Завет с Ноем после потопа

Теперь мы подходим к тем примерам воплощения завета, которые касаются дарования человеку Божьей благодати; эти примеры непосредственно интересуют нас в связи с нашей попыткой выяснить, что именно составляет понятие «завет» и какие выводы о природе отношения Бога к человеку позволяет сделать структура завета. Мы можем, прежде всего, рассмотреть пример, который, возможно, больше, чем остальные отрывки из Писания, помогает нам определить суть завета — завета, заключенного с Ноем после потопа (Быт. 9:9-17). Этот завет отличается следующими особенностями:

1. Это — завет Божий, задуманный, разработанный, установленный, учрежденный, скрепленный и претворенный Самим Богом: «Вот, Я поставляю завет Мой с вами» (Быт. 9:9,11,12,13,17).

2. Это — завет всеобъемлющий. Он был заключен не только с Ноем, но и с потомством его и с всякою душою живою (ст. 9,10). Из этого со всей очевидностью следует, что завет оказывает благоприятное влияние даже на тех, кто не понимает его значения. Действие завета настолько благотворно, что дары, получаемые через него, не зависят от способности осмыслить их или сам завет.

Мы, конечно, не должны забывать, что предусмотренные заветом благословения даруются в неразрывной связи с откровением, данным во время учреждения завета, и предполагается, что люди сознают его значение. Бог говорил с Ноем и его сыновьями — это было откровением, а откровение подразумевает объект, наделенный способностью мыслить и понимать его содержания и последствия. Кроме того, нельзя забывать, что цель и благодать завета были объявлены Ною, а неизменность завета постоянно подтверждается, чтобы те, кто способен понимать, могли быть уверены: дар заветной благодати не отнимется у них, так как он вечен. Но стоит отметить также, что завет действует, распространяя свое благословение, и на тех, кто совершенно не подозревает о его существовании. Это — завет «со всякой душею живою».

3. Это — безусловный завет. Особенность эта, конечно, соотносится с тем, что разумное осмысление не является обязательным для получения благ завета. Но здесь стоит особо отметить, что к завету не прибавлено никакой заповеди, которую можно было бы истолковать как условие выполнения обещания. И нет ни малейших указаний на то, что в случае неверности человека выполнение завета будет прекращено или его благословения будут утрачены из-за неверия. Не допускается даже мысль о расторжении завета. Дается знамение, подтверждающее нерасторжимость завета. Одним словом, речь идет о безусловном обетовании.

4. Монергизм, или божественное единоначалие, проявляется в этом завете с особой силой и во всей полноте. Ничто не свидетельствует об этом красноречивее, чем тот факт, что прилагаемое к завету знамение, подтверждающее и запечатлевающее божественную верность, создается явлениями, подвластными только Богу. Человеческое участие полностью исключено. Знамение — это не действие, учрежденное Богом и исполненное человеком по Его же повелению. В нем нет ничего от человека. Даже все сказанное о радуге в облаке относится к Богу. Бог увидит ее и вспомнит вечный завет. Несомненно, здесь присутствует антропоморфизм, цель которого, однако, — высветить односторонний характер завета. Верно, мы не должны забывать, что знаменует собой появление радуги в облаках. Но важно то, что цель этого откровения — свидетельствовать о Божьей верности. Это постоянное напоминание о том, что Бог не изменит Своему обещанию. Здесь нужно, однако, подчеркнуть, что это постоянство зависит только от Божьей верности; в терминах антропоморфизма — только от памяти Бога. И если мы не можем правильно истолковывать знамение, если мы видим в нем просто природное явление и не вспоминаем о его заветном смысле, это не отменяет и не уничтожает божественную память и Божье постоянство: «И вспомню завет вечный между Богом и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле» (Быт. 9:16).

5. Это — вечный завет: «Не будет истреблена всякая плоть водами потопа» (Быт. 9:11). Вечность завета связана с его односторонним божественным характером и монергизмом. Он вечен, поскольку божествен по происхождению, исполнению, учреждению и подтверждению. И мы можем сказать, что вечность завета обусловлена его божественностью и свидетельствует о ней. Вечность и божественность дополняют друг друга и находятся во взаимозависимости.

Эти аспекты завета явно доказывают, что он является полновластно божественным установлением по своему замыслу, определению, откровению, подтверждению и исполнению, осуществлением или воплощением благости и долготерпения; и этот завет не только не обусловлен верой или повиновением человека, но и не зависит от них. Он является осуществлением благодати, проистекающей от благоволения Божья, которая пребывает неизменной и неограниченной в благах в силу непоколебимого обещания и верности Бога.

Совершенно очевидно, что в этом завете ни в коем случае не следует принимать за отправную точку идею договора, контракта или соглашения. Он не имеет ничего общего с контрактом ни по происхождению, ни по учреждению, ни по исполнению, ни по последствиям. Исполнение или постоянство завета ни в коей мере не обусловлено ни обязательствами, которые берут на себя заключающие его стороны, ни благодарностью со стороны тех, кто получает от него блага. И, тем не менее, это завет, заключенный с человеком — с Ноем и его сыновьями и семенем их после них навечно. Это завет, которому божественность присуща в большей степени, чем любому другому завету; и все же, он, как и другие заветы, включает в сферу своего действия человека. Здесь понятие завета выступает во всей своей чистоте как дар благодати людям, полностью божественный по своему происхождению, исполнению и подтверждению.

В связи с этим неизбежно возникает вопрос: можно ли предположить, что завет, заключенный с Ноем после потопа, представляет нам существенные стороны божественного завета с человеком? Нет ли у этого завета свойств, не позволяющих судить по нему о том, чем на самом высоком уровне определяются заветные отношения Бога к человеку? В этом завете благодать распространяется на все творения. Это позволяет утверждать, что отношения с человеком, предусмотренные этим заветом, следует рассматривать с известной оговоркой; поскольку речь идет об отношениях, как с людьми, так и с тварями, не наделенными духом, этот завет не обладает теми особенностями, которые отличают заветные отношения Бога с человеком как с образом и подобием Божьим. Безусловно, нам необходимо учитывать это соображение, когда мы говорим о том, что составляет суть понятия божественного завета на высшем уровне благословения и отношений. Однако нет никаких оснований вообще не принимать во внимание то направление мысли, к которому нас подталкивает этот завет.

Одна из отличительных черт отношений с человеком проявляется в завете с Ноем еще до потопа; это первый случай упоминания о завете в книге Бытия 6:18. В этом случае от Ноя требовалось выполнение конкретных действий, что было неотъемлемым условием обретения благодати, которую дарует завет: «И сделал Ной все; как повелел ему Бог, так он и сделал» (Быт. 6:22). И, тем не менее, хотя здесь для получения заветной благодати требуется исполнение повелений, нужно отметить, что во всем остальном этот завет отмечен теми же чертами (божественное начинание, намерение, установление), которые так ярко проявились в завете с Ноем после потопа. Совершенно очевидно, что идея контракта или соглашения в этом завете отсутствует, точно так же, как она отсутствует и в заключенном после потопа. Немаловажно и то, что дополнительные указания, повиновение которым со стороны Ноя является непременным условием сохранения жизни, ни в коей мере не предполагают обоюдного соглашения или договора. Заповеди, сопровождающие завет, даны таким образом, что не остается сомнений: эти предписания есть изъявление высшей воли, не нуждающееся в согласии другой стороны, точно так же, как и само возвещение завета. Дополнительные требования являются просто расширением, применением, выражением благодати, объявленной в завете. Указания так же полновластны, как и объявление завета, и естественно проистекают из него, так что здесь нет никаких отклонений от понятия Божьего промысла. Может возникнуть предположение, что Ной взаимодействует с Богом, выполнения установления завета, но такое сотрудничество отлично от сотрудничества по договору или соглашению. Это — вынужденное сотрудничество, которого требует завет и которое не выходит за рамки, установленные заветом.