8. Чей ты сын?

Вопросы прощения охватывают две первые истины в нашем путешествии от рабства к сыновству. Прощение других (Истина №1) включает в себя смирение и отказ от нашей личной боли и нашего заслуженного «права» считать другого человека ответственным за его или ее неправильные действия против нас. Поиск прощения (Истина№2) также включает в себя смирение, требуя, чтобы мы отложили в сторону свою гордость, признали наши грехи и ошибки и открыли свое сердце для того, кого мы обидели, без всякой гарантии быть принятыми. Смирение делает нас уязвимыми, но иногда оно может быть тем, что отличает жизнь от смерти.

Дыра дьявола

Барри был моим другом, с которым я познакомился в своей домашней церкви в середине 80-х. Он знал, что я был капитаном коммерческого рыболовного судна и любил, когда я рассказывал истории о рыбалке в глубоких водах. Одной давней мечтой Барри было поймать гигантского Варшавского групера (морского окуня — прим. переводчика). За годы своей работы в рыболовном бизнесе я поймал на крючок и леску больше гигантского групера, чем любой другой рыболов западного побережья. На самом деле в 70-х и 80-х я поймал более 100 штук этой рыбы-монстра, каждая из которых весила в среднем 175 фунтов (приблизительно 80 кг — прим. переводчика); десять весили более 300 фунтов и один был 450-фунтовый. Чтобы поймать этого гиганта, я использовал в качестве наживки 15-фунтовую рыбу махи- махи и леску, рассчитанную на 300 фунтов.

В начале 1990-х Барри начал доставать меня просьбами: «Джек, ты возьмешь меня с собой ловить гигантского Варшавского групера?»

Есть несколько хороших точек, где водится групер, прямо недалеко от пляжа Мертл-Бич, рядом с которым мы живем; одна из них, Джоржтаун Хоул, находится на расстоянии 62 миль (около 100км~ прим. переводчика) от берега. Занимаясь промышленной рыбной ловлей в 70-х годах, мы назвали это место «дыра дьявола» из-за большого количества лодок и рыбаков, которые без следа исчезли там во время рыбалки, включая и нескольких моих друзей. Барри знал, что однажды ночью я поймал в «дыре дьявола» 28 груперов общим весом 5 000 фунтов. Другой ночью я поймал 14, а еще раз — 9 рыб. В конце концов осенью 1991 года, через несколько лет после того как я оставил море и больше не работал капитаном полный рабочий день, Барри убедил меня отправиться на поиски гигантского групера. К тому времени гигантский групер уже считался исчезающим видом и рыбалка на него была запрещена. Поэтому любого Варшавского групера, которого мы поймали бы, мы должны были отпустить, что редко приносило рыбе пользу. Эта рыба водилась в морских глубинах, когда ее вытаскивали с глубины 300-400 футов (приблизительно 90-120 м — прим. переводчика), она обычно умирала от перепада давления. Поэтому я уже пошел на нарушение федерального закона, что, как вскоре выяснилось, было очень невыгодно как для Барри, так и для меня.

Барри был и остается замечательным другом и молодым человеком, который по-настоящему любит Господа. Но в то время и на протяжении всей его жизни до того момента у него была проблема: он страдал от того, что в детстве его покинули и от последствий этого. Когда Барри было 8 лет, его отец внезапно умер. Барри вырос в атмосфере отвержения и стыда и никак не мог их преодолеть. Барри был истинным сиротой, обладающим большинством признаков сироты, перечисленных в шестой главе. Сиротство привело к ощущению оставленности, что породило у Барри страх довериться, нелюбовь к власти и любому, кто указывал бы ему, что необходимо делать. Он был независим и самоуверен и никогда не получал откровения об истине подчинения духовной власти и власти на работе. Барри всегда поступал по-своему и отказывался позволять кому-то диктовать себе, что нужно делать. С теми сиротскими характеристиками, которые были в его жизни, Барри часто оказывался в самом эпицентре вспышек недовольства, как в церкви, так и на работе.

Единственной лодкой, которую я смог найти и позаимствовать у своих старых приятелей-рыболовов, была 25-летняя, старая 35-футовая посудина под названием «Бронко», в плохом состоянии. Полагалось, что «Бронко» была проклятым судном, потому что каждый, кто когда- либо становился ее капитаном, заканчивал разводом, банкротством или травмой. Она просто стояла в доке, и все обходили ее стороной. Рыболовы, в общей своей массе очень суеверные люди, и они посчитали, что я выжил из ума, если решил взять ее. Но для меня незаслуженное проклятие не имеет силы. В конце концов, я ходил во Христе. Я знал, что все будет хорошо.

Итак, Барри и я погрузили необходимые для трехдневного плавания снасти и направились к «дыре дьявола» на борту «Бронко». Прогноз погоды обещал умеренные ветра и спокойное море, и наше дальнее плаванье началось хорошо. В первый день мы достигли «дыры дьявола» и поймали несколько сотен фунтов снэппера и групера, и также в ту ночь поймали на крючок, но не удержали одного гигантского групера.

На следующий день от побережья начала формироваться не предсказанная прогнозом область низкого давления. Волны стали постепенно набирать высоту, Барри начал хворать морской болезнью, к наступлению ночи скорость ветра, зафиксированная на маяке на отмели Фрайинг Пэн Шоалс, составляла уже 39 узлов. Остаток рыболовной флотилии вернулся в безопасную гавань, но я упрямо оставался в море, пытаясь поймать Варшавского групера. Мы были на расстоянии 62 миль от берега; к вечеру волны уже достигали 12 футов в высоту, и мы оказались среди них на старой 35-футовой посудине, которая, казалось, готова была развалиться на части.

Это было первый раз, когда Барри находился вне зоны видимости земли. Он не был моряком и, в итоге, провел все время, свисая за борт: его рвало по причине морской болезни. Ему было так плохо, как никогда раньше в его жизни, поэтому, в конце концов, я изменил планы, чтобы доставить его домой. Курс на безопасную гавань лежал прямо через волны высотой 12 футов, и нас как следует побило волнами. Я был в своей стихии, охваченный «капитанским настроем», и получал удовольствие от происходящего. Это было то приключение, ради которого я жил! Тем временем Барри находился на задней палубе, избавляясь от содержимого своего желудка. Он определенно был зеленого цвета, напуган и жалел о том, что отправился со мною в море. В конце концов, убедившись, что рвать ему уже нечем, я позволил Барри войти в рулевую рубку. Пока он отдыхал на койке у правого борта рубки, подкошенный сухими рвотными позывами, я правил рулем и направлял прожекторы с кормы на волны, чтобы увидеть, когда нужно сбросить ход, чтобы пережить ударные и крупные волны, у которых даже не было обратной стороны. Я шел на скорости в 5 узлов, пытаясь подойти к земле настолько близко, насколько это возможно, там, где волны не были настолько яростными, но на протяжении 40 миль нас колотило 12-футовыми волнами, непрестанно обрушивающими всю свою мощь на наш нос.

«Мы погибнем!»

Проведя более 2000 дней в море в качестве капитана, я знал океан достаточно хорошо. Я жил там и пережил много штормов, включая ветра, дувшие со скоростью 69 миль/час, с волнами высотой от 20 до 30 футов, на 44-футовой лодке. Я по натуре победитель. Поэтому я знал, какие волны были самыми опасными.

В предрассветной темноте прожектор осветил аномальную (волна, ритм и размер которой отличается от других волн ~ прим. переводчика) волну, которая принимала угрожающий вид по правому борту носа корабля. «Аномальная» волна является кошмаром любого моряка. Она зачастую возникает, когда 2 волны сходятся вместе под углом, соединяясь в одну, увеличивая при этом свою высоту на 50 процентов и усиливаясь вдвое по разрушительной силе. Аномальные волны смертельно опасны и могут за несколько секунд уложить судно на дно океана.

Ужас охватил меня, когда волна поднялась на высоту 18- 20 футов (5,5-6 м ~ прим. переводчика) и обрушилась через нос прямо на фасад рулевой рубки. Я ничего не мог делать, кроме как орать: «Аномальная волна!» Она обрушилась на нас с такой невероятной силой, что разбила ветровое стекло во всех трех передних окнах, оторвала оконную раму от стекловолокна, разрушила стену по правому борту и все окна рулевой рубки. Осколки стекла впились в мое тело от шеи и ниже, разрывая на мне рубашку. Кровь стала течь из дюжин небольших рваных ран, а фрагмент оконной рамы врезался в мое горло и правую руку. Сила волны швырнула Барри на палубу, и он получил переломы и ушибы нескольких ребер и пальцев. Волна смыла антенны с крыши, залила наше радио и смыла тысячи фрагментов ветрового стекла и строительных материалов в машинное отделение, забив насосы в трюме, которые обычно автоматически выкачивают избыток воды за борт. Мы все еще находились на расстоянии 22 миль от берега, радио не работало, никто не знал, ни где мы находимся, ни то, что мы боремся за свою жизнь.

Барри был в агонии! Я был в агонии! А судно было полно воды. Устойчивость была потеряна, и мы боролись за наше выживание! Я знал, что если мы перестанем плыть вперед и повернемся боком в этих тяжелых волнах, мы перевернемся и опрокинемся. В воде гипотермия через несколько минут повергнет нас в бессознательное состояние с последующей смертью, если акулы, привлеченные обилием моей крови в воде, не доберутся до нас раньше.

Будучи подкошенным болью и сражаясь из последних сил, чтобы держать искореженную лодку по курсу, я закричал на Барри в духе капитана Блая: «Барри, ползи вниз в моторное отделение и прочисти насосы. Нам нужно откачать воду с судна!»

Барри, как вы помните, не выносил, когда кто-то говорит, что ему нужно делать; все должно быть его идеей. «Я не могу сделать это, Джек, — простонал он, катаясь па палубе от боли. — Я слишком сильно ударился».

«Барри! — закричал я громче. — Я не могу оставить руль, иначе мы накренимся и опрокинемся! Ты должен делать все, что я тебе говорю, или мы потонем в считанные минуты!»

«Я не могу сделать это! Слишком больно двигаться! О, как больно!..»

«БАРРИ, ПОЛЗИ ВНИЗ И ПРОЧИСТИ НАСОСЫ ПРЯМО СЕЙЧАС, ИЛИ МЫ УМРЕМ!!!»

Я был ранен более серьезно, чем Барри, и все, что я мог делать одной рукой, это держать нос лодки развернутым на волну. С таким количеством воды в лодке, угрожающим опрокинуть нас в любую минуту, и забившимися насосами в трюме, у Барри был выбор — повиноваться миссии капитана или погибнуть.

Он мог бы оправдать свое бездействие, обвиняя меня в этой проблеме, в которую мы попали, и в том, как плохо я оценил ситуацию, оставаясь так долго в море при плохой погоде. Но что-то в итоге щелкнуло в мозгу у Барри. Он осознал всю рискованность нашей ситуации, поднялся над своими и моими ранениями и начал слушать меня. Он подскочил, чтобы помочь так, как будто тихий голос сказал ему: «Пришло время принять отношение сыновства». Несмотря на огромную боль от своих ран, Барри в точности следовал каждой моей команде. У него была его часть работы, которую нужно было выполнить, у меня была своя, если мы собирались исполнить нашу миссию: найти путь домой.

Каким-то образом Барри смог открыть люк машинного отделения и спуститься вниз. Своими руками со сломанными пальцами он выгребал разбитое ветровое стекло и остатки строительных материалов из насосов в трюме. Он наполнял ведра мусором, выбрасывал их за борт, забирался обратно, повторяя процесс снова и снова. В течение следующих двух часов, Барри преодолел свои страхи и боль ради того, чтобы трюмовые насосы могли снова заработать. Затем используя те же ведра, он вычерпывал воду до тех пор, пока она не закончилась и судну не вернулась устойчивость.

Когда этот внезапный острый кризис миновал, я решил, что все же тяжело будет плыть вперед при таких больших волнах при отсутствии ветрового стекла, защищавшего от воды, которая часто переливалась через нос, поэтому мы бросили якорь и оставались на месте в оставшиеся несколько часов темноты. Барри лежал на корме лодки, мучимый болью и парализованный страхом. Я провел ночь, поклоняясь и распевая в Духе, чтобы не дать страху поглотить меня. За все мои годы на море, наверное, именно в этот момент я ближе всего был к смерти.

Следующим утром ветер ослаб, море утихло, и мы приковыляли в порт. Барри все еще находился в «узах оцепенения», примерзший от страха к задней палубе. Когда мы начали входить в порт, рыбаки в доках увидели тот невероятный ущерб, который был причинен «Бронко», и стали сбегаться отовсюду, чтобы помочь закрепить причальный трос. Никто никогда не видел лодку, настолько искалеченную, как наша, и приходящую в порт своим ходом. Последующий осмотр показал, что ремонтировать ее не имело смысла, и она была списана на слом. Это было настоящее чудо, что Барри и я вообще выжили.

От раба к сыну

Как только мы пришвартовались, Барри выполз на берег, встал на четвереньки и поцеловал землю. В то время как я отправился в больницу, где меня зашивали, Барри поехал к дому нашего пастора. «Простите меня, — сказал он нашему пастору. — Простите меня, что я бунтовал против Вас и возбуждал недовольство». Затем в воскресенье он встал перед всем собранием и попросил их простить его. Когда он лежал на палубе в ту длинную и ужасную ночь, он с кристальной ясностью увидел, как вся его жизнь была жизнью независимости, бунта и недовольства. Но в ту ночь на борту искореженной лодки под названием «Бронко», он научился послушанию через то, что он претерпел.

До этого Барри никогда не мог удержаться на хорошей работе и всегда жил в нищете. После того как мы с ним побывали в море на краю гибели, он вернулся на работу с новым духом сыновства. Барри извинился перед своим начальником за то, что он не считал важным для себя то, что было важно для начальника. В ту первую неделю он привел трех человек ко Христу, рассказывая о нашем суровом испытании. В течение года он был повышен в Должности до менеджера по безопасности над всем заводом, потому что вместо нытья и жалоб по поводу всего, что ему не нравилось, он подчинился и поддерживал компанию и своего начальника точно так же, как он поступил со мной в ту ночь в бушующем море. С тех пор и по сей день Барри растет и преуспевает финансово и духовно. Он стал человеком, который живет, чтобы раздавать дары чести и благословения другим. Он перешел от рабства к сыновству.

Мораль этой истории, с моей точки зрения: не бери Иону с собой в море. Мораль, с точки зрения Барри: не отправляйся на рыбалку с тем, кто заинтересован в поимке гигантского групера более, чем в поддержании здоровых взаимоотношений.

Какой кризис потребуется, чтобы вы начали движение от рабства к сыновству? Зачем ждать дольше? Возможно, сегодня хороший день, чтобы поговорить с вашим пастором или молитвенным партнером о том, что вам необходимо пережить возвращение домой к любви Отца.

Это подводит нас к третьей истине в нашем пути в поисках обретения повиновения миссии Отца.

Истина №3

Сфокусируй свою жизнь на том, чтобы быть сыном или дочерью

Все, о чем мог говорить Барри после нашего возвращения, было о том, как я спас его жизнь там, в море, будучи сам израненным и окровавленным. Но именно его послушание мне спасло и мою, и его жизнь. Сердце сыновства осознает свою потребность во взаимозависимости. Так часто мы видим недостатки нашего пастора или босса и используем их ошибки и слабости, чтобы оправдать наше бездействие, вместо того чтобы склониться под их власть, поддерживать и спасать как свою жизнь, так и их.

Сыновство — это отношение сердца подчинения, которое приносит собственное спасение. Когда я и Барри были на той тонущей лодке, одному из нас было необходимо подчиниться другому, тому, кто обладал большими знаниями и опытом, чтобы мы оба могли выжить и преодолеть. Кто-то должен был стать сыном. Кто-то должен был встать под власть другого и поддерживать. Кто-то должен был запачкать свои руки в грязи, даже если эти руки были сломаны. Кто-то должен был подняться и поддержать, чтобы обеспечить успех нашей миссии: найти путь домой. И вместе с этим успехом мы оба выжили, пережили изменения в наших сердцах, преуспели и, в конце концов, можем рассказать историю о нашем приключении.

Однажды, когда собрались служители единомышленники, большая часть из которых была наставлена Джеком Винтером, разговор в течение 20 минут вращался вокруг Джека и его жизни как духовного отца для многих из нас. В течение этого времени он молчал и, казалось, не испытывал никакого интереса к этому разговору. В конце концов, он сказал: «Я не хочу быть ничьим отцом. Я хочу сфокусировать мою жизнь на том же, на чем была сфокусирована жизнь Иисуса. Иисус сфокусировал свою жизнь на том, чтобы быть сыном. И до тех пор, пока я чувствую себя более защищенным, будучи сыном, я думаю, что я хочу просто сосредоточить мою жизнь на этом». Он продолжил, говоря: «Когда вы фокусируете вашу жизнь на том, чтобы быть лидером, очень легко стать контролирующим и авторитарным. Это характеристика сиротского сердца. Тогда вы воспроизводите детей, похожих на вас. Почему бы вместо этого нам не начать фокусироваться на том, чтобы стать дочерью или сыном, которые ищут делать только то, что Отец делает, и живут, чтобы служить, почитать и благословлять других? Когда вы начнете поступать так, люди вокруг вас тоже начнут жить и поступать как сыновья и дочери».

Что-то в моем сердце запело в согласии. «Вот чего я хочу! Кого я хочу почитать и под чью власть хочу встать и кого поддерживать, делая их жизни и служение благословением? Чей я сын?»

Никто не сможет стать отцом, сначала не побыв сыном. Никто не сможет стать матерью, не став сначала дочерью. Сыновство начинается в естественной сфере до того, как переходит в духовную, потому что естественное предваряет духовное согласно тому, что написал Павел в 1Кор.15:46. До того как ты станешь сыном или дочерью в духовном мире, тебе необходимо стать сыном или дочерью в естественном мире.

Ты не входишь в свое наследие и не становишься тем, кто эффективно влияет на жизнь других, фокусируясь на том, чтобы быть лидером, или даже фокусируясь на том, чтобы быть духовным отцом. Ты становишься зрелым, фокусируясь на том, чтобы быть сыном. Так поступал Иисус. Мы видели в пятой главе, как Иисус фокусировался на том, чтобы быть сыном на протяжении всего времени на земле, сначала как сын Своих земных родителей, а затем как Сын Своего Небесного Отца. Все, что делал и говорил Иисус, было с точки зрения и перспективы сына. Иисус был тем, кем Он был, из-за того кто был Его Отец. Чей ты сын?

Библейское обоснование этой точки зрения мы находим в Послании к Евреям 13:17: «Повинуйтесь вашим лидерам и будьте покорны им, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; пусть они делают это с радостью, а не с печалью, ибо это для вас неполезно» (Библия в переводе «Новый Американский Стандарт»).

Мы должны признать нашу нужду в том, чтобы быть сыном или дочерью кого-то другого, или для нас это будет неполезно. Если бы Барри избрал путь переваливания вины, выискивания ошибок и оправдания (сиротское мышление) посреди этого кризиса в море, какая бы польза была ему от этого? Оказаться правым? Конечно — правым до смерти!

Какие мысли, вы думаете, возникают в голове у вашего пастора при упоминании вашего имени? Будет ли это: «О, да! Их сердца посвящены почитать и благословлять других!» Или: «О, нет! С чем же они не согласны и чем недовольны теперь?» А что в отношении вашего начальника? Видит ли ваш босс в вас человека, который будет послушен и будет поддерживать его, делая все, чтобы почтить его и способствовать успеху бизнеса, или он пытается избегать вас? Ваше будущее поставлено на карту. То, что вы пожнете в жизни в следующем году, часто зависит от того, как люди, стоящие во власти, видят вас сейчас. Кто вы: сирота, исполняющий свою миссию, или сын/дочь, посвященные их миссии? Ваше будущее наследство зависит от того, какое у вас сердце: сердце сыновства или сердце сироты. У сирот нет наследства. «И если вы не были верны в использовании чужого, кто даст вам ваше?» (Лук. 16:12, Библия в переводе «Новый Американский Стандарт»).

Лакмусовая бумажка

Сердце сыновства — это сердце, которое научилось почитать людей! Благословения обещаны в жизни, если мы почитаем отца и мать (см. Еф.6:1-3). Отвеченная молитва и близость с Господом обещаны мужьям, которые почитают своих жен (см. 1 Петр.3:7). Благоволение Божье обретается почтением тех, кто находится во власти, также как и почтением, оказанным каждому встреченному вами человеку. (1 Петр.2:17-20). Сыновство, смирение, подчинение, покорность миссии Отца — эти черты характера обычно взаимозаменяемы и являются проявлением сердца, которое получило личное откровение о почтении.

Почтение включает в себя принятое решение обращать любовь в действие, ставить человека в положение высокой ценности и достоинства. Даже когда мы были разочарованы, были травмированы или ранены другим человеком, почтение избирает принять решение не отвечать тем же. Вне зависимости от того, что, как мы чувствуем, исходит от другого человека, почтение избирает не разоблачать, но говорить слова, несущие благодать слушающему. Почтение смотрит на каждого человека, как на драгоценный дар Божьего творения, и ставит его в положение, достойное великого уважения. Почтение избирает не отвечать нездоровым словом или тоном голоса.

Не оказать почтения — это признак бесчестия. Осуждение, противление, гнев, разоблачение, сарказм, критика, сравнение, фаворитизм, ревность, эгоизм, зависть или расизм являются оружием бесчестия, которое используется против тех, кто считается людьми низкого достоинства.

Каждый раз, когда мы контактируем или взаимодействуем с другим человеком, нам нужно принимать решение. Мы либо вооружаемся оружием бесчестия, либо даем другому незаслуженный дар чести. Вы заметили, что нет компромисса? Мы можем быть на 100 процентов правы в нашей оценке ошибок или слабостей других людей или того, как они разочаровали нас или не оправдали наших ожиданий, но любовь покрывает и не разоблачает слабости других, она не кричит о них.

Что мы распространяем, когда говорим о других людях? Чувствуют ли люди в наших словах ценность и достоинство, когда мы говорим о тех, кого другие могут считать людьми низкого достоинства? Истинное сыновство оказывает честь, в то время как сиротское сердце присваивает себе честь и распространяет непочтение. Отсутствие почтения может стать проклятием, навлеченным на самих себя, результатом которого будет облако или тень осуждения, висящие над нашим домом, работой, церковью и отношениями. Непочтение не служит нашим интересам и ценностям, даже если наше суждение точно. Оно не несет пользы, и получение нашего наследия в Господе откладывается.

Вероятно, самой большой ловушкой для хождения в почтении в моей жизни является то, что я часто оказываюсь прав в своей оценке других людей, их отношения, поведения, слабостей и в том, как они подвели или разочаровали меня. Но покрывают их или разоблачают мои жесты и мимика? Мои высказывания приносят разоблачение или ведут к восстановлению? Когда имя кого-то, кто разочаровал меня, всплывает в разговоре, что несут мои слова, тон моего голоса, выражение моего лица, несут ли они честь или я вынимаю оружие бесчестия? Лежит ли в корне моих слов искупление другого человека или я пытаюсь сам выглядеть лучше, открывая проступки Других? Почтение является лакмусовой бумажкой для сердца сыновства.

У некоторых христиан сложности с тем, чтобы фокусироваться на том, чтобы быть сыном или дочерью, потому что в прошлом у них был негативный опыт отношений с властью. Но сыновство, о котором мы говорим, обычно имеет мало общего с властью в нашей жизни. Это вопрос почтения. Сыновство не для пользы власти. Вставать под чью-то власть, поддерживать и быть покорным миссии другого человека — это не ради этого человека. Речь идет о почтении и о том, изберешь ли ты повиноваться миссии Отца или нет.

«Ради Господа, подчините себя всякому человеческому установлению, царю ли, как стоящему во власти, или поставленным Им правителям для наказания делающих злое и для похвалы тех, кто прав. Ибо такова есть воля Бога, чтобы, поступая правильно, вы могли заставить молчать невежество глупых людей. Поступайте как свободные и не используйте свою свободу как прикрытие для зла, но используйте как рабы Божьи. Почитайте всех людей, любите братство, бойтесь Бога, чтите царя» (1Петр. 2:13-17, Библия в переводе «Новый Американский Стандарт»).

Я чувствую, что одна из центральных тем всей этой дискуссии находится в стихе 17 во фразе «почитайте всех людей». Сердце подчинения почитает всех людей. Почтение начинается дома. Почитаешь ли ты свою супругу? Почитаешь ли своих детей? Или ты причиняешь им эмоциональную боль с помощью оружия бесчестия?

Почитаете ли вы официантку в ресторане и кассира в продуктовом магазине? Почитаете ли вы людей доставляющих вам почту, забирающих ваш мусор или сидящих с вашими детьми? Почитаете ли вы ваших коллег по работе, включая тех, кто находится под вашим руководством?

Почитаете ли вы «мелкую рыбешку», попадающуюся на вашем пути изо дня в день? Или вы почитаете только «крупную рыбу»? Я никогда не любил фотографироваться с мелкой рыбой. Она не представляет ценности. Там есть нечего, а фотография с пойманной мелкой рыбой не позволила бы мне хвастаться. Но когда я ловил крупную рыбу, я не забывал сделать снимок, чтобы показать ее миру. На такой рыбе было много «мяса», и, продав ее, можно было заработать много денег.

Если мы оказываем почтение «крупной рыбе», у которой есть сила продвинуть нас наверх или дать нам что-то, чего мы хотим, но мы не распространяем дар почтения на «мелкую рыбешку», которая, как мы чувствуем, не представляет для нас особой ценности, то тогда почтение, которое мы оказываем «крупной рыбе», на самом деле является манипуляцией и контролем, поскольку мы пытаемся получить от них то, что нам нужно. Другими словами, если мы милы с человеком, оплачивающим наш обед, но не милы с человеком, подающим нам обед, тогда мы сами не являемся милым человеком, и нам не хватает сердца почтения, смирения и сыновства.

Сыновство — это не то, что мы можем измерить только на основании нашей реакции на тех, кто у власти — «крупную рыбу». Сыновство также проявляется отношением, которое мы показываем к «мелкой рыбе» — кассиру в супермаркете Вол-Март во время Рождества, человеку, который подрезает нас в час пик на дороге, или дома к семье. Оказываете ли вы в церкви такое же, как и пастору, почтение работникам детского служения или тем, кто отвечает за решение технических вопросов?

Призыв к сыновству — это призыв почитать всех людей. Но такой призыв невозможно исполнить своими собственными силами. Единственное, как мы можем выполнить его, это подчиниться миссии Отца — подчиниться Его любви и искать способы осуществить «бессмысленные деяния смирения и почтения» — раздавать дары Божьей любви, которые не предназначены для нашего обогащения. «Мы любим, потому что Он прежде возлюбил нас» (1ИнА:19, Библия в переводе «Новый Американский Стандарт»),