Глава 22. Отказ воспользоваться своей свободой (9:15-27)

Но я не пользовался ничем таковым. И написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою. Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая [обязанность] моя, и горе мне, если не благовествую! Ибо если делаю это добровольно, то [буду] иметь награду; а если недобровольно, то [исполняю только] вверенное мне служение. За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании. Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его. Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы — нетленного.И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным. (9:15-27)

В (9:15-27) Павел вновь утверждает (ст. 15) и затем продолжает иллюстрировать принцип, что любовь ограничивает христианскую свободу. Он иллюстрирует также и свою тактику: не использовать права на материальную поддержку со стороны тех, кому он служил. Здесь он приводит две причины, объясняющие, почему он отказывается принимать такую поддержку: во-первых, он не хотел потерять своей награды, которую надеялся получить за то, что проповедуют Евангелие безвозмездно (ст. 16-18). Во-вторых, что особенно важно, он хотел, чтобы абсолютно ничто не могло бы помешать ему достигать неспасенных благою вестью (ст. 19-27).

Только что он привел шесть доводов (9:1-14) в пользу того, почему он имел право на материальную поддержку. Но я не пользовался ничем таковым, — продолжает он.

Чтобы Коринфяне не подумали, что он изменил свое мнение и привел эти шесть доводов, пытаясь убедить их начать оказывать ему поддержку, он добавляет: и написал это не для того, чтобы так было для меня. Своего мнения он не изменил. Он не прибегал к намекам и уверткам, надеясь, что, несмотря на его протесты, коринфяне начнут ему платить. Он никогда не брал платы с тех, кому он служил, и никогда не намеревался этого делать. И теперь он не пытался выпросить этого замаскированным образом.

Это была не его тактика, куда бы он ни отправлялся. Фессалоникийской церкви он напоминал: «Ибо вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедовали у вас благовестие Божие» (1 Фес. 2:9). В своем следующем послании к этой церкви он повторяет напоминание: «ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас» (2 Фес. 3:8). Он не принимал от них даже такой малости, как бесплатное питание.

От Фессалоникийцев Павел получал поддержку, — но уже после того, как он их покинул, а не в то время, как от работал среди них. Несомненно, эта церковь была в числе тех македонских церквей, которые помогали апостолу, поддерживая его в то время, когда он жил в Коринфе. «Другим церквам я причинял издержки (слово, употребляющееся для описания ограбления храмов), получая от них содержание для служения вам; и, будучи у вас, хотя терпел недостаток, никому не докучал. Ибо недостаток мой восполняли братия, пришедшие из Македонии; да и во всем я старался и постараюсь не быть вам в тягость» (2 Кор. 11:8-9).

Отказ Павла принимать содержание от тех, кому от служил, был результатом его глубокого убеждения. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою. Для него было лучше умереть, чем дать кому-нибудь повод подумать, что он проповедует и учит за деньги. Он не был наемным пророком, как Валаам (Числа 22), и он служил не «для гнусной корысти» (1 Пет. 5:2). То, что он заявил старейшинам Эфеса, было словами, идущими из глубины души, словами человека, полностью посвятившего себя работе для Господа: «Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал: Сами знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии. Во всем показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса; ибо Он Сам сказал: блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:33-35).

Слово похвала (каухема) имеет отношение к тому, что составляет человеческую славу или причину, по которой его можно прославлять. Оно же передает представление о радости или веселье. Обычно похвала — это грех, потому что она связывается с гордостью; но необязательно похвала должна быть гордой и грешной. Похвала Павла выражала не высокомерие, а радость. Он до того был рад этой духовной привилегии, этому обязательству, взятому им на себя, что он легче бы умер, чем сделал что-нибудь, противоречащее этому обязательству. У него было право, испытывая радость прежде всего от применения этой привилегии, ограничивать свою свободу, а не пользоваться ею. Его похвала была далека от похвалы своими собственными достижениями, как он тут же дает понять.

Чтобы не потерять награду.

«Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться; потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую! Ибо если делаю это добровольно, то буду иметь награду; а если недобровольно, то исполняю только вверенное мне служение» (9:16-17).

Награда была не за благовестие и не за служение Евангелию

Павел говорил о «хвалящемся Господом» (1 Кор. 1:31), о том, что он мог «похвалиться… в том, что относится к Богу» (Рим. 15:17) и тому подобным. Еще чаще он говорит о радости от благовестия, о прославлении креста, и больше всего — о прославлении Иисуса Христа. Но он говорит: если я благовествую, то нечем мне хвалиться.

Он хвалился самою благою вестью, но он не мог похвалиться тем, что проповедовал ее. Он не имел никакого отношения к тому, что она была дана, или к ее содержанию. Он просто получил откровение. Не хвалился он и своею преданностью этому труду или своими способностями проповедовать Евангелие. Он действительно благовествовал, и притом с большим рвением, чем кто-либо из известных нам проповедников, но он делал это потому, что это была необходимая обязанность его. Господь внезапно остановил его однажды, когда он был на пути в Дамаск, чтобы преследовать христиан. Тогда он был отделен от мира, как апостол для язычников (Деян. 9:3-6; 26:13-18; ср. Рим. 11:13). Павел принял решение в пользу Божьего призыва в том смысле, что он «не воспротивился небесному видению» (Деян. 26:19), но в действительности у него не было выбора. Он находился под принуждением: проповедовать — это была его обязанность.

Как Павел осознал позже, Бог отделил его даже «от утробы матери» его (Гал. 1:15). Подобно Иеремии (Иер. 1:5) и Иоанну Крестителю (Лука 1:13-17), Павел был призван Господом еще до своего рождения, предназначен для определенного служения. И, подобно Иеремии, Павел не мог удержаться от проповедования. Когда Иеремия в отчаянии от того, что его отвергали и над ним издевались, пытался перестать проповедовать, ему это не удавалось. «И подумал я: «не буду я напоминать о Нем, и не буду более говорить во имя Его»; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог» (Иер. 20:9). Колоссянам Павел говорил: «сделался я служителем по домостроительству Божию, вверенному мне для вас, чтобы исполнить слово Божие» (Кол. 1:25).

Когда-нибудь — не раньше, так позже — каждый проповедник, призванный Господом, начинает осознавать, что Бог принуждает его проповедовать. Это не означает, что Божьим призванием нельзя пренебречь, что невозможно не обратить на него внимание или проявить к нему пренебрежение, — но это значит, что его нельзя изменить. Человек, который отвергает призвание Божие или пытается сдаться на милость обстоятельств, испытывает, подобно Иеремии, что «как бы огонь, заключенный в костях» его, не дает ему покоя, пока он не перестанет противиться. Выбора у него нет.

Рэмонд Люлл, испанский мистик, в течение долгих лет вел беззаботный образ жизни, предаваясь роскоши. По его словам, однажды ночью во время видения к нему сошел Христос, несший крест, и сказал: «Понеси этот крест за Меня, Рэмонд». Он оттолкнул Христа и отказался. Во время следующего видения повторилось все то же самое: Христос предложил ему крест, а Рэмонд отказался. В третьем видении Христос положил крест ему на руки и ушел. «Что же мне еще оставалось, — говорил потом Рэмонд, — как не взять его?»

К этому ощущению принуждения добавляется непреодолимое чувство серьезной, ответственности, которое Павел выражает словами: горе мне, если я не благовествую. Тем самым он говорит, что, если бы он воспротивился этому призыву, он понес бы серьезное наказание. Самые суровые кары обещаны неверным служителям (Иак. 3:1).

Павел благовествовал с радостью, но не добровольно. Слово недобровольно указывает не на то, что он не был готов послушаться призыва, но на то, что в самом призыве его воля не участвовала. То, что он служил Христу, не было его собственным решением, поэтому он не получил награду, а исполнял вверенное ему служение. Он был обязан проповедовать, за что он не заслуживал и не ожидал награды. Слово служение указывает на то, что некто дает нам нечто, важное для него, или возлагает на нас некую обязанность, которую мы должны правильно исполнять. Так бывает с каждым призывом к служению. Бог отдает служителю то, что Он высоко ценит, велит ему надежно сохранять эту ценность и обещает суровое наказание тому, кто будет заботиться о ней недостаточно хорошо. Павел употребляет восклицание горе (оуай), чтобы указать на то, что в случае неисполнения обязанности ему грозит боль.

Награда была за безвозмездную проповедь

Отметив, за что ему награды не полагается, Павел теперь переходит к изложению того, за что ему награда будет. «За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безвозмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании» (9:18).

Благовестив Павлу было вменено; он был принужден проповедовать, и попал бы в серьезные неприятности с Господом, если бы отказался это делать. Но в том, что касалось оплаты этой его работы, он не был принуждаем. В этом отношении он был вполне свободен ожидать поддержки от тех, кому он служил. Он решил не получать оплаты потому, что он этого хотел, а не потому, что это было необходимо Это решение приносило ему большое удовлетворение и радость, и он знал, что за него он получит награду.

Он решился благовествовать, не пользуясь (своею) властью в благовествовании. Ему было легче работать сверхурочно, день и ночь, чтобы заработать на свое содержание, чем оказаться бременем для тех, кому он служил, или вызвать у них подозрение, что он взял на себя эту работу ради денег.

С великой радостью и удовлетворением отказался Павел от своей свободы, отказался воспользоваться правом на материальную поддержку, чтобы тем самым внести свой собственный вклад в работу Христа.

Приобрести Христу неспасенных

Второй и более важной причиной, побудившей Павла отказаться от своего права на финансовую поддержку, было его желание иметь возможность приобретать Христу неспасенных без всяких помех.

В стихах 19-27 он объясняет, что он старался повысить действенность своей проповеди о Христе двумя способами: при помощи самоотверженности и при помощи воздержания

При помощи самоотверженности

«Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть. Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; Для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона перед Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобресть чуждых закона; для немощных я был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтоб бы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (9:19-23).

Главное побуждение, заставлявшее Павла не пользоваться вполне его христианской свободой, состояло в том, чтобы больше приобрести. Он был глубоко уверен в том, что «мудрый привлекает души» (Пр. 11:30), и был готов на все, на любые жертвы, чтобы приобретать людей Иисусу Христу. В том, что касалось его прав, он был свободен от всех, но из-за своей любви ко всем он с радостью ограничивал свои права ради тех, кому служил. Он, в переносном смысле, всем поработил себя. Он изменял привычки, пристрастия, весь свой образ жизни, если хоть что-нибудь в его поведении могло бы заставить кого-либо из его слушателей соблазниться, обидеться или почувствовать помеху на пути к вере в Господа.

И снова это послание напоминает нам, что в «серых» сферах жизни, относящихся к тем привычкам и обычаям, о которых не особо упоминается в Библии, Павел, как и все верующие, был свободен делать все, что ему не запрещала его совесть. Но любовь запрещала ему делать то, в чем могла бы усомниться совесть более слабых, «немощных» верующих. Любовь не позволила бы ему делать даже то, что могло бы показаться оскорбительным для тех неверующих, которым он свидетельствовал. Все в своей жизни, что могло вызвать сомнения, он подвергал контролю любви.

По Моисееву закону каждый еврей, находившийся в рабстве у другого еврея, должен был быть отпущенным на свободу через 6 лет. Но если он любил своего хозяина и предпочитал оставаться у него в доме, он мог остаться постоянным рабом, и ему протыкали ухо в знак его добровольного порабощения (Исх. 21:2-6).

В переносном смысле Павел сам сделался таким рабом для других. Я поработил себя, по-гречески это только два слова — едоулоза («я поработил») и емаутон («себя»).Порабощение, выражаемое этими словами, очень серьезное. Это выражение использовалось для описания израильского рабства в Египте, длившегося 400 лет (Деян. 7:6), для брачного союза (1 Кор. 7:15), для пристрастия к вину (Тит. 2:3) и для нового христианского отношения к праведности (Рим. 6:18) Порабощение, которым Павел поработил себя всем, не было чем-то незначительным или легким для исполнения. Но его Господь учил, что «кто хочет быть первым… да будет всем рабом» (Map. 10:44).

То, что Павел добровольно приспосабливал свой образ жизни, уподобляясь тем, кому свидетельствовал, входило в ту часть работы, которую мы сегодня называем предевангелизацией. Эти усилия не были частью Евангелия, они не имели ничего общего с благой вестью. Но они помогали многим неверующим слушать Евангелие, открываться восприятию благой вести.

Чтобы проиллюстрировать, в чем состояло его добровольное рабство, Павел упоминает три направления, в которых ему пришлось освоить, чтобы приспособить свой образ жизни к образу жизни тех, кого он хотел привести ко Христу. Каждая из этих иллюстраций, как и утверждение самого принципа (ст. 19), кончается придаточным предложением цели (чтобы приобрести, спасти, быть), подчеркивающим его желание приобретать людей для Христа.

Для Иудеев я был как Иудей. Во-первых, в тех рамках, которые ограничивались. Писанием, он был в своем поведении как еврей, что необходимо, когда работаешь среди евреев. Во Христе он больше не был связан религиозными церемониями, обычаями и традициями, свойственными иудаизму. Следовал ли он им или не следовал, — на его духовную жизнь это не оказывало никакого влияния. Но если, соблюдая эти обычаи, он тем самым открывал иудеям двери ко Христу, он с радостью подчинялся» необходимости Что когда-то было ограничениями, накладываемыми законом, то теперь стало ограничениями, которые накладывала любовь. Побуждение, подталкивающее его к этому, ясно: приобрести Иудеев для спасения в Иисусе Христе.

Говоря о своих братьях-евреях, Павел писал: «желание моего сердца и молитва к Богу о Израиле во спасение» (Рим. 10:1). Даже если проповедь Евангелия язычникам побудит некоторых из евреев принять Христа из ревности, это было бы хорошо (11:14). Выше, в том же самом послании, он говорил: «я желал быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (9:3).

Если он был готов на такое ради своих братьев-евреев, то уж, конечно, он мог придерживаться их ритуальных условий, соблюдать особые дни или воздерживаться от употребления в пищу определенных продуктов, — если все это могло помочь ему приобрести подзаконных. Когда Павел захотел взять с собой на служение Тимофея, он обрезал его «ради Иудеев, находившихся в тех местах» (Деян. 16:3). Это обрезание не принесло никакой пользы ни самому Тимофею, ни, конечно уж, Павлу; но оно могло принести большую пользу их служению среди евреев и было незначительной ценой за надежду приобрести некоторых из них Господу.

По совету Иакова и других руководителей Иерусалимской церкви Павел охотно платил за еврейскую очистительную церемонию и участвовал в ней вместе с четырьмя другими христианами из евреев. Он принимал участие в этом ритуале, чтобы доказать еврейским критикам-христианам, что он не призывал евреев полностью отвергнуть Моисея и закон Ветхого Завета (Деян. 21:20-26). То, что Павел остриг голову в Кенхреях (Деян. 18:18) по особому еврейскому обету, могло быть сделано ради блага некоторых евреев.

Поскольку евреи все еще были под законом — подзаконными — Павел, работая среди них, и сам вел себя как подзаконный. Он не верил тому, что исполнение требований закона могло принести ему какую-нибудь духовную пользу, и он не учил этому, не делал даже малейших предложений на этот счет. Этим невозможно ни добиться спасения, ни удержать его. Но это был способ улучшить восприятие благовестия, работая среди евреев.

Для чуждых закона — как чуждый закона. Во-вторых, Павел был готов жить как язычник, когда он работал среди язычников.

Чтобы не могло быть никаких недоразумений на этот счет, он ясно дает понять, что он здесь не говорит о пренебрежении Божьим моральным законом или о нарушении его. Если Новый Завет и повлиял каким-либо образом на Десять заповедей и на все остальные моральные законы, данные в Ветхом Завете, так только в сторону укрепления этих законов Например, для христианина грехом является не только убийство, но и неоправданный гнев на брата или оскорбительное слово; грешно не только прелюбодеяние, но и вожделение (Матф. 5: 21-30). Любовь не отменяет Божьего морального закона, но исполняет его (Рим. 13:8, 10; ср Матф. 5:17). Находящиеся во Христе не чужды закона пред Богом, но подзаконны Христу. Каждый верующий несет полную законную ответственность пред Иисусом Христом, — хотя при этом руководящей силой должны быть не внешние признаки закона, а любовь.

Однако, в остальных делах, не касающихся моральной стороны жизни, Павел как можно ближе уподоблялся язычникам, приспосабливаясь к обычаям Он не ел то, что не ели они, ходил туда, куда ходили они, и одевался так, как одевались они. И снова он поступал с целью приобрести язычников Христу.

Для немощных был как немощный В-третьих, Павел был готов уподобиться тем, кто, будь они евреи или язычники, не обладали умственной силой, чтобы вместить благую весть Будучи среди немощных, он и вел себя как немощный Он спускался на их уровень восприятия Тем, кто нуждался в простом изложении, он излагал истины Евангелия просто, тем, кто нуждался в повторениях, он повторял Несомненно, такою же рассудительностью отличалось его поведение в том, что касалось самих коринфян (ср 2:1 -5) Его целью было приобрести их для спасения.

В итоге, для всех Павел сделался всем, чтобы, он мог спасти по крайней мере некоторых Он не шел на компромисс в том, что касалось самой благой вести он не отошел бы ни на миллиметр и от малейшей истины Евангелия, чтобы пойти навстречу кому-нибудь из своих слушателей Но он готов был снизойти любым способом к любому, если это могло хоть как-то помочь привести его ко Христу Он никогда не откладывал в сторону свою свободу, благовествуя. Он не обижал ни иудеев, ни язычников, ни тех, кому с трудом давалось понимание истин Писания

Если человек не понимает Божье Слово, — это его собственное дело. Если он не понимает библейского учения, библейских норм или церковной дисциплины, это его дело.

Это значит, что этот человек не понимает Бога. Но если он не понимает наше поведение или наши привычки, в которых нет ничего необходимого, — неважно, как бы хороши и приемлемы они сами по себе ни были, — его дело становится нашим делом, нашей бедой. Тут уже речь идет не о законе, а о любви, а любовь всегда требует больше, чем закон. «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Матф. 5:39-41).

Для Павла главным было жить по благовестию, проповедовать Евангелие и учить Евангелию. Все остальное его ничуть не заботило. Сие же делаю для Евангелия. Евангелие было его жизнью. Поэтому он не откладывал в сторону все то, что могло бы помешать его силе и действенности.

Слово соучастник (сункойнонос) говорит о ком-то, кто делит вместе с кем-либо дела или заботы, кто участвует вместе с кем-либо в какой-нибудь деятельности. Суть в том, что Павел хотел, чтобы каждый человек мог бы соучаствовать вместе с ним в преимуществах и благословениях, которые дарит благая весть. Он хотел, чтобы они вместе с ним стали членами Божьей семьи.

При помощи воздержания

«Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы — нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; Но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (9:24-27).

Ограничивать свободу невозможно без воздержания. Наша греховная природа возмущается ограничениями и отвергает их, порой даже во имя духовной свободы. Одно дело признавать, что надо жить по любви, а другое дело — следовать этому принципу. Павел следовал этому принципу, потому что он хотел быть в выигрыше.

У древних греков было два больших спортивных фестиваля: Олимпийские игры и Истмийские игры. Истмийские игры проводились в Коринфе, и потому были хорошо знакомы тем, к кому в своем послании обращался Павел. Участники соревнований должны были доказать, что они старательно тренировались в течение десяти месяцев. Последний из этих десяти месяцев они проводили в Коринфе, ежедневно тренируясь на спортивных полях и в гимназиумах наблюдением специально назначенных лиц. Соревнования по бегу всегда были главным аттракционом этих игр. К сравнению с ними и прибегает Павел, чтобы проиллюстрировать, какою должна быть верная христианская жизнь. Бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду. Никто не станет тратить столько времени и сил на тренировки, если он не намерен выиграть. И все же из большого числа бегунов победителем оказывается только один.

Большая разница между этим ристалищем и христианским «ристалищем» состоит в том, что выигрывает каждый христианин, который отдаст дань тщательной тренировке Мы состязаемся не друг с другом, но с препятствиями на пути, — и с практическими, и с физическими, и с духовными, — которые могли бы нам помешать. В каком-то смысле можно сказать, что каждый христианин бежит на своем собственном ристалище, почему и становится возможным, что каждый выиграет, приобретая души Христу. Поэтому Павел советует всем верующим: так бегите, чтобы получить (награду), откладывая в сторону все, что могло бы помешать восприятию благовестия.

Воздержание спортсменов, которые сами себя дисциплинировали, — это упрек тем христианам, которые в полсердца относятся к своей вере, которые «вышли из формы», котором почти ничего не делают для того, чтобы подготовиться свидетельствовать неспасенным..

Павел в своем беге имел цель. Он бежал не просто так, не так, как на неверное. Его целью, о которой он четырежды упоминает в стихах 19-22, было приобрести Иисусу Христу как можно больше людей, к какому бы способу для этого ни пришлось прибегнуть.

Изменяя сравнение, он говорит, что бьется не так, чтобы только бить воздух. Он занимался не показной борьбой с воображаемым противником, он всегда бился в реальной битве, «как добрый воин» (1 Тим. 1:18). Он не просто занимался физкультурой, чтобы вспотеть, — он действительно боролся.

Значительная часть этой борьбы была борьбой против его собственного тела. Я… усмиряю и порабощаю тело мое. Слово усмиряю (гупопиозо) буквально означает «дать в глаз». Он, в переносном смысле, избивал себя до синяков, если это было необходимо. Слово порабощаю (доулагогео) имеет тот же корень, что и «поработил себя» в стихе 19 Павел вбивает свое тело в порабощение, делая его рабом своей миссии — приобретать души для Христа А большинство людей, в том числе и многие христиане, как раз наоборот, являются рабами своих собственных тел. Их тела говорят им, что им делать. Их тела решают, когда, что и сколько им есть, когда идти спать и вставать, и так далее. Спортсмен себе такого не может позволить. Он послушен правилам тренировки, а не своему телу. Он бегает, когда ему хотелось бы отдохнуть, он ест сбалансированную пишу, когда ему хотелось бы шоколадного мороженого, он ложится спать когда ему совсем не хочется спать, и он рано встает, чтобы тренироваться, когда ему хотелось бы остаться в постели Спортсмен сам руководит своим телом, а не слушается eго Тело — его раб, а не наоборот.

Павел тренировался изо всех сил, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным Здесь — другие сравнение, тоже из области Истмийских игр. Состязавшегося, которому не удавалось выполнить требования тренировки, дисквалифицировали, признавали недостойным Он не мог не только выиграть, но даже и участвовать в беге. Павел не хотел проповедовать всю жизнь другим требования христианской жизни, чтобы в результате его самого признали недостойным за то, что он не исполнял этих требований

Цепляться за свои свободы и права — это верный путь проиграть на ристалище, где выигрывают души Многие из коринфских христиан серьезно ограничивали свое свидетельство, потому что не хотели ограничивать свою свободу Они не хотели отказаться от своих прав и, поступая так, выигрывали мало, а обижали многих.

Если спортсмены, участвовавшие в Олимпийских и в Истмийских играх, проявляют такую строгую самодисциплину и воздерживаются от всего, так почему же христиане не могут поступать таким же образом, — спрашивает Павел Те для получения венца тленного, а мы — нетленного.

Наградой, которую получали победители Истмийских игр, был сосновый венок. Конечно, состязавшиеся боролись нечто большее, а не просто за венок. Он был символом .шумных приветствий на стадионе и жизни герои Выигрывавших считали бессмертными, — во многом, как и в наши дни Но это «бессмертие» было точно таким смертным, как и сам венок — ему было отпущено лишь не многим больше дней жизни И то, и другое было тленным.

Христиане бегут не за венком, который должен увянуть и не за быстротечной славой. Истинное бессмертие у них уже есть. Они бегут, чтобы получить «венец правды, который даст (им) Господь, праведный Судия, в день оный» (2 Тим 4:8), стремясь «к наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах» (1 Пет. 1:4). Эта награда нетленная.

Но и нетленное требует воздержания, в точности как тленное. Ни один христианин не сможет добиться успеха в свидетельстве или ином важном деле без самодисциплины Любое доброе дело, которое мы совершаем, — будь то в учебе, в финансах, в художественном творчестве, в браке, в духовной жизни, — осуществляется благодаря самодисциплине и самоконтролю.

Если спортсмен намеревается превзойти других спортсменов, он добровольно и часто сурово ограничивает свою свободу. Все, что относится к сну, к диете и к физическим упражнениям, определяется не его правами или его чувствами, но требованиями, которые предъявляет к нему тренировка. Профессиональных спортсменов в наши дни часто высоко оплачивают. Но Истмийские игры проводились среди любителей, как и Олимпийские игры в наши дни.

Спортсмены-любители годами тщательно тренировались, часто беря на себя значительные расходы, ради недорогой награды и шумных аплодисментов, которые истлевали вместе с наградой.

Многие верующие начинают христианскую жизнь с энтузиазмом. Они тщательно «тренируются» некоторое время.

По затем все это им надоедает, они устают и начинают прерывать «тренировки». Вскоре они дисквалифицируются, перестают быть действенными свидетелями. Они не имеют необходимых «данных», потому что они не готовы заплатить то, чего они стоят. Плотские, мирские привычки, повседневные дела, личные интересы и часто просто лень, — все это препятствует духовному росту и подготовке к служению.

Хорошее может быть врагом лучшему. Осуществление свобод может помешать осуществлению любви. Если мы следуем своими собственными путями, мы можем помешать другим узнать Путь. Души выигрывают только те, кто готовы подчиниться Святому Духу, когда Он решит использовать. их в этом служении.