17. На судах «тройки»

Гонения на адвентистскую церковь стали обрушиваться еще с конца 1920-х годов, приобретя спланированный систематический характер после 1931 года. В течение всего нескольких лет было арестовано свыше 150 проповедников и пресвитеров адвентистской церкви, и более чем 3 000 рядовых членов. При этом из лагерей вернулись единицы. Церкви буквально были обезглавлены. Вместе с проповедником и пресвитером арестовывался весь совет и актив общины, а порой и их семьи, включая малолетних детей. Подавляющему большинству из них предъявлялись обвинения в подрыве советской власти, шпионаже, вредительстве. «Сектантство… является одной из самых вредных разновидностей религиозного мракобесия. …Но не только гниль, мерзость и мракобесие характеризует сектантов — вместе с тем оно является носителем глубоко враждебной трудящимся контрреволюционной идеологии». После зверских пыток и побоев, во время которых многие, особенно старики и женщины, умирали, выжившие представали перед судом так называемых троек. Сегодня это слово уже забыто и вызывает лишь вопросы. Но в те годы каждый житель СССР знал, что такое тройка. Дело в том, что с непомерно, в геометрической прогрессии, увеличивающимся количеством репрессированных перестали справляться суды. Они просто не успевали физически выносить приговоры. И тогда для облегчения ведения судопроизводства по распоряжению наркома внутренних дел Генриха Ягоды от 27 мая 1935 года возникают «тройки», в состав которых входило три человека: первый секретарь райкома партии, председатель райисполкома (или прокурор) и начальник местного отделения НКВД, в ведение которых и входило отныне вынесение приговоров, без всякого судебного разбирательства. При этом «все края и области получили разнарядку — сколько людей им следовало арестовать». При этом в страхе за самих себя местные власти постоянно просят руководство страны повысить лимит, количество тех, кого следует арестовать. Так не только выполняли, но желали и перевыполнить план по репрессиям! Что, впрочем, этих «активистов» не спасало, ибо проходили недели, и уже они, их дела разбирались в новом составе троек. Чтобы представить себе объем работы тех лет, приведем в пример, что только 12 декабря 1938 года Сталин и Молотов санкционировали расстрел 3167 человек. Страшась за свою жизнь, члены троек часто приговаривали к расстрелу своих сослуживцев, друзей и даже жен и детей. Были и такие, и их было немало, которые сами привозили в отделения НКВД членов своих семей. Кстати, жены и Молотова, и Буденного, и ряда других членов руководства страны сидели в лагерях, а их мужья заискивали перед Сталиным, боясь даже напомнить об участи своих жен. В людях убивалось все людское, человек переставал быть человеком. И потому эти члены троек, потерявшие и совесть, и принципы, думали, что и другие будут действовать так же, как они — доносить, предавать. И они, как правило, не ошибались, ибо исключением из этого правила, как мы уже отмечали, становились фактически только христиане. Вот что вспоминает о том времени один из старейших служителей Украины Альберт Кампен, сын также репрессированного служителя церкви Давида Кампена. «Тяжелые времена для верующих наступили в начале тридцатых годов. Была закрыта община (в Запорожье)… При Ежове в 1936 году многих служителей церкви посадили в тюрьмы, отец совершал некоторое время служение нерукоположенного пресвитера. Однажды его вызвали в ГПУ и сказали: «Мы знаем, что ты человек честный и народ тебя уважает, но ты должен работать на нас». Он ответил: «Этого я не могу сделать». Тогда он услышал категорический ответ: «Мы тебя возьмем туда, где ты сможешь». Через две недели за ним пришли. Это было ночью 18 февраля 1936 года. Два представительных человека вошли в дом, дали десять минут, чтобы собраться. Давид на прощание сказал своей жене: «Молись». Его, как и многих других, посадили в тюрьму… В эту ночь было арестовано около 70 порядочных, ни в чем не повинных людей. Их в основном заставляли подписать ложные показания на таких же порядочных людей. Тех, кто не хотел подписывать, зверски избивали, мучили, пытали до полусмерти и опять заставляли подписывать бумагу. Заключенных помещали в одиночную камеру, в которой возможно было только стоять, и сверху капала холодная вода. Вследствие того, что возможно было находиться только в стоячем положении, ноги наливались водой, и кожа трескалась. Семью отца стали называть врагами народа. Мама собрала последние деньги, и купила теплое одеяло для своего мужа. Когда она пришла в тюрьму, то ее грубо вытолкали со словами: «Врагу народа не положено теплое одеяло». Вся семья молилась о своем отце и муже и надеялась на его возвращение, но только во время войны от одного бывшего заключенного мы узнали, что он умер в одиночной камере в 1937 году». Он погиб, оставшись верен своему Богу и завещав эту верность своим детям, которые приняли эстафету его служения Богу и несут ее уже в третьем после него поколении. Пример верности Богу и служения людям оставил и замечательный проповедник Александр Макарьевич Гриц (1900-1944), интересный собственноручный дневник которого был передан автору этих строк его дочерью Надеждой. Родившись в семье пастора Макария Марковича Грица (1876-1922), Александр всегда видел перед собой пример истинного служителя Евангелия, у которого проповедь не расходилась с повседневной жизнью. В юном возрасте потеряв отца, умершего от простуды, полученной им во время одной миссионерской поездки, Александр решает принять его эстафету служения. После 1924 года он совершает служение пастора в Скви-ре, Белой Церкви, Житомире, Мариуполе, Сталино (ныне Донецк), Ворошиловграде (ныне Луганск), Днепропетровске, оставляя в каждой из этих общин добрый след. В своем дневнике, обрывающемся в 1930 году (остальная его часть была изъята чекистами при аресте), когда Александра перевели в Днепропетровск, он описы-вает свои опыты тех лет. Интересно и показательно, что на каждом конспекте своих проповедей, отдельные из которых чудом уцелели до нашего времени, всегда в верхнем углу стояла надпись «Господи, благослови!» Ибо он всегда помнил о своей зависимости от Бога. В 1936 году вместе с целой группой служителей он был арестован. После суда его приговаривают к ссылке в Биробиджан Хабаровского края. Находясь там, он не только не сломался духом, но и организовал общину из заключенных, проводя даже подпольные богослужения! Вскоре, однако, об этом становится известно начальству, и ему к его сроку добавляют еще пять лет лагерей в Магадане. Но и тут, оказавшись в страшной империи ГУЛАГа, он продолжает проповедовать и отстаивать соблюдение Божьих заповедей. Однажды начальство лагеря вывело его зимой на мороз, раздело и начало обливать холодной водой, требуя отречься от веры во Христа. Но Александр Макариевич, подобно первым христианам и мученикам средневековья, оставался непоколебим. Его обливали холодной водой до тех пор, пока он не замерз, превратившись в ледяную глыбу. Остались верны Богу и друзья Грица, пасторы Сергей Никонов из г. Змиева Харьковской области и Антон Васюкович из Харькова, арестованные вместе с ним и погибшие в страшном ГУЛАГе. До настоящего времени сохранилось последнее письмо, которое Антон Васюкович тайно из тюрьмы отправил своей жене Анне, оставшейся вместе с маленькой их дочкой Лией. Вот это письмо: «Мы (Васюкович, Гриц, Задохин, Никонов) сидим в карцере, на цементном полу. Из щели в окне видим, что на улице пролетает снег. Кто-то надрывно кашляет, у кого-то нарывает палец, кто-то жалуется на боли в области сердца. Возможно, это письмо будет последним, но это не значит, что нас нет в живых». 7 июня 1937 года они были приговорены за контрреволюционную сектантскую деятельность к пяти годам Дальневосточных исправительно-трудовых лагерей, откуда никто из них не вернулся. Разделил участь героев веры и один из руководителей адвентистской церкви на Украине, также активно печатавшийся в адвентистских журналах, пастор Яков Корнеевич Реймер (1891-1940). Арестованный в начале 1930-х годов, он был сослан на строительство Беломорско-Балтийского канала и там в тяжелейших лагерных условиях даже крестил людей. За это он был сослан в дальние северные лагеря, где и умер в 1940 году. Страшные гонения обрушились и на адвентистские церкви Закавказья. Так, были арестованы и зверски замучены в подвалах НКВД почти все служители Армении. «В 1938 году сотрудники НКВД арестовали служителей и активных работников церкви АСД в Ереване. Все были заключены в здании НКВД, которое в Ереване называлось зданием ЧК (Чрезвычайная комиссия). Политических узников содержали в подвале этого здания. Ереванские братья в тюрьме не имели возможности встречаться друг с другом. В тех условиях никто не имел связи с внешним миром. Они были узниками подземелья в здании ЧК.

Супруга Баграта неотступно ходила в это здание и требовала информацию о муже. Такую же судьбу имела супруга Геворга из села Нижний Хатунарх, сестра Перчануш. Встретившись у здания ЧК, обе женщины искали утешения в молитве. Перчануш из Хатунарха приезжала в Ереван и долго ждала у здания ЧК, но не могла ничего узнать о судьбе мужа. После этого отправлялась в дом Баграта к его супруге, чтобы узнать, как идут поиски Баграта, но не было никаких вестей. Супруга Баграта стала неотступно беспокоить различные государственные органы. Через два года после ареста Баграта, после многократных жалоб, однажды к ней в дом пришел работник НКВД и принес одежду пастора Баграта. Бросив ее на пол в комнате, он строго сказал: «На, возьми одежду твоего непокорного мужа. Он избрал вместо жизни смерть». И потом добавил: «Больше не пиши никакие жалобы или письма, так лучше будет для тебя, а то твои дети останутся без матери».

После ухода работника НКВД она подняла одежду мужа и хранила ее долгое время у себя дома. Однажды ее посетила сестра Перчануш из Хатунарха и спросила, что ей известно о Багра-те. Супруга пастора Баграта принесла и показала одежду мужа.

По рассказу сестры Перчануш, одежда Баграта была с проколами и в крови. Нижнее белье все было покрыто кровью и видны густые капли крови в местах проколов. Можно только предположить какой мученической смертью закончил жизнь Баграт за веру в Иисуса Христа. А о его двух родных братьях до настоящего времени ничего не известно. Очевидно, что их участь была не лучшей. Из ереванских братьев через десять лет из заключения возвратились только двое: Мирзоян Мушег и Левон». В сталинских лагерях погибает и один из руководителей церкви на Украине, пастор Василий Саввич Дымань, активно сотрудничавший с журналами «Голос истины» и «Благовестник». По приговору тройки в 1937 году под Ленинградом был расстрелян видный адвентистский пастор, прекрасный поэт и музыкант Владимир Михайлович Теппоне (1892-1938), автор многих прекрасных христианских гимнов, вошедших в сборник «Псалмы Сиона» (см.: Опарин А. А. Псалмы, написанные кровью. Харьков: Факт, 2007), и многих статей в адвентистских журналах. Вместе с ним был расстрелян и глубоко посвященный ленинградский пастор Николай Михай-лович Арефьев (1903-1938). И только совсем недавно под Ленинградом неподалеку от поселка Левашово был открыт тайный могильник НКВД, где хоронили расстрелянных с августа 1937 по 1954 гг. Само кладбище оставалось засекреченным и содержалось в управлении КГБ до 1989 года. И только в мае 1990 года Левашов-ское мемориальное кладбище было передано городским властям. А в 2007 году по инициативе и на средства верующих на Левашовском мемориальном кладбище был воздвигнут памятник погибшим адвентистам. [Мемориальное кладбище «Левашовская Пустошь». «Память». СПб., 2007]. Десять лет в ГУЛАГе проводит еще один автор статей, пастор Я. Штибен. Показательна в этом плане и судьба прекрасной христианской семьи Гайдичаров, давшей церкви нескольких прекрасных служителей, активно писавших в адвентистских журналах, биографии которых были восстановлены только в 2008 году благодаря стараниям известного историка церкви Д. О. Юнака, любезно предоставившего их для данной книги.

«Иван Адамович Гайдичар. Чех по национальности. Родился в 1886 году, в Петербурге, в семье Адама Гайдичара, священнослужителя (не сохранилось данных, какого исповедания). Заметьте, 1886 год — это год образования первой адвентистской общины в Крыму (символично, не правда ли?).

Посмотрите, как Бог управляет событиями дальше. Через 10 лет в Петербурге проповедует один из пионеров адвентизма, Герхард Перк, познакомившийся с адвентистской вестью через трактаты и вместе с братом Конради организовавший первую общину АСД в Крыму. К1901 году в Петрограде уже было две общины АСД: русская — с 20-ю членами и немецкая — с 50-ю членами общины.

В числе уверовавших была и мать Ивана, жена Адама Гайдичара. Узнав, что в Германии существует адвентистская миссионерская школа, она приложила все усилия, чтобы ее сын Иван поступил туда учиться.

В это время в Поволжье другой из пионеров адвентизма Г. И. Лебсак, принявший Трехангельскую весть в 15 лет через переписку и исследование трактатов, обращает в адвентизм в 1890 — 1891 годах собратьев Ахтцигер (Ахцигер) из поселения Арчеда. Ахтцигер стал пресвитером вновь образованной общины. Узнав о возможности учиться в Германии, он посылает туда на учебу свою дочь Марию. Вот там молодые и познакомились (Иван да Марья из России). Вернувшись из учебы в Петроград, Иван был в числе организаторов и руководителей Юношеского кружка Петроградской общины АСД, посвятив его созданию, возможно, свое первое стихотворение. В 1912 году Иван уже проповедовал

в Симбирской губернии. Возможно, этот год стал годом бракосочетания Ивана Гайдичара и Марии Ахцигер. Затем было служение в Саратове.

Перед Первой мировой войной Саратов стал центром адвентизма, перебазировавшимся из Риги, когда там, в прифронтовом городе, в 1913 году были закрыты наши учреждения. В Саратове у молодых супругов Ивана и Марии в 1913 году родился первенец Владимир.

Еще до этого в 1910 году Епифан Гнедин, секретарь Кавказской конференции для русских общин, по решению униона был переведен в Сибирь для работы в Харбине — русскоязычном городе в Маньчжурии, в Китае.

Он, работая еще на Кавказе, обратил внимание на Ивана Адамовича Гайдичара, молодого работника, грамотного и энергичного. Так Иван Адамович оказывается в Сибири, а затем в Харбине, где в молодой семье в 1915 году рождается второй ребенок, дочь Лидия, а через год, в 1916 году, родился сын, которого родители назвали Лео (Лев). Вскоре Иван Адамович перемещается на служение во Владивосток. Во время служения во Владивостоке он был арестован и сослан в Иркутскую губернию, где провел в ссылке более полутора лет. После окончания ссылки Иван Адамович выполняет пасторское служение в Хабаровске. С этим городом связано воспоминание подрастающей дочери Лидии. Вот что пишет ее дочь Наталья Петровна об этом: «Детские воспоминания моей мамы связаны с городом Хабаровском, где семья жила некоторое время. Вообще, мама всегда говорила о своем папе с уважением и любовью. Рассказывала, что он был очень хорошим врачом. В семилетнем возрасте с ней случилось несчастье — кто-то из взрослых нес самовар с кипятком из кухни в комнату, она буквально «налетела» на него, в результате все лицо было обожжено, покрылось волдырями. Отец так ухаживал за ней, обрабатывая ожог буквально по миллиметрам, что впоследствии не осталось ни единого следа, ни намека на перенесенную травму».

Вообще, о местах служения Ивана Адамовича можно судить по рождению его детей. В 1920 году — станция Бикин на Дальнем Востоке, где была прекрасная община АСД, родился третий сын, Виктор. В том же 1920 году ВСАСД принимает решение о рукоположении брата И. А. Гайдичара для работы в Сибири. Но к этому времени Дальне-Восточная Республика уже была отделена от СССР как некое независимое буферное государство между воюющими Россией и Японией. Еще с начала революции община в Харбине и общины Дальнего Востока были выделены в самостоятельные миссионерские поля, которые входили в Дальне-Восточный дивизион. В состав ВСАСДа они, без общины в Харбине,были возвращены только в 1925 году, когда в Хабаровске состоялся съезд Дальне-Восточной унионной миссии. На этом съезде было принято решение о переводе И. А. Гайдичара на Алтай. До этого Иван Адамович обслуживал общины Дальне-Восточной миссии во Владивостоке, Хабаровске, Благовещенске и на станции Бикин.

В каких условиях жили адвентистские служители в то время, видим из такого рядового решения ВСАСДа, принятого в 1925 году при переводе Ивана Гайдичара на Алтай: решение заключалось в выделении помощи из церковной кассы в сумме 100 рублей «на ремонт одежды».

После переезда в конце 1925 года на Алтай Иван Адамович был избран председателем Иртышской конференции, которая обслуживала адвентистские общины на территории Восточной Сибири и Восточного Казахстана. В феврале 1928 года была проведена реорганизация Иртышской конференции. От нее были отделены Российские территории, которые вошли в Восточно-Сибирское и Омское миссионерские поля. А Восточный Казахстан сейчас составлял Верхне-Иртышскую конференцию с центром в Семипалатинске и входил в ведение ее председателя И. А. Гайдичара. Некоторые члены жили в горах, куда можно было добраться только верхом на лошадях.

И. А. Гайдичар избирался делегатом на съезд Сибирского уни-она в 1927 году, состоял членом совета Сибирского униона. В 1928 году принимал участие в качестве делегата на Шестом всесоюзном съезде в Москве, где на одном из собраний говорил проповедь на тему «Христос — наш Спаситель». В 1929 году советом было принято решение выделить Ивану Адамовичу и председателю Восточно-Сибирской конференции по 60 рублей на приобретение тулупов, которые необходимы были в зимнее время для обслуживания общин.

Иван Адамович был включен в состав делегатов также на Декабрьский пленум 1931 года, состоявшийся в Москве. Однако среди участников этого пленума делегатов из Сибири не оказалось. Видимо, не так просто было в зимнее время преодолеть это огромное расстояние при тогдашних средствах передвижения. Декабрьский пленум 1931 года был последним адвентистским форумом, где смогли встретиться администраторы адвентистской церкви перед началом всеобщих репрессий. Больше они вместе не встречались.

Несмотря на то, что были распущены все унионы и конференции, в 1934 году на Дальнем Востоке официально оставался в качестве уполномоченного от ВСАСДа брат Г. А. Раус. В Сибири такого представителя не оказалось, так как незадолго до этого в 1933 году от инфаркта умер И. Г. Горелик, председатель Средне-

Сибирской конференции. От тифа умер казначей Сибирского униона С. Т. Брова. В это же, примерно, время в поезде от инфаркта скончался Б. X. Шмидт, председатель Сибирского униона.

Несмотря на такие печальные известия, И. А. Гайдичар продолжал трудиться в неимоверно тяжелых условиях на территории Восточного Казахстана, устроившись в детском доме фельдшером. Вот воспоминания его дочери Эльвиры Ивановны, сегодня здравствующей. «После ряда переездов — из Семипалатинска в Зыряновск, а затем в поселок Лауман Зыряновского района Восточно-Казахстанской области, папа переехал в поселок Малеевск (Лесная пристань), где работал фельдшером при Малеевском детском доме. Отца очень уважали и дети, и сотрудники детского дома. Он был квалифицированным медиком и многим оказал медицинскую помощь, вылечив от серьезных заболеваний. Об этом я узнавала уже после ареста папы…»

20 августа 1937 года Иван Адамович был арестован. При аресте были конфискованы фотографии, связанные со служением, снимки со съездов, где он был делегатом.

В НКВД жене, Марии Валентиновне, принесшей передачу мужу, ответили, что муж осужден на 10 лет, сослан в дальние лагеря без права переписки. Так обычно родным отвечали, когда узников уже не было в живых. И еще один жестокий обман безбожных властей, убивавших, гноивших на каторжных работах и погребавших заживо ослабевших узников, рывших рвы для массовых захоронений. Не смогших самостоятельно выбраться из глубоких рвов просто забрасывали трупами и засыпали землей. Это была трагедия страны, трагедия народа.

В 1950 году обратившимся в Верховный Суд родным сообщили о том, что И. А. Гайдичар умер от сердечной астмы в 1943 году и посмертно реабилитирован. Даже выписали и выслали свидетельство о смерти.

XXI столетие раскрыло тайны судеб сотен и тысяч невинных узников — прекрасных сынов и дочерей, любивших свою Родину и до смерти не изменивших Библейской истине.

Об Иване Адамовиче Гайдичаре стало известно из рассекреченных архивов, что он был 30.11.1937 года осужден тройкой при УНКВД по ВКО к расстрелу, который и был приведен в исполнение. И только 29.04.1959 года военный трибунал Туркменского военного округа реабилитировал И. А. Гайдичара «за отсутствием состава преступления».

Семьи репрессированных подпадали под статью «лишенцы». В 1930-е годы, когда в стране была введена карточная система на продовольственные товары, таковым карточки не выдавались. Вы-живали, как могли. А граждан немецкой национальности физически истребляли. Не довольствуясь расстрелами отцов, арестовывали и детей. Так, на десять лет лагерей был осужден сын Ивана Адамовича Виктор, не избежал ареста и другой сын Владимир.

Фердинанд Адамович Гайдичар. Первое упоминание в церковных архивах говорит об его избрании на съезде, проходившем в Миттаве (Елгава, Латвия) в марте 1910 года библейским работником для Средне-Российского миссионерского поля, то есть, для русскоязычных общин.

Второе упоминание хранится в документах Российского государственного исторического архива в С. Петербурге за 1911 год, как Гайдимара, венгерского подданного, арестованного в г. Кир-жач Владимирской области за миссионерскую деятельность в пользу Адвентистской Церкви. Фердинанд Адамов, как говорится в документе, обвинялся вместе с француженкой Пежо за подстрекательство гражданки Опариной сжечь иконы.

После перенесенной болезни в результате ареста, немного оправился, находясь в г. Бендеры в Молдавии, откуда, по всей вероятности, и послано в декабре 1911 года фото родным.

На съезде, проходившем с 29 мая по 3 июня 1920 года, было принято решение о переводе Фердинанда Адамовича в Петроград.

На основании сохранившихся метрических записей Московской общины АСД становится ясно, что Ф. А. Гайдичар (Гайдишар) в 1922 году выполнял служение проповедника Московской общины, являлся членом расширенного Совета ВСАСДа, как представитель от особого района общин. Был женат на Амалии Давидовне Эдгард. В Москве у него родились дочери: Лидия — 1.11.1922 года и Эльвира — 2.04.1924 года.

Был избран делегатом на 5-й Всероссийский съезд АСД 1924 года. На этом съезде было принято решение о перемещении Фердинанда Адамовича на Кавказ, где в ноябре 1925 года он избирался председателем Средне-Кавказской конференции с центром в Пятигорске. Нес ответственность, как руководитель, за эту конференцию до начала 1927 года.

По всей вероятности, в 1927 году Фердинанд Адамович был арестован в Пятигорске и заключен в тюрьму. Если это было в 1927 году, то вскоре он был освобожден, так как Совет ВСАСДа уже в апреле 1927 года принимал решение о переводе Ф. А. Гайдичара в Черноморскую конференцию (на Украину). Он остановился в Глюкстале. Затем последовало решение о его перемещении в г. Херсон.

В 1928 году Фердинанд Адамович участвовал в качестве делегата в работе 6-го Всесоюзного съезда. После того он выполнял проповедническое служение в Молдавии, откуда летом 1928 года приезжал в Раздельную (на Украине), где сочитывал молодую пару Александра М. Грица и Ольгу Тарасенко. В 1933 году Фердинанд Адамович выслал своему брату Ивану Адамовичу фото своей семьи…

На этом след его обрывается в страшных сталинских кровавых летописях 1930-х годов».

Из авторов журнала «Голос истины» в сталинских застенках также томились и погибали пасторы Виталий Тарасовский, Леонард Войткевич, Густав Арнгольд, И. Венцлав, А. Ф. Аузин, Ян Вильсон, Ф. Т. Григоревский, Михаил Гриц (брат Александра), Н. Г. Волков-Лебсак и т. д., и т. д., и т. д., и т. д. Фактически перед своим арестом от сердечного приступа, случившегося после очередного допроса, умирает в 1934 году по возвращении домой пастор Густав Цират. А от регулярного недоедания, так как пасторам, как служителям культа, продуктовые карточки не выдавались, умирают один из адвентистских руководителей в Сибири, пастор Б. Шмидт и севастопольский пастор И. Г. Горелик (1933). На 25 лет лагерей ссылают и редактора «Голоса истины» Александра Михайловича Демидова, человека очень сложной судьбы. Родившийся в семье известного адвентистского пастора Михаила Осиповича Демидова, Александр получает прекрасное образование. Заметив его способности, Генрих Лебсак привлекает его в качестве редактора «Голоса истины». Для этого журнала Демидов не только редактирует, но и пишет очень глубокие и содержательные статьи по истории церкви, библейским пророчествам, папству. Благодаря его вкладу, «Голос истины» становится прекрасным аналитическим изданием, опережая в этом плане, большинство не только религиозных, но и светских изданий. Арестованный в 1930-е годы, Демидов выходит на свободу только в начале 1960-х годов, оставив свои опыты за этот период в написанной им, хотя и неоконченной автобиографии. После ссылки он пишет очень много своеобразных трактатов по истории церкви, осмыслению ее истории, о поисках ее существования в условиях социалистического государства. Он становится одним из идеологов, весьма своеобразного так называемого «Восточного адвентизма». Он умирает в глубокой старости в 1990 году. И если начальный период его деятельности как редактора журнала оставил действительно безусловно благословенное наследие, то его историко-философские труды, написанные в старости, оставляют у читателей совершенно различные впечатления и отношения, как, впрочем, и сама его личность тех лет. Впрочем, только Господь знает истинную его, как и каждого из нас, мотивацию и мысли. Весьма примечательно, что никто из писавших в журналах «Голос истины» или «Благовестник», по крайней мере по собранным нами данным, не отрекся от веры в Бога и верности Его Закону. Практически каждый автор этого журнала своей мученической смертью доказал, что то, о чем он писал, было не просто философией, а смыслом его жизни. Сегодня, к сожалению, не известны даже точные даты гибели этих Божьих подвижников, неизвестны места их могил, но остались их статьи, их стихотворения, проповеди, оставленные на пожелтевших журнальных страницах нам, как завещание, хранить всегда, при любых обстоятельствах верность своему Богу.