Богословие

«Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5:39).

«Тогда я увидел все дела Божий и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого» (Ек. 8:17).

«Испытаем и исследуем пути свои, и обратимся к Господу» (Пл. Иер. 3:40).

«Рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил» (Лк. 1:3).

«Мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (Иак. 3:17).

Богословие — это учение о Боге, о вере и других догматах церкви (В. Даль).

Говорить о Боге — великое дело, но гораздо большее — очищать себя для Бога; потому что в лукавую душу не войдет премудрость (Григорий Богослов).

Вот почему, смертные, рассуждая о Боге, любите меру в слове (Григорий Богослов).

Принцип богословия, который и нам лучше соблюдать, — не все сразу высказывать и не все до конца скрывать: ибо первое неосторожно, а последнее безбожно; одним можно поразить чужих, а другим — отдалить своих (Григорий Богослов).

Кто же по недомыслию воображает неподобающее и говорит о Боге го, что Его недостойно, тому нет извинения в его дерзости (Афанасий Александрийский).

По Писанию Бог спит (Пс. 43:24), пробуждается (Пс. 7:7), гневается (Вт. 11:17), ходит и имеет престолом херувимов (Ис. 37:16). Но разве Бог подвержен немощам? Разве Он есть тело? Ясно, что здесь представлено то, чего нет на самом деле. Соразмеряясь со своими понятиями, мы назвали и божественное словами, взятыми из своего опыта. Когда Бог, по известным только Ему Самому причинам, как бы прекращает Свою заботу о нас, мы говорим, что Он спит. Когда, наоборот, вдруг начинает благодетельствовать, это значит, что Он пробуждается. Он наказывает, а мы говорим: «гневается». Он действует то здесь, то там, а по-нашему — Он «ходит», быстро движется — «летает». Обращенность к нам мы называем «лицом», даяние и принятие — «рукою». И так всякая другая Божия сила и всякое другое Божие действие изображены у нас чем-нибудь взятым из опыта человеческого (Григорий Назианзин).

Говоря же о Боге, не к тому нужно стремиться, чтобы придумывать благозвучный и приятный для слуха набор слов, нужно отыскивать благочестивую мысль, которая вместила бы соответствующие понятия о Боге (Григорий Нисский),

Сам Господь положил тьму покровом Своих тайн, и нужен некий великий свет Всесвятого Духа для постижения этих сокровенных таин. Как же ты, еще не сделавшийся обителью этого Света, пытаешься познать то, на что не имеешь сил, как еще несовершенный и непросвещенный? (Симеон Новый Богослов)

Оскверненному не надлежит отверзать уст не только для рассуждений о догматах, но даже и о чем-нибудь другом, пока не очистит себя искренним покаянием. Ибо если грешнику говорит Бог: «Что ты проповедуешь уставы Мои?» (Пс. 49:16), тем более заградил Он уста тому, кто, находясь в таком состоянии, пытается входить в исследование догматов. Потому что догматы настолько выше «уставов», насколько небо выше земли, а душа выше тела Итак, будучи побеждаем другими в жизни, перестань состязаться в догматах, чтобы не нанести поражения и догмату, потому что многие имеют обычай — по мнению о том, кто говорит, делать заключение и о том, что он говорит, (Исидор Пелусиот).

Но если хочешь со временем стать богословом, достойным Божества, — соблюдай заповеди и не отступай от повелений Его, ибо дела, как ступени, ведут к созерцанию (Григорий Богослов).

Нужно быть чистым, насколько возможно, чтобы Свет приемлем был светом; нужно говорить о Боге перед людьми усердными, чтобы слово, падая на бесплодную землю, не оставалось бесплодным. Нужно богословствовать, когда внутри нас тишина и ум не кружится по внешним предметам, чтобы не прерывалось дыхание, как у всхлипывающих. При этом можно богословствовать лишь постольку, поскольку сами постигаем Бога и Он может быть постигаем. Итак, сами приобретая познание и другим его передав, приступим к изложению богословия по образу Писания. Направлять же слова предоставим Святому Духу (Григорий Богослов).

Кто истинно и как должно понимает богословие, тот, без сомнения, живет в согласии с верой. А это возможно лишь при отвержении плотских страстей, упражняемых в добродетели (Григорий Нисский).

Ищущие познания о Боге должны стать вне житейских забот и привести в бездействие страсти. Ибо как войдет понятие о Боге в душу, стесненную помыслами? (Василий Великий)

Никто из живущих на земле, зарывающий себя в землю не может видеть солнечного света. И никто из людей, оскверняющихся житейскими делами, не может видеть Солнца правды (Иоанн Златоуст).

Никто не может войти в богословие и сказать ничего достойного о Боге, как только Духом Святым (Никита Стифат).

Понятия, которое было бы вполне достойно Бога, никто никогда не достигнет, хотя бы соединились все умы для исследования и стеклись все народы для его выражения (Василий Великий).

И потому благочестие не в том, чтобы часто говорить о Боге, но чтобы больше молчать. Всегда держитесь той мысли, что безопаснее слушать, чем говорить, и лучше учиться, чем учить о Боге (Григорий Богослов).

Нечистая жизнь препятствует познанию высоких истин, не позволяя разуму проявлять свои высшие способности (Иоанн Златоуст).

Любящие отцы, слушая своих детей, лепечущих и запинающихся в словах, не обращают внимания на недостатки речи, радуются проявлению их природной склонности, и лепет детей для них приятнее всякого ораторского красноречия и философской умудренности. Так и Богу угодны в нас не уста, лепечущие о богословии, но желание и расположение, если мы проповедуем с верой и воспеваем Его с любовью (Иоанн Златоуст).

Но пока мы занимаемся внешними предметами, мы не можем вместить познания Бога. Ибо кто, заботясь о мирском и погрузившись в плотскую рассеянность, может внимать учению о Боге и иметь достаточно сосредоточенности для столь высоких умозрений (Василий Великий).