10. Мессия

Литература: K.Lake and F.J.Foakee–Jackson, The Beginnings of Christianity. 1 (1920), 345–418; V.Taylor, The Names of Jesus (1953); J.Klausner, The Messianic Idea in Israel (1955); S.Mowinckel, He That Cometh (1956), 3–186, 261–345; O.Cullmann, The Christology of the NT (1959), 109–36; G.Bornkamm, «The Messianic Question», Jesus of Nazareth (1960), 169–78; W.C. van Unnik, «Jesus the Christ», NTS 8 (1962), 101–16; R.H.Fuller, The Foundations of NT Christology (1965), 23–30, 109–14; F.Hahn, The Titles of Jesus in Christology (1965), 136–60; M.de Jonge, «The Use of the Word «Anointed» in the Time of Jesus», NT 8 (1966), 132–48; R.N.Longenecker, The Christology of Early Jewish Christianity (1970), 63–81; G.Scholem, The Messianic Idea in Judaism (1971); F.F. Bruce, «The Davidic Messiah in Luke–Acts», in Biblical and Near Eastern Studies, ed. G.A.Tuttlc (1978), 7–17; W.S. LaSor, «The Messiah: An Evangelical Christian View», in Evangelicals and Jews in Conversation, ed. M.H.Tanenbaum (1978), 76–95; R.H.Fuller and P.Perkins, Who Is This Chrlst? (1983); W.Harrelson, .«Messianic Expectations at the Time of Jesus», Saint Luke’s Journal of Theology 32 (1988), 28–42; I.H.Marshall, The Origins of NT Christology (1990), 83–96; B.Witherington III, The Christology of Jesus (1990); N.A.Dahl, Jesus the Christ: The Historical Origins of Christological Doctrine, ed. D.Jucl (1991) ; J.H.Charlesworth (ed.), The Messiah. Developments In Earliest Judaism and Christianity (1992) .

Титул и понятие Мессии (Christos = Masiah — помазанник) — самое важное из всех христологических понятий если не с богословской, то с исторической точки зрения, потому что именно оно определяет понимание Иисуса христианами. Это подтверждает тот факт, что титул Christos, что значит «помазанник», быстро превратился в имя собственное. Иисус стал известен не просто как Иисус, Который является Христом или Мессией (Деян. 3:20), но как Иисус Христос или Христос Иисус. Павел лишь несколько раз называет Его просто Иисусом; он почти всегда использует составное имя; причем чаще говорит о «Христе», чем об «Иисусе». Мы не можем знать это наверняка, но нам представляется, что Christos превратилось в имя собственное, когда Благая Весть об Иисусе как Мессии впервые проникла в мир язычников, не знавших иудейских представлений о помазаннике, поэтому для них термин «помазанник» не имел никакого значения. Об этом свидетельствует тот факт, что впервые учеников Иисуса называют «христианами» (Christianoi) в Антиохии (Деян. 11:26), и слово это обозначает принадлежность к определенной группе.[386]

Возникает исторический вопрос: почему ранние христиане называли Иисуса Мессией, хотя Его роль была совсем не тем, чего ожидали иудеи? Называл ли Сам Иисус Себя «Христом»? Признавали ли Его Мессией, пока Он был во плоти? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны исследовать как ветхозаветные надежды на пришествие Мессии, так и мессианские ожидания современников Иисуса, после чего обратимся к проблеме мессианства в синоптических евангелиях.

Мессия в Ветхом Завете

Литература: J.Klausner, The Messianic Idea in Israel (1955), 7–243; S.Mowinckel, He That Cornell (1956), 3–186; J. Becker, Messianic Expectations in the OT (1980); D.Juel, Messianic Exegesis: Christological Interpretation of the OT in Early Christianity (1988).

В Ветхом Завете рассказывается о помазании отдельных людей елеем, что символизировало их избрание на некую предначертанную Богом теократическую должность. Помазанниками были первосвященники (Лев. 4:3; 6:22), цари (1 Цар. 24:10; 2 Цар. 19:21; 23:1; Пл.И. 4:20) и, возможно, пророки (3 Цар. 19:16). Помазание было знаком божественного избрания, таким образом, помазанники принадлежали к особому кругу слуг Божьих и были святы и неприкосновенны (1 Пар. 16:22). Помазанников воспринимали как святых людей, исполняющих свои обязанности (1 Цар. 24:6; 26:9; 2 Цар. 1:14).[387] Иногда Бог говорит о некоторых людях как о Своих «помазанниках», потому что в Его представлении они избраны для выполнения божественных поручений, даже если и не помазаны елеем. Так, Кир персидский называется «помазанником» Господа (Ис. 45:1), патриархи — «помазанными Моими» (Пс. 104:15), помазанником Божьим назван и Израиль (Авв. 3:13).

Принято считать, что в Ветхом Завете титул «Мессия» встречается очень часто. Но это не подтверждается фактами. В чистом виде термин «Мессия» в Ветхом Завете не встречается вообще. Это слово всегда является либо определительным генитивом, либо употребляется в выражениях типа «мессия Яхве», «Мой мессия». Некоторые ученые настаивают, что в Ветхом Завете слово «мессия» нигде не относится к эсхатологическому царю.[388] Однако этот вывод спорен. В Пс. 2:2 этот титул, по–видимому, обозначает именно мессианского царя.[389] Это самое выдающееся мессианское использование данного слова во всем Ветхом Завете. Грядущий царь — Сын Божий и помазанник, Который будет править всей землей от имени Бога. В Дан. 9:26, вероятно, имеется в виду Мессия: там речь идет о пришествии «помазанника». Ученые–консерваторы рассматривают это как пророчество о Христе.[390] Другие считают эти слова намеком на Онию III, бывшего первосвященником в период восстания Маккавеев, или какого–нибудь другого неизвестного вождя тех времен.

Самое раннее использование слова «мессия» в мессианском контексте мы обнаруживаем в песне Анны (1 Цар. 2:10), которая молится так: «[Господь] будет судить концы земли, и даст крепость царю Своему, и вознесет рог помазанника Своего». Это пророчество относится к дому Давида и Соломона, оно должно сбыться в эсхатологические времена, когда придет великий Царь Мессия, Сын Давида. В большинстве пророчеств об этом великом Царе из рода Давида его не называют «помазанником». Однако существует ряд важных пророчеств о правлении этого потомка Давида. Во 2 Цар. 7:12 и далее обещано, что царство Давида будет длиться вечно. Казалось, что исторически это пророчество не сбылось, поэтому ожидали, что придет еще более великий потомок Давида и будет править в эсхатологические времена.[391]

Самые известные ветхозаветные пророчества о Мессии, задающие тон более поздним иудейским писаниям, — Ис. 9 и 11. Хотя там нет слова «мессия», речь идет о царе из рода Давида, который сверхъестественным образом «жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого» (Ис. 11:4). Он очистит землю от скверны, соберет вместе верных Израиля и будет, взойдя на престол Давида, править преображенной землей.[392]

Захария изображает царя одержавшим победу и обеспечившим мир детям Иерусалима. Он с триумфом, как победитель, въедет в Иерусалим на осле, война закончится, будет мир во всем мире, Он будет править всей землей (Зах. 9:9–10). То, что Он едет на осле, а не на коне и не на колеснице (Иер. 22:4), означает, что Он одержал победу и возвращается в Иерусалим с миром.

Идея Мессии в иудаизме

В литературе периода между двумя заветами слово «мессия» встречается не часто. Псалмы Соломона написаны неизвестным автором из круга фарисеев вскоре после того, как Помпеи в 63 г. до Р.Х. установил в Палестине римское владычество. Этот преданный Богу иудей молится о пришествии Царства Божьего (Пс. Сол. 17:4) через обещанного царя, Сына Давида (Пс. Сол. 17:5,23). Царь этот будет «помазанником Господа» (Пс. Сол. 17:6), Который сокрушит землю словами уст Своих, очистит ее от греха, покорит языческие народы и освободит Иерусалим, а потом соберет вместе племена Израиля и будет править вечно. Это — молитва об исполнении ветхозаветных пророчеств о царе из рода Давида, который придет, чтобы избавить Израиль от врагов, принесет Царство Божье и будет править им как Помазанник Божий. Желанное Царство — земная и политическая сила, хотя в его описании и сильна религиозная нота. Царь из рода Давида будет наделен сверхъестественными силами, потому что его оружие будет не физическим, но «жезлом железным разобьет он их на куски, уничтожит безбожные народы словом уст своих» (Пс. Сол. 17:26–27).

Кумранская община ждала двух помазанников: помазанного первосвященника (из рода Аарона) и помазанного царя (от Израиля).[393] Священник–мессия должен был предшествовать царю–мессии, потому что сектанты Кумрана были из священников и очень высоко ценили свою избранность. Но и мессия из рода Давида играл важную роль в их ожиданиях. «Не переведется властитель из племени Йехуды. Доколе у Израиля будет власть, [не ис]коренится сидящий на престоле Давида, ибо «жезл» — это завет царства, [а тыся]чи Израиля — это «ноги». До пришествия Праведного помазанника, отпрыска Давида, ибо ему (Давиду) и потомству его дан завет царства (над) его народом на вечные поколения».[394]

В Притчах Еноха содержится другое представление о Мессии: это сверхъестественный Сын Бога, Который вечно существовал в Божьем присутствии, а когда придет время, Он установит Свое Царство на земле. Очевидно, это мидраш к словам «как бы Сын человеческий» в Дан. 7:13. Этот божественный Сын человеческий весьма отличается от земного царя из рода Давида, и ученые обычно обозначают термином «мессия» только такого царя. Однако Енох в двух местах называет Сына Человеческого Мессией (1 Ен. 48:10; 52:4).

Мессия появляется в апокалипсисах II века до Р.Х. В 3 Ездры: «откроется… Сын Мой Христос» и воцарится над временным мессианским царством на четыреста лет. Потом Он умрет, вместе со всеми остальными людьми; после чего настанет новый век (3 Езд. 7:28–29). В другом отрывке Мессия — Тот, Кого Всевышний хранил до конца времен, Кто возникнет от рода Давида, Кто призовет грешников к Себе как судья, осудит и уничтожит их. Но в милости Своей Он избавит остальной Божий народ (3 Езд. 12:32–34). В Апокалипсисе Варуха Мессия тоже описывается как правитель временного мессианского Царства (Апок. Вар. 29:3; 30:1). Он уничтожит «последнего вождя того времени» и воцарится (Апок. Вар. 40:1–3). Он будет судить все народы на основании того, как они обращались с Израилем, и царство его будет мирным (Апок. Вар. 72:1 и далее). Сами по себе эти два апокалипсиса — постхристианские, но, без сомнений, в них описываются верования современников Иисуса.

В раввинской литературе до 70 г. по Р.Х. слово mastah в его абсолютном значении не употребляется. В индексе к Мишне оно встречается всего лишь дважды.[395] Но в раввинской литературе в целом царственный мессия из рода Давида становится центральной фигурой мессианских упований, в то время как о Сыне Человеческом практически забывают.[396]

Мессианские упования в евангелиях

Во многих исследованиях о надеждах иудеев, связанных с Мессией, не принимается во внимание самый важный из источников — сами евангелия. Когда мы читаем их, желая обнаружить, на что надеялись иудеи, то находим надежды, похожие на описанные в Псалмах Соломона. Совершенно ясно, что люди ждали Мессию (Ин. 1:20,41; 4:29; 7:31; Лк. 3:15). Он должен был быть потомком Давида (Мф. 21:9; 22:42), и хотя считалось, что родится Он в Вифлееме (Ин. 7:40–42; Мф. 2:5), по преданию, Он мог неожиданно появиться среди людей и происхождение Его могло быть темным (Ин. 7:26–27).[397] Появившись, Мессия останется с народом навсегда (Ин. 12:34).

Самое важное в этих ожиданиях: Мессия должен быть царем из рода Давида. Мудрецы с Востока пришли искать того, кто рожден, чтобы стать царем иудеев. Книжники понимали, как важен вопрос волхвов о таком царе, поэтому направили их в Вифлеем, где должен был родиться обещанный правитель. Ирод Великий решил, что это пророчество касается политической власти, и испугался за свой престол. Он не хотел соперников, поэтому попытался погубить Иисуса (Мф. 2:1–18). Фарисеи и священники явно связывали миссию Иисуса с политикой, потому что боялись Его популярности: движение Его последователей римляне могли принять за бунт и вмешаться, в ущерб и самому движению, и иудейскому народу (Ин. 11:47–48). Народ представлял себе Мессию как могущественного вождя, способного победить Рим. Когда популярность Иисуса достигла максимума, после того как Он продемонстрировал пребывавшую в Нем божественную силу, накормив хлебами и рыбой пять тысяч человек, в толпе спонтанно возникло брожение — люди попытались насильно избрать Иисуса своим царем (Ин. 6:15), надеясь, что Он тогда использует Свое чудесное могущество для сокрушения римского владычества и освобождения Своего народа от ненавистного рабства, установив таким образом Царство Божье. Понять, какое значение имела для народа надежда на Иисуса как такого Мессию — политического избавителя, будет легче, если мы вспомним, сколько мессианских мятежей возникало в те времена.[398] Если бы Иисус собирался предложить иудеям такое земное, политическое царство потомка Давида, люди тут же охотно признали бы Его и следовали бы за Ним, готовые отдать жизнь за такое царство, если понадобится. Но Иисус отказался от такого варианта и сказал, что Его миссия — совсем иного рода, что Его Царство будет духовным Царством, в котором люди будут пить Его кровь и есть Его плоть. Тогда люди отвернулись от Него, и популярность Его упала (Ин. 6:66). Им нужен был царь, который избавил бы их от Рима, а не спаситель, искупающий их грехи.

Когда Иисус предстал перед Пилатом, Его обвиняли в том, что Он претендует на звание Царя, помазанника (Лк. 23:2). Должно быть, Пилат понимал, что такое «помазанник», но Иисус совсем не походил на человека, угрожающего господству Рима. Когда он говорил об «Иисусе, называемом Христом» (Мф. 27:17,22), вероятно, в голосе его звучал сарказм. Конечно, Иисус не был царем–мессией.[399] Когда Иисуса распяли, священники и книжники, издеваясь, называли Его Христом, Царем Израиля (Мк. 15:32).

Итак, если «мессия» воспринимался людьми как царственный сын Давида, помазанник Божий, который принесет Израилю политическое избавление от власти язычников и установит земное царство, сразу становится ясно, что Иисус должен был очень осторожно использовать данный термин. Если бы Иисус публично провозгласил Себя Мессией, люди восприняли бы Его заявление как призыв восстать против Рима. Страхи священников и фарисеев в таком случае оказались бы не напрасными (Ин. 11:47–48). Мессианство Иисуса отличалось от распространенного восприятия этого термина. В посланиях Павла понятие Мессии отличается совершенно иными чертами сотериологического характера; и если служение Иисуса действительно развивалось в этом направлении и не предполагало никаких политических манифестаций, понятно, почему Он особенно не пользовался термином, который, в расхожем восприятии, был весьма далек от намерений Иисуса. В этом контексте мы можем понять, почему слово «Мессия» стали употреблять по отношению к Иисусу только после Его воскресения, когда Его миссию наконец поняли и совершенно по–новому истолковали понятие Мессии, — сам термин подвергся полному преображению (Ин. 20:31).

Иисус и Мессия

Слово Christos, за редким исключением, во всех четырех евангелиях употребляется как титул, а не как имя собственное. В трех местах[400] это слово используется как собственное в отрывках от автора, где это вполне оправданно. Пилат, видимо, использовал его саркастически.[401] Еще в нескольких местах это слово употреблено без определенного артикля, но, по–видимому, все равно является титулом, а не именем собственным.[402] Согласно дошедшему до нас греческому тексту в Мк. 9:41, Иисус произносит имя Christos как собственное; но существует возможность искажения текста при его передаче — Марк мог написать изначально: «потому что вы Мои».[403] Апостолы нигде не называют Иисуса Мессией. Во всех остальных случаях слово Мессия используется как титул.

Все это сразу же наводит нас на мысль о строгом историческом контроле над евангельским преданием в христианском обществе. Если бы на самом деле предание в христианской общине так сильно зависело от веры, как предполагают некоторые критики, мы обнаружили бы в евангелиях слово «Христос» как имя собственное, потому что эллинистическая церковь уже широко использовала его в качестве такового в то время, когда писались евангелия. Христианская церковь сохранила мессианскую терминологию в ее исторической форме, не сливая ее со своей собственной мессианской терминологией, и это значит, что предание истинно с исторической точки зрения.

Два отрывка заслуживают внимательного рассмотрения: высказывание Петра в Кесарии Филипповой и ответ Иисуса синедриону на суде. Марк рассказывает, как, в разгар Своего служения, Иисус обратился к ученикам с вопросом: «За кого почитают Меня люди?» (Мк. 8:27).[404] Петр отвечает: «Ты — Христос» (Мк. 8:29). Затем Иисус просит их никому об этом не говорить. С этого момента Иисус начинает говорить ученикам, что должен пройти через страдания и умереть. Когда Петр возражает против подобной мысли, Иисус в свою очередь упрекает Петра, называя его сатаной (Мк. 8:33).

Матфей рассказывает об этом эпизоде подробнее. Ответ Петра звучит так: «Ты — Христос, Сын Бога Живого» (Мф. 16:16). Затем Матфей добавляет краткий отрывок из своего особого источника, в котором говорится о строительстве церкви на скале, Петре, и дается ответ Иисуса на слова Петра: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах» (Мф. 16:17).

Сложно сказать однозначно, что имел в виду Петр, когда называл Иисуса Мессией. Некоторые критики считают, что, говоря о «мессии», Петр подразумевал распространенные иудейские надежды на Божьего помазанника, наделенного сверхъестественными силами царя из рода Давида, который уничтожит греховные политические структуры современности и соберет Израиль в Царство Божье. Радикально настроенные критики полагают, что в ответ на признание Петра у Марка Иисус резко отвергает идею мессианства как дьявольское искушение. Иисус называет Петра сатаной не потому, что Петру претит сама мысль о страданиях Мессии, Ему не нравится, зачем тот вообще заговорил о мессианстве.[405] Если согласиться с такой точкой зрения, то рассказ Матфея о словах Петра и ответе Иисуса о блаженстве следует считать написанным в другом историческом контексте (см. Ин. 6:69), но это явно не соответствует содержанию эпизода в Кесарии Филипповой. Согласно этой точке зрения, Иисус вообще опровергает слова Петра о мессианстве по отношению к Своему служению и упрекает Петра, приравнивая такое восприятие к дьявольскому искушению.[406]

Однако остается серьезная проблема: был ли для Петра «помазанник» царственным победителем, описанным в Псалмах Соломона? Просьба Иакова и Иоанна о почетных местах в Царстве скорее говорит в пользу апокалиптического Царства Сына Человеческого, а не о победоносном царстве, завоеванном потомком Давида (Мк. 10:37). Более того, ничто в поведении Иисуса не указывало на то, что Он — царь–победитель. Вероятно, ученики слышали ответ Иисуса на вопрос Иоанна Крестителя, когда Иисус сказал, что действительно в нем сбылись пророчества Ветхого Завета, но сбылись так, что людям это могло показаться оскорбительным (Мф. 11:2–6). Петр слышал весть Иисуса о Царстве Божьем, видел чудеса исцеления и изгнания бесов. Проще всего было бы заключить, что Петр, говоря о Мессии, имеет в виду того, кто исполнит обетования Ветхого Завета, пусть даже Он не будет при этом царем–победителем. Петр еще не понимает, что означает мессианство Иисуса, но он ощутил его сияние. Матфей ясно показывает это, включая во фразу о мессианстве слова «Сын Бога Живого». Понятно, что и представление Марка о мессианстве Иисуса мы должны воспринимать в свете христологии Сына Божьего (Мк. 1:1). Иисус провозглашает Петра блаженным, потому что открывшаяся ему истина (Мф. 16:17) ближе к понятию Сына Божьего, чем Мессии. Для познания Иисуса как Сына Божьего божественное откровение действительно важнее, чем для познания Его как Мессии.

Другой важный отрывок — когда дело Иисуса слушается перед синедрионом, изыскивающим юридический повод, чтобы приговорить Иисуса к смерти. Свидетели дают противоречивые показания, за что объявляются лжесвидетелями (Мк. 14:56). Наконец первосвященник прямо спрашивает подсудимого: «Ты ли Христос, Сын Благословенного?»[407] (Мк. 14:61). Не вполне понятно, что понимает первосвященник под «Сыном Божьим». Этот титул не был распространенным обозначением Мессии,[408] поэтому, возможно, первосвященник слышал, как Иисус именовал Себя так.[409] Согласно рассказу Марка, Иисус отвечает утвердительно: «Я» (Мк. 14:62), но тут же уточняет, какова природа Его мессианства: Он — божественный Сын Человеческий, а не царь–мессия.

Матфей передает ответ Иисуса иначе: «Ты сказал» (Мф. 26:64). В широкоизвестном варианте текста Марка говорится то же самое. Иисус, правда, не ответил утвердительно, но ведь и отрицательного ответа Он не дал. «Это утвердительный, но свидетельствующий об ином толковании ответ»,[410] и именно эту разницу Иисус объясняет словами о божественном Сыне Человеческом, на основании которых Он был приговорен к смерти за богохульство. У нас нет оснований утверждать, что претендовать на звание Мессии было богохульством.[411] Синедрион осудил Иисуса за слова о том, что Он будет сидеть одесную Бога; римского же наместника это не волновало, и перед Пилатом Его обвинили как претендента на звание «мессии» (Лк. 23:2). Пилат спросил Иисуса, не Он ли — Царь Иудейский (Мк. 15:2), и Иисус ответил как синедриону: «Ты говоришь». Это не отрицание и не подтверждение; однако Пилату было ясно, что Иисус невиновен в том, в чем Его обвиняли. Тем не менее Пилат уступил давлению со стороны иудейских религиозных руководителей, и Иисус был казнен по формальному обвинению в подстрекательстве к бунту, как претендент на царский престол, выступающий против Рима (Мк. 15:26).

В итоге мы можем сделать вывод, что Иисус открыто не заявлял о Своем мессианстве, но и не открещивался от этого, когда Его называли Мессией; перед синедрионом, открыто обвиненный в мессианских претензиях, Он признал Себя Мессией, но дал Свое определение этому термину. Он был божественным Мессией, Сыном Человеческим.

Вероятно, въезжая в Иерусалим на осле, Иисус символически воспроизводил пророчество Зах. 9:9 о мирном царе. Толпа восторженно приветствовала Его, крича: «Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида!» (Мк. 11:10), из чего ясно, что слова и деяния Иисуса до предела возбуждали в людях мессианские упования. Но когда несколько дней спустя Пилат показал толпе Иисуса избитым, связанным и окровавленным, Он совсем не был похож на победителя врагов Израиля. Их мнение об Иисусе резко переменилось, они были готовы распять Его (Мк. 15:13), и на фоне иудейских надежд на мессию все это выглядит психологически оправданным.

Сын Давида

В Ветхом Завете говорится о царе из рода Давида (Иер. 23:5; 33:15). Помазанник Божий в Псалме Соломона — Сын Давида (Пс. Сол. 17:23). В постхристианском иудаизме выражение «Сын Давида» часто используется для обозначения Мессии.[412] Несколько раз, согласно рассказу Матфея, Иисуса признавали Сыном Давида.[413] У Марка этот титул встречается только один раз (Мк. 10:47), потому что для языческой аудитории он имел меньше значения, чем для иудейской. То, что Иисуса считали потомком Давида, ясно из Рим. 1:3. Иисус «родился от семени Давидова по плоти».

Особо интересен следующий отрывок. Иисус обращается к иудейским вождям с вопросом: «Как говорят книжники, что Христос есть сын Давидов? Ибо сам Давид сказал Духом Святым: «сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих». Итак сам Давид называет Его Господом: как же Он сын ему?» (Мк. 12:35–37). Некоторые ученые считают, что здесь Иисус полностью отрицает, что Он — Сын Давида. Но это маловероятно, потому что принадлежность Мессии к роду Давида в христианских писаниях I века нигде не отрицается. Другие считают: это значит, что принадлежность к роду Давида не имеет никакого значения для мессианского служения Иисуса.[414] Мы склоняемся к мнению, что Иисус обвиняет книжников–толкователей в неправильном понимании образа Мессии. Он действительно Сын Давида; но не только. Сам Давид писал: «Сказал Господь [Бог. — Д.Л.] Господу моему [царю–мессии. — Д.Л.]: седи одесную Меня». Конечно, невозможно дать разумный ответ на вопрос: как Мессия может быть Сыном Давида, будучи при этом его Господом, во всяком случае с точки зрения книжников. Здесь Иисус касается истинной тайны Мессии: «Здесь [в Мк. 12:35–37. — Д.Л.] предполагается, хоть и не утверждается однозначно, что Иисус сверхъестествен по рангу и происхождению, и Его статус Сына — не только вопрос человеческого родства».[415]

Таков ключ к тому, как титул Мессии использует Христос. Он был Мессией, но не воинственным полководцем, которого ждали Его современники–иудеи. Он избегал этого титула из–за националистических устремлений иудеев; иногда Он принимал этот титул, Он придавал ему иное значение, в особенности же предпочитал использовать слова «Сын Человеческий».

С исторической точки зрения есть основания считать евангельское предание точным. Иисус был основоположником движения, в результате которого многие поверили в Его «мессианство».[416] Он утверждал, что исполнит мессианские обетования Ветхого Завета (Лк. 4:21; Мф. 11:4–5) и что через Него в мир войдет Царство Божье (Лк. 11:20 = Мф. 12:28).[417] Синедрион допрашивал Его, Мессия ли Он, и вручил Его Пилату, обвиняя в притязаниях на престол мессианского царя. Поэтому Он был распят. Понятие мессианства было так важно, что слово Christos превратилось в имя собственное. Церковь запомнила Его как Мессию.

Естественнее всего объяснить все это тем, что Иисус в чем–то действительно вел Себя как Мессия; но этот Мессия резко отличался от мессии, которого ждали иудеи. Трудно поверить, что Иисус играл эту роль, Сам того не осознавая. Он знал, что является Мессией.