30 глава

Пс. 30 В этом псалме Давид снова взывает к Господу с просьбой оградить его от ложных обвинений, выдвигаемых против него врагами (см. вводные замечания к Пс. 7). О каких именно обвинениях в адрес псалмопевца идет речь – не вполне ясно.

30:2 по правде Твоей. Псалмопевец взывает к Божией справедливости, поскольку его несчастья вызваны неправедностью его врагов. Божия справедливость предполагает, что все, кто связан с Ним узами завета, будут удостоены Его заступничества.

30:6 В Твою руку предаю дух мой. Веря, что Господь непременно спасет его, псалмопевец уже не боится своих врагов. Эти слова повторил на кресте Спаситель (Лк. 23,46), поскольку они в полной мере отвечают переживаниям гонимого на этой земле Христа (Пс. 21; 68).

30:7 суетных идолов. Псалмопевец считает языческих идолов не более чем плодом воображения их почитателей. Сам он верует только в Господа, «Бога истины» (ст. 6).

30:11 изнемогла от грехов моих сила моя. Вариант, предлагаемый Септуагинтой, – «от несчастий» – больше соответствует контексту данной фразы, ибо переживаемые Давидом несчастья в псалме объясняются не его грехами, а действием посторонних сил.

30:16 В Твоей руке дни мои. Псалмопевец знает, что история в целом и его жизнь в частности находятся во власти Господа; это знание утешает его в несчастье.

30:17 Яви светлое лице Твое. Ср. благословение священникам в Чис. 6,25. Лицезрение Бога – метафора Его милосердного присутствия, обещающего псалмопевцу спасение.

спаси меня милостью Твоею. Т.е. не по делам просящего, а исключительно по милосердию Самого Господа.

30:20 для боящихся Тебя. Т.е. для тех, кто, чтя завет, испытывает благоговейный страх перед Богом.

30:22 в укрепленном городе. Это – непростое для понимания место. Существует предположение, что его древнееврейский текст несколько искажен и что первоначально оно читалось как «в трудное время», что, несомненно, больше соответствует контексту. Однако не исключено, что псалмопевец вспоминает здесь о каком-то более раннем случае Божественного избавления.

30:24 праведные Его. По-древнееврейски здесь употреблено слово, восходящее к тому же корню, что и термин «заветная милосердная любовь».