Глава 4 Служение

«Пришла же им мысль: кто бы из них был больше?» (Лк. 9;4б). Мы знаем, кто сеет эту мысль в христианском сообществе. Но, может быть, мы не совсем осознаем, что не может сложиться никакое христианское сообщество без того, чтобы тут же не Возникла эта мысль как семя раздора. Люди не успеют собраться, как сразу же начинают наблюдать друг за другом, судить друг друга, разбирать по косточкам. Тем

самым уже при возникновении христианского сообщества начинается незримый, часто неосознанный, ужасный спор не на жизнь, а на смерть. «Пришла же им мысль» — этого достаточно, чтобы разрушить сообщество.

Поэтому жизненно необходимой является для каждого христианского сообщества способность сразу увидеть и истребить этого опасного врага. Здесь нельзя терять время, ибо чело век с первого мгновения встречи с другим человеком начинает искать боевую позицию, которую он может занять и защищать по отношению к другому. Есть люди сильные и слабые; одаренные и ординарные, простые и сложные, набожные и менее набожные, «душа общества» и «сам по себе». Но разве неодарен ный не может занять такую же позицию, как одаренный или сложный человек? Или, если я, скажем, не одарен, так, может быть, я набожен; а если я не набожен, тогда не намерен быть во обще никем? Разве не может «душа общества» в одно мгновение выиграть себе все и оставить ни с чем того, кто «сам по себе»? 11 разве не может этот «сам по себе» стать непримиримым врагом и окончательным победителем человека-«души общества»? Какой человек не находил бы с инстинктивной определенное тью место, на котором он может стоять и себя защищать, кот< > рое он ни за что и никогда не уступит другому, за которое он будет бороться всем своим инстинктом самоутверждения?

Это все может происходить в цивилизованнейших и на божнейших формах, но все зависит от того, что христианское общество будет знать: совершенно определенно «придет им мысль, кто из них есть больший». Это борьба естественного чо ловека за самоудовлетворение. Ее он находит в сравнении < другим человеком, в суждении и осуждении другого Самооправдание и суждение другого — части

одного целого, как одним целым являются и оправдание из милости, и служе ние.

Служение типа «держать язык за зубами»

Мы боремся со своими скверными мыслями успении i если просто-напросто не даем им права голоса. Как дух правдания может быть преодолен лишь духом милости, так и отдельные верные мысли могут быть ограничены и задушены, если человек не даст им права выразить себя, исключая разве что признание греха, о котором мы поговорим позже. Кто держит свой язык в узде, тому повинуется и душа, и тело (см. Иак. 3:3-5). Таким образом, одним из важных правил христианского сообщества является то, что каждому в отдельности запрещены тайные суждения по поводу брата. Л то, что здесь имеется в виду не добрый совет другому, ясно. Но непозволительным остается тайное слово по отношению к другому, в том числе и там, где оно преподносится якобы как помощь и благорасположение, ибо именно под этим прикрытием всегда будет вползать дух братоненавистничества, ищущий случая нанести ущерб.

В данной главе я не буду говорить об исключениях из этого правила. Какие исключения делать — определяет сам человек в каждом конкретном случае. Но главная мысль предельно ясна, ибо взята из Библии:

«Сидишь и говоришь на брата твоего, на сына матери твоей клевещешь. Ты это делал, и Я молчал; ты подумал, что Я такой же, как ты. Изобличу тебя и представлю пред глаза твои грехи твои» (Пс. 49:20-21).

«Не злословьте друг друга, братия: кто злословит брата или судит брата своего, того злословит закон и судит закон; а если ты судишь закон, то ты не исполнитель закона, но судья. Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить: а ты кто, который судишь другого?» (Иак. 4:11-12).

«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим» (Еф. 4:29).

Там, где язык приучают к порядку с самого начала, там людей ждет замечательное открытие. Человек перестает непрерывно критиковать окружающих, судить и обвинять Других. Он никогда не одернет человека, не выкажет ему своего

превосходства, не совершит насилия над его личностью. Он позволит брату своему быть совершенно свободной личностью, такой, какой сотворил его Бог. Поле зрения его расширяется, и, к своему удивлению, он впервые видит богатства творческой Божьей славы, разливающейся над братиями. Бог сделал этого человека вовсе не таким, каким сделали бы его вы. Он дал мне его в братья не для того, чтобы я командовал и помыкал им, но чтобы я увидел образ его Творца. И вот совершенно чужой человек, сотворенный в Божьей свободе, становится для вас источником радости, тогда как раньше был причиной вашей скорби и огорчений. Бог не желает, чтобы я перекраивал другого человека, подгонял его под тот образ, который нравится мне, т.е. подстраивал его под себя. Нет, Бог не зависит от меня, а потому и брата моего сотворил не по моему, а по Своему образу. Мне не дано предугадать, как проявится Божий образ в других людях. Образ Его проявляется всегда по-новому, всегда удивительно, ведь недаром Бог — вольный Творец. Вид другого человека может показаться мне странным, даже кощунственным. Но каждого человека Бог творит по образу Сына Своего, Христа распятого. Не казался ли мне странным Христов образ, пока я не пригляделся к нему и не понял его?

Сильные и слабые, мудрые и глупые, одаренные и бездарные, набожные и неверующие — все люди, живущие рядом со мной, больше не являются для меня объектами критики и осуждения (а ведь именно критикуя других, мы стараемся оправдать себя!). Они становятся друг для друга причиной радости. Они служат друг другу. У каждого члена общины есть свое место, но это не место, где он самоутверждается, а место, где он имеет возможность служить другим.

В христианской общине все зависит от того, является ли каждый из ее членов незаменимым звеном в единой общей 86 цепи. Цепь только тогда будет прочна, когда любое, даже самое маленькое звено нельзя оторвать от других. Община, которая позволяет

своим членам бездействовать, погибнет из-за них. А потому хорошо, когда у каждого члена церкви есть поручение. Тогда в часы сомнений он будет знать: он полезен, он незаменим. Христианской общине нужно понять: не только слабые нуждаются в сильных, но и сильные не могут существовать без слабых. Исключение слабых — смерть для общины.

Здесь не место приводить какие -нибудь ограничения одного из этих правил. В отношении их решение должно приниматься в каждом случае отдельно. Вопрос ясен и бедным, и незнатным, поскольку там, внизу, Бог нашел и его. «Не высоко-мудрствуйте, но последуйте смиренным» (Рим. 12:16).

Служение кротости

Кто намерен учиться служению, тому необходимо сначала научиться думать о себе самом как о чем-то незначительном. «Не думайте о себе более, нежели должно думать» (Рим. 12:3). «Хорошо знать самого себя и учиться думать о себе как о незначительном — это высшая и полезнейшая задача. Не стараться представлять себя чем-то особенным и постоянно быть доброго мнения о других есть великая мудрость и совершенство» (Томас а’Кемпи). «Не мечтайте о себе» (Рим. 12:16).

Только тот, кто живет прощением своей вины через Иисуса Христа, может думать о себе действительно как о малом; он будет знать,

что его земная мудрость совершенно закончилась, когда Христос его простил; он вспомнит о мудрости первых людей, которые хотели знать, что такое добро и зло, и из-за этой мудрости погибли. Но первым, рожденным на этой земле, был Каин, братоубийца. Вот это и есть плод человеческой мудрости. Так как христианин не может больше считать себя му-дрым, он и свои планы и намерения станет считать незначительными. Но он будет готовиться к тому, чтобы считать волю ближнего более

важной и неотложной, чем свою собственную. Разве не лучше служить ближнему, чем утверждать свою волю?

Но не только воля, но и честь другого человека важнее, чем своя собственная. «Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от единого Бога, не ищете?» (Ин. 5:44). Стремление к собственной славе препятствует вере. Кто ищет собственной славы, тот уже не ищет Бога п ближнего своего. И если со мною приключится какая-нибудь несправедливость, разве не заслужил я перед Богом и более строгого наказания, если Бог поступает со мной по собственному милосердию? Разве не послужит на пользу и к смирению то, что я буду учиться молча и терпеливо выносить за свои грехи слишком малое наказание? «Терпеливый лучше высокомерного» (Екк. 7:8).

Живущий из оправдания милостью готов и к тому, чтобы принять оскорбления обиды без протеста, но из руки Божьей, наказывающей и милостивой. Недобрым знаком является, если человек не может слышать и выносить подобные вещи, даже не вспомнив о том, что и апостол Павел настаивал на своем праве римского гражданина и что отвечал Иисус тому, кто Его ударил: «Что ты бьешь меня?» (Ин. 18:23). Но в любом случае никто из нас не сможет в действительности поступать, как Иисус и апо стол Павел, если он сначала не научится поступать так, как по ступали они при обычных оскорблениях. Грех сверхчувств) i тслыюсти, так быстро расцветающий в сообществе, снова и снова демонстрирует, сколько ложного тщеславия и неверия еще живет в общине.

Не считать себя мудрым, не превозноситься перед другп ми, «считать себя большим грешником» — это сложно и тяжел* i как неверующему человеку, так и сознательному христианину. Это кажется неправдоподобным. Но, тем не менее, апостол

Павел сказал о себе, что он есть первый среди грешников (см. 1 Тим. 1:15), причем именно там, где он говорит о своей деятельности в качестве апостола. Если я полностью осознаю свой грех, я глубоко вникну в сущность этого взгляда. Если же мой грех кажется мне незначительным, не таким тяжелым, как грех другого, — тогда я вообще не распознал своего греха. Мой грех неизбежно является самым большим, самым тяжким и самым отвратительным. Ведь для грехов другого человека братская любовь находит множество извинений, и только моим грехам нет никакого снисхождения. Поэтому они и самые страшные. И именно в такую глубину покорности должен опуститься тот, кто намерен служить брату в сообществе. Иначе как же я смогу служить в нелицемерной покорности тому, чей грех мне кажется намного тяжелее моего? Разве не должен я в таком случае ощутить свое превосходство над ним? Это было бы лицемерным служением. «Не верь, что ты продвинулся в деле освящения на один шаг, если ты не чувствуешь глубоко, что ты незначительнее, чем все остальные» (Томас а’Кемпи).

Каким же образом осуществляется братское служение в христианском сообществе? Сегодня мы способны быстро ответить, что «Единственно действительное служение ближним — это служение Словом Божьим». Это так и есть: никакое служение не может сравниться с ним, и любое иное служение направлено именно на служение Словом. Тем не менее жизнь христианского сообщества состоит не только из проповедования Слова.

Служение слушания

Первое служение ближнему состоит в том, чтобы слушать его. Как и любовь к Богу начинается с того, что человек слушает Его Слово, так и начало любви к брату — в том, что мы учимся его слушать. Божья любовь проявляется в том, что Он не только дарует нам Свое Слово, но и обращает к нам Свой слух. И то, что мы совершаем по отношению к своему брату, когда учимся слушать

его, — это Его дело. Христиане, особенно проповедники, зачастую думают, что они, всякий раз встречаясь с другими людьми, должны что-то «предлагать» — и это их единственное служение. Они забывают, что слушание может быть большим служением, чем говорение.

Многие люди хотят, чтобы их слушали, но не видят этого стремления у христиан, поскольку христиане говорят там, где должны были бы слушать. Но если кто-то не может слушать своего брата, тот скоро не будет слушать и Бога, он и перед Богом будет говорить только сам. Здесь начинается смерть духовной жизни, и в конце концов остается лишь духовная болтовня, высокомерное отношение к другим, перемежающееся набожными словами. Не умеющий долго и терпеливо выслушивать будет и говорить «мимо» своего собеседника, сам того не замечая. Тот, кто думает, что его время слишком драгоценно, чтобы тратить его на слушание, в действительности никогда не найдет времени ни для Бога, ни для брата. Его всегда будет интересовать только он сам, его собственные слова и планы.

Братская забота о душе существенно отличается от проповеди тем, что при ней к поручению слова присоединяется поручение слушания. Ведь есть слушание и вполуха, когда чело век убежден, что уже и так знает все, что скажет другой. В такой ситуации слушающий нетерпелив, невнимателен к говорящему брату, презирает его и ждет только того, чтобы самому наконсч начать говорить и избавиться таким образом от собеседник;!. Это не является исполнением Поручения, поскольку в таком от ношении к брату отражается, как в зеркале, отношение к Богу Ничего нет удивительного в том, что мы становимся неспособ ными осуществлять наивысшее служение слушанием, какое

Бог нам поручил, а именно- слушанием во время исповеди, если мы и в меньших вещах не в состоянии внимать брату

Современный языческий мир понял сегодня, что зачастую помощь человеку может быть оказана лишь тем, что его кто-то будет внимательно слушать, и на этом познании построил собственную внецерковную духовную службу, куда устремляется поток людей, в том числе и христиан. Христиане же забыли, что им дано поручение слушать, дано Тем, Кто Сам является великим Слушателем и в деле Которого мы призваны принять участие. Мы должны слушать Божьим слухом, чтобы быть в состоянии говорить Божьими словами.

Служение помощи

Другое служение, которое в христианском сообществе один должен оказывать другому, — действенная готовность к помощи. При этом речь идет в первую очередь о простой помощи в малых внешних делах, каким нет числа в жизни каждого сообщества. И нет настолько малого дела, в котором христианин счел бы себя недостойным помочь. Если кто-то жалеет времени на оказание самой малой помощи, значит, он чрезмерно высоко оценивает свою собственную работу.

Нам необходимо быть готовыми к тому, что Бог будет нас поправлять. Он будет снова и снова, возможно, ежедневно перечеркивать наши пути и планы, посылая нас к людям, чтобы обратить внимание на их претензии и просьбы. Мы можем тогда пройти мимо них, занятые своими повседневными делами, как тот священник, который прошел мимо человека, ограбленного разбойниками; пройдем, может быть, читая Библию. Тогда мы не обратим внимания на знак креста, установленного в нашей жизни, который призван указывать нам на то, что важен не наш путь, | Божий. Странно, что именно христиане и теологи часто счита-кл’ свою деятельность настолько важной и неотложной, что не позволяют отвлекать себя от нее. Они думают, что тем самым служат Богу, и презирают при этом «кривой и все-таки прямой

путь» Божий (Готтфрид Арнольд). Они не хотят ничего знать о перекрестках на человеческом пути. Но вот это как раз и является школой покорности, пройдя которую, мы не пощадим себя там, где можем совершать служение, и будем распоряжаться своим временем не по собственному разумению, а по распоряжению Бога.

В монастыре в обете покорности монах перед настоятелем отказывается от права распоряжаться своим временем. В евангелическом жизненном сообществе свободное служение перед братом приравнивается к обету. Только там, где мы не щадим себя для повседневной помощи в деле любви и милосердия, — только там может радостно и правдоподобно проповедоваться Слово любви и милосердия Божьего.

Служение несения бремени

Третье служение, о котором мы ведем речь, состоит в том, чтобы выносить другого человека. «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6:2). Так что закон Христов есть закон вынесения; вынесение есть страдание. Брат именно для христианина является тяготой. А язычнику другой человек вовсе не в тягость: он просто не обращает на него внимания.

Христианин же должен выносить брата своего. Только в качестве тяготы, а не объекта для господства, другой человек является братом. Бремя людей было настолько тяжелым даже для Бога, что Он пошел на крест по этой причине. Бог поистине выстрадал людей в Теле Христовом. Но именно таким образом Он понес их, как мать выносит дитя свое, как пастырь несет найденного ягненка. Бог принял людей, но они пригнули Его к земле, и, тем не менее, Он остался рядом с ними, а они с Ним. Через страдание людей Бог поддержал Свое сообщество с ними. Законом Христовым является то, что произошло на кресте.

Христиане должны исполнять этот закон. Они обязаны вынести и выстрадать отношения с братом, но, что еще важнее, они могут выносить брата под исполненным законом Христа.

Очень часто Писание говорит о «вынесении»: «по Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни… наказание мира нашего было на Нем» (Ис. 53). Поэтому Писание может обозначить жизнь христианина как «несение креста». То, что здесь осуществляется, является сообществом Тела Христова. Это сообщество креста, в котором каждый человек должен познать тяготу другого. Если же кто-то не познал этой тяготы, то это не христианское сообщество. А если верующий отказывается эту тяготу нести, то тем самым предает закон Христа.

Тяготой для христианина является прежде всего свобода другого человека, о которой мы уже говорили. Она направлена против его чувства собственного величия, но, тем не менее, он должен ее признать. Он мог бы избавиться от этого бремени, если бы не предоставил другому человеку свободу, а подверг бы его насилию, навязав ему свой образ. Если же христианин понимает, что Бог создал Свой образ в том человеке, то тем самым он допускает его свободу, неся тяжесть этой свободы. В свободу входит все то, что мы понимаем под сущностью, своеобразием, предрасположенностью другого человека; все слабости и странности, которые стоят нам столько терпения; все, что вы-зывает эти трения, противоречия и столкновения между людьми. Выносить тяготу другого означает «выносить сотворенную действительность другого человека», утверждать ее и подниматься до радости от нее.

Особенно тяжело это там, где сильный и слабый в вере объединены в одном сообществе. Слабый не должен судить сильного, а сильный — презирать слабого. Слабый пусть остерегается высокомерия, а сильный бежит от равнодушия, и ни один из вас пусть не ищет

собственной правоты. Если пал сильный, слабый не должен злорадствовать, а если пал сла-бый, то пусть сильный с любовью поможет ему подняться. Одному нужно столько же терпения, сколько и другому. «Но горе одному,

когда упадет, а другого нет, который поднял бы его» (Екк. 4:10). А ведь Писание и говорит об этом вынесении другого человека в его свободе, предупреждая: «Снисходя друг другу» (Кол. 3:13); «Со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью» (Еф. 4:2).

К свободе другого человека добавляется еще и злоупотребление ею во грехе, когда грех другого становится для христианина тяготой. Грех брата еще труднее вынести, чем его свободу, поскольку во грехе разрывается общение с Богом и братом. Здесь терпит крах сообщество с другим человеком, предначертанное Иисусом Христом, но именно здесь и открывается великая милость Бога во всем ее величии. Не презирать грешника, но быть достойным выносить его означает не дать ему пропасть, а принять его, сохранить его для сообщества через прощение его греха. «Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы духовные исправляйте такового в духе кротости» (Тал. 6:1). Как Христос выносил и принимал нас, грешников, так и нам нужно выносить в сообществе с Ним грешников, принимая их в сообщество Иисуса Христа через прощение грехов.

Нам дано выстрадать грехи брата, нам нельзя его судить. Это является милостью для христианина, потому что каждый грех, случившийся в сообществе, призывает каждого проверить себя и обвинить себя в собственной неверности в молитве и в просьбе за другого, в недостаточности своего братского служения, братской поддержки и утешения или в собственном грехе, собственной духовной слабости, которыми он навредил себе самому, нанес ущерб сообществу и братьям.

Каждый грех конкретного человека оборачивается бременем и осуждением для всей общины, которая должна выносить этот грех и прощать его. «Как ты выносишь других, так и

они выносят тебя, так и все дела являются общими — добрые и плохие» (Лютер).

Каждый день одному человеку приходится прощать другого. Это происходит без слов в молитве-ходатайстве за другого; каждому члену сообщества, который не утомился в этом служении, можно рассчитывать на то, что это служение совершается и братьями в отношении его самого. Кто сам выносит других, знает, что и его выносят, и только на основе этого знания он сам может выносить.

Там, где верно совершается служение слушания, действенной помощи другому, там может совершаться и последнее наивысшее служение — служение Словом Божьим.

Служение провозглашения

Речь здесь идет о свободном, не привязанном к сану, времени и месту слове одного человека к другому, об уникальной ситуации, когда один человек словами проявляет по отношению к другому все утешение, увещевание, доброту и серьезность Бога. Но если этому слову не предшествовало истинное слушание, то как тогда оно может стать действительно истинным словом, направленным к другому человеку? Если оно находится в противоречии с действенной готовностью к помощи, то как ему превратиться в достойной доверия истинное слово? Если оно порождается не способностью выносить другого, а нетерпением и духом насилия, то как ему быть освобождающим и излечивающим словом?

И, наоборот, уста немеют именно там, где человек действительно слушал, служил и выносил. Глубокое недоверие ко всему, что есть слово, зачастую не дает высказать собственное слово к брату. Разве может помочь другому человеку бессознательное человеческое слово? Неужели нам еще нужно множить пустое говорение? Неужели нам, подобно духовным ловкачам,необходимо забалтывать действительную нужду другого человека? Что может быть опаснее, чем сверхмерное говорение Словом Божьим? И опять-таки, кому хотелось бы нести ответственность за то, что он молчал там, где должен был говорить? Возможно, отточенное слово с церковной кафедры произносить легче, чем слово совершенно свободное, порождаемое где-то между обязанностью говорить и обязанностью молчать?

К боязни собственной ответственности произносить слово присоединяется еще и боязнь другого человека. Каких трудов стоит порою произнести слово во имя Иисуса Христа даже перед одним братом! Кому дано вникнуть в своего ближнего? Кто может встретить ближнего, остановить его, обратиться к нему без обиняков? Попросту говоря, у каждого есть право на это, даже обязанность. Дух насилия над другим мог бы и здесь пустить свои корни самым скверным образом. Ведь у другого человека есть свои права, своя ответственность и своя обя-занность — защищаться от непозволительных вторжений другого лица. У другого человека есть и свои секреты, к которым нельзя прикасаться, чтобы не нанести вреда, которые нельзя публично обсуждать во избежание настоящего разрыва. Это не секреты знания или чувствования, это секреты его свободы, его освобождения, его существования. «Разве я сторож брату моему?» —¹— говорил братоубийца Каин. Очевидно, духовно обоснованное признание свободы другого человека должно стоять под проклятием божественного Слова: «Я взыщу кровь его от рук твоих» (Иез. 3:18).

Там, где христиане живут сообща, когда-нибудь должно случиться так, что один лично другому засвидетельствует Слово и волю Божью, по-братски будет вести речь о вещах, которые для каждого в отдельности являются наиважнейшими. Не по-христиански отказывать другому

в решающем служении. Если же мы не хотим говорить слово брату, нам нужно себя проверить: видим ли мы человеческое достоинство своего брата, не забываем ли о том, что и он, каким бы пожилым, высокопоставленным и опытным ни был, является таким же человеком, как и мы; что и он как грешник взвывает к Богу; что и у него, подобно нам, есть своя большая беда; что и он, как и мы, нуждается в помощи, утешении и прощении.

Это является основой, на которой христиане могут говорить друг с другом, чтобы один видел: если он не окажет помощи грешнику, тот будет покинут и потерян в своей человеческой жизни. Это не означает, что христианин презирает и топчет честь другого человека; скорее, именно здесь оказывается действительная помощь другому: когда он, хоть и грешник, имеет право принять участие в Божьей милости и славе, поскольку он тоже дитя Божье. Познание этого придает братскому слову необходимую свободу и открытость. Мы обращаемся друг к другу с помощью, в которой нуждаемся оба. Мы помогаем друг другу идти путем, по которому нас призывает идти Христос. Мы предостерегаем друг друга от непокорности, которая является нашей погибелью. Мы мягки и одновременно тверды в отношениях с другими, поскольку все знаем о Божьей доброте и серьезности. Так зачем же нам страшиться друг друга, если нам необходимо бояться только Бога? Почему мы должны считать, что брат нас не поймет, если мы сами так хорошо поняли, когда он донес до нас Божье утешение или Божье предупреждение? Разве есть хотя бы один человек, который не нуждается ни в утешении, ни в предупреждении? Зачем же тогда Бог даровал нам христианское братство?

Чем больше мы будем учиться покорно и благодарно принимать от других обращенное к нам слово, в том числе и жесткие упреки, и предупреждения, тем свободнее и деловитее мы будем становиться в собственном слове. Кто в раздражении и тщеславии сам отвергает серьезное братское слово, тот не сможет и другому сказать истину, поскольку побоится, что будет отвергнут. Сверхчувствительный человек всегда будет обращаться в заиски-

вающего и тем самым презирающего и предающего своего брата. А вот покорный верующий одновременно остается и в истине, и в любви. Он остается в Слове Божьем и позволяет ему вести себя к брату. Поскольку он ничего не ищет и не страшится, он может через слою помочь другому человеку.

Там, где брат впадает в откровенный грех, необходимо поправить его, поскольку так велит Слово Божье. Там, где отход от слова в учении или в жизни угрожает домашнему сообществу или общине, нужно применять предупреждающее и нака-зующее слово. Нет ничего ужаснее той мягкости, которая оставляет другого человека наедине с его грехом. Нет ничего милосерднее, чем жесткое увещевание, которое призывает брата сойти с пути греха. Это и есть служение милосердия, последнее предложение настоящего сообщества, когда мы предоставляем только Слову Божьему помогать или осуждать нас. И не мы тогда судим, но Бог, а Божий суд помогает и излечивает. До послед-него мгновения мы можем только служить брату, ни в коем случае не возносясь над ним. Мы служим ему и тогда, когда произносим осуждающее и разделяющее Слово Божье, и тогда, когда в покорности перед Богом отказываемся от сообщества с ним.

Мы ведь знаем, что это действует не наша человеческая любовь, которой мы соблюдаем верность перед другим человеком, а Божья любовь, которая проникает к людям лишь через суд. Когда Слово Божье осуждает, оно служит самим людям. Если кто-то признает, что заслуживает Божий суд, значит, оказанная ему помощь не была напрасной. Именно здесь проявляются результаты человеческого воздействия на брата: «Человек никак не искупит брата своего и не даст Богу выкупа за него. Дорога цена искупления души их, и не будет того вовек» (Пс. 48:8-9).

Этот отказ от собственных способностей и является предпосылкой и подтверждением спасительной помощи, которую только Слово Божье может предоставить брату. Не в наших руках пути брата, мы не в состоянии удержать то, что должно разрушиться, или заставить жить того, кто хочет умереть. Но Бог связует и

разрушающееся, Он же создает сообщество в разделении, Он дарует милость через суд. А Его Слово вложено в наши уста. Он намерен произнести его через нас. Если мы препятствуем Его Слову — на нас будет грех брата. Если мы передаем Его Слово — Бог через нас спасает брата нашего. «Пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак. 5:20).

Служение авторитета

«А кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою» (Мк. 10:43). Иисус весь авторитет сообщества поставил в зависимость от братского служения. Настоящий духовный авторитет есть только там, где есть стремление исполнить служение слушания, помощи, вынесения и провозглашения. Любой культ личности другого человека в силу его выдающихся способностей, одаренности — даже если они вполне духовной природы — является мирским явлением и не должен устанавливаться в христианской общине; он попросту отравит существование ее членов. Так частое сегодня стремление к «епископскому творчеству», к «проповедническому характеру человека», к «обладающей полномочиями личности» соответствует болезненной духовной потребности в восхищении человеком, в создании видимого авторитета этого человека, и тогда истинный авторитет служения кажется слишком незначительным. Ничто не противоречит такому

стремлению острее, чем Новый Завет, где идет речь о епископе (см. 1 Тим. 3:1).

Здесь не найти и следа магии человеческой одаренности, блестящих способностей духовной личности. Епископ — это простой, здоровый и верный в вере и в жизни мужчина, праведно исполняющий в общине свое служение. Его авторитет завися сит от выполнения им служения. А как в человеке в нем нет ничего достойного изумления. По-настоящему авторитетный человек знает, что

он в строжайшем смысле привязан к Слову Христа: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, вы же все — братья» (Мф. 23:8). Общине нужны не блестящие личности, а верные служители Иисуса и братьев. Община будет доверять только тем простым служителям Христова Слова, которых ведет не человеческая мудрость и всезнание, а слова доброго Пастыря.

Духовный вопрос о доверии, находящийся в тесной взаимосвязи с вопросом авторитета, решается с учетом верности, с которой человек пребывает в служении Иисусу Христу, но никогда не берется в расчет одаренность, которой он обладает. В заботе о душах достигнуть авторитета может только тот служитель Иисуса, который не ищет собственного авторитета; который сам, склоняясь перед авторитетом Слова, является братом среди братьев.