8. Темное желание: зависть и ревность

Роберт лежал на животе и старался дышать ровно. Он боялся пошевелиться. Его жена Нэнси беспокойно металась и ворочалась в постели, очевидно, пытаясь привлечь его внимание. Он надеялся, что она не заметит, что он не спит. Конечно, нужно было поговорить с ней, но была глубокая ночь, и он был таким уставшим. Он обязательно поговорит с ней утром…

«Роберт, ты проснулся?» Теперь выхода не было. «Да, дорогая — что случилось?» «Я беспокоюсь за Сару». «Не может ли это подождать до утра? Сейчас только три часа ночи».

«Но я не могу спать, — пожаловалась Нэнси.

— Я так беспокоюсь».

Этот разговор о Саре, их восемнадцатилетней дочери, которая решила в следующем году поступать в колледж, повторялся уже много раз и обычно глубокой ночью. «Я просто хочу, чтобы она в своей жизни выбирала только самое лучшее, — продолжала Нэнси. — Если бы ее досрочно приняли в Уэйк Форест, то она не волновалась бы так сильно сейчас».

«Она должна сосредоточиться на занятиях, дорогая, — заметил Роберт. — У нее великолепные отметки, лучше, чем были у тебя или у меня. Она поступит туда, куда захочет». «Ох, не знаю, поступит или нет. Ее отметки вовсе не намного лучше наших, а нам пришлось удовлетвориться Огденским филиалом». Роберт внутренне поморщился. Он слышал это много раз раньше, и это всегда его задевало. Конечно, Огден был далеко не самым престижным учебным заведением, но там они встретили друг друга И полученное образование дало ему его работу, которую он очень любил. Он ничего не сказал.

Его жена продолжала: «Мне кажется таким несправедливым, что ее подруга Кэти поступила. Ее отметки и близко не стояли с отметками Сары. Она просто посвящала много времени внеучебным делам. Вот если бы Сара занималась спортом или вступила в шахматный клуб».

«Нэнси, оставим этот разговор, у меня глаза слипаются, мы уже говорили об этом сто раз. Сара не смогла бы попасть ногой по футбольному мячу, даже если бы от этого зависела ее жизнь. И у нее просто нет времени одновременно играть в шахматы и заниматься в математическом классе. И если ты помнишь, мы посоветовали ей проводить то свободное время, которое у нее остается, с ее молодежной группой. У Кэти не было этой проблемы. Она могла утром по воскресеньям нагонять отставание в учебе. Пожалуйста, Нэнси, давай спать. В восемь утра я должен быть в аэропорту…»

НАША СТРАСТЬ К ОБЛАДАНИЮ

Как человеческие существа, мы имеем совсем небольшие основные потребности: минимальное количество воды, немного пищи и жилище, достаточное для того, чтобы не умереть от переохлаждения. Для выживания нам необходимо совсем немного. Но огромное большинство людей хочет гораздо большего, чем просто выжить. Мы хотим жить комфортно, даже зажиточно. Для утоления жажды нам недостаточно простой воды, мы хотим лимонада, колы, ароматизированной воды и пр. Пищи мы хотим много и разной. Мы хотим намного больше, чем просто жилище; нам нужны самые большие и самые лучшие дома. Мы желаем всевозможных материальных благ: автомобилей, одежды, книг, драгоценностей, джакузи, отдыха на горнолыжном курорте. И опять же, просто достаточные блага нас не устраивают. Если у меня есть часы «таймекс», я хочу «ролекс». Если я езжу на «хьюндае», хочу «мерседес». И все мы хотим денег, которые в этом мире дают возможность обладания.

Однако наши желания не ограничиваются материальными благами. Если бы не тот факт, что некоторым людям удалось выжить длительное время в одиночестве, можно было бы классифицировать общение как основную потребность человека -наравне с водой, пищей и кровом. Мы хотим быть с людьми, которых хорошо знаем и которые получают удовольствие, находясь с нами. Мы стремимся к близкому, полностью удовлетворяющему нас общению.

Наши желания постоянно расширяются за пределы наших потребностей. Но мы живем в мире с ограниченными ресурсами и неравными возможностями. Некоторые люди получают больше удовольствий, они более богаты, имеют большую власть, получают большую радость от общения, чем другие. Короче говоря, мы ограничены так же, как и наши ресурсы. Два слова описывают чувства, сопутствующие нашему желанию обладания: зависть и ревность.

Оскорбленное желание: зависть

Можно определить зависть как желание получить то, что есть у другого и чего нет у нас. Это оскорбленное желание. В нашем потребительском обществе зависть хочет отнять материальные блага другого человека или его положение. Но зависть может быть гораздо более тонкой, надевая маску доброты и желая добиться общения, которым наслаждаются другие.

Нас может постигнуть искушение найти оправдание зависти, если мы хотим чего-то не ради самих себя — как, например, Нэнси хочет, чтобы ее дочь Сара поступила в престижную школу. Хотя Нэнси искренне озабочена будущим Сары, она также — и, возможно, в первую очередь — проецирует свои собственные несбывшиеся желания на дочь. Такое сочетание не может не привести к бессоннице и внутреннему Конфликту.

Желание защитить: ревность

В противоположность зависти — оскорбленному желанию иметь то, что имеет другой, ревность — это желание защитить то, чем мы на самом деле обладаем (или ошибочно предполагаем, что обладаем). Боязнь, что кто-нибудь отнимет у нас это, приводит к чрезмерной бдительности и накопительству.

Когда мы говорим о ревности, то обычно имеем в виду отношения между мужчиной и женщиной — то есть то, чем заполнены кинофильмы и мыльные оперы. Один мой знакомый признался, что его беспокоит то, что его жена проводит с другим мужчиной очень много времени на работе. Их работа требовала длительного совместного пребывания в офисе, частых обедов с клиентами, периодических поездок в другие города. Ему казалось, что его жене все это слишком нравится. Но он любил ее, верил ей и сдерживал себя, вспоминая слова из Первого послания к Коринфянам (13:7), что «любовь всему верит». Он ощущал вину от того, что испытывает чувство ревности. Эта ревность проявлялась слишком часто, чтобы он мог считать, что успешно с ней справляется.

Ревность, однако, не ограничивается этим. Другой мой знакомый искусно ограничивал общение своего сына с другими взрослыми людьми. У него были хорошие отношения с сыном, он проводил с ним много времени и ревновал ко времени, проведенному сыном с другими. Оправдываясь тем, что у них в семье очень много дел, он не поощрял стремление сына посещать молодежную группу при церкви. В особенности он противился знакомству сына с руководителем молодежной группы, который проявлял к нему интерес. Широкая кампания против сексуальных домогательств к детям дала ему основание запрещать сыну ходить куда-либо вместе со взрослыми мужчинами, тренер ли это, руководитель молодежной группы, руководитель бойскаутов или пастор.

Фактически ревности подвержены все виды близких человеческих взаимоотношений. Особенно легко ревность вспыхивает в так называемых треугольниках. Я (Тремпер) участвовал в трехдневной встрече, во время которой три человека, включая меня, принимали важные решения относительно нового перевода Библии. Однажды утром я заметил, что у меня растет раздражение против моих коллег, которых я давно знал и очень любил. Они около часа, объединившись, спорили со мной. Я был готов взорваться от возмущения из-за того, что они постоянно исправляли мой перевод. «В конце концов, — доказывал я себе, — они всего лишь простые стилисты, а я специалист по ивриту». Вскоре я понял, однако, что проблема состояла не в моих профессиональных качествах, а скорее в страхе, что они меня исключат из сферы общения. Я ревновал к их взаимной дружбе, из которой, как мне казалось, я был исключен.

Хотя ревность чаще всего связана с общением между людьми, она может быть применима и к вещам. У теолога Майкла большая библиотека. Он заботливо собрал огромную личную коллекцию книг — как будто количество книг, которыми он обладает, отражает его интеллект. Фактически он не в состоянии прочесть их все, и многие из книг так и остаются непрочитанными. Когда студенты или коллеги Майкла не могут найти книгу в библиотеке школы, им даже не приходит в голову попросить Майкла одолжить им нужную книгу. Сначала они просили, но Майкл всем отказывал, ссылаясь на то, что они могут потерять книгу. Те, кто его знает, однако, подозревают, что его значительно меньше волнует судьба книг, чем поддержание репутации интеллектуала.

БАГРОВЫЙ ОТ ЖЕЛАНИЯ

Вернемся к Псалмам, зеркалу наших душ, и снова обнаружим, что псалмопевец уже выразил все наши эмоции, включая темное желание. В одной из самых эмоционально напряженных молитв в Псалтири Асаф делится своим чувством зависти по отношению к тем, кто имеет больше, чем он: «Я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых» (Пс72:3). Он продолжает описывать беззаботную и удачливую жизнь нечестивых вокруг него:

Ибо им нет страданий до смерти их, и крепки силы их;

на работе человеческой нет их,

и с прочими людьми не подвергаются ударам…

И вот, эти нечестивые благоденствуют в веке сем, умножают богатство (Пс 72:4-5, 12).

Зависть исказила реальность для псалмопевца. Богатые нечестивцы — мишень его зависти — приобрели в его глазах сверхчеловеческие качества. В шестой главе мы отметили, что страх представляет других людей более могущественными, а нас самих — более слабыми. Здесь мы видим, как оскорбленное желание искажает реальность, делая других людей лучше, богаче, счастливее, чем они есть на самом деле, а нас самих — хуже, беднее, печальнее.

Однако за этим искажением существует реальность. Богатые люди изолированы от многих проблем, беспокоящих остальных людей. Их деньги позволяют им уделять больше времени физическим упражнениям, солнечным ваннам и отдыху. В интервью одного из журналов богатую женщину спросили, как ей удалось избавиться от лишнего веса всего за один месяц. Она небрежно ответила: «Это под силу каждому. Просто я ежедневно три часа посвящала физическим упражнениям». В письмах, которые потом посыпались, указывалось, что немногие могут позволить себе выделить даже десять минут из-за занятости, необходимости воспитания детей и прочих жизненных забот.

Если вы не богаты, вы должны трудиться в поте лица, чтобы свести концы с концами. После долгого рабочего дня вы возвращаетесь домой и готовите ужин на электроплите. Затем гладите выстиранное белье, после чего без сил валитесь в постель. Представьте, что вы включаете телевизор, чтобы хоть минутку передохнуть, и вам показывают передачу «Образ жизни богатых и знаменитых». Услышав надменный голос Робина Лича, прогуливающегося по пляжам Южной Америки или принимающего участие в открытии грандиозного курорта в Азии, вы зеленеете от зависти. И если вы будете честны, то согласитесь с Асафом: «Я позавидовал безумным».

Зависть и ревность: от раздражения к одержимости

Как и все другие эмоции, мы испытываем зависть и ревность с разными уровнями интенсивности. История взаимоотношений царя Саула с Давидом (см. 1 Цар 16-19) иллюстрирует нарастание эмоциональной интенсивности. Когда эти двое встретились впервые, Саулу очень понравился юный пастух. Музыка Давида успокаивала душу Саула, а его храбрость в битве с филистимлянином — исполином Голиафом — избавила Израиль от большой внешней угрозы (глава 17).

Саул занимал высокое положение: он был первым царем Израиля. Сравнив способности Давида со своими собственными, он почувствовал ревность. Постепенно Саул стал одержим этим чувством. Когда же он услышал популярную песню, которую пели на улицах: «Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч!», в нем пробудилась чрезвычайная подозрительность. «И с того дня и потом подозрительно смотрел Саул на Давида» (1 Цар 18:9). Дальше — больше: «И бросил Саул копье, подумав: пригвожду Давида к стене, но Давид два раза уклонился от него. И стал бояться Саул Давида, потому что Господь был с ним, а от Саула отступил» (ст. 11-12). Саул распознал яркие дары и отвагу Давида и знал свои собственные недостатки и неудачи. Этого различия даров и призвания он не мог перенести. Его желание защитить свое право на царство привело к нарастанию эмоциональной напряженности его чувств по отношению к Давиду — приязнь сменилась раздражением, а затем поистине убийственной одержимостью. Он ослеп от своего неистового желания.

СЛЕПОЕ ЧЕСТОЛЮБИЕ

Честолюбие — это сильное желание чем-то обладать. Предмет желания может быть материальным (деньги) или нематериальным (известность или власть). Как нам представляется, мы далеки от честолюбивого желания денег, славы или власти. Известность? За нее могут бороться звезды шоу-бизнеса, но я живу в другом мире. Власть? Политики и главы крупных корпораций могут мучиться от этого соблазна, я же живу в обычном мире. Однако когда мы так думаем, мы не принимаем во внимание укромных уголков нашего сердца. Слава, к которой стремится мое честолюбие, может не иметь всемирного масштаба, но быть всего лишь желанием признания моих достижений в моем окружении. Я могу не добиваться власти над всем городом, штатом или страной, но я могу мечтать управлять колледжем, членами семьи или другом. Честолюбие, по своей изначальной природе не являясь злом, может слиться с завистью или ревностью, чтобы произвести на свет безжалостную напористость. Такое честолюбие часто называют «слепым», потому что оно не обращает внимания на тех, кого сокрушает на своем пути к достижению цели.

Проповедник в Книге Екклесиаста точно замечает, что обществом зачастую движет завистливое честолюбие: «Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть» (Еккл 4:4). Это жестокое честолюбие действует сегодня даже в считающихся святыми местах нашего общества. Семинария, где я (Тремпер) преподаю, считается одной из лучших в стране. В ней царит напряженная учебная атмосфера, предъявляющая высокие академические требования к студентам, которые зачастую должны еще и подрабатывать на стороне, чтобы помогать своим семьям, оставаясь активными прихожанами в своих приходах и стараясь выжить в городской среде.

В прошлом году студенты готовились к экзамену на иврите по Книге пророка Захарии. За неделю до экзамена ключевая монография, необходимая для подготовки к экзамену, была варварски испорчена. Кто-то взял бритвенное лезвие и вырезал необходимые страницы. В данном случае намерение было иным, чем просто изъятие материала для домашнего изучения, поскольку все студенты имели возможность сделать фотокопии страниц по самой низкой цене. Единственное, что можно было предположить, так это то, что кто-то захотел помешать другим студентам изучать книгу, чтобы получить лучшую отметку. Виновник так и не был обнаружен. Сам факт того, что завистливое честолюбие действует в среде, где готовят духовных руководителей, всколыхнул семинарскую общину.

ЯРОСТЬ ОБЛАДАНИЯ

Зависть, ревность и слепое честолюбие — все это симптомы желания обладать, движущей силой которого является ярость. Мы не можем перенести перспективу утраты чего-либо, что считаем важным для нашего благополучия. Угроза нашим желаниям выглядит угрозой качеству нашей жизни и даже самой жизни.

Ревность — это желание защитить нашу собственность от посторонних соискателей, а зависть — желание овладеть тем или вернуть то, что мы считаем зеницей нашего ока. Когда эти чувства нарастают до собственнической ярости, то становятся разрушительными. Такова ирония этих темных желаний: они фактически уничтожают то, чего мы желаем.

Асаф понимал этот феномен. Он знал, что успех нечестивцев краток и что его собственная зависть может в итоге уничтожить его: «А я — едва не пошатнулись ноги мои, едва не поскользнулись стопы мои» (Пс 72:2). После борьбы со своей завистью он заключил, что злые люди только казались состоятельными. Бог может разорить их в любое время:

Так! на скользких путях поставил Ты их и низвергаешь их в пропасти.

Как нечаянно пришли они в разорение, исчезли, погибли от ужасов!

Как сновидение по пробуждении,

так Ты, Господи, пробудив их, уничтожишь мечты их (Пс 72:18-20).

Здесь не имеется в виду, что каждый завистливый человек, который становится богатым нечестным способом, умрет в бедности. Но Асаф развил в себе видение Божией справедливости в перспективе. Он достиг мира с Богом, когда понял:

Но я всегда с Тобою;

Ты держишь меня за правую руку.

Ты руководишь меня советом Твоим, и потом примешь меня в славу.

Кто мне на небе?

и с Тобою ничего не хочу на земле.

Изнемогает плоть моя и сердце мое;

Бог — твердыня сердца моего и часть моя вовек.

Ибо вот, удаляющие себя от Тебя гибнут;

Ты истребляешь всякого отступающего от Тебя.

А мне благо приближаться к Богу!

На Господа Бога я возложил упование мое,

чтобы возвещать все дела Твои (Пс 72:23-28).

Видение божественной справедливости дает Асафу возможность вновь обрести почву под ногами. Оно делает его сердце более зорким, чтобы видеть ничтожность всех прочих желаний в свете познания Бога.

Означает ли это изменение перспективы, что Асаф утратил все желания, направленные на земные вещи и людей? Многие считают, что, чем более мы зрелы, тем меньше мы хотим. На деле же, чем более мы возрастаем, тем более жаждем того, что могут дать только Небеса. И при этом земные пристрастия и чувства дают картину окончательного искупления всего сущего. Желать небесного — не значит меньше желать земного; это значит так глубоко желать земного, чтобы это влекло наше сердце к предвкушению восторга в свете Божиего объятия.

Чернить все желания для того, чтобы преодолеть зависть и ревность, — неверное решение. В нашей жизни есть место для сильных желаний. Стремление отказаться от всех мирских желаний — это буддистская традиция, а не христианская. По христианскому же учению мир — не мираж, а реальность, которую Бог создал «хорошо весьма». В нем есть место для честолюбивого стремления к совершенству. Псалмопевец, например, гордится своей ревностью (Пс 68:10). Даже сильное желание обладания может быть хорошим и благородным. И действительно, желание побуждает людей стремиться к совершенству и достигать его в тех сферах, в которых Бог призвал их к служению. Мир без желаний привел бы к монотонной и весьма заурядной жизни — словно всем нам сделали лоботомию. Желание, лишенное обиды, и честолюбие, уважающее других, побуждают людей трудиться таким образом, чтобы принести славу Богу.

Тем не менее еще со времен первых христиан небиблейский идеал бесстрастности, спокойного благодушия прокрался в церковь. В церкви, находящейся под влиянием греческой философии, ложное противопоставление тела и духа вело к возвеличиванию аскетизма и бедности. Монашеское движение отчасти основывалось на том понимании духовности, которое считает все желания, помимо религиозных, дьявольскими и греховными. Даже сегодня некоторые проповедуют превосходство заурядности, как выражение нашей удовлетворенности в Иисусе. Словно вкладывать свои таланты и энергию в профессиональную деятельностью равносильно стремлению заслужить награду в этом мире.

В чем же различие между святым честолюбием и плотскими стремлениями? Земные желания стремятся обладать, копить и защищаться от неопределенности и несправедливости, как будто Бога не существует или, по крайней мере, не существует Бога, достойного поклонения. Небесные желания стремятся не обладать, а созидать — отражая Божию славу в делах красоты и совершенства. Их цель — не копить, а отдавать; не защищать личный статус, а благословлять.

Почему же эти благочестивые желания столь редко встречаются в бизнесе, политике, в академических и творческих кругах и в религиозных общинах? Почему земные зависть и ревность стали нормой? Это может быть обусловлено общечеловеческими обстоятельствами. По сути своей зависть и разрушительная ревность возникают от понимания потери и от страха утраты — в особенности, утраты Бога.

ГДЕ ЖЕ БОГ?

Бог — всемогущ. Он может все. И более того, Он заявляет, что любит нас. Тогда почему Он оставляет нас в наших утратах, одиночестве и разочаровании? Почему супруги, много лет молящиеся о рождении ребенка и потратившие тысячи долларов на лекарства от бесплодия, не получают ответа? И почему их соседи, пренебрежительно относящиеся ко всему, связанному с религией, имеют прекрасную маленькую дочь? Это противоречие — питательная почва для ревности и недоверия к Божией благости. Псалмопевец ясно выражает это чувство:

В надмении своем нечестивый пренебрегает Господа:

«не взыщет»;

во всех помыслах его: «нет Бога!»

Во всякое время пути его гибельны; суды Твои далеки от него (Пс 9:25-26).

В этот момент Асаф едва не воздел руки, отвергая Бога, потому что чувствовал, что благочестие ничего не дало ему: «Так не напрасно ли я очищал сердце мое, и омывал в невинности руки мои?» (Пс 72:13).

Если Бог — Создатель вселенной, Который управляет всем, то почему надменные благоденствуют, в то время как благочестивые страдают? Почему Асаф живет в бедности, в то время как безбожники-враги процветают? Почему Бог одаривает тех, кто Им не интересуется, и позволяет тем, кто любит Его, едва сводить концы с концами?

Это сложные вопросы. Когда они ведут к безбожной зависти, они переходят в страстное желание не только захватить то, чем владеют другие, но и заставить их заплатить за удовольствия, которые они получают, и за наши лишения. Когда они ведут к безбожной ревности, то переходят в желание ухватиться мертвой хваткой за тех, кто может уйти от нас, угрожая им членовредительством, если они не останутся. По сути своей ревность и зависть — отчаянное желание ограничить наши потери и гарантировать удовлетворенность.

В чем же состоит наша надежда, когда безбожное желание сеет свои горькие зерна в глубине наших душ? Ревность и зависть могут растаять лишь в свете нашего удивления перед силой Божией ревности.