II. Да присутствует Иисус в вашей жизни

Мы говорили вначале, что секрет хорошей семейной жизни прост; он — в поддержании семейных отношений с Иисусом. Мы начинали с рассмотрения Божественного порядка. Но только его — недостаточно. По мере того, как этот порядок «лепит» внешние формы нашей семейной жизни, Иисусу должна быть предоставлена полная власть формировать эту жизнь изнутри. И тут-то мы сталкиваемся с основной проблемой.

Что мы в точности понимаем под выражением «присутствие Иисуса?» Только ли, что семья «живет вместе с Ним, в Его присутствии?»

Нашей маленькой племяннице Марте было около 3-х лет, когда она поделилась с бабушкой своим простым и вместе глубоким открытием. Она указала на картинку с изображением Иисуса, висевшую на стене, и сказала: «Это — Иисус. Я сказала ему «Здравствуй», но он ничего не ответил мне». Ее сестренка Нэнси, годом моложе, подхватила эту мысль, и однажды за столом провозгласила: «Ифус, Ифус! Все только и говорят о Нем. А Он нисево не говолит!»

С истинно детским простодушием девочки коснулись глубокой тайны и парадокса христианской веры: эта вера предполагает личные взаимоотношения с Иисусом, но Иисус не ведет Себя как обычный человек. Он не приходит ко мне, так чтобы я мог Его видеть. Он не говорит со мной, не пишет мне писем, не звонит по телефону. «Общаться» я могу с тем, с кем могу говорить и находиться рядом. Но «Он ничего не говорит!»

Приведенный эпизод не свидетельствует о том, что ребенок — скептик. Нет, он просто реалист. Он слышит, что вокруг говорят об Иисусе как о личности. И, естественно, ожидает, что Иисус и вести себя будет как личность, как человек. Но раз за разом видит, что этого не происходит. Подрастая, он начинает приспосабливать свое мышление к своему реальному опыту, который говорит ему: очень давно Иисус был человеком на земле; настанет день, когда мы встретимся с Ним как с человеком на небесах; но до тех пор «он ничего не говорит!» В наших личных взаимоотношениях с Иисусом чередуются тоска и надежда, но сегодня Его нет на земле нигде.

Не удивительно, что дети так любят гимн, сочиненный в одной из воскресных школ, который точно передает их понимание проблемы и отношение к ней.

«Я читаю про то, как давно, в старину

Жил Иисус средь обычных людей,

Как Он в складках одежды, словно ягнят

Укрывал и ласкал малышей.

Как хотелось бы мне тоже жить тогда с Ним,

Как хотел бы я, чтобы Он

Мне на голову руки Свои положил

И обнял бы меня, чтоб увидеть мог я

Добрый взгляд Его, полный любви,

Чтоб услышать мог я, как Он говорит:

«Пустите детей ко мне приходить».

Как стремлюсь я к тем радостным, славным дням

Самым чудным, и светлым, и лучшим,

Когда дети земли соберутся к Нему,

И Он маленьких благословит».

Говоря начистоту, многие взрослые тоже ведь испытывают смущение и огорчение, знакомые детям. Они знают об Иисусе Христе и действительно верят в Него. Но опыт их особых личных взаимоотношений с Ним как-то расплывчат или недостаточен. Почему, к примеру, лишь очень немногие христиане могут говорить просто и уверенно, что ясно ощутили руководство со стороны Господа в тех или иных обстоятельствах своей жизни? Многие, с другой стороны, благочестиво возражают, что это, мол, дерзость и самоуверенность — полагать, будто кто-то в точности может знать Божью волю. Если ребенок послан отцом в магазин, ему не составит труда ответить тому, кто поинтересуется, что именно с этой целью он вышел из дома. Но многие ли христиане могут сказать с детской прямотой, что там, где они находятся, — действительно, их место; что они делают то, а не иное потому, что получили четкое указание от Своего Небесного Отца?

В богословских книжках и евангельских трактатах нередко можно встретить недвусмысленные заявления такого рода: «Недостаточно знать об Иисусе, вы должны вступить с Ним в личные взаимоотношения». Мы можем кивнуть на это в знак согласия, но что мы в самом деле понимаем под упомянутыми «личными взаимоотношениями»? Ведь таковые предполагают, как нам известно, теплые встречи и обмен мнениями между людьми, то что мы называем «контактом». Положим, муж с женой долго беседуют за ужином. Отходя от стола, они не задаются вопросом, действительно ли разговаривали друг с другом. Они не терзаются неясным чувством относительно того, видели ли они в самом деле друг друга, делились ли тем, что их занимает. Между тем, многим христианам знакомо это мучительное ощущение неуверенности и неопределенности, которое отравляет им чувство личной взаимосвязи с Иисусом.

Короче, мы сталкиваемся с той самой проблемой, существование которой открыли наши маленькие племянницы: Иисус не ведет себя как обычный человек. Но как вы можете поддерживать личные взаимоотношения с кем-то, кто даже не отвечает на ваше приветствие?

Путешествуя по Германии, американец не знал, по какой дороге поехать, чтобы попасть в нужный ему город. Вот он увидел станцию обслуживания со всем знакомой вывеской «Шелл» и остановился, чтобы спросить… Он зашел в помещение станции, но скоро вернулся назад удрученный. «Этот парень не умеет говорить», — сказал американец своим спутникам, имея, конечно, в виду, что рабочий, обслуживающий станцию, не умеет говорить по-английски… В Америке у каждой из таких вот станций под вывеской «Шелл» можно остановиться и выяснить, как ехать дальше. А здесь, в Германии работники «Шелл», хоть и ведут себя достаточно шумно, «говорить не умеют». Во всяком случае, на конкретные вопросы «они ничего не отвечают!»

Примерно то же испытывают многие христиане. Все эти внешние символы личных взаимоотношений — слова, без которых они не могут состояться, — «видишь», «говоришь», «знаю» — им известны. Но когда, вооружившись этими словами, они пробуют войти в иную сферу, в сферу Духа, их ожидют разочарование и огорчение.

И тут, конечно, мы можем предложить стандартные в богословии «транквилизаторы», которые предписываются для успокоения резкой боли, причиняемой тем реальным фактом, что «Он ничего не говорит»: Мы «видим» Его глазами веры; Он «говорит» к нам в Священном Писании; мы «встречаемся» с Ним, когда сталкиваемся с той или иной нуждой; мы знаем Его в сердце своем. Все это так. Но для многих христиан это становится лишь благочестивым иносказанием для выражения все той же мысли: «Он ничего не говорит». Они могут принять таблетку и успокоиться, но их страстное стремление к настоящим личным взаимоотношениям с их Господом останется неудовлетворенным.

Видимо, этого недостаточно — просто сказать, что мы видим Его глазами веры, слышим, как Он говорит к нам в Писаниях, встречаемся с Ним в наших взаимоотношениях с другими людьми, знаем Его в глубине наших сердец. Так же, как было недостаточно просто сказать упомянутому американцу: «Вам следует говорить с обслуживающим станцию «Шелл» по-немецки, — не объяснив ему при этом, как это надо делать. Совершенно очевидно, что тот, кто однажды научился говорить на языке этой страны, прекрасно договорится с обслуживающими станций «Шелл», расположенными на территории Германии! Но это же относится и к области наших взаимоотношений с Иисусом: тот, кто хочет научиться, каким образом устанавливаются и поддерживаются личные взаимоотношения в сфере духа, может вступить в активные личные отношения с Иисусом.

Поясним: человек, обслуживающий станцию «Шелл» в Германии, не говорит, как американец, по той простой причине, что он немец, а не американец; Господь не сообщается с нами как человеческая личность по той причине, что является Духовной Личностью.

Конечно, воплотившись, Иисус сделался человеческой личностью в самом полном смысле этого слова. Более того, Он навсегда и остается «Сыном человеческим» так же, как является «Сыном Божьим» (Дан. 7,13; Откр. 1,13). Но дело в том, что в настоящее время Иисус и Отец общаются с нами посредством Святого Духа (Иоан. 16,14; 14,23), и таким образом личные взаимоотношения верующего с Богом устанавливаются и поддерживаются по способу не человеческой личности, но личности духовной. Потому и пишет апостол Павел: «Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем» (2 Кор. 5,16).

Но, стараясь передать нашим детям понятие о личном Боге, мы, к сожалению, слишком мало обращаем их внимание на этот простой факт. А ведь Иисус сказал: «Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Иоан. 4,24). Так что, когда бы мы ни говорили о личных взаимоотношениях с Богом, этот факт должен определять ход наших мыслей. Реальность присутствия Иисуса у нас в семьях от этого сильно выиграет. Потому что тот род взаимоотношений, который возможен с духовной личностью, сильно отличается от взаимоотношений, связывающих между собой человеческие личности. Пренебрежение этим основным фактом привело к неопределенности и путанице в целом ряде богословских проблем.

Евангелист тепло говорит о личных взаимоотношениях с Господом. Но то обстоятельство, что речь идет об отношениях с духовной личностью, им попросту упускается из виду. Вместо того, чтобы ясно объяснить слушающим особенности этих взаимоотношений, мы довольствуемся, не объяснив их, поведением аналогии с контактами между людьми. Потому-то так легко начинают верующие думать, будто подлинные взаимоотношения с Богом должны так же будить воображение и волновать чувства, как происходит это при человеческих контактах. Опасность состоит здесь в том, что человек начинает слишком копаться в себе в поисках признаков, удостоверяющих подлинность его взаимоотношений с Богом.

Люди, которых сильно волнуют общественные проблемы, говорят, что в наших сложных повседневных контактах с другими людьми как раз и происходит наша личная встреча с Богом. При этом снова упускается из виду тот факт, что в последнем случае речь идет об общении с духовной личностью. Различные особенности, определяющие два разных вида взаимоотношений, попросту не расшифровываются. Напротив, близкие контакты людей между собой и личная встреча человека с Богом глубоко отождествляются. В то время, как они вовсе не являются идентичными. И именно в этой точке кроется упомянутая опасность, в этой нечеткой синонимизации того и другого вида взаимоотношений, которой грешит практическое, если можно так выразиться, богословие, ориентирующееся на общество и его нужды. Запутанные отношения людей между собой мыслятся как результат и выражение подлинной личной встречи человека с Богом. Ими, в сущности, эта встреча подменяется.

Те, кому свойственна сильная наклонность к литературным или интеллектуальным занятиям, либо проповеднический дар, тоже прибегают к языковым категориям личных взаимоотношений, когда говорят о Боге. Они четко формулируют идею личных взаимоотношений с Богом. Но и они едва задерживают свое внимание на упомянутом простом факте, что речь идет о контактах с духовной личностью.

Конечно, для того, чтобы передать другому человеку это понятие о личном общении с Богом, мы должны пользоваться языком. Но, в сущности, все это должно служить описанию нашего опыта, а не простому проецированию идеи. Ибо риск здесь состоит в том, что кто-то может ощутить сильное пристрастие к языковым понятиям или религиозным формам (т. е. к поклонению, исповеданию, обязательствам), свойственным ему лично, не пережив их как глубокий духовный опыт. Тут-то опасность и становится особенно трудно-различимой, поскольку идея сама по себе — тоже в известной степени реальность и ведет независимое существование. Мы говорим, что человек «владеет идеей», но верно также и то, что «идея владеет человеком». Неоспоримый факт, что все мы, не слишком задумываясь над этим явлением и не вполне сознавая его, ведем внутренний диалог с обуревающими нас идеями. Вся литература так называемого «потока сознания» строится на этом общеизвестном опыте. Короче говоря, можно было бы утверждать, что нас связывают какие-то личные взаимоотношения с собственными идеями. И взаимоотношения эти имеют известное поверхностное сходство с тем, что мы называем своими отношениями с Духом — личностью; ведь и тем, и другим свойственны неосязаемость, постоянная доступность, интимность. А опасность заключается в том, что, возымев идею о личном общении с Богом, человек может войти во взаимоотношения со своей идеей об этом, принимая ее за реальность. Число людей, оказавшихся в таком положении, возможно, гораздо больше, чем это можно себе представить.

И здесь мы подходим к главной цели второй части нашей книги: По возможности ясно и просто мы хотим описать те взаимоотношения, которые могут иметь наши семьи с нашим Богом, открывшим нам Себя как Отца, Сына и Святого Духа. При этом нам нельзя будет упускать из виду, что речь идет о взаимоотношениях с Духом — личностью; с «Отцом (всех) духов» (Евр. 12,9). Так что нам надо настроиться на тот лад, что отношения эти окажутся уникальными во многих отношениях.

И прежде, чем наши семьи сумеют вступить в них, нам придется отказаться от некоторых наших представлений о том, из чего «взаимоотношения» складываются. Те, которые связывают нас с Богом, имеют некоторое сходство со связывающими нас между собой. Но во многих аспектах, как уже говорилось, они сильно, до огорчения, различны. И нам надо приспособиться к способу общения и формам живого опыта, присущим взаимоотношениям с Духом — личностью.

Послав на землю Своего Сына, чтобы Тот стал человеческим существом, человеком по имени Иисус, Бог в высшей степени приспособил Себя к уровню и способу человеческих взаимоотношений. Но непрестанное приспособление не являлось Его конечной целью. Скорее, целью было помочь нам посредством этого акта, так трансформироваться, чтобы мы оказались в состоянии вступить с Ним во взаимоотношения на Его уровне — на уровне Духа. Другими словами, Иисус пришел к нам туда, где мы находимся, но Он не оставил нас на прежнем месте. Для Него сделаться как мы было средством достижения цели — чтобы и мы могли стать, как Он (1 Иоан. 3,2).

Во время Своего пребывания на земле Иисус имел со Своими последователями личные взаимоотношения человеческого характера. Когда же миссия Его была окончена, и Он приготовился вернуться к Отцу на небо, Он обещал ученикам, что будет с ними всегда (Матф. 28,20); что их личные взаимоотношения будут продолжаться. Однако, характеру этих отношений предстояло измениться, поскольку, перестав быть отношениями с человеческой личностью, они сделались таковыми с Духом-Личностью (Иоан. 14,16).

Первая реакция учеников на это была печальной. Они не могли себе представить ничего, что выходило бы за рамки привычных им человеческих взаимоотношений. Уход Иисуса они восприняли поначалу как конец личных взаимоотношений с Ним. Но Иисус сказал: «Лучше для вас, чтобы Я пошел, ибо, если Я не пойду, Утешитель (Святой Дух) не придет к вам» (Иоан. 16,7).

В отношении Своих последователей Иисус предвидел, что их личные взаимоотношения с Ним не только не прекратятся, но станут развиваться в новом, более радостном и полезном измерении. И в этой связи стоит вспомнить, что после того, как Иисус вернулся к Отцу на небо, никто из учеников не вздыхал и не печалился по поводу тех «добрых старых дней», когда Он ходил с ними по земле, и они могли беседовать с Ним.

Молодой человек расстается с детством, возможно, не без легкой грусти. Но «взрослая жизнь», в которую ему предстоит войти, манит его такими захватывающими перспективами, оставляющими далеко позади все, что радовало его в детстве, что ее реальность скоро поглощает его целиком. Вернуться назад, в детство, значило бы убежать от реальности. Так и ученики — шли вперед, от реальности взаимоотношений с человеческой личностью к реальности, куда более великой и многогранной, которую сулило им общение с Духом-Личностью.

Мы сказали, что цель нашей книги в том, чтобы описать это общение, эти взаимоотношения. Но для чего это надо? Что следует вам, читатель, ожидать от знакомства с этой книгой?

Так вот: мы не стремимся ограничиться простым описанием тех взаимоотношений, которые христианские семьи могут поддерживать с Богом. «Трибуны для зрителей», окружающие «арену христианского опыта», и так уже переполнены мужчинами и женщинами, которые пытаются жить, следуя чужому опыту, потому что не научились быть самостоятельными в сфере духовных взаимоотношений. Не собираемся мы пускаться и в анализ и объяснения с той лишь целью, чтобы предложить какой-то критерий понимания этих взаимоотношений с Богом. Скорее мы молимся о том, чтобы суметь дать несколько практических предложений, которые помогли бы нашим семьям действительно вступить с Богом в как можно более полные и глубокие взаимоотношения. Знания и понимание соответствующих вещей очень этому помогут, но только их недостаточно, потому что пока христианская вера не выльется в определенный и постоянно углубляющийся личный контакт с Господом, Божья цель достигнута не будет. Семья же, христианская семья, является лучшим местом, где контакт этот может возникнуть, встреча эта произойти.

6. Иисус — Спаситель и Господин семьи

Сказано, что Бог спасает людей семьями. Библия тоже дает основания думать так: вспомним Ноя, который соорудил ковчег для спасения всего дома своего (Быт. 7,1; Евр. 11,7), тюремщика в Филиппах, который был спасен вместе с семьей (Деян. 16,31). Наконец, наставления и разъяснения относительно Пасхи — великого прообраза спасения — избавления в Ветхом Завете, где говорится об «агнце на семейство» (Исх. 12,3).

Родителям следует серьезно подойти к этим библейским образам и предоставить свои семьи в распоряжение Бога. Св. Августин говорит, что обязан своим обращением неустанным молитвам своей матери, Моники. Долгие годы держался он от Бога на некотором расстоянии. Он говорил: «Да, я хочу быть христианином, хочу служить Тебе, Господь, но только не теперь, позднее». Настойчиво и терпеливо молилась о сыне Моника, пока, наконец, сердце его не открылось для Христа. Став одним из главных источников благословения для Церкви столетия назад, блаженный Августин остается им и по сей день. Лишь в вечности откроется нам, как много детей было приведено к Отцу благодаря горячим молитвам их родителей.

Каждая христианская семья должна строить свою жизнь, исходя из этого пункта. Каждому члену ее — в меру его понимания и возможностей — надо пройти через живой опыт прощения, любви и принятия его Богом, которые Он предлагает нам во Христе. Каждый должен познать Иисуса как Спасителя своей семьи.

Библия не оставляет сомнения насчет того, что даже малым детям доступен этот опыт. Иисус говорит о ребенке как об одном «из малых сих, верующих в Меня» (Матф. 18,6). В параллельном отрывке от Марка говорится о малыше, которого Спаситель держал на руках (Map. 9,36). В своих посланиях «святым» в Ефесе и Колоссах (Еф. 1,1; Кол. 1,2) апостол Павел явно обращается и к детям, поскольку в письмах этих прямо призывает их слушаться родителей в Господе (Еф. 6,1-3; Кол. 3,20). Для верующего только это и возможно — чтобы ни делал он, делать это «в Господе».

Библия не разделяет рационалистического подхода, согласно которому дитя не может «верить». Подобное представление — результат чрезмерно философского восприятия библейской концепции веры. Верно, что сознательный, интеллектуальный аспект ее — плод зрелого понимания. Но в существенной части своей, в личном доверии, возникающем в результате духовной жизни, которую ведет семья в целом, вера зависит от милостивой снисходительности Бога, а не от способности человека охватить этот процесс умом. Вера — дар Божий, а не плод человеческих усилий. И Библия ясно свидетельствует, что Бог являет эту милость не только взрослым, которые в состоянии ответить на нее через интеллектуальное восприятие, но и маленьким, чей отклик происходит на уровне чувств и интуиции. «Ты извел меня из чрева, вложил в меня упование у грудей матери моей» (Пс. 21,10).

Конечно, дитя не воспринимает Бога умом. Его надежда и доверие выражаются на более элементарном уровне. И тем не менее, они реальны. Это не «предчувствие веры», в ожидании того дня, когда она станет доступна интеллектуальному восприятию. Способность Бога достичь нашего сердца не ограничивается нашим пониманием (А если бы не так, то каковы были бы шансы на спасение у людей, страдающих дефектами мозга или умственной отсталостью?). Мы в состоянии верой ответить Богу задолго до того, как поймем этот процесс или сумеем сознательно описать его.

К проблеме, которую мы рассматриваем, Библия подходит с прямо противоположной точки зрения: не незрелость детского ума, а стремление взрослых к интеллектуальной софистике преграждает путь к вере. «Приносили к Нему младенцев, чтобы Он прикоснулся к ним… Иисус, подозвав их, сказал: пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Лук. 18,15-17). И так как Царство мы получаем по вере, то в этом неопровержимое свидетельство самого Иисуса, что дети, с определенного возраста, действительно могут получить Его спасительную милость. Это и является абсолютной основой существования христианской семьи. Мы должны верить, что Святой Дух работает в ребенке, вводя его в личные взаимоотношения со Христом.

Упуская из виду это важное положение Библии, мы часто неправильно толкуем наши родительские проблемы и ответственность. С одной стороны мы учим детей петь «Иисус любит меня». А с другой, хоть наполовину, да соглашаемся с рационалистическим представлением, будто дети «не могут верить», и надо ждать, пока они вырастут и в состоянии будут «принять Христа». Если бы только мы сами поверили Библии и могли осознать, насколько безоговорочно дитя верит в то, что поет! В сердце своем оно не имеет ни малейшего сомнения, что Иисус действительно любит его. Его проблема не в недостатке веры, а в недостатке опыта. И родителям следует позаботиться о том, чтобы именно через веру приобретал ребенок опыт. Конкретно и практически они обязаны помогать ему распознавать любовь Иисуса в его повседневных жизненных обстоятельствах.

К сожалению, даже умудренные опытом богословы имеют обыкновение противопоставлять друг другу веру и опыт, словно бы имеющим веру опыт не нужен, а стремиться к нему незачем. Невозможно более ошибочно толковать учение Библии, где вера всегда ведет к опыту. Новозаветная вера не нуждается в знамениях, но «знамения сопровождают» ее (Map. 16,17). Другими словами, вы не стремитесь обрести опыт с целью поверить, но присущая вам вера самым надежным образом подтверждает ваш опыт. Без него вера делается холодной, мертвой, формальной, законнической. Мы не только должны учить наших детей вере в то, что Бог есть, но сделать и второй шаг, к которому призывает нас Библия, и помочь им на опыте познать, что Он «ищущим Его воздает» (Евр. 11,6).

Это немедленно скажется на том, как мы молимся с нашими детьми. Мы больше не будем ограничиваться привычным «на сон грядущий» — «Боже, благослови маму и папу…», тем видом молитвы, которой более или менее застрахован от неудач и разочарований, но перейдем к настоящим молитвам веры, содержащим просьбы и вопросы и уповающим на недвусмысленный ответ.

Наш самый младший сынишка потерял однажды «почетную булавку», которой наградили его в школе. Он должен был носить ее в галстуке и, потеряв, страшно расстроился. В поисках булавки, мы, помнится, обшарили в его комнате каждый угол, но ничего не нашли. Во время утренней молитвы сынишка попросил о том, чтобы Бог дал ему найти эту булавку. Когда спустя несколько дней я вернулся вечером домой, он встретил меня в дверях и, ликуя, сообщил: «Мы нашли мою «почетную булавку» именно так, как я молился об этом!» Дюжина спокойных и рассудительных поучений, совершенно правильных с богословской точки зрения, не смогли бы столь убедительно продемонстрировать Божью любовь шестилетнему мальчику, как этот один простой ответ на молитву.

Если вера ребенка сводится лишь к заученной доктрине, то однажды ей может быть нанесен сильный удар — к примеру, когда в старших классах школы или в колледже ваши сын или дочь столкнутся с доктриной противоположного характера. Но ребенку, память которого хранит бесчисленные встречи с реальным Богом, нечего заботиться о сохранении своей веры. Она сама не покинет его.

Очень часто нам не удается ввести наших детей в сферу, если можно так выразиться, простых действий веры только потому, что мы боимся рисковать… собственной верой. За нашими благочестивыми претензиями проглядывает страх: «А вдруг ничего не произойдет?» Положим, ничего не произошло: что же из этого следует? Если Бог не отвечает на наши молитвы, не лучше ли обнаружить это теперь и покончить со всей этой благочестивой чепухой? Если Бог глух к нашим повседневным нуждам, не лучше ли открыть это сейчас, чтобы уберечь наших детей от лицемерной и бесплодной веры во всемогущего Бога, который и пальцем не пошевельнет ради нас?

Профессору, который отказался бы от проведения опыта с тем или иным элементом из страха, что в случае неудачи студенты потеряют веру в этот элемент, пришлось бы пожертвовать своим положением ученого. В то время, как профессор, экспериментирующий свободно и открыто, помог бы своим студентам в обретении точного и уверенного знания относительно того, как данный элемент ведет себя в тех или иных условиях.

Часто молитвы остаются без ответа. И не будем прятаться за благочестивым заявлением, что Он всегда отвечает, только иногда говорит «нет» или «подожди». Поглаживая самих себя по головке, мы таким образом пытаемся защитить свою веру от возможных колебаний. Но на деле это сводит нашу молитву, которая перестает быть живой встречей с Богом, к обезличенному применению доктрины. Это верно, что порой Бог действительно говорит «нет». Однако, оно не соответствует простому логическому выводу, который мы делаем, когда не получаем на свою молитву ответа. За счет этого «нет» растет наша на опыте обретаемая уверенность в том, что Бог говорит с нами, что Он по-своему благословляет нас. Но бывает — и нередко, что ответом нам служит ни «да» и ни «нет», а молчание, как если бы Бог просто не слушал наши молитвы. В таких случаях нам следует иметь мужество пуститься вместе с нашими детьми в это рискованное плаванье, в котором вере нашей предстоит быть испытанной. Ибо только тогда мы сможем научиться тому, как молиться правильно. Только в подобных обстоятельствах мы вступаем в поединок с Богом и не оставляем Его прежде, чем Он благословит нас. Лишь в таких условиях наша встреча с Ним обретает реальный характер. Неотвеченную молитву можно сравнить с неудавшимся экспериментом: он дает толчок к дальнейшему поиску.

Вера не является устремленной в небеса крепостью, за стенами которой мы сидим в безопасности, высоко над мелкими треволнениями и тяжким испытанием жизни. Вера — это оружие, с которым мы вступаем в любую борьбу, в каждую двусмысленную ситуацию, какие жизнь навязывает нам. Мы терпим удары и поражения, увязаем в неясности и сомнениях. Но не сдаемся. В конце концов мы побеждаем, потому что осмеливаемся опираться на нашу веру. Она не поднимает нас над потребностью в опыте, в неведомые выси, где, окруженные ореолом бесстрастия, мы могли бы созерцать Божественную реальность; нет, скорее она действует прямо в той кухне или в том офисе, либо на площадке для игр, где находимся мы с вами. Она не уводит нас от жизни, но приводит в нашу жизнь Бога.

Переживание такой веры доступно детям. Они вполне в состоянии справиться с разочарованиями и поражениями, в процессе которых вера закаляется и зреет, — если видят, что родители их не чураются подобного же смелого опыта. А сверх их силы Бог им испытаний не пошлет (см. 1 Кор. 10,13). В ходе этого опыта их вера будет расти — по мере их познавания Иисуса, как Вечного Сущего, Живого. Вера не строится посредством доводов и споров. В основе ее — встреча с Иисусом. Начало ей может быть положено принятием свидетельства другого человека, но начало останется без продолжения, если не состоится личная встреча. Помните, как жители Самарии услышали свидетельство женщины из своего города и поверили ему, но в правоте ее речей убедились лишь после того, как сами встретились с Иисусом (см. Иоан. 4,39-42). В применении к нашим детям этот отрывок прозвучал бы так: «Теперь я верю тому, что Иисус любит меня не только потому, что мои родители говорят это, но потому, что я на опыте испытал… что Он действительно мой Спаситель».

По мере того, как крепнет уверенность семьи в Иисусе как в Спасителе, растут ее обязательства по отношению к Нему как к Господу. В доме Иисус занимает не гостевую комнату, но «тронный зал». За какое дело ни бралась бы семья, какие бы проблемы ни обсуждались ею и какие решения ни выносились бы, в основе всего лежит этот факт: во всем происходящем принимают участие не только члены семьи, но и Иисус — наш Господин.

И вот тут-то, в пункте Его Господства, многие люди «подаются назад» в своих взаимоотношениях с Ним. Между тем, нет более верного способа подавить аспект реальности в вере, чем непослушание. И, напротив, нет иного, столь же действенного, способа поддерживать в нас живое ощущение присутствия Иисуса, чем послушание Ему. Семья, в которой хотят жить вместе с Иисусом, должна признавать Его Господство в каждом аспекте жизни. Но с двух из них оно должно начаться, чтобы затем распространиться на семейную жизнь в целом. Речь идет о двух основных аспектах, определяющих нашу жизнь: о времени и о деньгах.

Говоря о времени, мы имеем ввиду время, ежедневно отводимое семьей для общения с Ним, для вознесения ему благодарности, хвалы и молитвы. У нас есть конкретные предложения, как сделать семейное поклонение Богу по возможности содержательным и значимым, но об этом в следующей главе. Здесь же мы ограничимся замечанием о необходимости выделять для этого особое время. Если Иисус на самом деле живая Личность, если Он действительно являетя нашим Господом, то совершенно очевидно, что невозможно общаться с Ним лишь по настроению и обстоятельствам: время, предназначенное исключительно для Него, должно быть предусмотрено в расписании каждого нашего дня.

Простая вещь… Но порой семьи с немалым удивлением обнаруживают, что она оказывает поистине преобразующее действие на все, что происходит в доме. Причину этому найти нетрудно. Когда вы посвящаете свое время чему бы то ни было, то устанавливаете своего рода «ситуацию взаимодействия» между собой и тем, чему «отдаете себя». Вы отводите время для принятия пищи, и вот ваш организм действует в отношении поедаемого вами завтрака, а пища, поступая в организм, несомненно оказывает на него свое действие. Вы отводите время на звонок приятелю, чтобы договориться вместе позавтракать: это небольшое событие так или иначе воздействует на ваш собственный день, на его расписание и до какой-то степени даже на повара и официантку в ресторане, которым предстоит вас обслужить. Когда члены семьи отводят время исключительно для Иисуса, то устанавливают упомянутую «ситуацию взаимодействия» между собой и Им, Господом неба и земли. Они распахивают дверь перед всеми творческими возможностями, которые Иисус готов внести в эту семью.

Второе главное обязательство семьи — это деньги. Мы имеем ввиду, что минимум десятую часть семейного дохода мы должны отдавать Господу. Деньги, как сказал один человек, это застывшие капли пота. Они как бы являются вещественным доказательством затраченных нами времени и труда, которые дают нам право претендовать на известные материальные ценности, необходимые для удовлетворения наших потребностей. Со времен проклятья, павшего на его голову в Едемском саду, человек стремится к удовлетворению своих материальных потребностей, движимый двумя чувствами — страхом и жадностью… в постоянном беспокойстве, как бы, несмотря на весь его тяжкий труд, на пролитый им пот, не остаться ему в нужде.

Впервые вручив десятую часть своего дохода Господу, семья тем самым связывает с Ним свою материальную судьбу. Как бы ни задевало это недееспособных гуманистов в их альтруистических претензиях, но Библия ясно говорит о десятине как о капиталовложении. «Принесите все десятины… и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословления до избытка?» (Мал. 3,10). Бог предлагает семье, оставив страх и жадность, предоставить десятую часть своего дохода в Его распоряжение. За это Он обещает благословить семью материально. Жизнь подтверждает, что доверившиеся Ему в этом смысле действительно познали, что Он в состоянии настолько благословить их труд, настолько оградить их от ненужных расходов, что они перестают чувствовать в чем-либо нужду.

О десятине так часто говорят как о высоком долге, что упускают из виду ее более глубокое значение: Бог хочет благословить нас материально. Он хочет, чтобы в этом отношении семья чувствовала себя в безопасности, однако, чтобы уверенность в безопасности коренилась при этом в Нем, а не в работе нашей или в накоплении имущества, поскольку и того, и другого мы можем лишиться в одночасье. Вот почему Он просит нас отдать Ему десятую часть нашего дохода, не предлагая никакого иного обеспечения, чем Его доброе слово. И семья, которая учится доверять Господу в этом пункте, познает чувство безопасности, которого не могут дать никакие биржевые акции.

Без реализации этих двух основных обязательств, связанных со временем и деньгами, нет основания для господства Христа в семье. Они привязывают нас к Иисусу в точке нашего самого возвышенного устремления к общению с Богом и, одновременно, в точке нашей самой насущной нужды в повседневном хлебе.