Эпилог

Одно дело размышлять на бумаге, и совсем другое — поделиться своими размышлениями в Вашингтоне. Когда мы с Биллом прилетели в Вашингтон, нас проводили в гостиницу «Кларендон» в Хрустальном городе, расположенную на том же берегу реки Потомак, что и аэропорт, и представляющую собой комплекс современных высотных зданий, словно целиком выстроенных из стекла. На нас обоих произвела большое впечатление роскошная обстановка. Каждому из нас отвели просторную комнату с двуспальной кроватью, ванной (с обилием полотенец) и телевизором с кабельным каналом. В комнате Билла на столе стояла ваза с фруктами и бутылка вина. Билл был в восторге. Будучи заядлым телезрителем, он устроился на кровати королевских размеров и при помощи пульта дистанционного управления прошелся по всем каналам. Но подходило время нести благую весть. После изумительного ужина в одном из танцевальных залов, украшенном золочеными статуями и маленькими фонтанами, Винсент Дуайер представил меня присутствующим. В тот момент я все еще не знал, что будет представлять собой совместное с Биллом служение. Я начал выступление словами о том, что приехал не один и что рад быть вместе с Биллом. Потом я взял записи и начал свое выступление. В это время Билл поднялся со своего места, подошел к подиуму и расположился рядом со мной. Было очевидно, что он имеет гораздо более конкретное представление о том, что значит «вместе нести служение», чем я. Всякий раз, когда я прочитывал страницу, он переворачивал ее и откладывал на столик. Мне было это очень удобно, и я начал воспринимать присутствие Билла как своего рода поддержку. Но Билл не остановился на этом. Когда я стал говорить об искушении обратить камни в хлеб как об искушении быть нужным, он прервал меня и сказал в полный голос, что каждый мог слышать: «Я уже слышал об этом!» Так оно

и было, и Билл лишь хотел, чтобы присутствовавшие священники и служители поняли, что он хорошо меня знает и знаком с моими суждениями. Для меня, однако, слова Билла прозвучали неназойливым напоминанием о том, что мои мысли были не так новы, как мне хотелось их представить. После вмешательства Билла атмосфера в зале стала иной, все почувствовали себя более раскованно. Билл внес в общение некую простоту, лишив его торжественности. По мере того как я продолжал выступление, я все больше чувствовал, что мы с Биллом выступаем вместе, и это было очень приятно.

Когда я перешел ко второй части и прочел слова «чаще всего умственно неполноценные люди, с которыми я живу, задают вопрос: «Ты сегодня вечером будешь дома?»» Билл вновь прервал меня и сказал: «Точно, Джон Смелцер всегда спрашивает об этом». И вновь в его словах было что-то обезоруживающее. Билл очень хорошо знал Джона Смелцера, прожил с ним не один год. Ему просто хотелось, чтобы слушатели узнали о том, что у него есть такойдруг. Он словно приближал к нам слушателей, раскрывая перед ними нашу обыденную жизнь.

После того как я закончил чтение, и меня поблагодарили за выступление, Билл сказал мне: «Генри, можно теперь мне сказать?» Я испугался: «Как мне это устроить? Он может начать говорить вздор, и будет очень неловко». Но поймав себя на мысли, что Билл не может сказать ничего существенного, я обратился к аудитории: «Будьте любезны, присядьте. Билл хотел бы сказать вам несколько слов». Билл взял микрофон и преодолевая все речевые трудности сказал: «В прошлый раз, когда Генри ездил в Бостон, он взял с собой Джона Смелцера. А в этот раз он хотел, чтобы я поехал с ним в Вашингтон, и я очень рад быть здесь с вами. Большое спасибо». Вот и все, и присутствовавшие встали и от души аплодировали ему.

Когда мы возвращались на свои места, Билл сказал мне: «Генри, тебе понравилось мое выступление?» — «Очень, — ответил я, — всех порадовало то, что ты сказал». Билл был в восторге. В перерыве он чувствовал себя раскованнее, чем когда бы то ни было. Он подходил ко всем, представлялся, спрашивал о впечатлениях от вечера и рассказывал всяческие истории из жизни в Дэйбрейке. Я не видел его более часа, он был слишком занят, знакомясь со всеми.

На следующее утро за завтраком, перед нашим отъездом, Билл обошел все столики с чашкой кофе в руках и попрощался со всеми, с кем познакомился накануне вечером. Я понял, что у него появилось много друзей, и что ему очень уютно в этой необычной для него обстановке.

На обратном пути в Торонто, оторвавшись от книжечки с ребусами, которую он всегда берет с собой, спросил: «Генри, тебе понравилась наша поездка?» — «О, да, ответил я, — это была чудесная поездка, я так рад, что ты был со мной». Билл посмотрел на меня внимательно и спросил: «И мы все делали вместе, правда?» И тут я в полной мере осознал истинность слов Иисуса: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). Раньше я всегда самостоятельно читал лекции и проповеди, выступал перед аудиторией. Я час-то размышлял о том, что из сказанного мной запомнится слушателям. И вот теперь меня озарило: вероятнее всего, многое из того, о чем я говорил, запомнится не надолго, а вот то, что мы выступали вместе с Биллом, не забудется. Я уповал на то, что присутствие Иисуса, пославшего нас вдвоем и пребывавшего с нами на протяжении всей поездки, откроется тем, кто присутствовал в гостинице «Кларендон» в Хрустальном городе.

Когда самолет приземлился, я сказал Биллу: «Спасибо большое, что ты поехал со мной. Это было чудесное путешествие, а то, что мы делали, мы делали вместе, во имя Иисуса». Сомнений в этом у меня не было.