговорах. Но появляется змея, и солдат враждебной армии выхватывает меч. Гавейн замечает блеск оголенного меча и по ошибке бросается в бой. Физически истощенная армия Артура также безрассудно вступает в кровавую битву, в которой в конечном итоге погибает сам Артур.

В апокалиптической литературе также есть важные знаки и символы. Но если мы неправильно их поймем, то можем стать причиной разрушительного хаоса. Проповедник должен понимать символы и то, как они используются, а не просто распознавать их как символы. Если вы неправильно поймете значение символа из-за своего предубеждения относительно его значения, вы тоже поведете членов свой церкви к безрассудной погибели.

[xviii]

[xviii] См. исследование Билем главы 13 книги Откровение в работе: Грегори К. Биль, «Книга Откровение: комментарий к греческому тексту», NIGTC, (Grand Rapids: Eerdmans, 1998).

[xix]

[xix] Чтобы увидеть подобный пример в новозаветном послании, см. мое пояснение текста из Послания Иуды, стихи 5–10, в книге «Первое и Второе послания Петра и Послание Иуды» (Wheaton: Crossway, 2008): стр. 303–310.

[xx]

[xx] Ради краткости повествования я решил сделать только поверхностный обзор вопроса, связанного с мифологией, оставив в стороне другую небиблейскую литературу, которую необходимо читать и перечитывать вместе с Библией. Например, несмотря на то что частичное сходство по содержанию библейского апокалипсиса и иудейской апокалиптической литературы приводит некоторых в восторг, время и место просто не позволяют раскрыть этот вопрос в таком кратком курсе. Изучая вопрос «семи труб», описанных в Откровении, 8:6–11:19, я имел удовольствие перечитывать текст одного из первых свитков, относящихся к свиткам Мертвого моря, в котором также упоминается об апокалиптических трубах. Читателям, которые могут не знать об этом монументальном открытии, сделанном 61 год тому назад, спустя лишь два года после окончания Второй мировой войны, я хотел бы рассказать о нем. Три ближневосточных бедуина шли своей дорогой вдоль северо-западного побережья Мертвого моря и проходили возле места, называемого Кумран. Как принято рассказывать эту историю, один из этих обитателей пустыни, кочующих пастухов, бросил камень в пещеру, пытаясь выгнать оттуда свое заблудившееся животное. Раздавшийся звук удивил его; это был звук разбившегося кувшина, а не простого удара камнем о холодную каменную стену. Мохаммед Ахмедель-Хамед из любопытства полез в пещеру. Оказавшись внутри, он подождал некоторое время, пока глаза привыкнут к темноте, а затем увидел несколько стоящих вдоль стены пещеры древних кувшинов, причем некоторые из них были закрыты крышками. Внутри одного из кувшинов были спрятаны древние свитки, обернутые тканью.

Этот простой пастух тогда даже не мог себе представить, что в тот момент, когда он вышел на поверхность из совершено сухой и защищенной пещеры с несколькими свитками в руках, он вынес на свет то, что оставалось скрытым около 2 000 лет! В течение следующих 32 лет, с 1947 по 1979 год, возле поселения Кумран были найдены почти 1 000 манускриптов в 11 различных пещерах. Один из оригинальных семи свитков, найденных бедуином в первой пещере в тот знаменитый день, назван Свитком войны, 1QM. Он также был назван «Власть войны» и «Война сынов света против сынов тьмы». 1QM представляет собой смесь литературных форм и жанров, но также обладает отличительными признаками апокалиптической литературы. В нем описаны семь последних битв, в которых сыны света наносят поражение Велиару и силам зла. Семь священников постоянно особым образом трубят в трубы, указывая тем самым на окончание битвы.

В Апокалипсисе Иоанна мы также сталкиваемся с «небесной трубой», которая настолько громогласно звучит в этих стихах, что можно представить себя стоящим рядом с автором этих строк. Стиль и литературный жанр здесь такие же, как в Свитке войны. В Откровении мы также читаем о семи битвах, каждая из которых заканчивается звучанием семи труб, возвещающих завершение существования этого мира и окончательную победу Сына Божьего над Драконом тьмы.

Итак, что же можно сказать об этом распространенном образе труб, представленном в апокалиптической литературе? Откуда он берет свое начало? Свитки войны и глава 8 книги Откровение объединяет их зависимость от Книги Иисуса Навина. Вы помните историю Иисуса Навина и повествование о битве при Иерихоне? В главе 6 Книги Иисуса Навина семь священников трубят в трубы – в Откровении это семь ангелов. В главе 6 Книги Иисуса Навина битва длилась семь дней – в Откровении это семь отдельных событий. В главе 6 Книги Иисуса Навина события седьмого дня отличаются от всех остальных – в Откровении мы обнаруживаем то же самое: долгий перерыв, прежде чем прозвучит последняя труба.

Знание этой связи с Книгой Иисуса Навина помогает нам понять, что трубы означают в книге Откровение. Трубы использовались в библейских повествованиях в различных ситуациях для разных целей: возвестить въезд царя, предупредить народ о приближении врага, провозгласить победу и собрать народ («при возвещении… и трубе Божией… мертвые… воскреснут»). В Книге Иисуса Навина трубы символизируют надвигающийся Божий суд. Если мы обратимся к контексту предшествующего отрывка, 8:1–5, то увидим, что мы снова перенеслись в тот момент истории, когда Бог решительно совершает Свой суд. Трубы первый раз упоминаются в Откровении в отрывке 8:2. (В главе 1 мы слышим «громкий голос, как бы трубный» (1:10), но тут мы читаем о звучании конкретных семи труб).

Еще два наблюдения. Во-первых, мы читаем о трубах в момент литературного перехода. С начала главы 8 прекращается повествование о семи печатях книги, начавшееся в главе 5. Как только снимается седьмая печать, наступает период тишины, после которого появляются трубы (прочитайте Откр. 8:1–5). Во-вторых, этот переход помогает нам понять, как надо читать книгу Откровение. Семь церквей уступают место семи печатям, после которых следуют семь труб. Заглядывая наперед, скажем, что вслед семи трубам появятся семь чаш.

[xxi]

[xxi] Обсуждая этот вопрос, я хотел бы особо выделить название одного из бестселлеров Армстронг; ее книга называется «История Бога». Обратите внимание, что она не отстаивает точку зрения о «Боге истории», но, согласно ее мнению, все религиозные тексты выражают человеческую попытку рассказать «историю Бога».

[xxii]

[xxii] Мое неоднократное изучение библейских текстов не позволяет мне подумать, что библейские авторы были бы довольны тем, что их труды понижают сейчас до категории мифов. По сути, все они всевозможными способами указывают на то, что их труды возникли на абсолютно реальной почве истории человечества, т. е. они утверждают, что описывают деятельность Бога в истории и через историю. Более того, абсолютно необоснованным считается мнение (во всяком случае, вне научного общества на западе) о том, что Библию можно рассматривать как просто еще одну историю среди множества других, которые в конечном счете являются версиями одной и той же истории. Нет, разница между легендой о Лето, рождении Аполлона, убийстве огромного дракона и повествованием о красном драконе, беременной женщине и младенце Христе из главы 12 книги Откровение настолько же велика, как разница между реально произошедшими в нашем мире событиями и событиями, выдуманными от начала до конца человеческим разумом.

Проще говоря, Аполлон никогда не существовал во времени и пространстве! По своей природе мифология – это продукт человеческого воображения, в то время как авторы Библии заявляют о том, что она берет свое начало в разуме Бога, и все описанные в ней события произошли в абсолютно реальном мире людей. В конце концов, в Иисусе из Назарета мы видим реальную личность. Он ходил по земле. Люди видели Его. И даже небиблейские писатели свидетельствуют о Его подлинном существовании как человека. Подобное нельзя сказать о богах и богинях, упоминаемых в мифах. Они воздерживаются от малейших человеческих отношений с этим загрязненным миром. Поэтому будьте уверены: повествование главы 12 книги Откровение уникально и не имеет себе равных в мире слов, написанных людьми.

Клайв Льюис в письме, написанном в 1931 году, попытался описать различие между христианством и мифологией следующим образом: у христианства есть огромное отличие, которое заключается в том, что все это действительно произошло. «Языческие истории – это когда Бог выражает Себя через разум поэтов, используя образы, которые Он смог найти, в то время как христианство – это когда Бог выражает себя через то, что мы называем “реальными вещами”». Клайв Льюис в книге «Клайв Льюис: жизнь, труды и наследие», том 4, Scholar, Teacher and Public Intellectual, ред. Брюс Л. Эдвардс (Westport: Praeger Publisher, 2007): стр. 247. В другом месте этой книги Льюис просто формулирует это так: «Миф стал фактом».

Когда я столкнулся с этими сложными вопросами в начале моей подготовки к проповедованию в рамках жанра библейского апокалипсиса, я часто размышлял над словами Апостольского символа веры. Мы исповедуем в нем то, что Бог совершил в истории. Мы утверждаем, что Иисус Христос – Единородный Божий Сын, живший во времени и пространстве, зачатый от Святого Духа, был рожден от девы Марии, пострадал при Понтии Пилате, был распят, умер, был погребен и на третий день воскрес. Пусть этот «Бог истории» провозглашается всеми проповедующими по текстам апокалипсиса, независимо от того, как много нам необходимо еще прочитать и перечитать.

[xxiii]

[xxiii] Существуют различные богословские школы, которые рассматривают вопрос о том, как надо истолковывать книгу Откровение. В богословии есть как минимум пять различных взглядов (школа историцизма, футуризма, претеризма, идеализма и сочетания всех четырех взглядов). См. примечания к книге Откровение в Учебной Библии (английская стандартная версия перевода), где приводится краткий, но хорошо составленный обзор каждого из вышеупомянутых взглядов. Я хотел бы, чтобы благодаря изучению данного пособия проповедники, придерживающиеся различных взглядов, нашли общую почву для проповеди по текстам этого жанра, которая не зависит только от того, какого метода толкования придерживаются они лично.

[xxiv]

[xxiv] Относительно смерти и воскресения Иисуса как центра тяжести всего Ветхого Завета см. также: Иоан. 5:46–47; Деян. 8:35, 10:42–43; 1-е Пет. 1:10–12.

[xxv]

[xxv] Многие другие тексты, в которых значение ограничено событиями, что могут произойти только в отдаленном будущем, обретают новое значение, когда крест Христа занимает центральное место в нашей проповеди. См.: Дан. 7:13–14 и связь этого отрывка, скорее, с вознесением Христа, а не с Его вторым пришествием; или великое видение в главе 1 книги Откровение и его связь с деятельностью Христа в прошлом (Откр. 1:17 и далее). См. также: Откровение, главы 4, 5, 12 и т. д. В книге Захарии бросается в глаза тема божественного воина (особенно Зах. 9:1–17). Связь этой темы со смертью Христа чрезвычайно важна для хорошей проповеди по этой апокалиптической книге. Кроме того, см. Зах. 6:9–15, где отражено предвкушение события, когда Божий Царь таким же образом исполнит роль Первосвященника (Иисус осуществляет посредничество между Богом и Его народом). Более того, в Зах. 11:4–17 описывается Добрый Пастырь и упоминается о тридцати серебренниках, связанных со смертью Иисуса и предательством Иуды Искариота.

[xxvi]

[xxvi] В своем комментарии к книге Откровение Биль соглашается с Карсоном и Моо относительно классификации Апокалипсиса Иоанна как «пророчества, отлитого в форме апокалипсиса и написанного в виде послания». Грегори К. Биль, «Книга Откровение: комментарий к греческому тексту», NIGTC, (Grand Rapids: Eerdmans, 1998): стр. 39.

[xxvii]

[xxvii] Леон Моррис именно об этом говорит в своей чрезвычайно полезной книге. Леон Моррис, «Апокалипсис» (Grand Rapids: Eerdmans, 1983): стр. 58–61. Интересно отметить, что не все иудейские и греко-римские аналоги, написанные в апокалиптическом жанре, касались современной применимости этого жанра. Их авторов больше беспокоила не обязательность, а непохожесть. Они стремились написать только о будущем – эсхатологии отдаленных времен. Апокалипсис Библии абсолютно отличается от них в этом отношении. Библейский апокалипсис неразрывно связан с необходимостью применения и с этическим поведением здесь и сейчас.

[xxviii]

[xxviii] Очевидно, когда проповедники действительно начали провоцировать разделение церкви на почве понимания «конца света», апостолы не были о них высокого мнения (см.: 2-е Тим. 2:16–19).

[xxix]

[xxix] Джозеф Бэйли, «Небеса» (Elgin, IL: David C. Cook Publishers, 1987): стр. 24.