5. Новый Век спасения

Литература: см. главу 4.

В предыдущей главе мы рассмотрели значение слова basileia («царство»), которое нельзя понимать однозначно, ибо оно обозначает сложное и многогранное понятие. Основное значение этого слова — правление или Царство Бога. Оно может подразумевать эсхатологическое деяние Бога, Который Своим царственным могуществом уничтожает врагов и спасает Свой народ. Оно также обозначает будущее Царство спасения, в котором Божий народ будет вместе наслаждаться благословениями. Как таковое оно является синонимом Грядущего Века.

Яркой отличительной особенностью учения Иисуса о Царстве можно считать его проявление в истории в Его собственной личности и миссии. Поэтому мы не должны удивляться тому, что слова basileia tou theou («Царство Божье») обозначают новое правление искупительного благословения, в которое люди входят, когда принимают весть Иисуса о Царстве Божьем.

Царство как настоящее благословение

Есть несколько отрывков, где говорится о Царстве как о текущей реальности. Иисус заявляет, что печальна будет участь фарисеев и книжников, так как они «затворяют Царство Небесное человекам, ибо сами не входят и хотящих войти не допускают» (Мф. 23:13). В параллельном стихе у Луки об этом говорится еще определеннее: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (Лк. 11:52). В другом месте Иисус говорит религиозным вождям Израиля: «Мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие» (Мф. 21:31). Наиболее естественно было бы толковать эти отрывки как относящиеся к текущей ситуации. «Изгои входят в Царство, а пользующиеся уважением вожди явно не реагируют. Даже то, что на их глазах изгои потоком устремляются в Царство, не изменяет их отношения».[181]

Наиболее интересным и одновременно наиболее трудным для понимания является высказывание в Мф. 11:11–13. Посланцы Иоанна Крестителя спрашивают Иисуса, Мессия ли Он. В ответ Иисус ссылается на мессианское пророчество из Ис. 35:5–6, по сути дела, говоря:

«Пророчество исполняется; настал век мессианского спасения» (Мф. 11:2–6). Далее, говоря о Крестителе, который в тот момент был в темнице Ирода, Иисус объявляет: «Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его. От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется (biazetai), и употребляющие усилие восхищают его; ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна » (Мф. 11:11–13).

В связи с этим текстом возникает три серьезные проблемы: значение слова blazetai, а также выражений «употребляющие усилие» и «меньший в Царстве Небесном». Глагол biazo означает «применять силу или совершать насилие», а данная форма может быть либо пассивной — «подвергаться насилию», либо активной — «применять силу». На шести возможных толкованиях этого слова мы останавливаемся в другой книге,[182] здесь же ограничимся выводами, к которым мы пришли. Динамическому взгляду на Царство Божье как царственное правление Бога, проявившееся в деятельности Иисуса, лучше всего соответствует прочтение этой глагольной формы как «Царство Божье наступает в могуществе своем» (RSV mg); с филологической точки зрения такое толкование вполне приемлемо.[183] Правление Бога прокладывает себе путь с неудержимой силой, побуждая людей с энтузиазмом стремиться к нему.[184] Деяния Иисуса привели к возникновению мощного движения. Сила Божья активно действует среди людей. Она требует ответной реакции такой же силы. Вот чем учение Иисуса отличается от учения раввинов. Раввины учили людей принять бремя Царства и закон как норматив Божьей воли. Иисус считал, что этого недостаточно. Напротив, Бог мощно действует через Его собственное служение; и поскольку динамичная сила Царства наводнила мир, люди должны реагировать на это кардинальными действиями. Иногда в описании Иисуса эта реакция подразумевает применение насилия: «И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее… и если глаз твой соблазняет тебя, вырви его» (Мк. 9:43,47). Готовность к подобному насилию требуется от тех, кто желает вступить в Царство.[185] В другом месте Иисус велит возненавидеть родных, оставив их ради Него (Лк. 14:26). Он говорил, что принес не мир, но меч (Мф. 10:34). На присутствие Царства Божьего необходимо реагировать кардинальными действиями.

Ясно, что Лука понимал этот отрывок именно так. Он говорит: «С сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием (eis auten biazetai) входит в него» (Лк. 16:16). Здесь biazetai тоже используется в активной форме.

В обоих этих высказываниях Царство Божье предстает как динамическое правление Бога, проявившееся в деятельности Иисуса; это также текущее царство благословения, в которое входят принявшие слово Иисуса. Иисус называет Иоанна Крестителя величайшим из людей. Все пророки и закон ведут к Иоанну. Он — последний из пророков. После Иоанна[186] начался новый этап, возникла новая ситуация, в результате чего, «как ни велик был Иоанн, последний из подданных возникающего Царства больше него; не из–за собственных достижений и ценности, но от Божьего дара, который поданные Царства имеют, в отличие от Иоанна».[187] Здесь противопоставляются не Иоанн и другие люди, а старый век пророков и новый век Царства, начавшийся со служения Иисуса.[188]

Царство как дар в настоящем

Задаваясь вопросом о сути этого нового благословенного Царства, мы обнаруживаем, что basileia — это не только динамическое правление Бога и Царство спасения, но также дар жизни и спасения. Это — еще одна своеобразная черта учения Иисуса. Царство Божье — совокупный термин, включающий в себя все, что касается мессианского спасения.[189] Дэлмен признает, что Царство в учении Иисуса было «благом, за которое борются, которое даровано, которым обладают и которое принимают».[190]

Царство в его эсхатологическом свершении — это нечто, безвозмездно наследуемое праведными (Мф. 25:34). Здесь это слово обозначает не правление Бога и не Грядущий Век, а благословение жизни как дар Божьего правления в Грядущем Веке (Мф. 24:46). В ответ на вопрос молодого человека о том, как унаследовать жизнь вечную (Мк. 10:17), Иисус говорит о вступлении в Царство (Мк. 10:23–24) и принятии жизни вечной (Мк. 10:30) как о синонимичных понятиях. Царство — это дар Отца небольшому стаду учеников Иисуса (Лк. 12:32).

Если Царство Божье — это дар жизни, принимаемый Его людьми, в то время как Его правление проявляется в эсхатологической славе, и если Царство Божье — это также Божье правление в истории до эсхатологического завершения, то, значит, мы должны ожидать от Божьего правления в настоящем некоего предварительного благословения, даруемого Его народу. Именно так и оказывается. Царство — не только эсхатологический дар, относящийся к Веку Грядущему; это также дар, принимаемый в текущем веке.

Мысль об этом звучит во множестве высказываний. Царство подобно сокровищу или драгоценной жемчужине, обладание которыми важнее, чем обладание любым другим имуществом (Мф. 13:44–46). Его следует искать здесь и сейчас (Мф. 6:33) и принимать, как принимают дар дети (Мк. 10:15 = Лк. 18:16–17). В данном высказывании Царство — это правление Бога, но еще и дар этого правления. Божественное правление — это не внушающая страх сила, перед которой люди вынуждены склониться, но дар. Дети — образец доверия и готовности принять, которые требуются от «сынов Царства». Царство принадлежит им не потому, что они заслуживают этого своей добродетельной кротостью, но потому, что они откликнулись. «Царство принадлежит таким, потому что они принимают его как дар… Это — дар божественного правления».[191] В Мф. 19:14 выражена та же мысль: Царство Божье принадлежит тем, кто уподобился детям уже сейчас. Обещание, что просящие получат, а ищущие найдут (Мф. 7:7), следует понимать в этом контексте. «Искать надо Царства Божьего, когда же оно будет найдено, остальное приложится (Лк. 12:31). Дверь, в которую надо стучать, — это вход в Царство Божье».[192]

В заповедях блаженства Царство рассматривается как дар. Нищие духом и преследуемые за праведность получат этот дар (Мф. 5:3,10). Непросто понять, к будущему или к настоящему относится Царство, о котором здесь говорится. Нет сомнений, что в заповедях блаженства присутствует эсхатологический оттенок. Высказывания о наследовании земли, о милости (в день суда) и видении Бога прежде всего эсхатологичны. Однако основная цель заповедей блаженства — скорее объяснить людям, что они благословенны сейчас, чем обещать им благословение в последние времена.[193] Утешение, ожидающее тех, кто страдает от духовной нищеты,[194] совершается и в настоящем, и в будущем, равно как и насыщение голодных (Мф. 5:4,6). Дар Царства, упомянутый дважды, вероятно, включает в себя и настоящее, и будущее. Заповеди блаженства объясняют как эсхатологическое спасение, так и текущее благословение.

Дар спасения

Говоря о Царстве Божьем как даре, рассмотрим далее слово «спасение». В евангелиях слова «спасти» и «спасение» обозначают как эсхатологическое, так и текущее благословение.

Спасение — это прежде всего эсхатологический дар. В ответе Иисуса молодому богатому правителю по поводу жизни вечной спасение — синоним вечной жизни и входа в Царство Божье в Грядущем Веке (Мк. 10:17–30). Это эсхатологическое спасение в других местах описывается просто как спасение чьей–то (подлинной) жизни, противопоставленное утрате физической жизни (Мк. 8:35; Мф. 10:39; Лк. 17:33). Это эсхатологическое спасение может подразумевать просто вхождение в жизнь (вечную) (Мк. 9:43; Мф. 25:46) или радость Господню (Мф. 25:21,23).

Это будущее спасение имеет два значения: избавление от смертности и совершенное общение с Богом. О воскресении в евангелиях говорится немного, но Лк. 20:34–36 (а также Мк. 12:24–27) ясно показывает, что эсхатологическое спасение затрагивает всего человека. После воскресения человек обретет нечто общее с ангелами — он станет обладать бессмертием. Эта не знающая смерти жизнь в воскресении — жизнь в Грядущем Веке (Лк. 20:35). Все зло, связанное с физической немощью, болезнями и смертью, будет уничтожено в жизни Царства Божьего (Мф. 25:34,46).

Эсхатологическое спасение означает не только искупление тела, но и восстановление общения между Богом и человечеством, утраченного из–за греха. Чистые сердцем увидят Бога (Мф. 5:8) и будут радоваться со своим Господом (Мф. 25:21,23). Обычно, чтобы сказать об эсхатологическом свершении, используются метафорические сравнения, взятые из повседневной жизни. Урожай будет собран, зерно сложено в закрома (Мф. 13:30,39; Мк. 4:29; Мф. 3:12; Отк. 14:15). Овцы будут отделены от козлов и укрыты в овине (Мф. 25:32). Чаще всего встречается сравнение с дружеским пиром. Иисус будет снова пить вино со Своими учениками в Царстве Божьем (Мк. 14:25). В Царстве они будут есть и пить за столом Иисуса (Лк. 22:30). Люди соберутся со всех краев земли, чтобы сесть за стол с ветхозаветными святыми (Мф. 8:11–12; Лк. 13:29). Свершение сравнивается с брачным праздником (Мф. 22:1–14; 25:1–12) и пиром (Лк. 14:16–24). Все эти метафорические иносказания говорят о восстановлении общения между Богом и людьми, которое было нарушено из–за греха.[195]

Религиозная сторона спасения обрисована с помощью резкого противопоставления спасения гибели. Греческое слово apollymi имеет два значения: уничтожать, убивать и терять (в пассиве: теряться, погибать). Оба эти значения, погибать и быть уничтоженным, используются для описания эсхатологической гибели (apoleia, Мф. 7:13). Не быть спасенным — значит погибнуть (Мк. 8:35; Мф. 10:39; 16:25; Лк. 9:24; 17:33), а погибнуть — значит все потерять (Мк. 8:36), утратить себя (Лк. 9:25). Таким образом, утратить жизнь — значит погибнуть. Бог способен уничтожить не только тело, но и душу; и эта гибель сравнивается с огненной геенной (Мф. 10:28; Мк. 9:42–48), неугасимым пламенем (Мф. 18:8; 25:41) и тьмой (Мф. 8:12; 22:13; 25:30). Так как огонь и тьма не могут считаться однородными понятиями, основная идея заключается не в форме этой окончательной гибели, а в ее религиозном значении. Оно отражено в словах: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:23; Лк. 13:27). Таково значение гибели: лишиться радости и удовольствия Божьего присутствия в Его Царстве.

Миссия Иисуса — спасти заблудших дома Израиля (Мф. 10:6; 15:24) — должна рассматриваться на этом эсхатологическом фоне. Заблудшие «потеряны» в настоящем и будущем, потому что сбились с Божьего пути и пренебрегли своей жизнью. Из–за их сегодняшних блужданий таким людям грозит вечная гибель. Блудный сын считался мертвым; его «спасение» или возвращение в дом отца означало возрождение к жизни (Лк. 15:24).

Миссия Иисуса по спасению заблудших связана как с настоящим, так и с будущим. Он искал грешников не только для того, чтобы спасти их от будущей гибели, но и для того, чтобы ввести их в спасение сейчас. Раскаявшемуся Закхею Иисус сказал: «Ныне пришло спасение дому сему… ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк. 19:9–10). Мы согласны с Аридтом, Гингрихом и Данкером, которые вслед за Бауэром считают, что это слово в Лк. 19:10 означает «погибать, умирать».[196] Заблудшие не просто сбились с пути, им угрожает погибель, если их не спасти. Бог обещал через Иезекииля: «Потерявшуюся отыщу… спасу овец Моих» (Иез. 34:16,22). Иисус утверждал, что выполняет Свою миссию. Спасение, которое Иисус дал Закхею, было в настоящем, хотя благословения Его придут в будущем.

Притчи о заблудившейся овце, о потерянной монете и о блудном сыне — не эсхатологические, они ведут речь о текущем спасении (Лк. 15). Возвращение блудного сына к радостям отчего дома — символ благословения настоящего спасения, которое Иисус дает Закхею, мытарю и грешникам, приглашенным Им общаться с Собой. Старший брат — это фарисеи и книжники. Они считали себя подлинным Израилем, исполняющим закон Божий, — так и старший брат жил под отеческим кровом. Но он тоже был блудным, потому что никогда не имел ни подлинного общения с отцом, ни подлинной радости от жизни в его доме.

Этот мотив — дар настоящего общения в предвосхищении эсхатологического свершения — звучал во время общения за столом, которое само по себе было подобно притче. Книжники возмущались тем, что Иисус обедал с мытарями и грешниками (Мк. 2:15 и далее). Но это не была обычная трапеза, а праздничный пир. Во время обычной трапезы иудеи, в отличие от язычников, не возлежали за столом, а ели сидя. Возлежали они только в особых случаях: на праздниках, брачных или царских пирах.[197] Под пиром иудеи часто метафорически подразумевали эсхатологическое спасение,[198] и общение Иисуса с Его учениками надо понимать как предвосхищение радости общения в эсхатологическом Царстве. Религиозное значение такого пира отражено в словах Иисуса: «Я пришел призвать не праведников, но грешников» (Мк. 2:17). Он выполнял Свою мессианскую миссию, собирая грешников для общения с ними.

То, что этот случай был не единичным, подтверждается двумя другими высказываниями. Лука пишет, что одним из основных поводов для критики со стороны книжников и фарисеев было общение и совместные трапезы Иисуса с грешниками (Лк. 15:1–2). Во всех трех последующих притчах подчеркивается, что возрождение погибших грешников — радостное событие. Основная истина — ликование небес по поводу спасения каждого грешника (Лк. 15:7), а на земле эта радость предвосхищается на пиру, где Иисус общается с падшими грешниками.

Радостное общение — характерная черта служения Иисуса, так что его даже называли чревоугодником и пьяницей (Мф. 11:18). Та же самая нота мессианской радости слышна в ответе Иисуса на упрек в том, что Он и Его ученики не следуют примеру фарисеев и не постятся. Не пристало поститься на свадьбе. Рядом с женихом следует радоваться, а не поститься (Мк. 2:18–19). Свидетельствами о сравнении Мессии с женихом в иудаизме мы не располагаем, но свадебный пир иудеи сравнивали с Царством Божьим.[199] На протяжении семи дней свадебных торжеств друзья и гости жениха освобождались от соблюдения многих серьезных религиозных обязанностей, чтобы принять участие в празднествах. Описывая Свое присутствие среди учеников, Иисус прибегает к мессианскому символу свадьбы. День спасения настал, звучат свадебные песни; нет места для скорби, только для ликования. Поэтому ученики Иисуса не могут поститься.[200]

Присутствие мессианского спасения прослеживается также в чудесных исцелениях Иисуса, в рассказах которых используется греческое слово «спасти». Присутствие Царства Божьего в лице Иисуса означает избавление от кровотечения (Мк. 5:34), слепоты (Мк. 10:52), одержимости бесами (Лк. 8:36) и даже самой смерти (Мк. 5:23). Иисус говорил, что эти избавления — свидетельства присутствия мессианского спасения (Мф. 11:4–5). Они были залогом жизни эсхатологического Царства, в конечном итоге ведущего к бессмертию тела. Царство Божье относится не только к душе человека, но к человеку вообще.

Ограниченность этих случаев избавления от физических недугов указывает на природу текущего Царства в противоположность его будущим проявлениям. В эсхатологическом Царстве все «сподобившиеся достигнуть того века» (Лк. 20:35) будут спасены от болезней и смерти и будут бессмертны в воскресении. В настоящее время спасительная сила Царства достигла лишь немногих. Не все больные и увечные были спасены, не все мертвые воскресли. В евангелиях только трижды упоминается о возвращении человека к жизни. Для того чтобы исцелиться, люди должны были обратиться непосредственно к Иисусу или Его ученикам (Мк. 6:56). Спасительная сила Царства действовала еще не повсеместно. Она жила в Иисусе и в тех, кого Он наделил властью (Мф. 10:8; Лк. 10:9).

Однако даже не все те, кто непосредственно общался с Иисусом, испытали исцеление Царства; для такого физического спасения требовалась вера. Это не срабатывало ex opere operato. «Вера твоя спасла тебя» (Мк. 5:34; 10:52). Для получения физического благословения необходим был духовный отклик. При всей их важности чудесные исцеления не были самоцелью. Они не составляли высшее благо мессианского спасения. Это видно из построения фразы в Мф. 11:4–5. Проповедь Благой Вести важнее, чем исцеление слепых, хромых, прокаженных и глухих, важнее даже, чем воскрешение мертвых.[201] «Благая Весть» — это само присутствие Иисуса, а также радость и общение, которые Он нес бедным.

Спасение от физических немощей было лишь внешним аспектом духовного спасения, как это следует из слов, относящихся к изгнанию бесов. Это чудо было одним из наиболее убедительных свидетельств присутствия Царства (Мф. 12:28), но оно представляло собой только предварительную процедуру, позволяющую Богу занять Его место. В противном случае человек был подобен чистому, но пустому дому (Мф. 12:44 = Лк. 11:25). Если сила Божья не войдет в эту жизнь, бес вернется и приведет с собой других, и человек окажется еще в худшем положении, чем прежде. Случаи исцеления и изгнания духов — негативная сторона спасения; его позитивная сторона — пришествие силы и жизни Божьей.

Связь между физическим спасением и его духовной стороной прослеживается в исцелении десяти прокаженных. Все десять были «очищены» и «исцелены» (Лк. 17:14 и далее). Тому единственному самарянину, который вернулся, чтобы выразить свою благодарность, Иисус сказал: «Вера твоя спасла тебя» (Лк. 17:19). Такие же слова Он говорит везде в случаях исцеления. Должны ли мы считать, что остальные девять человек не исцелились? Многие комментаторы полагают, что текст содержит неточности. Но в свете того, что как раз эти слова явно указывают на «духовное» спасение (Лк. 7:50), мы можем согласиться с толкователями, считающими, что этот самарянин–одиночка получил больше благословения, чем остальные девять. Его «спасение» или исцеление было не просто физическим. Он выздоровел духовно.[202]

То, что это текущее спасение — не только физическое, но и духовное, подтверждает и история с грешницей в доме Симона. Ее слезы и изъявление чувств — признаки покаяния. Иисус говорит ей: «Вера твоя спасла тебя; иди с миром» (Лк. 7:50). Здесь не было чуда исцеления. Ее заболевание было моральным и духовным. Значение «спасения» поясняется словами: «Прощаются тебе грехи» (Лк. 7:48).

Дар прощения

Упоминание о прощении указывает, что значение мессианского спасения гораздо глубже. Согласно Марку, конфликт между Иисусом и фарисеями начался, когда Иисус посягнул на право прощать грехи. Его заявление сочли богохульством, потому что правом прощать грехи обладает только Бог (Мк. 2:7). И книжники, если взглянуть на происшедшее их глазами, были правы (Пс. 102:3; Ис. 43:25). У пророков прощение — одно из благословений мессианского века. Господь — Судья, Правитель и Царь — спасет Свой народ, и не будет больше болезней, так как Господь простит все преступления (Ис. 33:24). Спасенные будут прощены, а их грехи — брошены в морскую пучину (Мих. 7:18–20). Бог заключит новый завет с народом и запечатлит закон в сердце каждого, даровав совершенное общение с Собой и прощение грехов (Иер. 31:31–34; см. также Иез. 18:31; 36:22–28). В доме Давида забьет источник, который омоет народ Божий от греха (Зах. 13:1).

Осуществить все это мог только Бог, за одним возможным исключением.[203] В одном пророчестве говорится о Рабе Господа, Который примет на Себя все грехи людей и принесет Себя в жертву за грех (Ис. 53:11–12); но иудаизм не относил это пророчество к Мессии вплоть до III века.[204] Нам не известно ни одного источника, в котором было бы сказано, что Мессия обладает властью прощать грехи. Более того, считалось, что Бог прощает грехи, но иудаизму так и не удалось разрешить противоречие между справедливостью и благодатью Бога.[205] Праведный человек — не тот, кто безвозмездно прощен Богом, но тот, у кого заслуги перевешивают грехи. В день суда Бог будет измерять людскую праведность, и в основе этой эсхатологической возможности получить оправдание лежала теория заслуг. Человек предстанет перед Богом, если совершил добрых дел больше, чем преступлений. Если это так, человек будет угоден Богу.[206] [207]

В этом контексте легко понять изумление и растерянность книжников, когда Иисус объявил о безвозмездном прощении грехов. Иоанн Креститель обещал прощение (Мк. 1:4); Иисус исполнил это обещание. Исцеление паралитика послужило внешним доказательством того, что «Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи» (Мк. 2:10). Сын Человеческий в Дан. 7:13 — божественная личность, представитель святых Всевышнего, Который сойдет с облаков, принесет Царство Божье и будет судить людей. Таким образом, Иисус утверждает, что Он — Небесный Судья, но явился на земле среди людей и имеет право прощать грехи. Это было знамением присутствия мессианского спасения.

Значение прощения грехов для Царства Божьего как понятия поясняется в притче о прощении (Мф. 18:23–35). Речь идет о соотношении в Царстве Божьем божественного и человеческого прощения. Божественное прощение предшествует человеческому и обуславливает его. Иеремиас подчеркивает эсхатологический элемент суда, но признает, что притча говорит в первую очередь о милости Божьей; поэтому эсхатологический суд будет основан на предшествующем опыте дара Божьего прощения.[208] Безвозмездный дар Божьего прощения требует и от людей умения прощать.

Учение Иисуса о прощении не было новым, но Он дал пропащим грешникам новый опыт прощения. Он не сказал той женщине в доме Симона, что Бог прощает ее, и не стал объяснять, как ей достичь спасения; Он просто объявил, что ее грехи прощены (Лк. 7:48). Это и было ее «спасением». Иисус сделал то, что провозглашал. Присутствие Царства Божьего не было новым учением о Боге; это было новое деяние Бога в лице Иисуса, Который нес людям в настоящем опыт того, что пророки предрекали в эсхатологическом Царстве.[209]

Дар праведности

Праведность тесно связана с прощением. Праведность — это прежде всего не этическое качество, но правильные отношения, божественное отпущение вины греха.[210] Искать Царства значит искать Божьей праведности (Мф. 6:33); а принять Царство Божье значит принять сопутствующую ему праведность.

Праведность в иудейской мысли считалась человеческой деятельностью.[211] Раввины учили, что праведность — это поступки человека, повинующегося закону и творящего добрые дела. Иисус учил, что это одновременно требование Бога и Божий дар. Чтобы войти в эсхатологическое Царство, нужна праведность, превосходящая праведность книжников и фарисеев (Мф. 5:20). Эта праведность предполагает свободу от гнева, от вожделения, зависти (Мф. 5:21–48). Если человек будет собственными силами пытаться достичь столь совершенной праведности, никто не сможет ее достичь; она должна быть даром Божьим.

Такова самая суть этического учения Иисуса: отказ от попытки добиться праведности самостоятельно и желание стать как дети, которые ничего не имеют, но все получают. Книжники не хотели отказываться от своей гордости и своей праведности, чтобы стать никем и принять праведность от Бога. Пока они считали себя праведными (Мк. 2:17; Лк. 18:9),[212] они не испытывали потребности в Божьем даре. Фарисею, убежденному в собственной праведности, противопоставлен сборщик налогов, который полностью полагается на Божью милость. У него ничего нет: ни праведных дел, ни заслуг. Поэтому он открыт для Бога. «Сей пошел оправданным в дом свой» (Лк. 18:14), — подчеркивает Господь. Очевидно, праведность прощенного — не его собственное достижение, но Божий дар. Эта притча учит тому же, о чем говорит Павел в своей доктрине оправдания, за тем лишь исключением, что здесь ничего не сказано о кресте.[213]

В Нагорной проповеди праведность тоже предстает Божьим даром. Обещание удовлетворить тех, кто алчет и жаждет правды (Мф. 5:6), относится к людям, которые осознают свою собственную неправедность, но жаждут и алчут быть правыми в глазах Бога. В отличие от иудейской теории заслуг, dikaiosyne («праведность») рассматривается как дар, который Бог дает тем, кто его просит.[214]

Итак, непредвиденным образом эсхатологическое спасение присутствует во многих сторонах послания и служения Иисуса, причем оно гораздо шире, чем привычная для Его современников терминология Царства Божьего. Иисус принес не новое учение, а новое событие. Он дал людям возможность уже сейчас предвкушать эсхатологическое спасение. Иисус не обещал прощения грехов; Он дарил его. Он не просто убеждал людей в будущем общении в Царстве; Он предлагал им общаться с Собой как с носителем Царства. Он не просто обещал отмщение в судный день; Он даровал статус праведности в настоящем. Он не только учил эсхатологическому избавлению от физических немощей; Он демонстрировал искупляющую силу Царства, спасая людей от болезней и даже смерти.

Таково значение присутствия Царства как новой эры спасения. Принять Царство Божье, повиноваться Божьему правлению значило принять дар Царства и насладиться его благословениями. Пророчество уже исполняется, но окончательно оно свершится только в Грядущем Веке.