V. Послание к евреям и соборные послания

40. Послание к евреям

Библиографию см.: G. W. Buchanan, «The Present State of Scholarship on Hebrews», in Christianity, Judaism and Other Greco–Roman Cults, ed. J.Neusner (1975), 1:299–330; W.G. Johnsson, «Issues in the Interpretation of Hebrews», AUSS 15 (1977), 169–87; idem, «The Cultus of Hebrews in Twentieth–Century Scholarship», ET 89 (1978), 104–8; J.C.McCullough, «Some Recent Developments in Research on the Epistle to the Hebrews», Irish Biblical Studies 2 (1980), 141–65; P.Ellingworth, «Hebrews in the Eighties», Bible Translator39 (1988), 131–38.

Литература: B. F. Westcott, The Epistle to the Hebrews (1906); J.Moffatt, The Epistle to the Hebrews (1930), 30–49; W.Robinson, The Eschatology of the Epistle to the Hebrews (1950); W.F.Howard, «The Epistle to the Hebrews», Int 5 (1951), 80–91; C.K.Barrett, «The Eschatology of the Epistle to the Hebrews», in The Background of the NT and Its Eschatology, ed. W.D.Davies and D.Daube (1956), 363–93; A.Wikgren, «Patterns of Perfection in the Epistle to the Hebrews», NTS 6 (1960), 159–67; F. V.Filson, «Yesterday», A Study of the Hebrews in the Light of Chapter 13 (1967); F.F.Bruce, «The Kerygma of Hebrews», Int 23 (1969), 3–19; M.Silva, «Perfection and Eschatology in Hebrews», WThJ 39 (1976), 60–71; A.Vanhoye, Our Priest Is Christ: The Doctrine of the Epistle to the Hebrews (1977); D. Peterson, Hebrews and Perfection: An Examination of the Concept of Perfection in the «Epistle to the Hebrews» (1982); W.Horbury, «The Aaronic Priesthood in the Epistle to the Hebrews», JSNT 19 (1983) , 43–71; E.Kasemann, The Wandering People of God: An Investigation of the Letter to the Hebrews (1984) ; J.J.Scott, «Archegos: The Salvation History of the Epistle to the Hebrews», J ETS 29 (1986), 47–54; P.Ellingworth, «Jesus and the Universe in Hebrews», EQ 58 (1986), 337–50; L.D.Hurst, «The Christology of Hebrews 1 and 2», in The Glory of Christ in the NT, ed. L.D.Hurst and N.T.Wright (1987) , 151–64; M.C.Parsons, «Son and High Priest: A Study in the Christology of Hebrews», EQ 60 (1988) , 195–215; L.D.Hurst, The Epistle to the Hebrews: Its Background of Thought(1990); B.Lindars, The Theology of the Letter to the Hebrews (1991).

Введение

Проблемы авторства и адресата Послания к евреям так и не решены. Традиционно считается, что Евреям — правильное название[1847] и что адресовано это послание общине обращенных иудеев, вероятно, римской (Евр. 13:24), которая, страшась преследований, была готова отречься от Христа и вновь вернуться в иудаизм. Однако в послании нет речи о противоречиях между иудеями и христианами; Христос выше Ветхого Завета, а не иудаизма; более того, предостережение против «отступления от Бога живого» (Евр. 3:12) указывает на читателей, которые были скорее обращенными язычниками, чем обращенными иудеями.[1848] Мы оставим этот вопрос открытым, обсуждая богословие Послания к евреям. В любом случае, это послание[1849] обращено к группе христиан, которые подвергаются преследованиям (Евр. 10:32; 12:4), с которыми автор знаком (Евр. 13:18–19,23) и которые готовы отречься от Христа. Автор пишет им, дабы предостеречь от отступничества. Эта задача ясна из нескольких увещевательных отрывков, разбросанных по тексту послания.[1850] Автор пытается укрепить читателей в верности Христу, утверждая, что благословения, которые даются людям через Христа, выше всего, что им предшествует: Христос выше прежнего откровения (Евр. 1:1–3), ангелов (Евр. 1:4 — 2:18), Моисея (Евр. 3:1–19), Иисуса Навина (Евр. 4:1–13), ветхозаветных священников (Евр. 4:14 — 10:31). Если читатели происходили из языческой среды, вероятно, они являлись бывшими иудейскими прозелитами, хорошо знакомыми с Ветхим Заветом. Мы исследуем богословие Евреям, не отвечая на вопрос, были ли читатели язычниками или иудеями. В любом случае проблема, стоящая перед автором, от этого не меняется.

Дуализм

Мировоззрение, положенное в основание Евреям, также спорно. В послании присутствует двойной дуализм: дуализм высшего и низшего — подлинного небесного мира и преходящего мира земного; и эсхатологический дуализм: текущий век и век грядущий. Часто утверждалось, что пространственный дуализм двух миров, высшего и низшего, отражает платоническую философию, позаимствованную через Филона, в то время как эсхатологический дуализм взят из раннехристианской эсхатологии.

Некоторые ученые настаивают на том. что пространственный дуализм двух миров — подлинный центр богословия Евреям, а эсхатологический — неассимилированный пережиток предания.

Иудейские и христианские апокалиптики рассматривают различие между несовершенством и совершенством прежде всего во временной категории, противопоставляя этот век и Век Грядущий, но в Послании к евреям подчеркивается пространственная категория, в которой противопоставлен этот мир и небесный мир духовной реальности. Для автора Евреям текущая реальность небесного мира, куда ушел Христос и который является нашей родиной, — чрезвычайно важный факт.[1851]

Подобно Филону, наш автор пишет скорее в платоническом, чем в библейском, философском и богословском ключе. Два сменяющих друг друга века… заменены двумя сосуществующими, накладывающимися друг на друга планами реальности — мир, не воспринимаемый органами чувств, и мир явлений. Первый состоит из вечных идей, которые второй лишь пытается воплотить материально. Первый — это «небеса», как для Филона, так и для нашего автора.[1852]

Другие ученые придавали большее значение эсхатологии, но пришли к выводу, что автор не смог добиться органического сочетания двух совершенно разных богословских концепций. «Наш автор удовлетворяется тем, что оставляет эти две концепции каждую саму по себе. Он пытается найти место для них обеих в рамках своего богословия, которое одновременно и раннехристианское, и эллинистическое, поэтому оно страдает, несмотря на свое величие и значимость, от недостатка внутренней гармонии».[1853] Другие ученые не согласились с такими выводами и признали, что эсхатологическая перспектива является основополагающей для богословия Евреям.[1854] Эту проблему следует рассмотреть глубоко и основательно.

Идея двух миров появляется в Евр. 8 — 9, когда речь заходит об институте священства Ветхого Завета. Священники Израиля приносили жертвоприношения и дары в земном храме. Но это не было воплощением высшей реальности; «служат образу и тени небесного» (Евр. 8:5). Ветхозаветная скиния была построена в соответствии с ее истинным небесным образцом. Земные прообразы очищали, принося в жертву животных; чтобы очистить небесную реальность, потребуются более совершенные жертвы (Евр. 9:23). Христос после вознесения вступил в истинное небесное святилище (Евр. 9:24). Институт закона был только тенью будущего блага, а не подлинным образом небесной реальности (Евр. 10:1). Вера — средство, с помощью которого верующий может овладеть теперь невидимым миром небесной реальности (Евр. 11:1).

В самом деле, это весьма похоже на дуализм Платона. Филон полагал, что весь феноменальный мир смертен и эфемерен, — он только копия подлинного, невидимого, духовного мира идей на небесах, которые постигаются разумом. Филон полностью заменил иудейские надежды на будущее греческими надеждами на свободу души после смерти, когда она попадет в незримый мир духовной реальности.[1855]

Но в Евреям эсхатология не вытеснена. Ее элементы разбросаны по тексту всей книги. Цель всех Божьих взаимоотношений с людьми — «будущая вселенная» (Евр. 2:5). Будущий мир будет подчинен не ангелам, но Христу. Христос воссел одесную Бога, Он уже коронован в славе и почете, но еще не стал Господом над всеми вещами (Евр. 2:8). Он ждет, пока враги Его не будут полностью подчинены (Евр. 1:11; 10:13).[1856] Это случится в «день оный» (Евр. 10:25), т.е. в день Господа, который приближается. Христос «во второй раз явится [не для очищения] греха, а для ожидающих Его во спасение» (Евр. 9:28). Этот отрывок совершенно ясно показывает, что христиане получат обещанное спасение (Евр. 10:36) только в момент парусии Христа. «Ибо еще немного, очень немного, и Грядущий приидет и не умедлит» (Евр. 10:37). Это дает нам ключ к пониманию фраз о покое, который ждет народ Божий (Евр. 4:9), обещанном небесном наследии (Евр. 9:15), обещанной родине (Евр. 11:14) или лучшей земле (Евр. 11:16), обещанной ветхозаветным святым. Слово «небесный» по отношению к Царству (Евр. 11:16) указывает не на незримую реальность, а на эсхатологическое будущее. Павел описывает эсхатологическое воскресение, говоря о небесах телах (1 Кор. 15:40). «Ероиfаnia — это подлинная реальность, эсхатологическое будущее».[1857] Желанная родина из Евр. 11:16 и небесный Иерусалим из Евр. 12:22 тоже эсхатологичны: это конечная цель Божьего общества.[1858] Непоколебимое Царство (Евр. 12:28) и постоянный град (Евр. 13:14) отмечены той же самой футуристической перспективой.[1859] Это — новый порядок, который возникнет после того, как Бог уничтожит порядок текущий (Евр. 12:26; 1:11). В Евреям говорится о незримом Божьем Царстве, уже существующем на небесах. Когда текущее мироздание будет потрясено космической катастрофой, Божье Царство останется нерушимым и устоит в своей высшей, постоянной реальности.[1860] В Евреям не говорится явно, что Божье Царство должно прийти; но предполагается, что его пришествие произойдет вместе со вторым пришествием Христа (Евр. 9:28). Здесь присутствует то же богословие, что и в Отк. 20:11; 21:1, где земля и небеса бегут от лица Судьи на великом белом престоле, чтобы их заменили новые небеса и новая земля.[1861] В свете этой эсхатологической перспективы беглые ссылки на воскресение (Евр. 6:2; 11:35)и суд (Евр. 6:2; 10:27,31; 12:23)не случайны, они отражают представления автора о последних временах. Возможно также, что два упоминания о преданности «до конца» (Евр. 3:14; 6:11) — эсхатологические, указывающие на последние времена, а не на конец жизни. Этот век закончится космической катастрофой, вследствие которой текущий мировой порядок будет уничтожен (Евр. 1:11–12; 12:26) и подлинное вечное Божье Царство, теперь незримое, станет видимым.

Только в эсхатологической перспективе можно понять сравнительно частые упоминания о надежде. Мы должны сохранить до конца дерзновение и упование, которыми хвалимся (Евр. 3:6; 10:23); мы должны ревностно держаться своей надежды до конца — явно до конца века сего (Евр. 6:11); мы должны взяться за эту надежду (Евр. 6:18); Христос предложил нам лучшую надежду, чем ветхозаветным святым, потому что мы отчасти увидели ее исполнение.

Более того, неточно было бы сказать, что автор Евреям, подобно Филону, противопоставляет феноменальный мир ноуменальному, считая первый нереальным и эфемерным. В Евреям идея двух миров отнесена прежде всего к Ветхому Завету. Скиния со священниками была копией и тенью небесного святилища. Реальность пришла к людям в исторической жизни и смерти Иисуса из Назарета. История стала посредником вечного. В жизни и деяниях Иисуса нет ничего эфемерного или бренного. Христос был историческим событием, которое имело вечное значение. То, что Он совершил, было сделано раз и навсегда (ephapax, Евр. 7:27; 9:12; 10:10).

Ни в одной новозаветной книге человеческая природа Иисуса не подчеркивается так, как в Евреям. Он обладал той же природой, как и те, кого Он пришел спасти (Евр. 2:14). Он сделался таким, как они, во всех отношениях (Евр. 2:17). Подобно им, Он страдал и подвергался искушениям (Евр. 2:18). В Евреям подчеркивается безгрешность Иисуса, но Он испытывал самые разные искушения, как и все люди (Евр. 4:15). Его страдания были реальными; они заставляли Его стенать и плакать (Евр. 5:7). Его человечность была подлинной; Ему нужно было постигать смысл покорности (Евр. 5:8).

В Евреям Христос представлен как входящий в Святое–святых на небесах и приносящий в жертву Свою собственную кровь (Евр. 9:12). «Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного [устроенное], но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие» (Евр. 9:24). Однако трудно представить себе, чтобы автор Евреям считал: после вознесения Иисус действительно входит в буквально понимаемое Святое–святых на небесах. В самом деле, он говорит: «Итак образы небесного должны были очищаться сими, самое же небесное лучшими сих жертвами» (Евр. 9:23). Очевидно, что небесное не может быть осквернено и быть греховным, так что не нуждается в очищении. Один комментатор пишет: «Мы не можем дать Евр. 9:23 удовлетворительное объяснение».[1862] Эта фраза помогает нам понять, что в Евреям о небесной реальности говорится земным, символическим языком. То, что совершил Христос на кресте, будучи событием во времени и пространстве, само по себе принадлежало духовному миру. Вечность в данном случае пересекается со временем; небесное воплощается в земном; трансцендентное происходит в истории. Вход Христа в Святое–святых и Его пролитая для очищения и вечного спасения кровь имели место тогда, когда «Он… однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею» (Евр. 9:26). Христос пожертвовал Собой на кресте для очищения Своего народа (Евр. 9:14). Освящение было обеспечено, когда Иисус принес в жертву Свое тело «единократно» (Евр. 10:10). Умерев, Он «принес одну жертву за грехи» (Евр. 10:12). В Евреям духовное значение того, что Иисус совершил, умерев на кресте, описывается литургическим языком ветхозаветных священных обрядов. В данном случае земная история — не тень, а сама подлинная реальность.

Более того, в Евреям христиане помещены в те же самые напряженные эсхатологические отношения, что и в раннем христианстве. Христос пришел «к концу веков» (Евр. 9:26). Это выражение аналогично «последним векам» у Павла (1 Кор. 10:11) и означает эсхатологически пришествие Христа как начало времени исполнения ветхозаветных надежд. Настало время свершения, поэтому текущая эпоха обозначается как «последние дни» (Евр. 1:2). Иногда это выражение используется ветхозаветными пророками, чтобы сказать о мессианском веке исполнения (Ис. 2:2; Иез. 38:16; Ос. 3:5; Мих. 4:1). Таким образом, в Евреям настоящее изображается как время эсхатологического исполнения (реализованная эсхатология), в то время как окончательное свершение произойдет при втором пришествии Христа.

Противоречие между «уже» и «еще» заметно во многих местах книги. Прежде всего оно появляется в рассуждении о покое, обещанном Богом Своему народу. Хотя Иисус Навин ввел Израиль в землю обетованную, это еще не обещанный покой. «Посему для народа Божия еще остается субботство» (Евр. 4:9) в эсхатологическом свершении. Мы не должны воспринимать это как должное, но «постараться войти в покой оный», будучи покорными (Евр. 4:11). Однако, так как исполнение происходит в настоящем, верующие уже вступили в Божий покой (Евр. 4:3). Это — предвосхищение эсхатологического благословения. «»Покой», именно потому, что он Божий, — это и настоящее и будущее; люди и вошли в него, и должны стараться в него войти. Это парадоксально, но парадокс этот свойствен не только Евреям, но и всей эсхатологии ранней церкви».[1863]

Реализованная эсхатология появляется мельком во фразе о вкушении дара небесного и сил Грядущего Века (Евр. 6:4–5). «Будущий век» — явно эсхатологическое выражение, хоть в Евреям нигде и не употребляется его антоним, «век сей». Небесный дар, какинебесный зов (Евр. 3:1), как и небесный град (Евр. 12:22), эсхатологичен — «окончательная цель для Божьего общества».[1864] Но эсхатологические благословения уже можно «вкушать», т.е. отчасти испытать.

О верующих можно также сказать, что они вошли в святилище кровью Иисуса, что новый путь жизни открылся нам через завесу, т.е. через Его плоть (Евр. 10:19–20). Поэтому теперь мы можем приблизиться к Богу. Пока наружный шатер еще стоит, путь в святилище не открыт (Евр. 9:8). Так как Христос открыл путь в подлинное внутреннее святилище, верующие всего мира получили доступ к Богу. «Небесная скиния в Евреям — не продукт платоновского идеализма, но эсхатологический храм апокалиптического иудаизма, храм, который существует прежде всего на небесах, чтобы он мог проявиться на земле».[1865] Так как Христос уже явился как Первосвященник, верующие уже могут войти в святилище и Божье присутствие. Это — одна из основных тем Евреям: через искупительные деяния Христа человек может войти в присутствие Бога. Если мы отказываемся от такой возможности, другого пути не остается.

Реализованная эсхатология присутствует и при затрагивании темы небесного Иерусалима и небесной горы Сион. При жизни христиане, как и ветхозаветные святые, были «странниками и пришельцами на земле» (Евр. 11:13). Они «не имели здесь постоянного града, но искали будущего» (Евр. 13:14). Это — гора Сион, небесный Иерусалим (Евр. 12:22). Однако, хоть этот Иерусалим придет на землю только в момент эсхатологического свершения, мы можем также сказать, что христиане попадают в этот город при обращении (Евр. 12:22).[1866] Таков еще один способ сказать о текущем доступе к Богу, получаемом через Христа. Мы можем приблизиться к престолу благодати (Евр. 4:16); мы можем приблизиться к Богу (Евр. 7:19); мы приближаемся к небесному Иерусалиму, но еще в него не вошли.

Тройное противоречие между ветхозаветными образами, новозаветной реализацией и небесной реальностью видно в Евр. 10:1: «Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей…» Ветхий Завет предлагает нам только тень реальности; Новый Завет дает больше — «самый образ» (eikon). Но сама реальность остается в будущем. Образ гораздо ближе к ней, чем тень. Это точное воспроизведение, «не несовершенный, частичный оттиск, но адекватное проявление реальности». Полностью реальность придет в эсхатологическом свершении.[1867]

Если в Евреям используется язык платоновского дуализма, то он полностью приспособлен к христианскому мировоззрению — искупительной истории с эсхатологическим свершением. Однако это не строго футуристическая эсхатология; она вошла в историю в лице и деяниях Христа. Так верующие уже познали небесную реальность; хотя во всей полноте она ждет их в последние времена.

Христология

Христология Евреям прозрачна и возвышенна. С самого начала упоминается, что Христос существовал вечно. Через Христа Бог сотворил мир (Евр. 1:2).[1868] Христос Своей силой поддерживает существование вселенной (Евр. 1:3). Он отражает славу Бога и несет на небе самый отпечаток Его природы (Евр. 1:3). О воплощении ничего не говорится, но автор явно имеет его в виду, когда говорит о пришествии Христа в мир (Евр. 10:5; 2:9).

Автор Евреям больше всего любит называть Христа «Сыном Божьим» (Евр. 1:2,5; 4:14; 5:5; 6:6; 7:3 и т.д.). Как Сын Он — наследник всего (Евр. 1:2). Как Сын Бога, Он разделяет с Ним Его божественность. Ангелы поклоняются Ему (Евр. 1:6). В Евреям Иисус даже именуется Богом, к Нему относятся слова Пс. 44: «Престол Твой, Боже, в век века» (Евр. 1:8). Божественность Христа видна также из использования по отношению к Нему слова Господь (Kyrios). Несколько раз цитируются отрывки Ветхого Завета, в которых о Боге говорится как о Господе (Евр. 7:21; 8:8,11; 10:16,30). Но Иисус — Боже Kyrios. Исторический Иисус назван Господом дважды (Евр. 2:3; 2:14); и один раз фрагмент Ветхого Завета, там относящийся к Богу, применен ко Христу (Евр. 1:10). Некоторым непонятным образом Иисус есть Бог.[1869]

Возможно, это не очень важно, но в Евреям чаще упоминается человеческое имя Иисуса (10 раз), чем Его мессианское имя, Христос 9 раз). Сложное имя, Иисус Христос, встречается трижды. «Христос» не несет в себе характерных для Ветхого Завета мессианских коннотаций. Использование имени «Иисус» показывает, что автора весьма интересовал исторический Иисус.

В Евреям только раз упоминается воскресение Иисуса (Евр. 13:20), но небесное пребывание Христа на престоле подчеркивается, вознесение явно имеется в виду, когда идет речь о восшествии Иисуса на небеса (Евр. 4:14). Там Он коронован в славе и почете (Евр. 2:9) и сидит по правую руку Бога (Евр. 1:3,13; 12:2), где ждет момента, когда Ему покорятся все враги. Как вознесенный Христос, Он пребудет вовек, Он представляет Свой народ в присутствии Бога (Евр. 9:24).

Христос назван «начальником и совершителем веры» (Евр. 12:2) и предтечею, входящим за завесу (Евр. 6:19–20), но в Евреям ничего не сказано о воссоединении души после смерти с Иисусом на небесах. В одном месте упоминаются «духи праведников, достигших совершенства» (Евр. 12:23), но лишь вскользь. О воскресении говорится дважды (Евр. 6:12; 11:35), и Иисус должен явиться во второй раз, чтобы принести Своим святым полноту спасения (Евр. 9:28).

Акцент на полной божественности Иисуса ничуть не умаляет мнения автора о Его человеческой природе. Мы уже видели, что в Евреям подлинность и реальность человеческой природы Иисуса подчеркивается больше, чем в других посланиях. (См. выше, с. 657 и далее.) Его подлинная человечность, Его искушения и страдания были необходимы, чтобы Иисус чувствовал Себя единым со Своим народом, мог понимать людей и помогать им. Он отождествился с теми, кого должен был спасти, во всем, кроме одного — Он был безгрешен (Евр. 4:15).

Первосвященник

Центральная тема христологии Евреям — Первосвященство Иисуса Христа. Послание гласит, что священство Ветхого Завета было только тенью реальности и не могло решить проблемы греха. Небесная реальность приблизилась к нам в смерти Иисуса, посредством которой Он раз и навсегда очистил нас от греха. Поэтому отступничество от Христа означает гибель, ибо другого пути нет.

Автор противопоставляет священство Христа священству Аарона, и эта мысль развивается в Евр. 5 — 10. Он утверждает, что обряд жертвоприношений Ветхого Завета на самом деле не имел ничего общего с настоящим решением проблемы — очищением совести (Евр. 9:9). В жертву приносили неразумных животных, что не могло действительно затронуть проблему греха (Евр. 10:4). Таким образом можно было добиться только внешней церемониальной чистоты (Евр. 9:13), поэтому обряд жертвоприношения немощен и бесполезен (Евр. 7:18). В самом деле, строение ветхозаветной скинии скорее отдаляло людей от Бога, чем открывало им путь в Его присутствие (Евр. 9:8). Жертвоприношения постоянно повторялись (Евр. 10:1) и не могли устранить грех (Евр. 10:11). Фактически, само повторение жертвоприношения могло только напоминать о грехе (Евр. 10:2–3). Ветхозаветное священство не соответствовало своему статусу, потому что это были смертные люди (Евр. 7:24), которые вынуждены были приносить жертвы не только за грехи других, но и за свои (Евр. 5:3; 7:27).

В Евреям четыре раза упоминается неадекватность ветхозаветной эпохи и ее неспособность привести людей к совершенству. «Приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего» (Евр. 9:9; 7:11,19; 10:1). Идея совершенства (teleioo) — одна из наиболее часто повторяющихся в Евреям тем. Это — задача жизни христианина (Евр. 6:1, teleiotes), к достижению которой стремился даже Иисус. Ему нужно было достичь совершенства посредством страданий (Евр. 2:10). Очевидно, что «совершенство», которого должен был достичь Иисус, — вечно существовавший Сын Божий, безгрешный и в человеческом облике, — не может быть моральным совершенством или безгрешием. В RSV это слово переводится как «зрелость» (Евр. 6:1). В Евр. 5:8 совершенство Иисуса параллельно Его покорности: «страданиями навык послушанию, и совершившись…» Совершенство Иисуса, таким образом, означает Его полную адекватность и эффективность как Искупителя людей.[1870] По отношению к людям это слово подразумевает полное посвящение себя Богу. «Ибо Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр. 10:14). Будучи человеком, хоть и безгрешным, Иисус должен был научиться полному доверию, целиком уповать на Бога. Совершенства человеческой природы нельзя достичь без упования на Бога и общения с Ним. Иисус осуществил это в Себе и открыл всем людям путь к такому же полному посвящению себя Богу.[1871] В ветхозаветной системе такое совершенство было абсолютно недостижимым; поэтому ее следовало заменить (Евр. 7:11). Ветхозаветное священство и система жертвоприношений были лишь тенью будущей реальности; они не воплощали ее саму (Евр. 10:1); поэтому им на смену пришли иное священство и иные жертвы, лучше отражающие реальность.

Это совершенное священство исполнилось в лице Иисуса. Он обладал качествами, которые отличали Его от первосвященства Аарона и позволяли вести людей к совершенству. Он не избрал Сам эту роль, но был назначен на нее Богом (Евр. 5:5). Он принял человеческий облик. Он обладал той же самой природой, что и все остальные люди, во всех отношениях (Евр. 2:17). Он страдал от тех же самых искушений; поэтому Он мог сопереживать тем, кого должен был спасти (Евр. 4:15). Как человек Он отличался только одним: Он был безгрешен (Евр. 4:15), поэтому не должен был приносить за Себя жертвоприношений, в отличие от священников Ветхого Завета (Евр. 7:27). Испытав человеческие страдания, Он научился совершенству — полному упованию на Бога и полной вере в Него (Евр. 2:10; 5:9; 7:28). В отличие от священников по чину Аарона, которые умерли, Иисус все время остается первосвященником, потому что живет вечно (Евр. 7:23). Вот почему подлинный Первосвященник — «святый, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес» (Евр. 7:26).

В Евреям превосходство Первосвященства Иисуса описывается как Его принадлежность к чину Мелхиседека. Мелхиседек был священником Салима (Иерусалима), которого Авраам встретил, когда он возвращался после победы в битве (Быт. 14:17–20). Авраам признал Мелхиседека истинным священником и дал ему десятину от всего своего имущества. В ветхозаветном Писании Мелхиседек внезапно появляется и внезапно исчезает. Мы ничего не знаем о его рождении, предках или смерти. В Евреям это умолчание Писания описывается так: «Без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда» (Евр. 7:3). При проведении этой аналогии допущена неточность, потому что у Иисуса была мать, и автор Евреям был знаком с Его родословной (Евр. 7:14). Основная тема здесь такова: Авраам дал Мелхиседеку десятину и получил его благословение. Значит, Авраам признал Мелхиседека более великим, чем он сам. Так как Аарон еще не родился тогда и находился в чреслах Авраама, Левий в Аврааме дает десятину Мелхиседеку, что доказывает превосходство последнего. Христос — Первосвященник по чину Мелхиседека, поэтому Он выше священников по чину Аарона (Евр. 5:6,10; 6:20; 7:1–17). Возможно, для современного критического ума этот довод звучит неубедительно, но в те времена он был достаточно весомым. Автор Евреям использует этот отрывок Писания, чтобы доказать: Иисус, Сын Божий, будет Первосвященником вечно.

Как мы уже видели, служение этого нового Первосвященника может рассматриваться с двух точек зрения: исторической и небесной. (См. выше, с. 654 и далее.) Иисус Сам — и Первосвященник, и жертва, Которую Первосвященник предлагает Богу. Он «принес Себя непорочного Богу» (Евр. 9:14; 7:27). Он уничтожил грех, принеся в жертву Себя (Евр. 9:26); Своей смертью очистив людей от греха (Евр. 1:3). Его смерть действенна; Он вкусил ее ради всех (Евр. 2:9). Его смерть искупила людские грехи (Евр. 2:17). Понятно, что автор Евреям имел в виду историческую смерть Иисуса, потому что он говорит о «единократном принесении тела Иисуса Христа» (Евр. 10:10; 7:27). У автора послания нет конкретной «теории искупления». Он не размышляет о том, обязательно ли Иисус должен был умереть и каким образом Его смерть привела ко спасению. Он просто утверждает, что «без пролития крови не бывает прощения» (Евр. 9:22).

Как мы уже видели, Евреям рассматривает смерть Иисуса на кресте и как историческое событие, и как событие духовного мира. Если воспринимать слова Евреям буквально, следовало бы счесть, что после смерти и воскресения Иисус вознесся на небеса, «прошел небеса» (Евр. 4:14), вошел в небесное Святое–святых и принес в жертву Свою кровь (Евр. 9:12), которую уже пролил на кресте, тем самым очистив небесное святилище (Евр. 9:23–24). Однако вполне понятно, что небесное святилище не нуждается в очищении. Автор Евреям применяет язык ветхозаветного священного обряда к деяниям Христа на кресте. Он смешивает искупительную и очистительную работу Христа на кресте с Его небесной работой посредника.

Это еще один аспект служения Христа. Посредством вознесения Он стал предтечей всех, кто последует за Ним (Евр. 6:20). Перед святыми новой эпохи открылся путь в присутствие Бога, которого люди прежде не знали. Хотя Иисус изображается как Царь–Мессия, сидящий по правую руку Бога (Евр. 8:1; 10:12; 12:2), Он также описан как небесный Первосвященник, посредник в присутствии Бога. «Может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них» (Евр. 7:25). Он вошел в небесное святилище не только для того, чтобы очистить его Своею кровью (Евр. 9:12), но и для того, чтобы «предстать ныне за нас пред лицо Божие» (Евр. 9:24). Христиане по–прежнему живут в мире, они славы и подвергаются искушениям, но им помогает небесный посредник, Который действенно молится за них.

Миссия Первосвященника успешна. Три слова, которые часто употребляются в Евреям, касаются Его достижений ради людей: Он принес им очищение, освящение и совершенство, к чему не мог принести Ветхий Завет. Совершенная жертва Христа на кресте нужна, чтобы «очистить совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу Живому и истинному» (Евр. 9:14). Ветхий Завет не способен совершить это; постоянное повторение ветхозаветных жертв напоминало о том, что на самом деле они не имеют вечной ценности. «Иначе перестали бы приносить [их], потому что приносящие жертву, бывши очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов» (Евр. 10:2). Вследствие же деяний Христа верующий может быть уверен, что Христос очистил его от греха, пожертвовав Собой (Евр. 9:26). Вот почему мы «приступаем [к Богу. — Д–Л.] с искренним сердцем, с полною верою, кроплением очистив сердца от порочной совести, и омыв тело водою чистою» (Евр. 10:22). Последняя фраза, возможно, относится к водам крещения; но они лишь символизирует высшую подлинную реальность — очищение совести. Благодаря деяниям Христа верующие могут быть уверены, что они больше не грешники, но люди, очищенные от греха, омытые от беззакония и вины. Прощение грехов (Евр. 10:18) — синоним очищения.

Христос добился также освящения искупленных. «Освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа» (Евр. 10:10). Иисус «дабы освятить людей Кровию Своею, пострадал вне врат» (Евр. 13:12). Освящение указывает не на безгрешность, но на посвящение Богу. (См. выше, с. 597 и далее.) Ветхозаветные жертвы приносились, «дабы чисто было тело» (Евр. 9:13), т.е. они вели к церемониальной чистоте и посвящению Богу; но только жертва Христа достаточна для полного посвящения.

В Евреям результат деяний Христа в совокупности определяется как «совершенство», которое было недостижимо в условиях Ветхого Завета (Евр. 7:11). «Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр. 10:14). Он дал возможность тем, кто был очищен и посвящен Богу, осознать, что такое подлинная человечность, — полное упование на Бога и вера в Него.

Смерть Христа эффективна не только для тех, кто приходит к Нему в вере, но и для ветхозаветных святых. Так как это событие относится и к духовному миру, Он стал «Ходатаем нового завета, дабы вследствие смерти [Его], бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете» (Евр. 9:15).

Новый завет

Итак, со Христом нам дан новый завет. «Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона» (Евр. 7:12). Это одна из центральных тем Евреям, которая звучит уже в первых словах книги. Прежний завет вел к неадекватным отношениям с Богом, «многократно и многообразно говорившим издревле отцам в пророках» (Евр. 1:1). В переводе эти слова звучат гораздо менее выразительно, чем по–гречески: poly mews и polytropos. Откровение Ветхого Завете было фрагментарным, раздробленным на части. Ни одна из его частей не содержала откровение во всей совокупности. Ветхозаветное откровение отличалось также разнообразием, оно приходило к людям по–разному: через видения, сны, теофанию, явления ангелов и пророчества, но ни одно из его воплощений не заключало в себе всей полноты откровения.

В эти дни мессианского исполнения Бог по–разному обращался к нам через Своего единственного Сына. В Иисусе, совершенном Сыне Божьем и совершенном человеке, Бог может сказать людям все, что хочет. В первых словах послания автор Евреям не говорит о старом и новом заветах, но явно имеет в виду противопоставление между ними. Это становится ясно из последующих частей книги, в особенности в связи со священничеством Христа.

Иисус будет Первосвященником вечно, поэтому Он «лучшего завета поручителем соделался» (Евр. 7:22). «Он есть Ходатай нового завета, дабы вследствие смерти [Его], бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное» (Евр. 9:15), чего первый завет добиться не мог. «Если бы первый [завет] был без недостатка, то не было бы нужды искать места другому» (Евр. 8:7). Значение нового завета объясняется с помощью пророчества Иер. 31:31–34. Старый завет не оправдал себя, оказался неспособным привести к образованию верного народа. «Они не пребыли в том завете Моем» (Евр. 8:9). Новый завет будет иным, отличным от прежнего, потому что Божьи законы будут вложены в сознание людей и начертаны в их сердцах. Так исполнится цель Божьих отношений с Его народом: «И буду их Богом, а они будут Моим народом» (Евр. 8:10).[1872] Новый завет обретает внутреннее измерение нового порядка. Божий народ будет повиноваться воле Божьей, движимый внутренней мотивацией, не в силу записанного внешнего закона. Они будут обладать непосредственным знанием Бога. Ветхозаветный Израиль в определенном смысле знал Бога, но это знание было непостоянным. Израиль неоднократно становился отступником и забывал о Боге (Суд. 2:10; Ос. 4:1,6). Новый завет принесет вечное, постоянное знание Бога. «Все, от малого до большого, будут знать Меня» (Евр. 8:11). Это произойдет потому, что «Я буду милостив к неправдам их и грехов их и беззаконий их не воспомяну более» (Евр. 8:12). Ветхий завет с его повторяющимися жертвоприношениями только постоянно напоминал людям о грехе. Новый завет, скрепленный кровью Христа, позволит Богу забыть грехи людей и даст возможность очистить их совесть (Евр. 10:22). В итоге, новый завет принесет с собой две вещи: лучшую жертву, которая обеспечит полное прощение грехов, и новое сердце верующим, чтобы они могли познать волю Бога. Эта тема нового сердца, параллельная идее рождения свыше у Иоанна и пребыванию Христа в Духе у Павла, — не самая главная тема Евреям. Автор упоминает об этом только в данной цитате из Иеремии. Главное для него — что этот новый завет приблизит верующих к Богу, чтобы они получили истинный доступ в святое Присутствие, чего не обеспечивал ветхий завет.

Христос, учредив новый завет, тем самым упраздняет старый. Это — одна из основных тем Евреям. Если человек, некогда верный Христу, отходит от Него, он не может вернуться к старому способу поклонения, потому что способ этот заменен новым, упразднен. «Говоря «новый», показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (Евр. 8:13). Подразумевается ли под этим, что храмовые богослужения в Иерусалиме должны прекратиться, или нет, это по крайней мере значит, что для христиан прежний порядок больше не имеет ценности. Все, что символизировал старый порядок, свершилось на самом деле во Христе, поэтому старое отжило свой век и ему больше нет места в Божьем замысле. Мысль об этом повторяется: «Отменяет первое, чтобы постановить второе» (Евр. 10:9). Так как Христос открыл нам новый, живой путь за завесу, т.е. плоть (Евр. 10:20), очевидно, что старый порядок, который только держал людей вдали от Божьего присутствия (Евр. 9:8), должен быть отменен. Итак, Христос — лучший Первосвященник, исполнивший все обетования старого порядка; лучшая надежда, потому что упования уже реализовались отчасти при Его восшествии к Богу (Евр. 7:19); лучший завет (Евр. 7:22), основанный на лучших обещаниях (Евр. 8:6); лучшая жертва (Евр. 9:23) — и все благодаря Его пролитой крови (Евр. 12:24).

Автор Евреям упоминает и другое достижение Христа, хоть много о нем и не говорит. Своей смертью Он сокрушил того, кто владеет державой смерти, т. е. дьявола, чтобы избавить людей, которые, страшась смерти, всю жизнь находились у него в подчинении (Евр. 2:14–15). Эта тема Christus Victor есть также у Иоанна и Павла. (См. с. 289 и далее, с. 507 и далее.) В Евреям не говорится, каким образом смерть Христа привела к поражению сатанинских сил; эта богословская тема проходит через весь Новый Завет, от конфликта Иисуса с бесами и победы над сатаной (Лк. 10:18) до окончательного низвержения сатаны в огненное озеро (Отк. 20:10). Слово, которое переводится как «лишить силы» (katargeo), используется и при упоминании об упразднении Христом «смерти» (2 Тим. 1:10) в Его смерти и воскресении. Это не означает полного уничтожения дьявола, но указывает, что его силы сломлены и его власть над теми, кто боится смерти, ослабела.

Второе пришествие Иисуса освещено в Евреям в свете Его миссии Первосвященника. Он явился «однажды» в эсхатологический момент, чтобы, пожертвовав Собой, искупить грех, но «во второй раз (ek deuterou) явится [не для очищения] греха, а для ожидающих Его во спасение» (Евр. 9:28). Служение Христа как Первосвященника продолжается, Он ходатайствует о нас на небесах; оно завершится, только когда Он снова придет на землю. Здесь «спасение» эсхатологично, оно станет делом возвратившегося Христа.[1873] То, что Он совершил на кресте, — раз и навсегда (ephapax, Евр. 9:12; 10:10); Его текущее служение Священника–Ходатая на небесах «вечно» (eis to dienekes), т.е. будет продолжаться до конца этого века. Один из аспектов спасения связан со вторым пришествием: это окончательное возвращение искупленного народа в небесный город.

Образ жизни христианина

Основное требование, выдвигаемое к христианину в Евреям, — это вера. Вера в Евреям означает совершенно не то, что у Иоанна и Павла. Последние воспринимали веру как личное доверие и верность Иисусу, ведущие к единению со Христом и, следовательно, спасению. В Евреям вера — это способность воспринимать реальность незримого мира Бога и превратить его в главный объект своей жизни, в противовес бренному и часто грешному человеческому существованию. В Евреям нам дается множество определений веры как термина, использующегося в этой книге: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). Это утверждение предполагает как трансцендентный, так и эсхатологический характер божественных благословений. Вера — то, что делает незримый Божий мир подлинным для верующего. «Ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает» (Евр. 11:6), не в этой жизни, но в исполнении обещанного спасения. Верующий — тот, кто не считает высшей ценностью видимый мир человеческого опыта. Он понимает, что над ним существует духовная реальность Божьего Царства, которую невозможно воспринять с помощью физических органов чувств, но она реальнее, чем мир явлений.

Таков контекст определения Иисуса как «начальника и совершителя веры» (Евр. 12:2). Он проложил путь, который полностью удовлетворял требованиям подлинной веры. Это, конечно, не значит, что личная преданность Иисуса Богу привела Его к спасению. Это значит скорее, что Он перенес распятие со всем его позором, потому что видел за человеческими страданиями и смертью «предлежавшую Ему радость» (Евр. 12:2). Иисус явил прекрасный пример человека, который в жизни все переносит, так как абсолютно верит в незримое.

Вера знает, что невидимый мир должен быть конечной целью тех, кто верит в Бога. Это — «осуществление ожидаемого» (Евр. 11:1). Незримый мир однажды станет видимой реальностью; небесный Иерусалим спустится к людям. Вера — способность, которая делает эти обетования реальными.

Люди Ветхого Завета потерпели поражение, потому что не имели такой веры. Они оставались в пределах своего непосредственного положения в истории и не могли заглянуть дальше; если у них возникали трудности, уповать им было не на что. Они не понимали Божьих обетовании. Бог обещал покой людям Ветхого Завета, «и все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного» (Евр. 11:39). Все, что они могли представить себе, был покой в Палестине; они не думали о подлинном покое Божьем. Напротив, «входим в покой мы уверовавшие» (Евр. 4:3), и это духовное, а не человеческое, земное благословение.

Та же нота вновь звучит в замечательной главе о героях веры (Евр. 11). Имевшие веру видели не только свое непосредственное положение и верили в обетования Бога. Верой Авраам и его потомки вошли в землю обетованную, но думали они об обещании Божьем — «городе, имеющем основание» (Евр. 11:10). Ветхозаветные святые «умерли в вере, не получив обетовании, а только издали видели оные, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле» (Евр. 11:13). Они стремились на родину (Евр. 11:14), в лучшую страну — Небесное Царство (Евр. 11:16). Их вера зиждилась на обещании Бога, что Он «приготовил им город» (Евр. 11:16). Моисей отверг высокий пост в Египте и предпочел страдать с Божьим народом, потому что «взирал на воздаяние» (Евр. 11:26).

Список героев веры в Евр. 11 показывает, что вера — это способность уповать на Бога и видеть проявления Его силы и избавления. Однако, хотя о чудесных избавлениях упоминается, это не основная тема, ибо «иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение» (Евр. 11:35). Далее следует длинный список верующих, которые не были избавлены, но знали только страдания, насилие и смерть. «И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного» (Евр. 11:39). Вера — это упование на Божье обещание окончательного спасения, независимо от того, сопровождается физическая жизнь благословениями или же проблемами.

Послание к Евреям было написано для поощрения верующих, чтобы они были крепки в вере, помнили об обетованиях Бога и благословениях, которые мы уже получили во Христе. Они уже столкнулись с определенными преследованиями. В жизни христианина не может быть гарантии от зла и огорчений. Они уже «сами среди поношений и скорбей служили зрелищем [для других]», их имущество расхищалось (Евр. 10:33–34). Однако они еще не пролили свою кровь (Евр. 12:4), т.е. не стали мучениками. Большинство из них были упорны в вере, зная, что «есть у них на небесах имущество лучшее и непреходящее» (Евр. 10:34). Автор велит им быть стойкими, исполнять волю Бога и принять обещанное (Евр. 10:36), храня в вере свои души (Евр. 10:39).

Многочисленные увещевания на протяжении текста книги отражают конкретные обстоятельства, о которых пишет автор. Во вступительной части, остановившись на превосходстве и божественности Христа, он спрашивает: «Как мы избежим, вознерадев о толиком спасении?» (Евр. 2:3). Его слушателям угрожала опасность «отпасть» от услышанной ими Вести (Евр. 2:1).

Наиболее ярко проблема предстает перед нами, когда автор говорит: тот, кто услышал Благую Весть, исповедовал ее, но «отпал», не может в покаянии опять обновиться (Евр. 6:1–8). Хотя глагол, который здесь используется, — не типичен для указания на отступничество (aphistemi; Евр. 3:12), из контекста явно следует, что имеется в виду сознательное и добровольное отступничество, а не грех и не небольшой промах. Эта идея передана хорошо в RSV. Те, кто принял Благую Весть, начал жить как христианин и вступил в христианское общение, могут испытать разочарование, потому что Бог не защищает их от зла и страданий, как они ожидали. Они поэтому могут сознательно отвернуться от Христа и отказаться от веры.[1874] Для тех, кто был таким образом просвещен, но сознательно отверг этот свет, не остается пути к спасению, потому что не может быть спасения вне Христа.

О той же самой опасности говорится в Евр. 3:12: «Смотрите, братия, чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить (apostenai) от Бога живого». Это — распространенный глагол для обозначения отступничества.

Отрывок Евр. 10:26 побудил многих толкователей прийти к выводу, что автор Евреям говорит вообще о грехах, совершенных после крещения. «Ибо, если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников» (Бвр. 10:26–27). Однако современные комментаторы обычно допускают, что грешники, о которых идет речь, — отступники, т.е. те, кто отрекся от христианства, сначала принятого, полностью осознавая, что делает.[1875] Пример таких людей — отступники в пустыне, которые отпали «от Бога живого» (Евр. 3:12). Их сердца ожесточились, они взбунтовались. В Евреям такие люди описываются просто как «согрешившие» (Евр. 3:17). Отступничество, которое угрожало читателям послания, было не чем иным, как отказом от Сына Божьего, пренебрежением к крови завета, которой они освятились, и оскорблением для Духа благодати (Евр. 10:29).[1876] Автора Евреям не интересуют вопросы систематического богословия: были ли эти люди действительно спасены и утратили ли они спасение? Он имеет в виду конкретные обстоятельства, когда люди, явно обращенные, отошедшие от старой языческой жизни и отождествляющие себя с христианском общиной, отрекаются от своей веры во Христа перед угрозой гонений. Для тех, кто сознательно отворачивается от Христа, «не остается более жертвы за грехи». Христос — единственный путь. Отказаться от Него значит закрыть для себя дверь к спасению. Перед угрозой преследований христианин должен быть стойким, чтобы, «исполнив волю Божию, получить обещанное» (Евр. 10:36). То, что подобное отступничество еще не получило распространения, видно из слов: «Мы же не из колеблющихся на погибель, но [стоим] в вере ко спасению души» (Евр. 10:39).

В заключительных стихах Послания к евреям есть кое–какие увещевания, касающиеся практического поведения христиан. Читатели призываются к жизни в любви и чистоте. Старейшины или епископы не упоминаются; церковь находится под руководством «наставников» (hegoumenoi), которые произносят слово Божье и надзирают за церковью (Евр. 13:7,24). Поощряется обычай проявлять гостеприимство по отношению к странствующим братьям и сестрам (Евр. 13:2). Автор завершает письмо личной ноткой: Тимофей освобожден из темницы, и автор надеется навестить читателей вместе с Тимофеем. Это напоминает стиль Павла, но богословие, строение и общий язык Евреям настолько отличны от посланий Павла, что вряд ли он мог быть автором.