Раздел 2. Следует ли говорить, что три лица единосущны?

Со вторым дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неправильно говорить, что три Лица единосущны. Ведь по словам Илария Отец, Сын и Святой Дух «суть трое в субстанциальном отношении, но объединены в гармонии». Однако субстанция Бога и есть Его сущность. Следовательно, три Лица не единосущны.

Возражение 2. Далее, нельзя утверждать что-либо о Боге, кроме как основываясь на авторитете Священного Писания, как о том говорит Дионисий. Но в Священном Писании нигде не сказано, что Отец, Сын и Святой Дух единосущны. Таким образом, этого утверждать не следует.

Возражение 3. Далее, божественная природа есть то же, что и божественная сущность. Поэтому достаточно говорить, что три Лица принадлежат к одной природе.

Возражение 4. Далее, не принято говорить о лице сущности, но скорее о сущности лица. Следовательно, не точно говорить, что три Лица единосущны.

Возражение 5. Далее, как указывает Августин, мы не говорим, что три Лица суть «из одной сущности» (ex una essentia), так как такой способ выражения подразумевает различие между сущностью и лицами в Боге. Следовательно, в равной мере непра-вильно говорить, что три Лица одной сущности, или единосущны (uniusessentiae).

Возражение 6. Кроме того, нельзя утверждать о Боге что-либо, что может дать повод к заблуждению. Но говорить, что три Лица единосущны, или одной субстанции, как раз и означает давать такой повод. Ведь сказал же Иларий: «То, что одна субстанция сказывается об Отце и Сыне, означает либо одно самостоятельно существующее с двумя наименованиями, либо одну субстанцию, разделенную на две несовершенные субстанции, либо, в-третьих, первичную субстанцию, воспринятую двумя другими». Следовательно, нельзя говорить, что три Лица одной субстанции.

Этому противоречат слова Августина о том, что выражение homoousios, которое было принято Никейским Собором в борьбе против ариан, означает, что три Лица единосущны.

Отвечаю: как было сказано выше (13,1,2), наш разум называет божественные вещи не так, каковы они сами по себе, поскольку таковые они для него недостижимы, но по аналогии с вещами сотворенными. И подобно тому как в объектах чувств (из которых разум извлекает знание) природа вида получает индивидуальность благодаря материи, и, таким образом, природа становится формой, а индивид есть «подлежащее» формы, так и в Боге сущность понимается как форма трех Лиц, что обусловлено нашим способом именования. Так, о тварях мы говорим, что всякая форма принадлежит тому, чего она есть форма, например, здоровье и красота человека принадлежат человеку Но мы не говорим о том, что имеет форму, что оно принадлежит форме, если только к форме для уточнения не добавляется прилагательное, как, например, в выражении «женщина редкой красоты» или «муж высокой доблести». Подобным же образом, поскольку божественные Личности составляют множество, а сущность едина, мы говорим об одной сущности, принадлежащей трем Лицам, а о трех Лицах как единосущных.

Ответ на возражение 1. Субстанция в данном случае берется как «испостась», но не как сущность.

Ответ на возражение 2. Хотя мы и не находим в Священном Писании в прямом словесном выражении того, что три Лица единосущны, однако мы находим это по смыслу. Например: «Я и Отец —одно»(Ин. 10,30), или: «ОтецвоМнеиЯвНем»(Ин. 10,38), и еще множество других мест с тем же смыслом.

Ответ на возражение 3. Поскольку «природа» обозначает начало действия, тогда как сущность связана с бытием, мы говорим, что вещи одной природы, если они согласны в каком-либо действии, как, например, все вещи, дающие тепло. Но только о тех вещах мы говорим, что они имеют одну сущность, которые едины в своем бытии. Поэтому божественное единство точнее выражается словами о том, что Лица имеют одну сущность, или единосущны, чем словами о том, что они одной природы.

Ответ на возражение 4. Форма в абсолютном смысле обычно понимается как принадлежащая тому, чего она есть форма. Так, мы говорим «добродетель Петра». С другой стороны, не принято говорить о вещи, имеющей форму, что она принадлежит форме, кроме как тогда, когда мы добавляем уточнение к форме. В этом случае приходится употреблять два генитива: один, обозначающий форму, и другой, обозначающий определение формы, как, например, если мы говорим «Петр — муж высокой добродетели (magnae virtutis)». Поэтому, коль скоро божественная сущность обозначает форму в отношении Лица, правильно будет говорить «сущность Лица», а не наоборот, если только мы не добавляем какой-либо термин к обозначению сущности, например, Отец есть одно из Лиц «божественной сущности», или три Лица суть «одной сущности», то есть единосущны.

Ответ на возражение 5. Предлог «из» обозначает не формальную, а скорее действующую или материальную причину, а таковые всегда отличаются от тех вещей, которых они суть причины. Ибо ничто не может быть своей же материей, или своим действующим началом. Однако вещь может быть своей собственной формой, как обстоит дело со всеми нематериальными вещами. Поэтому, когда мы говорим «три Лица единосущны», понимая сущность как форму, мы вовсе не подразумеваем, что сущность есть нечто отличное от Лица, что имелось бы в виду, если бы мы говорили «три Лица суть из одной сущности».

Ответ на возражение 6. Иларий утверждает следующее: «Это говорило бы о несовершенстве священных предметов, если бы мы могли принизить их значение только тем, что не считаем их святыми. Поэтому если некоторые не понимают смысла homo-ousios, какое значение это имеет для меня, если я понимаю правильно?… Единство природы не есть результат ни разделения, ни объединения, ни общности обладания, а того, что единая природа присуща Отцу и Сыну».