I. Законоположительные книги

Под именем законоположительных книг в русской богословской литературе разумеются пять книг Моисея: Бытия, Исход, Левит, Числ и Второзакония. Они называются законоположительными, потому что содержат в себе преимущественно Богом данные через Моисея еврейскому народу разнообразные законы, коими предначертан был весь строй жизни еврейского народа и очерчена вся сущность ветхозаветного учения, все его основы и идеалы. Такое законоположительное и законодательное значение писания Моисея имели и во всей истории еврейского народа: для всей последующей ветхозаветной письменности, для всех теократических истинных вождей и руководителей еврейского народа и для истории ветхозаветной Церкви Божией. Писания Моисея лежали в основе всех ветхозаветных писаний и всей ветхозаветной истории. Посему название их законоположительными является в русской богословской литературе не новым, а лишь переводом принятого у евреев термина — закон. Очевидно, еврейские ученые издавна признавали вышеуказанное значение писаний Моисея. Обозреваемые писания Моисея, объединяемые единством писателя, единством идеи и содержания, хотя и разделяются на пять книг, но в богословской терминологии также объединяются как бы в одни том и называются Пятикнижием Моисея. И это название не русскими богословами придумано, а имеет глубокую древность. В еврейской талмудической литературе употребительны термины: chamischah chumschei hattora или: chamischah chumschim, или еще короче: chumschin (Meg. 1, 8. Menachot 30а . Fürst. Kanon… 6 s.), указывающие на «пятерицу» или Пятикнижие. В отеческой письменности употребительны соответственные же термины: πεντάτευχος, (т. е. βίβλος. Orig.Com. in Iohan. XIII, 26. Μ. 14, 444 p.) и Pentateuehus (Tertull. С. Маrc. 1, 10. Μ. 2, 257).

Нужно к тому же заметить, что указанные термины имеют для себя еще более глубокие по времени и значению основания. Так, термин «законоположительные» книги имеет параллель и основу в ветхозаветных и новозаветных писаниях. Сам Моисей назвал свои писания «книгой закона» (Втор 28:61; 31:26); также называются они у Иисуса Навина (Нав 1:8). В других ветхозаветных книгах они называются «книгой закона Господня» (Нав 24:26; 1 Пар 22:12; 2 Пар 12:1; 17:9), «книгой закона Моисеева» (Нав 8:31; 23:6; 4 Цар 14:6; 23:25). В новозаветных книгах они называются «законом — νόμος» (Мф 5:17; Лк 2:22; Рим 2:12). — Термин «Пятикнижие», хотя и не имеет для себя основы в ветхозаветных и новозаветных [^[2]] книгах, но имеет ее у еврейских древних историков: Флавия (Прот. Апп. 1, 8) и Филона (De Abrah. 1. De migr. Abrah. 3), свидетельствующих о том, что «Моисей написал священные законы в пяти книгах», составивших «одну священную книгу — μίαν ίεράν βίβλον». Очевидно, по сознанию древних евреев все пять книг Моисея составляли одно целое и как бы одну книгу.

Эти отдельные книги, или как бы части Пятикнижия, у евреев чаще всего назывались по первым словам каждой книги: Берешит, Веллесмот, Вайкра, Гаммефекодим, Еллегадебарим. Об этом еще Ориген свидетельствовал (Соm. in 1 Psal. Euseb. Η. Ε. VI. 25), Иероним (Prol. gal.) и позднейшая еврейская литература на то же указывали, хотя иногда встречаются и другие в ней названия, мало нам интересные [^[3]]. В переводе LXX придано этим книгам название по главнейшим предметам повествования начальных глав каждой из них. Первая книга называется Γένβσις (в слав.-рус. переводе Бытие), потому что в начальных ее главах (1–3) повествуется о происхождении и бытии всего мира; вторая книга называется ̉Еξδоς (Исход), потому что в начальных (1–12) главах ее повествуется об исходе евреев из Египта; третья книга называется Λευιτικόν (Левит), потому что в ней излагаются разные обрядовые законы, исполнявшиеся под наблюдением левитов; четвертая книга ‘Αριθμοί (Числа), потому что в начале ее (1–4 глл.) излагается счисление евреев у Синая; пятая книга называется Δευτερονόμιον (Второзаконие), потому что здесь заключается повторение Моисеем всего закона, ранее возвещавшегося и пополненного пророчествами о будущей жизни евреев.

Подробно излагать содержание каждой книги, входящей в состав Пятикнижия, нет особенной нужды: это сделано уже в русских учебниках. Достаточно для некоторого напоминания лишь в кратких и общих чертах заметить о главных моментах в их повествованиях. В книге Бытия излагается история происхождения мира, грехопадения, потопа, избрания и жизни патриархов Авраама, Исаака, Иакова и Иосифа до смерти последнего. В книге Исход повествуется о рождении и избрании Моисея, исход из Египта, прибытие к Синаю и излагаются Синайские законы и построение скинии. В книге Левит излагаются законы о жертвах, священстве, о чистоте физической и моральной, о праздниках, субботних и юбилейных годах и пророчества Моисея о евреях (26 гл.). В книге Числ излагаются исчисления всех евреев, издание некоторых законов, приготовление евреев к удалению от Синая, удаление от Синая, 40-летнее странствование и завоевание васанской и галаадской областей с разделением их и некоторыми законами о коленных владениях. Во Второзаконии излагаются речи Моисея на моавитских полях, в коих повторяются его законы, излагаются некоторые новые или видоизменяются, сообразно нуждам оседлой жизни прежде данные законы, и излагаются пророчества, прощальная песнь и благословение еврейским коленам Моисея, с замечанием о его смерти.

В предлагаемом исагогическом обозрении Пятикнижия остановимся более подробно на двух вопросах: о подлинности его и единстве писателя, и более кратко на историчности, каноничности и толковательной литературе на Пятикнижие.

Подлинность Пятикнижия

Обширному вопросу о происхождении Пятикнижия и подлинности его, как выше уже замечалось, мы уделяем значительное место в своем Введении, в виду особенной разработанности его и значения для библейской апологии. План в решении его будет следующий. 1) Сначала изложим положительные библейские доказательства происхождения Пятикнижия от Моисея и укажем соответствие его характера, идеи и содержания эпохе Моисея и его лицу. 2) Затем изложим историю отрицательного отношения к этому вопросу. 3) Далее последует разбор критических возражений против подлинности. Прямым продолжением, тесно связанным с вопросом о подлинности, будет стоять разбор вопроса о единстве Пятикнижия. Здесь сначала изложен будет: а) разбор возражений против единства писателя, а затем будут изложены б) положительные доказательства единства, идейности и систематичности Пятикнижия. — Так, начат будет этот вопрос положительными доказательствами, успокаивающими дух православного читателя, и закончен ими же.

Положительные доказательства подлинности Пятикнижия.

Вопрос о происхождении Пятикнижия от Моисея положительно решался издавна и имеет для такого решения следующие библейские основания.

Издавна утвердившееся в христианской и еврейской литературе название: Пятикнижие Моисея — указывает на общепринятое мнение о происхождении его от Моисея. Для христианского верующего сознания это мнение имеет основание в словах Иисуса Христа: не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцем, есть на вас обвинитель Моисей, на котораго вы уповаете. Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне. Если же его писаниям не верите, как поверите Моим словам? (Ин 5:45–47). Здесь, очевидно, разумеется Пятикнижие Моисея с его пророчески преобразовательным характером, признававшимся всеми иудеями. Других писаний Моисея иудеи во время Христа, равно как и прежде и после Него, не знали. В связи с этим изречением Иисуса Христа находятся и другие Его слова, в нем получающие свое объяснение. Так, в опровержение саддукеев Иисус Христос говорил: а о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: Я Бог Авраама, Исаака и Иакова, Бог не мертвых, а живых (Мк 12:26). Еще: надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом, и в пророках, и в псалмах (Лк 24:44). Очевидно, здесь разумеется Пятикнижие Моисея, в его историческом и пророческом содержании, как писание Моисея. Еще: Моисей написал заповедь о разводном письме (Мк 10:5); Моисей сказал: чти отца твоего и матерь твою (Мк 7:10); Моисей дал закон обрезания (Ин 7:22) и мн. др. Все эти выражения ясно указывают на происхождение Пятикнижия от Моисея, и Моисею в них усваиваются заповеди, данные и «сказанные» Господом, очевидно, как записавшему эти заповеди в Пятикнижие (срав. Исх 20:12; Быт 17:10).

Той же терминологией и в том же, конечно, смысле пользовались и апостолы, наученные Иисусом Христом. Так, св. апостол Иаков на соборе Иерусалимском говорил, что «Моисей читается» от древних родов по всем иудейским городам во все субботы (Деян 15:21; ср. 2 Кор 3:15). По свидетельству апостола Павла, Моисей книгу закона, вероятно своего письма, кропил жертвенной кровью (Евр 9:19 = Исх 24:5–8). Апостолы неоднократно упоминают о Моисеевой книге закона (1 Кор 9:9; 2 Кор 3:15; Рим 9:15; Евр 9:19). В связи с вышерассмотренными изречениями Иисуса Христа апостольские изречения можно понимать как единогласное предание о происхождении Пятикнижия от Моисея.

Терминология Иисуса Христа и апостолов уясняется и вполне согласуется с терминологией и многочисленными свидетельствами священных ветхозаветных писателей о происхождении Моисеева Пятикнижия.

Прежде всего здесь следует упомянуть о свидетельствах, находящихся в самом Пятикнижии. После того как амаликитяне были побеждены евреями, Господь повелел Моисею «записать в книгу» для памяти о том, что пагубой погублена будет из поднебесной память амаликитян (Исх 17:14). Из еврейского текста этого выражения видно, что здесь разумеется всем известная и определенная книга (bassefer), потому, вероятно, что в нее и ранее записывались подобные же важные события. Затем, здесь разумеется книга, имеющая документальное значение памятника неприкосновенного и заслуживающего полной веры. Только чтение такого авторитетного памятника могло побуждать и на будущее время всегда сохранять вечную вражду к амаликитянам. Запись в первую, случайно попавшуюся, книгу не могла иметь монументального и вечного значения. Такая случайная книга, как скоро могла быть найдена, так же скоро могла быть и утрачена или забыта.

Далее, в Пятикнижии неоднократно замечается, что Моисей, по повелению Божию, записывал слова Господня закона, которые он возвещал еврейскому народу (Исх 24:4, 7; 34:27; Втор 17:18; 28:58…). Из этих записанных законов во времена уже Моисея образовалась целая книга завета, так как в них заключался завет Бога с еврейским народом (Исх 24:7; 34:27). На основании того, что в Пятикнижии заветом Бога с людьми называются не только законы, данные через Моисея, но и обетования, данные патриархам (Лев 26:42,44; Втор 4:31), можно думать, что и книга завета обнимала период патриархальный, ибо завет еврейского народа, заключенный при Моисее, немыслим без заветов и обетовании, полученных патриархами (Исх 3:6). Кроме того и вообще вся история еврейского народа в период Моисея была проявлением завета Божия с ним, поэтому Моисей получал повеления от Господа записывать в ту же книгу и современные события, например, перечисление станов еврейских периода 40-летнего странствования (Числ 33:2) и, вероятно, разные чудесные события, происходившие на них (например, 33:4 — избиение первенцев; 33:8 — переход через Чермно е море; 33:9 — исправление горькой воды Мерры; 33:14 — извлечение воды из камня). Эту книгу он неоднократно читал всему народу (Исх 24:7).

Ко времени последних дней жизни Моисея были уже записаны все законы, данные через него Израилю, и обнародованы во всеобщее сведение. Поэтому Моисей в прощальных своих наставлениях, изложенных во Второзаконии, нередко ссылается на писанные законы — Книгу закона, — как общеизвестный письменный памятник, и ставит в зависимость от исполнения их будущее благополучие иудейского народа. Так, будущий еврейский царь должен сделать для себя выписку из этой книги закона и руководиться ею, чтобы благополучно царствовать (Втор 17:18). Всех евреев Моисей увещевает: если не будете исполнять все слова закона сего, написанныя в книге сей, то пошлет Господь на вас язвы великия и сильныя (28:58). Каждого израильтянина, за нарушение Божиих законов, постигнут клятвы завета сего, писанные в книге сей (29:20, 27). В этой книге закона и завета, ко времени изречения Второзакония, находились не одни законы, но, как и выше замечалось, тесно связанная с ними и со всем заветом теократическая история еврейского народа. Так, например, в книге закона находилось описание египетских язв, т. е. казней (Втор 28:60–61), которые могли повториться над непокорным Израилем. К этой-то книге закона Моисей присоединил и повторение древних законов, произнесенное на моавитских полях: и вписал Моисей слова закона сего в книгу до конца, все вписал и велел положить ее одесную ковчега и читать еврейскому народу преимущественно в праздник Кущей юбилейных годов (Втор 31:9–13:24–26). Начало Второзакония указывает, с одной стороны, начальный предел этого писания Моисеева: начал Моисей изъяснять закон сей (Втор 1:5), а с другой — предполагает существование предыдущих частей Пятикнижия: в 40-й год, в 11-й месяц, в первый день месяца начал Моисей говорить (1:2). Такой точный счет возможен только в том случае, если писателю и читателям было известно, откуда он ведется и что было ранее записано, т. е. книги Исход и Числ Стало быть несомненно, что Второзаконие с 1:2 по 31:24 написано Моисеем и предполагает существование ко времени его записи других частей Пятикнижия.

Согласно всем доселе приведенным свидетельствам, иудеи разумели под упомянутой Моисеем (Втор 31:9) «книгой закона» все Пятикнижие и, согласно его повелению, читали Пятикнижие в праздник Кущей еще при Иосифе Флавии и ранее его (Древ. 4:8. 12). Вот где стало быть начало вышеупомянутой терминологии Иисуса Христа и апостолов.

Такое понимание иудейским преданием указанных свидетельств Пятикнижия стоит в полном согласии с многочисленными свидетельствами всех последующих ветхозаветных писателей и всей истории иудейского народа. Из ветхозаветных книг видно, что писателям их всегда было известно Пятикнижие, как книга Моисея, и что оно служило законом для еврейского народа [^[4]].

Так, первая по времени своего происхождения после Пятикнижия книга Иисуса Навина содержит следующие свидетельства. Она начинается повествованием об избрании умершему Моисею преемника И. Навина (1:1–3), т. е. с того периода еврейской истории, до которого доведено было повествование во Второзаконии (34:5). Столь близкое соответствие содержания возможно только в том случае, если писатель книги И. Навина знал Второзаконие и вообще Пятикнижие, известное нам, и был прямым продолжателем его. В книге Иисуса Навина нередко упоминается книга Моисеева закона, которой руководились Иисус Навин и его современники, причем видно, что цитируемая книга закона Моисея тождественна с ныне известным Пятикнижием. Исполнение предписаний этой книги должно было доставить успех Иисусу Навину и исполнение возложенной на него задачи (1:7–8). При дальнейшем повествовании постоянно замечается, что Иисус Навин во всем поступал согласно повелениям Моисеевой книги закона (Нав 4:12 = Числ 33:29; Нав 8:31–34 = Втор 27 гл.; 9:24 = Числ 2; 11:15 = Числ 33:5). Вообще Иисус Навин и евреи поступали согласно постановлениям этой книги, а равно и Пятикнижия, во всех случаях своей жизни: при покорении обетованной земли, при истреблении жителей ее, при разделе полей ее, при назначении городов убежища и левитов (1:12; 4:12 = Числ 32:28; 11:12 = Числ 33:52; 14:1–2 = Числ 26:52–55; 33:54; 34:16; 21:1 = Числ 35:2; 20:1 = Числ 35:6; Нав 17:3–5 = Числ 26:33; 27:1–11), при праздновании Пасхи (Нав 5:10 = Исх 12:6; Лев 23:5; Числ 28:16) и мн. др. Посему очень часто замечается в книге И. Навина, что И. Навин точно исполнял, что заповедал Моисей и «о чем написано в книге закона Моисеева» (Нав 8:31; 11:12–15; 14:5…). Весь строй внутренний, в особенности строй церковной жизни еврейского народа, основывался на законах Пятикнижия Моисеева. Духовным главой евреев был первосвященник Елеазар, поставленный Моисеем по смерти Аарона (14:1 = Числ 20:25); три рода левитов, описанных в Пятикнижии, исполняли обязанности при скинии; совершались те же жертвы, обряды и церемонии, которые описаны в Пятикнижии (21:4 = Числ 26:57); построение жертвенника на горе Гевал по писанному Моисееву закону (8:31–32) соответствует заключающемуся в Пятикнижии постановлению Моисея (Втор 27:1–5), постановление о священниках — носителях ковчега (3:8) также есть исполнение Моисеева повеления (Втор 31:26), и мн. др. Кроме законов Пятикнижия здесь упоминаются и исторические события, описанные в Пятикнижии: в прощальной речи И. Навина в кратких чертах воспоминается вся история спасения патриархов и еврейского народа, изложенная в Пятикнижии (24:1–9). На тех же повествованиях основывается прощальная речь И. Навина, замечание о перенесении костей Иосифа из Египта и погребении их в Сихеме (Нав 24:1–19; 32 = Быт 50:25). По примеру Моисея (Втор 31:24), И. Навин вписал слова свои в книгу закона Божия (24:26). Вообще многократные ссылки писателя книги И. Навина на книгу Моисеева закона находят свое объяснение в известном христианам Пятикнижии; в последнем находятся те самые законы и повеления, которые требовались цитируемой книгой Моисеева закона и исполнялись И. Навином и его современниками. В Пятикнижии же, при избрании Господом и Моисеем Иисуса Навина в преемники Моисею, встречается выражение, которым прославляется в этой книге деятельность И. Навина: «Господь был с Иисусом Навином», как Он был с Моисеем (1:5; 3:7; 4:14; 6:26 = Втор 31:6–8:23). Посему, частое обращение к Иисусу Навину: «будь тверд и мужествен, не бойся и не ужасайся» (Нав 1:5–9; 8:1; 11:6) заимствовано из того же призвания его (Втор 31:6–8, 23). Наконец, дух и характер Моисеева Пятикнижия отразились на всем повествовании книги И. Навина: дух теократии, взгляд на историю еврейского народа как народа избранного Богом и находящегося под Его непосредственным управлением. Так, Пятикнижие служило законом для еврейского народа во времена, ближайшие к Моисею, и для священного писателя — также ближайшего преемника Моисея.

То же значение Пятикнижие сохраняло и во все последующее время. По смерти И. Навина, по свидетельству кн. Судей, евреями управляли старейшины их колен, которым эта власть предоставлена была Моисеем (Исх 18). Из колен преимущественно выделялось Иудино (Суд 1:2; 20:18), на основании древних его преимуществ (Числ 2:3; 10:14) и обетовании (Быт 49:8). Название, затем, верховных правителей еврейского народа судиями соответствует названию должности, установленной Моисеем (Втор 16:18). Писатель книги Судей часто ссылается на писанный Моисеев закон: об истреблении хананеев (2:1,11 = Исх 23:23, 32; 34:15–16; Лев 26:9; Втор 34:4); об обрезании, которое отделяло евреев от хананеев; о запрещении браков с хананеями; о законах касательно левитства, назорейства, различения пищи и др. (Суд 3, 4–6. Руф 1:11–13 = Втор 25:5; Исх 34:16; Втор 7:3; Суд 4:5 = Втор 25:5; Суд 13:4–14 = Числ 6:1–21). Средоточием богослужения была скиния, священство находилось в роде Аарона, жертвы приносились по закону Моисеева Пятикнижия (Суд 20:18, 26; 21:2, 4). Вспоминаются нередко лицами периода судей постановления Моисеева закона с буквально точным соответствием изложению их в Пятикнижии, например, Гедеон говорит: ни я не буду владеть вами, ни мой сын, Господь да владеет вами (8:23, ср. Втор 17:14; Исх 19:5). Речи многих лиц, излагаемые в книге Судей, понятны были при общем знакомстве с Пятикнижием, например, речь Ангела евреям (Суд 2:1–4 = Исх 34:12–13; 23:32; Втор 7:5), к Гедеону и жене Маноя (6:11–23 = Исх 20:2–26; Суд 13:7 = Быт 16:11; Числ 6:1–5); песнь Девворы (Суд 5:4–5 = Втор 33:2; 5:8 = Втор 32:17; 5:16 = Быт 49:14) и речь пророка (6:8–10 = Исх 3–20) изложены под ясным влиянием хорошо известного всем Пятикнижия. Священный историк вспоминает о тесте Моисея, о Халеве, о патриархах, о 40-летнем странствовании и пр. (1:11–20; 4:11; 5:4. 6:13). Тон и характер всего повествования книги Судей отражают на себе воззрения Пятикнижия: писатель имеет целью показать, что израильтяне, когда исполняли Божий закон, то благоденствовали; когда же нарушали, то подвергались бедствиям (Суд 2:11; 3:7, 12; 6:1; 14:1), т. е. подтверждает основную мысль пророческих речей Моисея (Лев 26 гл. Втор 28–31 глл.), причем заметно не мало следов и дословного сходства с последними (Суд 2:10–14 = Втор 28:15, 51; Лев 26:9, 16–17; Исх 23:23, 32; 34:16). Выражение: «как говорил им Господь и как клялся им Господь» (2:15) указывает на те же пророчества Моисея.

Во все последующее время, впредь до вавилонского плена, как оно описывается в ветхозаветных исторических книгах, Пятикнижие Моисея служило законом для еврейского народа [^[5]]. Так, первая книга Царств начинается повествованием о первосвященнике Илии, который происходил из рода Аарона (1 Цар 2:27–30), согласно закону Моисея (Исх 28; Лев 7:34) служил при ковчеге и вместе с детьми приносил жертвы, причем дети его злоупотребляли принадлежавшей им по Моисееву закону частью жертвенных даров (mischfat kohanim et haam — 1 Цар 2:13 = Втор 18:3) и отношениями к женщинам, служившим при скинии (1 Цар 2:22 = Исх 38:8). Просьба евреев, обращенная к Самуилу о выборе царя, основывается и составляет даже дословное воспроизведение закона Моисеева о царе (1 Цар 8:5 = Втор 17:14). Прощальная речь Самуила (1 Цар 12 гл.), заключая воспоминание об избрании еврейского народа Богом и спасении его по Божественной правде (zedakah), напоминает повествования и терминологию Пятикнижия и вообще составлена как бы из изречений Пятикнижия, что можно объяснить тщательным изучением последнего (ср. Исх 20:2; Числ 14:13–19; Лев 19:,4; Втор 2:15; 6:5, 13; 16:19). Пятикнижие же воспроизводит и его речь к Саулу: не обратится и не раскается Святый Израилев, потому что Он не как человек (1 Цар 15:29 = Числ 23:19). Давид основывает свои мессианские надежды на призвании еврейского народа и обетованиях Пятикнижия и благодарит Бога за обетования также словами Пятикнижия (2 Цар 7:23–24 = Исх 15:11; Втор 4:7; 10:21; 13:16). И при нем, как при Илии, соблюдались законы Пятикнижия о жертвах, хлебах предложения, левитском служении, священных днях и праздниках (2 Цар 6:17; 24:25; 1 Цар 21:4 = Исх 20:30; 29:39; Лев 6:14–16; 2:5). В прощальном наставлении Соломону Давид называет свою смерть путем всей земли (3 Цар 2:2), характеристическим термином Пятикнижия (Быт 19:31), повелевает Соломону сохранять пути, завет Господа Бога, заповеди и оправдания Его и судьбы Его и свидения Его, написанные в законе Моисеевом (3 Цар 2:3). Все это написано и в таких же оборотах изложено в Пятикнижии (Быт 18:19; Втор 31:29; 6:17 и др.). Соломон при построении храма постоянно руководился планом и узаконениями о скинии, начертанными в Пятикнижии, и главной святыней его храма признавались ковчег со скрижалями (3 Цар 6–8 = Исх 25:10–22; 34:1–28; 37–38 глл.). Молитва Соломона по освящении храма (3 Цар 8 гл.) наполнена многими изречениями книг Исход, Левит и Второзакония (3 Цар 8:27 = Втор 10:14 — Господь живет на небесах небес; 3 Цар 8:31 = Исх 21:13; 3 Цар 8:29 = Втор 12:11; 3 Цар 8:32 = Втор 25:1; 3 Цар 8:35 = Втор 11:17; 3 Цар 8:37 = Лев 26:16 и мн. др.). В новоустроенном храме Соломон три раза в год приносит жертвы (3 Цар 9:25) сообразно закону Моисееву (Исх 23:17). Также поступает и недостойный преемник его Иеровоам. Существенно нарушая закон о кумирах, он старался формально соблюсти его, исполняя праздник 15-го дня 8-го месяца (3 Цар 12:32 = Лев 23:39). За уклонением от истинной веры массы народной в израильском царстве, знание и соблюдение Моисеева закона сохранялось здесь у пророков и выражалось в поступках Илии и Елисея: в их жертвах, избиении ложных пророков и т. п. (3 Цар 18 = Лев 1:6–8; 9:24; Втор 17:5; 18:20). Законы о прокаженных (4 Цар 7 гл.), судопроизводство (3 Цар 21 гл.) и другие законы основывались на Пятикнижии (Числ 5:2–4; Лев 24:11, 14; Втор 33:17; 18:20). В иудейском царстве при Иосафате священники, согласно Моисееву предписанию, ходили с книгой закона Господня и учили ей народ (2 Пар 17:7–10). Царю Иоасу, при его воцарении, вручена была книга «свидетельства» (edut — 2 Пар 23:11), то есть закон Моисеев, называемый этим термином в Пятикнижии (Исх 25:21–22; 16:34; Втор 31:26). При Иоасе найдена была книга закона в храме, «данная рукою Моисея» (2 Пар 34:14; 4 Цар 22:9) и хранившаяся там согласно его предписанию (Втор 31:9, 24). Ее исполняли до плена (2 Пар 35:12) и после плена читали и исполняли (1 Езд 6:18; Неем 13:1). Согласно Моисееву Пятикнижию, священные историки судят жизнь израильтян и иудеев. Например, в приговоре о Манассии священный историк вспоминает слова Господа: «если израильтяне будут поступать согласно со всем тем, что Я повелел им, и со всем законом, который заповедал им раб Мой Моисей»… Но они не послушались (4 Цар 21:8). Еще: «Иоас не истребил детей убийц своего отца, как написано в книге закона Моисеева: не должны быть наказываемы дети за преступления родителей» (4 Цар 14:6; 2 Пар 25:4 = Втор 24:16), а особенно (излагаемый в 4 Цар 17 и 25 глл.) суд священного историка над всей историей израильского и иудейского царства ясно напоминает суд самого законодателя — Моисея (Лев 26; Втор 32).

С приведенными свидетельствами исторических книг вполне согласны свидетельства других отделов ветхозаветного канона. Так, псалмопевцы находили для себя утешение и наставление в изучении Пятикнижия. Оставляя праздные беседы, Давид поучался вместо того в законе Господнем день и ночь (Пс 1:2) и находил, что изучение Господня закона обращает души, веселит сердце, просвещает очи; закон Господень есть «свидетельство», каким признавал свои книги Моисей (Пс 18:8–9 = Исх 25:16; Втор 31:9, 24). Особенно же прославляется изучение Божия закона в Пс 118. Тщательное с любовью изучение Моисеева закона неизбежно отражалось и на писаниях псалмопевцев. Согласно постановлениям последнего, Давид порицает ложную клятву, месть, злодеяние ближнему, ростовщичество, взяточничество (Пс 14 и 23:4 = Исх 22:25; 23:7–8; Лев 5:4; 27:18; Втор 16:19–20). Исторические повествования Пятикнижия повторяются нередко с дословной точностью у псалмопевцев, например, история творения мира и человека (Быт 1 гл. = Пс 8; 24:12; 32:6; 135:4–9), история патриархов (Пс 46:10; 80:6), обетование Иуде (Быт 49:10 = Пс 59:9), синайское законодательство (Пс 80:1–6), сорокалетнее странствование (Пс 77:13–34; 135:16) и победы над Сигоном и Огом (Пс 135:17–20). В 104 и 105 псалмах воспроизводится почти вся история еврейского народа, излагаемая в Пятикнижии, и рассматривается согласно теократическому воззрению Моисея [^[6]].

Мудрый Соломон воспроизводит в своих Притчах также исторические и законоположительные отделы Пятикнижия. Он воспроизводит историю творения мира при участии Ипостасной Премудрости (Быт 1 = Притч 8:21–32), сравнивает мудрость с упоминаемым у Моисея древом жизни (Притч 3:18; 11:30 = Быт 3:22–24). Припоминая заповедь Моисея о сохранении в народной памяти Божия закона, Соломон советует начертывать нравственные законы на скрижалях сердца (Притч 7:3 = Втор 6:8). Согласно повествованию Моисея, мудрый Екклезиаст признает, что человек создан был правым и блаженным, но потом сам осуетился; истинное благо человека заключается в восстановлении первобытных отношений между человеком и Богом и исполнении воли Божией (Еккл 7:29). Учение Екклезиаста о бессмертии (12:7) основывается на повествовании Пятикнижия о творении человека (Быт 2:7). Вообще все догматическое и нравственное учение, раскрываемое в учительных книгах, покоится на Пятикнижии, как на фундаменте; учение Пятикнижия служит исходной точкой для всей их премудрости. Цитатами можно бы наполнить целые тома. Достаточно прочесть одну-две главы, чтобы убедиться в этом.

Такое же значение Пятикнижие имело и для пророков. Пророческая деятельность состояла в сохранении среди еврейского народа тех надежд и обетовании, которые возвещены были его предкам, и в поддержании среди него того нравственного настроения, которое требовалось его призванием и очерчено в Пятикнижии. Без последнего немыслимы пророческая деятельность и письменность, и Пятикнижие отражается во всех пророческих речах. Первый из пророков-писателей Авдий основывается в пророчествах об Идумее (17–19 ст.) на Пятикнижии (Числ 24:18–20). Пророк Иоиль, припоминая исторические повествования и пророчества Моисея, что общенародное покаяние умягчает Божий гнев и низводит милость Божию на остаток Израиля (Исх 32:14; 34:6; Лев 26:40–45; Втор 30:1–8), призывает народ в храм умолять Бога об избавлении от саранчи и опустошения (Иоил. 1–2 глл.). Он упоминает о саде Едемском (Иоил 2:3 = Быт 2:8; 13:10). Упоминаемые Иоилем знаки поста: вретище, пепел, молитва во храме, жертвы, покаяние — основаны на законах Моисея (Лев 16 гл.). Пророк Амос строго порицал израильтян за нарушение закона Иеговы и Его заповедей (2:4, 8 = Исх 22:26). Чтобы устрашить современников будущими бедствиями, пророк уподобляет последние погибели Содома и Гоморры (4:11 = Быт 19 гл.; Втор 4:24). Он вспоминал жертвенные законы (5:21–22), постановления о долгах и займах (2:8 = Исх 22:25–26), о назорейских обетах и порицал нарушение их израильтянами (2:11–12); осуждал Вефильский культ (3:14); вспоминал исход из Египта, истребление аммореев, сорокалетнее странствование и проч. (2:10). Пророчество его о спасении остатка Израиля (9:8–10) основано и воспроизводит мысли и слова Пятикнижия (Втор 30:3–6; Лев 26:40–49). Пророк Осия порицал священников за то, что они, вопреки Моисеевым узаконениям, забыли закон Бога (4:1–6); он же порицал израильский народ за нарушение Господня завета, грехи против Божия закона (6:7). Господь «написал Израилю» важные законы, но последний счел их чуждыми (8:12 = Втор 31:9, 24). Народ «прелюбодействует» против Бога, своего «мужа», и должен быть судим «судом прелюбодейц» (2:1–17 = Втор 7:8, 13; 31:16; Лев 17:7; 20:5–6; Исх 34:16). Особенно глубокую ненависть в пророке возбуждал самарийский телец, участь коего должна быть сходна с участью Ааронова тельца (8:6 = Исх 32:20). Время патриархов, исход из Египта, последующее проявление Господней любви к еврейскому народу, погибель Адамы и Севоима вспоминаются пророком (11–12 глл.). Когда еврейский народ обратится к Богу, то, по пророчеству Осии, придет к Нему с узаконенными Моисеем Жертвенными дарами (Ос 14:2–3 = Исх 23:15; 34:20) [^[7]]. Речи пророка Исайи ясно отражают на себе влияние Пятикнижия. Первая его речь составляет воспроизведение пророчеств Моисея. «Слушайте небеса и внимай земля», — начинается она так же, как и прощальная речь Моисея (Ис 1:2 = Втор 32:1–6). «Господь воспитал и возвысил сыновей Своих, а они возмутились и огорчили Его», — продолжает пророк пользоваться терминологией Моисея в истории еврейского народа, первенца Божия, многократно огорчавшего своего Отца (Ис 1:24 = Втор 14:1; 32:1–6, 20; Исх 4:22; Числ 17:6). Израиль, народ Божий, долженствовавший быть святым, обременен беззакониями, сделался племенем злодеев, уподобился Содому и Гоморре, и за это исполнилось над ним с буквальной точностью пророчество Моисея: земля его опустошена, города сожжены, поля поедены чужими (Ис 1:3–8; 3:9 = Исх 19:6; Быт 19:24–28; Лев 26:33; Втор 28:33, 50, 51). Но за грозными пророчествами следуют утешения о спасении «святого остатка» согласно также пророчествам Моисея (Ис 1:19 = Втор 28:3; 30:15, 19). В последующих речах Исайи также видно влияние Пятикнижия. Например, Ис 6:5: «погиб я, потому что видел Господа Саваофа» (= Исх 33:20). Упоминается о переходе через «море Египетское» (Ис 11:15) и о песни Мариами (Ис 12 = Исх 15 гл.). В 24:18 — «окна небесной тверди разверзутся», как при потопе (Быт 7:11). Пророк упоминает о книге Господней (34:16) с пророчествами об Эдоме, заключающимися в Пятикнижии (Числ 24:18), и предвозвещает, что «один прогонит тысячу» (Ис 30:17 = Втор 32:39). Вообще в каждой главе и стихе Исайи видно Пятикнижие. Пророк Михей упоминает о Валаке и Валааме (6:6 = Числ 22–24 глл.), о земле Немврода (5:6 = Быт 10:10); уподобляет свои речи «дождю падающему на траву» (5:7 = Втор 32:32), «судится» с народом словами Второзакония (6:1–3:13–16 = Втор 28:10, 12). Также многочисленны цитаты у пророков Наума, Аввакума и Софонии [^[8]]. Пророк Иеремия, происходивший из священнического рода, постоянно воспроизводит в своих речах мысли и учение Пятикнижия. Он начинает свои обличительные речи воспоминанием о «днях юности» еврейского народа, его избрания и водительства по пустыне, описанных в Пятикнижии (Иер 2:2 = Числ 10–20). Израиль был тогда «святынею Господа», начатком плодов Его (2:3) — продолжает пророк пользоваться терминологией Пятикнижия (Исх 19:6). Несмотря на то, что Господь чудесно спасал евреев во время странствования по пустыне, народ оставил Его, священники, на которых возложена была Моисеем преимущественная обязанность знать Божий закон и учить ему евреев, забыли его (2:8 = Втор 33:10). Законы и заповеди даны были Богом евреям по исходе их из Египта (7:22–23) и сохранялись не устно, а в писании (8:8). Возвещая будущие бедствия, пророк Иеремия пользуется пророчествами Моисея о страданиях от народа «грубого, с глухою и невнятною речью, с языком непонятным», — от народа, который «издалека прилетит подобно орлу и будет все поедать» (Иер 4:13, 26–27; 5:15; 6:22–23 = Втор 28:48–52; Лев 26:31). Но когда народ в плену и рассеянии вспомнит о своих грехах и обратится к Богу, то Господь смилуется над ним, соберет из рассеяния и возвратит на родину (Иер 12:15–16 = Лев 26:44–46). Вообще, в каждой главе и в каждой речи Иеремии можно найти множество указаний на Пятикнижие, его законы и историю [^[9]].

Такой же характер носят и речи Иезекииля, бывшего священником. Так, особенно употребительное у Иезекииля сравнение идолопоклонства евреев с прелюбодеянием и изложение истории еврейского народа, как прелюбодейной жены (16 и 23 глл.), основывается на терминологии Пятикнижия (Исх 34:16; Втор 31:16; Лев 17:7). Подобно Иеремии, Иезекииль начинает историю духовного прелюбодеяния Израиля с исхода из Египта и странствования по аравийской пустыне (16:4–6; 20:5–10), дарования синайского законодательства (20:11–20). Пророк вспоминает о клятве Господней, выраженной через Моисея — «рассеять евреев по народам и странам» за нарушение Его законов и заповедей (Иез 20:23–24 = Лев 26:33; Втор 28:64). Открытые Иезекиилю храм и культ излагаются, хотя по местам и отлично от Пятикнижия и его законов, но языком и терминологией Пятикнижия, без пояснений, как общеизвестными [^[10]]. И вообще, язык книги пророка Иезекииля носит, по общему мнению, все характерные особенности пророка-священника.

Пророк Аггей упоминает об исходе из Египта и завете с народом (Агг 2:5), о законах о чистоте (2:12–13 = Лев 15 гл.). Захария упоминает о постах (7:1–8), о словах закона (7:12), о проклятии и благословении Божией (7:14; 8:13 = Лев 26:4–10; Втор 28:3–5, 16–17). Наконец, пророки Даниил и Малахия упоминают о Пятикнижии. Первый говорит о книге Моисея, в которой заключались пророчества о бедствиях иудеев во время плена (Дан 9:11, 13 = Лев 26; Втор 28); второй о законе, данном Богом Моисею на горе Хориве (Мал 4:3). Согласно предписаниям Пятикнижия Малахия порицает небрежность священников при жертвоприношении (Мал 1:7–8 = Лев 1:10; 3:6; 6:27), вспоминает описанный Моисеем «завет Господень с Левием» (Мал 2:4–5 = Втор 33:9–10). Вообще все пророческое богословие основывается на Пятикнижии Моисея и составляет во многом прояснение и раскрытие теократической истории Израиля, предначертанной в пророческих речах Моисея (Лев 26 гл.; Втор 28–32 глл.). Так, все ветхозаветные писатели основываются на Пятикнижии Моисея и в своих писаниях руководятся им как законом. Жизнь еврейского народа в их очах должна быть исполнением того же закона, а нарушение последнего считается источником тех бед, которые возвещены в пророчествах Моисея и постигали евреев в различное время их жизни. Послепленные священные историки вавилонский плен рассматривают как время «празднования Палестиной своих суббот», возвещенное Моисеем (2 Пар 33:21 = Лев 26:43). Книги Паралипоменон, Ездры и Неемии наполнены свидетельствами о «законе» и писаниях Моисея (1 Езд 3:2; 6:18, 22; 7:6; 1 Пар 14:2; 29:21–22; 2 Пар 23:18–35; 25:4 и мн. др.).

Согласно свидетельству ветхозаветных канонических книг, неканонические также ссылаются на Пятикнижие Моисея и его законы, историю и пророчества (Сир 44–45 глл.; 1Мак 2:26, 51–54; 2Мак 2 гл.; Прем 10 гл.; Иудифь 5:10; 8:26–28; Тов 1:7–8; Вар 2:2).

Иосиф Флавий (Прот. Апп. 1, 8) и Филон (Vita Moysis. III, 3) признавали все Пятикнижие писанием Моисея. Александр Полигистор, Евполем и Гекатей замечали в своих историях, что по верованию иудеев Моисей написал иудейскую историю и законы [^[11]].

В талмуде все Пятикнижие называется законом Моисея. Моисей называется великим ученым писателем Израиля (Sota. 13b ; Baba Batra. 14b ). Он написал свою книгу и историю Валаама, придав через это изречениям Валаама пророчески-богодухновенный характер (Baba Batra. 14b ). Он даже разделил Пятикнижие на параши и песуким (Berachot. 12b . Taanit. 27a ). Последние восемь стихов Второзакония написаны Иисусом Навином (Baba Batra. 1. с.).

Сектанты иудейские: самаряне, саддукеи и ессеи признавали Пятикнижие богодухновенным писанием Моисея (Мф 9:7; 22:24; Мк 12:19; Ин 8:5; Деян 15:5; Флавий. Об иуд. войне. II, 8–9). Приведенные свидетельства неканонические и небиблейские восходят по своему началу к IV в. до Р. Х. и таким образом, являясь прямыми преемниками канонических ветхозаветных свидетельств, делают непрерывным ряд их с Моисея до Христа. Согласно, наконец, иудейскому преданию и учению Иисуса Христа и апостолов, отцы Церкви признавали все Пятикнижие писанием Моисея и ввели в христианскую литературу термин πεντάτευχος — Пятикнижие [^[12]] и продолжили на всю христианскую эру ряд свидетельств о подлинности Пятикнижия.

Приведенным внешним свидетельствам соответствуют внутренний характер и содержание Пятикнижия. Содержание его соответствует времени жизни Моисея, потому что описывает события, случившиеся до него и при нем (исключая последних восьми стихов Второзакония, повествующих о смерти Моисея и принадлежащих по преданию Иисусу Навину). Так, повествования книги Бытия, по своему плану и характеру, составляют введение ко всей современной Моисею истории Церкви Божией на земле. Все события кн. Бытия описываются как приготовление к завету между Богом и людьми, при посредстве Моисея. Без повествования о Боге-Творце, семидневном творении, как основе седмичных ветхозаветных счислений, и о грехопадении немыслима вся дальнейшая история человечества по Пятикнижию. В дальнейшем повествовании излагается история «сохранения» семени жены до потопа и после потопа. История потомков Сифа, призывавших «Иегову» (Быт 4:23): Ноя, Авраама, Исаака, Иакова, их веры и обетовании, их странствований по святой земле и завещания перенести кости «в землю посещения» — все это описано как введение в историю современного Моисею Израиля, шедшего в эту «землю посещения» и имевшего овладеть ею. Кратко говоря, книгу Бытия нельзя читать без современной Моисею истории Израиля и без книги Бытия нельзя понять и читать историю и дела Моисея. А дела Моисея и его времени нельзя, с другой стороны, писать и читать без лица Моисея — избранника Божия. Вообще, по справедливому выводу богословов, книга Бытия написана для иудеев, шедших из Египта занять обетованную землю, «освященную» их предками, жившими и служившими Господу в ней [^[13]].

Из содержания и характера дальнейших книг Пятикнижия видно, что оно написано в пустыне. Скиния свидения описывается как центр, вокруг которого евреи располагали свои шатры; она описывается как переносное святилище с упоминанием о всех способах перенесения даже малейших частей ее, с перечнем даже количества подвод для перевоза (Числ 2:2; 3:4; 10:2…). Все предписания книги Левит касательно жертвоприношений, проказы, законных очищений указывают на странническую жизнь в пустыне: «пусть пепел вынесет вон из стана… живого козла пусть отправит в пустыню… священник, вышедши из стана, пусть осмотрит прокаженного… прокаженный пусть семь дней пробудет вне шатра своего» (Лев 1–7 глл.; 13:14, 16 глл.; Числ 18:3). Правила касательно пролития крови каждого закалаемого животного перед порогом скинии, принесения ежедневных жертв, и не мало других правил возможны только, если скиния была близка к каждому израильтянину, как это было в пустыне (Лев 17:3; 15:14; 12:6; Числ 6:10). При многих богослужебных предписаниях именуются Аарон и его сыновья, как синонимы первосвященника и священников, стало быть эти предписания давались и записывались, когда еще Аарон был жив (Лев 2:3, 10; 3:2, 8; 16:2–23; Числ 3:6, 8; 19:3–4). Указания на жизнь в пустыне обнаруживаются и в исторических частях Пятикнижия. У писателя нет общего описания Синайской пустыни, какое естественно встретить у неочевидца пустыни; напротив, он замечает подробности и частности в описании пустыни и пустынной жизни, какие возможны и интересны очевидцу и подтверждаются новейшими исследователями Аравийской пустыни. Священная утварь делается из акации-ситтим, росшей в пустыне, а не из кедра или дуба, росших в Палестине; покровы делаются из кожи «тахаш», неизвестной даже последующим библейским писателям (Исх 25:5; 26:26; Числ 25:1…). Между животными, ядение которых запрещается или дозволяется, упоминаются водившиеся в пустыне Аравийской и не бывшие в Палестине (Втор 14:5). Один из новейших путешественников Кенон Тристрам, нарочно долго живший среди арабов пустыни и изучавший их животных, так говорит: «в книге Левит Моисей перечисляет животных, которых повторяет 38 лет спустя во Второзаконии, лишь увеличивая на 9 видов. Эти девять новых видов до сих пор существуют в Аравийской пустыне, кроме одного, а остальные были известны и по Египту, в Египте же этих новых видов нет и не было» (Сообщения Палест. Общ. июнь. 1894 г. 328 стр.). Из продолжительной жизни писателя Пятикнижия и ближайших его читателей в пустыне объясняется крайняя краткость географических определений странствования евреев. Все станы упоминаются без пояснений их местоположения (Числ 33 гл.), так как были лично известны писателю и читателям, подобно тому, как русский историк не будет говорить, что Казань в России находится.

В параллель с многочисленными свидетельствами о жизни писателя Пятикнижия в пустыне, в последнем находится немалое число свидетельств о жизни его и близком знакомстве с Египтом. По мнению всех беспристрастных археологов востока, знавших египетскую жизнь и быт, несомненно, что в Пятикнижии точно они отразились. При этом все замечают, что жизнь, правление, состояние Египта, по Пятикнижию, соответствуют эпохе патриархов и исхода евреев, а не позднейшей, например, Соломона, Исайи, Иеремии. В истории Иосифа, казней, исхода много таких бытовых, гражданских, географических, естественно-исторических черт, которые имеют себе подтверждение в истории Египта указанной эпохи. Как современные той эпохе упоминаются здесь города Цоан и Цоар, но нет Мигдала и Тафнаса, современных Иеремии, нет и Мемфиса, Сина, Бубаста и других, современных Иезекиилю (Иез 30:14–17). Не говорится о союзе Египта с Эфиопией, как было при Исайи (Ис 18–19 глл.). Нет семитических собственных египетских имен, каковые в Египте употреблялись при Соломоне. Зная лично Египет и его устройство, географию, обычаи, жизнь, писатель Пятикнижия уверен, что и его ближайшие читатели также хорошо знакомы с Египтом. Поэтому он, в загадку для всех последующих ученых, не упоминает подробно о местоположении египетских городов и стран, каковы Пифом, Рамсес, Суккот, Ефам, Он, даже Гесем. Не упоминается столичный город Египта и не называется река Нил. Можно думать, что эта необычайная краткость объясняется также личным пребыванием писателя и его читателей в Египте и знакомством с его городами. Встречаются египетские слова и выражения, употребляемые как технические термины без пояснения, а между тем скоро забытые евреями и оставшиеся доселе неизвестными по значению: абрек (Быт 41:43), Цафнаф-панеах (Быт 41:45). Египет представляется как идеальная страна по орошению (искусственному и естественному) и плодородию: и возвел Лот очи свои и увидел всю окрестность Иордана, что она вся до Сигара орошалась водою, как сад Господень, как земля Египетская (Быт 13:10). Кажется, здесь невольно чувствуется, что писатель жил в Египте. При этом видна даже частность в орошении Египта: «земля Египетская, где ты, посеяв семя, поливал его при помощи ног твоих, как масличный сад» (Втор 11:10–11). Писатель знаком и с историей Египта даже в частностях, знал время построения города Цоана (Числ 13:23). То же чувство возбуждается при чтении многих законов Пятикнижия. Например, законы о пасхе и выкупе первенцев (Исх 13:2–16) излагаются с постоянным напоминанием о «крепкой руке Господней», изведшей из Египта, причем и это напоминание таково, что всякий читатель этого закона видит ясно, что писатель и его ближайшие читатели «видели» своими очами эту «крепкую» руку. Закон об отношении к рабам и чужестранцам мотивируется воспоминанием о рабстве и пришельствовании в земле египетской (Исх 29:46). Увлекаясь плодородием Египта, писатель-законодатель предостерегает от нравов и обычаев египетских: по делам земли египетской, в которой вы жили, не поступайте (Лев 18:3), очевидно и сам хорошо зная, и в народе предполагая таковое же знание египетских «дел» и не считая нужным их подробно определять. Подобное же близкое знакомство законодателя-писателя и всего народа с египетским рабством видится в следующем предостережении: поставь над собою царя… только чтоб он не умножал себе коней и не возвращал народа в Египет для умножения себе коней, ибо Господь сказал вам: не возвращайтесь более путем сим (Втор 17:16). Замечательно, что в аналогичном предостережении о царе и царской власти, с ее худших сторон, сделанном пророком Самуилом, не говорится уже о возвращении евреев в Египет (1 Цар 8:10–18). Тогда, очевидно, эта угроза не была уже страшна и даже малопонятна, так как слушатели Самуила не испытали египетского рабства. Таких примеров можно привести множество.

Заключая в себе много следов знакомства писателя с Египтом [^[14]], Пятикнижие заключает не менее же ясных признаков малого и неличного знакомства писателя и его ближайших читателей с Палестиной. Все законодательство, в изложении священного историка, предполагает, что евреи еще только намерены идти (Исх 12–13 глл.), идут (Исх 23:20, 23, 31; Лев 18:3 и мн. др.) и намерены вскоре войти (Втор 1:2–5; 4:1, 22; 6:10–12; 7:1–6; 8:7–12; 9:1–7 и мн. др.) в Палестину. Палестина обычно на языке священного историка называется еще чуждой евреям землей Ханаанской. Города и местности ее точно не известны читателям Пятикнижия, и священный историк каждый раз поясняет: Хеврон в земле Ханаанской (Быт 23:2, 19; 49:30), Сихем в земле Ханаанской (Быт 33:18), Луз, то есть Вефиль, в земле Ханаанской (Быт 35:6; 48:3). Землей же Ханаанской «за Иорданом» (т. е. к западу от Иордана, потому что Моисей был на Моавитских полях) определяется местоположение гор Гевал и Гаризим (Втор 11:30). Писатель упоминает о горах «Аморреев» (Втор 1:7, 19, 20), каковое название было лишь при Моисее, а потом уже они завоеваны были Иудиным коленом и с Иисуса Навина стали называться «горой Иудиной» (Нав 11:21). При описании Палестины, как неизвестной страны, писатель постоянно поясняет местоположение: дубравы Мамре (Быт 13:18), Кадеса (14:7), Сура (16:7), Ефрафы (35:19) и др. По тем же, очевидно, причинам границы обетованной земли определяются очень обще, лишь с большей ясностью определяются южные границы и то потоком Египетским, горой Син, Кадес-Варни, т. е. местностями, где проходили евреи. Восточные границы определяются рекою Иорданом, западные — Средиземным морем, а северные: от великого моря к горе Ор с разными выступами, т. е. опять местностью известной евреям (Числ 34:1–12). Об определенном местоположении коленных владений, кроме заиорданских колен, ничего не говорится ни в благословении Иакова (Быт 49 гл.), ни в благословении Моисея (Втор 33 гл.). Совсем иначе описываются как границы обетованной земли, так и коленные владения в книге Иисуса Навина (Нав 13:4–6; 15:1–5; 17–19 глл.). И эта разность естественно и законно объясняется разным местожительством писателей Пятикнижия и книги И. Навина и их читателей.

Современные историки древнего востока придают также очень важное значение частым упоминаниям Пятикнижия о хеттеях и их обитании в Палестине (Быт 10:15–16; 23:3–18; 25:9 и др.) и находят в этих упоминаниях следы эпохи патриархальной, ранее Иисуса Навина, судей и пр. Только писатель очень древний мог говорить о хеттеях так, как говорится в Пятикнижии [^[15]].

Серьезным доказательством подлинности Пятикнижия, в его законодательных отделах, служит характер и способ изложения в нем законов — характер хронологически-летописный, а не систематический. Так, писатель как бы день за днем излагает постепенно законы, соответственно тому, как по мере надобности и нужды они открывались ему Господом, а им сообщались народу (Исх 18; 20–23; 35; Лев 10; 16; 24; Числ 34). При этом видно, что некоторые законы постепенно пополнялись и выяснялись частными постановлениями, вызываемыми различными нуждами времени и обстоятельств. Например, после сообщения закона о пасхе (Исх 12 гл.) сообщается закон об удалении нечистых во время пасхи (Числ 9 гл.). Богохульство было воспрещено (Исх 20:7), а наказание за него было определено после по особому частному поводу (Лев 24:10–16). Также сначала дан закон о субботнем покое (Исх 20:10), а потом по частному случаю определено наказание за нарушение его (Числ 15:32–36). Также постепенно выясняется закон о земельном наследстве (Числ 26:33; 27:1–11; 36:1–12). Очевидно на протяжении 40-летнего периода жизни Моисея могло не мало произойти подобных пополнений и пояснений, ясно отмечаемых писателем. Особенно естественно ожидать этого при сравнении Второзакония с предшествующими книгами, так как вызываемые пребыванием евреев в пустыне постановления оказывались невыполнимыми уже в обетованной земле и неисполнимое и ненужное в пустыне было необходимо и исполнимо в оседлой жизни. Этому соответствуют повествования и законы бытописателя, например, о праздниках. Жившим перед скинией и ежедневно являвшимся перед Господом евреям странствования не нужно было говорить, чтобы они и в праздники являлись перед Господом в одном определенном месте (Исх 23:14–17; 34:18–23; Лев 23 гл.), а имевшим оседло жить по городам и селениям, часто вдали от скинии, нужно было заповедать приход в праздники к одному определенному богоизбранному месту (Втор 16:7, 15–16). В пустыне воспрещалось самовольно закалать животных в пищу (Лев 17:1–5), а в Палестине невозможно уже было этого исполнять, и потому опускается это постановление (Втор 12:15–16). Закон о городах убежища сначала излагается очень обще: кто ненамеренно убьет, может убежать в город убежища, который будет указан (Исх 21:11–13); потом яснее назначается число городов убежища: 3 к востоку от Иордана и 3 к западу (Числ 35:10–29), и наконец, по завоевании заиорданскои страны и после определения владений заиорданских колен, определенно с указанием имен означаются и города убежища (Втор 4:41–43) и указывается даже дорога к ним (Втор 19:1–7).

Такой характер в изложении законов возможен лишь у писателя — современника и очевидца дарования их, а у позднейшего писателя непременно явилась бы систематизация и избегнуты были, допущенные в Пятикнижии, повторения и видоизменения.

Тот же очевидец и современник событий виден в священном историке и в повествовании об исторических событиях, в его хронологической точности и даже дробности. Только очевидец событий мог считать интересным упоминание даже о днях событий. Например, через три дня евреи дошли от пустыни Сур до Мерры (Исх 15:22); на 15 день второго месяца, по исходе из Египта, евреи пришли в пустыню Син (Исх 16:1); на следующий день получили манну (Исх 16:13); в третий месяц, в самый день новолуния, пришли они в пустыню Синайскую (Исх 19:1) и т. п. (ср. Исх 24:16; Числ 1:18). Такую же точность и интерес проявляет священный историк в сохранении имен лиц, по-видимому малозначительных для его истории, например; повивальных бабок, щадивших еврейских детей (Исх 1:15); сыновей Аарона — Надава и Авиуда и лиц, хоронивших их (Лев 10:1–5); строителей скинии (Исх 32 гл.); лиц исчислявших евреев (Числ 1:5–15); соглядатаев земли обетованной (Числ 13:5). — Перечисляются жертвы, принесенные евреями по освящении скинии, и даже подводы, потребные для перевозки скинии и ее утвари (Числ 4; 7 и др. глл.).

Как первые четыре книги Пятикнижия, можно сказать, наполнены очевидными указаниями на эпоху Моисея и его дела, так Второзаконие наполнено ясными же указаниями на время его происхождения — пребывание Моисея и евреев на моавитских полях в ожидании занятия обетованной земли. Начинаясь личными воспоминаниями Моисея о событиях 40-летнего странствования (1–3 глл.), Второзаконие наполнено заповедями, увещаниями и пророчествами Моисея, касающимися предстоявшего обладания обетованной землей и организовавшими оседлую в ней жизнь еврейского народа. При этом, как и в начальных своих речах, законодатель постоянно вспоминает прошлое: исход из Египта, синайское законодательство, 40-летнее странствование (4:10–15:35–36:45–49; 5:1–5:27–28; 6:21–24; 8:2–4:15–16; 9:8–29; 10:1–11:19, 22; 11:2–7; 24:9; 26:5–10; 29:2–8), указывает на настоящее (8:1, 5–10; 9:1–3; 11:1–2:8–11; 12:1; 25:17–29; 26:16–19; 29:1–2:9–15; 30:11–18; 31:1–2:7–10:30; 34:1–4) и предвозвещает скорое занятие обетованной земли, нравственные опасности, ожидающие при этом Израиля, и предохранительные постановления (6:10–12, 19; 7:1–5:16:18–26; 9:41; 11:13–17:22; 12:2–32; 13:1–8; 14:23–29; 16:1–22; 17:2–7:14–20; 18:9–22; 19:1–9; 21:1–10; 26:1–4; 27:1–26; 28 гл.; 31:3–5; 32–33 глл.). Стоит прочитать хоть наугад два-три места из процитированных, чтобы убедиться, что Второзаконие произнесено и записано перед смертью Моисея, на моавитских полях. Равно и от беспристрастного и доверчивого чтения всего Второзакония не может быть иного впечатления. Весь текст и контекст книги в этом неоспоримо убеждают.

Наконец, положительным доказательством подлинности и древности Пятикнижия, в сравнении со всеми другими ветхозаветными книгами, служат особенности языка его, так называемые архаизмы. Филолог Ян насчитал до 400 слов, встречающихся в одном лишь Пятикнижии в отличие от всех других книг, и до 300 слов, встречающихся в других книгах, но отсутствующих в Пятикнижии [^[16]]. Затем, общепризнанные архаические формы в приложении к существительным женского рода и в значении отроковицы — также отличают Пятикнижие, лишь немного встречаясь в книге Иисуса Навина. Инфинитивная (constr.) форма окончания на или вместо ; 3-е лицо множественного числа перфекта и имперфекта на вместо также архаически отличают Пятикнижие, а равно и многие другие особенности его языка то же доказывают [^[17]]. Таковы положительные доказательства происхождения Пятикнижия от Моисея. Теперь рассмотрим отрицательную сторону вопроса: audiatur et altera pars.

История вопроса подлинности Пятикнижия.

И зложенные нами доселе положительные доказательства подлинности Пятикнижия Моисея не всеми учеными разделяются, так как Пятикнижие с давнего и до настоящего времени многими не считалось и не считается писанием Моисея. С историей этого вопроса мы считаем нужным более подробно ознакомить читателей, потому что в ней заключается история возражений против подлинности и других ветхозаветных исторических книг. Чтобы позже не повторяться, мы теперь ближе с этим вопросом познакомимся.

Первые сомнения в подлинности Пятикнижия имели характер не критический, а догматический. Птолемей, ученик Валентина, гностик II-го в. по Р. Х. утверждал из догматических оснований, что ветхозаветное законодательство произошло не исключительно от Бога, но частью от Моисея, частью от народных старейшин (Епифаний. О ересях. 33, 4). Также утверждали назореи, евионитская секта теософически-аскетического характера. Выходя из догматических оснований, они признавали, что Моисей, правда, получил законодательство с неба, но оно не тождественно с Пятикнижием; последнее большей частью выдумано, потому что отцы евреев — утверждали назореи в духе ессеев — не приносили жертв и не ели мяса (Епифаний. О ересях. 8, 1; 33, 4; 66, 42. Иоанн Дамаскин. О ересях. 19 гл.).

В лжеклементиновых гомилиях (3, 47) утверждалось, будто Моисей проповедовал перво-религию устно и передал закон 70-ти мудрым мужам; он был против воли Моисея, по его смерти, записан в Пятикнижие. Впоследствии это Пятикнижие часто уничтожалось и восстанавливалось с новыми прибавками. Что не Моисей написал его, это видно особенно из заключающегося в нем повествования о его смерти. В XII столетии богомилы отвергали Пятикнижие, как произведение сатаны, как свидетельствует Евфимий Зигабен в своей Паноплии (27, 1).

Иудейские ученые средневековые раввины Исаак бен Соломон (IX в.), Исаак бен Иазос (XI в.) и Абен Ездра (XII в.) отвергали подлинность некоторых отделов Пятикнижия (напр. Быт 12:6; 22:14; 36 гл.; Втор 34 гл.) и считали их вставкой позднейшей руки.

В период реформации Карлштадт первый высказал, что Пятикнижие все не может быть сочтено писанием Моисея, потому что в нем говорится о смерти Моисея, а это повествование находится в связи со всем предыдущим повествованием (De canonicis sacrae scripturae libris. 1520 г.). Католический ученый того же времени Андрей Мазий в комментарии на книгу Иисуса Навина (1547 г.) утверждал, что Пятикнижие в настоящей его форме может быть приписано не Моисею, а Ездре или кому-либо другому из богодухновенных мужей, так как здесь находится много позднейших прибавлений, вставок слов, пояснительных названий мест и т. п.

В XVII столетии увеличилось количество и критиков и их доводов, направленных против подлинности Пятикнижия, так как этим вопросом занялись не только библеисты, но и философы. Так, Фома Гоббес в своем Левиафане утверждал, что Пятикнижие написано скорее о Моисее, нежели Моисеем. Например, Моисею нельзя приписать Втор 34:6; Быт 12:6; Числ 21:4. Пожалуй, Моисею можно приписать только «книгу закона» во Втор 11–27 глл. (Левиаф. 33 гл.). Исаак Перерий, сочинитель философско-богословской теории преадамитов, доказывал, что Моисей записал в анналы некоторые современные события, например, исход из Египта, странствование по пустыне, и предпослал им историю патриархов; но это обширное Моисеево писание ныне утрачено и теперешнее Пятикнижие есть только тощий компендиум из Моисеева писания, почему в нем много противоречий, повторений, невероятностей и т. п. свойств, доказывающих различие его авторов (Systema theologicum ex praeadamitarum hypothesi. IV, с. 1–2. 1655 г.). Варух Спиноза полагал, что теперешняя форма Пятикнижия получена от Ездры, хотя за ранней смертью его не все в нем исправлено: много пропусков и повторений осталось. Что Моисею оно не принадлежит, это видно из того, что о Моисее везде здесь говорится в третьем лице (Tractatus theologico-politicus. 1670 г.). К философам присоединились библеисты, например, Ричард Симон. Он предполагал, что Моисей, может быть, написал законы, а историю велел, по египетскому обычаю, вести анналистам, которые и писали ее независимо друг от друга. Из их-то писаний и Моисеевых законов и составилось теперешнее Пятикнижие. Содержание Бытия Моисей заимствовал из древних записей и устного предания (Histoire critique… 1678 и 1685 г.). Клерик впервые высказал (в сочинении: Sentiments de quelques Theol. Holland. 1685 г.) несколько новую мысль, предположив, что Пятикнижие есть произведение того израильского священника, который был прислан из Ассирии в Самарию, после падения израильского царства (4 Цар 17:24–28). С помощью других он написал историю творения мира и извлечение из истории израильского народа и Моисеева законодательства. Позднее, впрочем, это мнение Клерик оставил и в комментарии на Пятикнижие (1693 г.) приписал Пятикнижие Моисею, за исключением некоторых позднейших интерполяций. Бытие, по его мнению, Моисей написал на основании древних записей, веденных еще патриархами. Этот взгляд впоследствии разделяли Витринга, Ян, Розенмиллер и другие ученые. Конец XVII столетия завершился повторением у Антона фон-Даля давнего предположения, что Пятикнижие написано Ездрой на основании Моисеева законодательства и пророческих каких-либо писаний (De origine idololatriae. 1693 г.).

Вообще, как видно, доселе велась довольно слабая и малоуспешная борьба против подлинности Пятикнижия. Образованное общество мало склонялось к новым гипотезам, особенно когда видело, что составители их нередко переменяли свои мысли и отказывались от своих гипотез. С другой стороны, его поддерживали ученые труды защитников подлинности; таковы труды Мабильона, Купера, Хейдеггера, Витсия.

Но, судя по характеру литературы и умственного направления XVIII-го века, не трудно было ожидать, что борьба не угаснет, а усилится. Так и было. Вся первая половина XVIII-гo века прошла как будто тихо. Но в средине его — в 1753 году вышло сочинение Астрюка, придворного врача Людовика XIV: «Рассуждение об оригинальных мемуарах, которые служили Моисею при составлении книги Бытия». В медицинской науке ему приписывается открытие lues venerea, а в богословской-рационалистической «открытие истинных первоисточников кн. Бытия». Говорят, что медицинские занятия болезнями, описываемыми в Лев 12 и 15 глл., натолкнули его на изучение Библии, плодом коего было составление гипотезы об иеговистической и елогистической записях, как источниках Бытия. Мысль о записях, которыми будто бы пользовался писатель книги Бытия, как мы видели, не новая: ее высказывали нередко в XVII веке. Новизна мнимого «открытия» Астрюка состояла в том, что он указал характеристические черты этих записей — употребление имен Божиих: Иегова для иеговистической и Елогим для елогистической. Кроме этих двух «обширных» записей он допускал десять меньших документов без ясных характеристических черт. Все эти записи и документы без изменений, по его мнению, взяты Моисеем и составили книгу Бытия.

«Открытием» французского ученого врача-неспециалиста поспешили воспользоваться немецкие специалисты-библеисты: Иоанн Давид Михаелис и Эйхгорн. Последний начал свое исагогическое исследование положением, что он будет изучать ветхозаветные книги не как богодухновенное писание, а просто как собрание писаний, интересных по своей седой древности и отдаленности происхождения. Гипотеза Астрюка, по которой так «просто и естественно» представляется происхождения Бытия, ему должна была понравиться и он принял ее, продолжив елогистическую запись на первые две главы кн. Исход (Repertorium. 1779 г.). С тех пор иеговистические и елогистические записи, как составной элемент Пятикнижия, доселе составляют неизменную принадлежность рационалистических сочинений, только с различными видоизменениями.

Так, в конце XVIII в. эта гипотеза была несколько видоизменена Ильгеном (Urkunden des Ierusalemischen Tempelarchivs in ihrer Urgestalt. 1798 г.). Он предполагал трех писателей Бытия: старшего елогиста, младшего елогиста и иеговиста. От них произошло 17 записей, которые редактор механически соединил, а Ильген все их открыл и якобы восстановил. В ΧΙΧ-м столетии та же гипотеза принята была Грамбергом (1828 г.) и Штэгелином (1830 г.), с видоизменением, что «компилятор» допускал «произвол и обработку» в собранных им первозаписях и что иеговистический и елогистический документы, кроме имен Божиих, будто различаются и по языку.

С книги Бытия перенесли гипотезу первозаписей на все Пятикнижие. Так, Фатер (1805 г.) принял вместо больших записей множество малых, так называемых фрагментов. Происхождение Пятикнижия от Моисея этими учеными было уже отвергнуто. И если первоначально предположение первозаписей было придумано Астрюком и Эйхгорном, чтобы «увеличить достоверность» Моисеева повествования, то теперь теми же гипотезами стали пользоваться, чтобы доказать неподлинность и недостоверность Пятикнижия. Так, по мнению Фатера, некоторые из фрагментов произошли от Моисея и от его современников, но не в том виде, в каком они теперь находятся. Часть Второзакония написана при Давиде или Соломоне. Все Пятикнижие в настоящем виде принадлежит периоду Вавилонского плена (Vater, Com. üb. d. Pentat. 1802–1805). Гипотезу фрагментов разделяли Августа (1806 г.), Де-Ветте (1806–1807 гг.), Гартман (1831 г.), Болен (1835 г.) и другие и по своему обычаю различно видоизменяли ее. Так, Де-Ветте предполагал, что в основе Бытия и до 6 главы кн. Исход лежала обширная елогистическая запись, в которую автор включил лишь несколько иеговистических фрагментов, другие же части Пятикнижия произошли из малых фрагментов. Древнейшие части Пятикнижия принадлежат времени Давида; они писались разъединенно, отрывочно и независимо друг от друга, а различные собиратели механически соединяли их. Собиратель книги Левит отличен от собирателя книги Исход, а книга Числ есть дополнение к книге Левит. Второзаконие явилось позже других книг и вероятно составлено при Иосии. Де-Ветте же сделал и вывод из критических гипотез о происхождении Пятикнижия, проведши критику и на историю Пятикнижия и признав последнее неисторичным и недостоверным «эпосом еврейской теократии» (Hist. — krit. Einleitung in d. Alt. Test. 1803–1817 гг.). Гартман совершенно отверг участие Моисея не только в написании нынешнего Пятикнижия, но и лежащих в основе его многочисленных фрагментов. По мнению Гартмана, даже в период судей евреи не умели писать, а тем более при Моисее что-либо записывать, при Самуиле только познакомились с искусством письма. С периода Соломона и до Иеремии и Иезекииля произошли большие части Пятикнижия, но не были приведены в порядок. Лишь во время Вавилонского плена Пятикнижие приобрело нынешний вид, а потому все его содержание имеет мифический и легендарный характер, это — сага, а не история. Таков критический вывод Гартмана [^[18]].

Так Пятикнижие трудами поименованных ученых превращено было в безыдейный аггрегат отдельных рассказов, в «мозаику фрагментов», по выражению Делича. Такой взгляд, очевидно, не мог долго держаться, так как опровергался каждой строкой Пятикнижия. Нашлись вскоре же ученые, опровергшие и разрушившие эти гипотезы. Эвальд (1823 г.), Дрекслер (1838 г.), Ранке (1834 и 1840 гг.) доказали, что Пятикнижие написано с авторским планом одного писателя и что нет основания для гипотезы фрагментов. Но писателем его, по их мнению, был не Моисей, а неизвестный по имени современник Вавилонского плена.

Под силой доводов поименованных защитников единства редактора и автора Пятикнижия, гипотеза фрагментов была оставлена. Ученые критики снова взялись за давнюю Астрюкову гипотезу обширных первозаписей иеговистических и елогистических и их дополнений и переработок. Она была видоизменена в гипотезу дополнения и в этом виде впервые развита Эвальдом. По его мнению (Studien und Kritik. 1831 г.), первоначальная запись имела елогистический характер и содержала в себе нечто из более древних записей. Немного позже возникло произведение иеговистическое, в которое также вошло нечто из других книг. Наконец, третий автор к древнему елогистическому произведению присоединил части из иегови-стического памятника, нечто обработал собственными силами или позаимствовал из других письменных источников и таким образом составил теперешнее Пятикнижие. Эту гипотезу разделяли многие ученые критического направления, по-своему дополняя, поясняя и видоизменяя ее. Таковы: Болен (1835 г.), Блекк (1836 г.), Тух (1838 г.), Штэгелин (1843 г.), Де-Ветте (1840 г.), Ленгерке (1844 г.), Шульц (1858 г.), Делич (1860 г.). Так, по мнению Штэгелина, елогистический памятник простирается и на книгу Иисуса Навина, так как он будто заключал в себе историю с творения мира до завоевания обетованной земли. По происхождению он принадлежит началу периода судей. Самуил или кто-либо из его учеников, но современников Саула обработал его, пополнил собственного произведения иеговистическими отделами, сочинил сам Второзаконие и сообщил настоящий вид Пятикнижию, книгам Иисуса Навина и Судей [^[19]]. Де-Ветте, первоначально, как мы выше видели, державшийся теории фрагментов, оставил ее и склонился к теории записей и дополнений. По его мнению, елогистическая первозапись произошла не ранее периода царей, хотя и заключала некоторые из Моисеевых законов. Она затем обработана сначала иеговистом, а потом девтерономиком, время жизни коих нельзя определить. Зато Ленгерке точно определил время их жизни: елогист жил при Соломоне, иеговист — при Езекии, девтерономик — при Иосии. С течением времени, ученые защитники этой гипотезы стали еще смелее и точно определили не только время появления различных записей и пополнений, но и название их и их авторов. Так, Эвальд в 23 году защищавший единство писателя Пятикнижия, в 31 году допускавший несколько, но точно неизвестных составителей и исполнителей его, в 51–53 годах, в своей Библейской Истории, дал на все самые точные ответы. Существовала некая древняя историческая книга, под названием: Книга Браней Иеговы (Числ 21:14), в которой будто (?) заключались песнь Моисея (Исх 15:1–18), перечень станов (Числ 33) и несколько других повествований, часть коих вошла впоследствии даже в кн. Иисуса Навина (Нав 17:14–18, где нет ни одного слова об этой книге). Спустя сто (?) лет после смерти Моисея была написана книга «Жизнь Моисея». Спустя еще одно или два столетия, в последнее время судей была кем-то написана «Книга Завета», на основании вышепоименованных книг Браней и Жизни Моисея и различных (письменных и устных) повествований о патриархах. Эта книга заключала в себе рассказы о патриархах и законы Моисеевы. Затем, в царствование Соломона явилась «Книга Начал», которая начиналась повествованием о творении мира, объясняла возникновение религиозных и священнических учреждений и подробно излагала законы. Из книг Завета и Начал некий писатель, происходивший из израильского царства и живший по разделении царств, составил некоторые главы Бытия, Исход и Числ, а через сто лет другой неизвестный писатель присоединил к ним другие главы. В царствование Иоафама (?) новый автор так искусно соединил все вышеупомянутые книги, что составил из них, за исключением некоторых отделов (Лев 26 гл.), все четыре первых книги Пятикнижия, последнюю главу Второзакония и книгу Иисуса Навина. Теперь уже, как видно, не много оставалось написать. В VII веке каким-то уроженцем царства израильского, жившим в ассирийском плену, сочинены благословения и проклятия и внесены в 26 главу Левит. При царе Манассии уроженцем царства иудейского, жившим в Египте, сочинено Второзаконие, за исключением 38 главы, которая сочинена уже при Иосии. Вот каким образом произошли Пятикнижие и книга Иисуса Навина. Как ни точны и решительны, по-видимому, предположения Эвальда, но сами же критики признали их произвольными.

Не желая им следовать, Кнобель [^[20]] (в 1861 г.) составил свои не менее точные предположения. Во время Саула некоторый священник (?) в видах защищения Моисеевой теократии составил большое «историческое и законоположительное» произведение, ставшее «основой» теперешнего Пятикнижия. Начав от сотворения мира, он провел историю до разделения обетованной земли, причем собрал особливо законы религиозные и священнические. При изложении истории творения мира и патриархов он употреблял имя Божие Елогим. Кроме устного предания, он пользовался письменными источниками (перечень станов — Числ 33 гл., разделение городов — Нав 13–21 глл.). При Давиде (а не при Иисусе Навине, как думал Эвальд) в южной Палестине (?) написана была «Книга Браней» — произведение иеговистическое, содержавшее многие исторические рассказы и законы, вошедшие в Пятикнижие и книгу И. Навина. В век Соломона в средней Палестине явилась «Книга Праведного» — также иеговистическое произведение, заключавшее в себе законы, историю и одну песнь Давида над Саулом (2 Цар 1 гл.). Затем, поименованные книги Браней и Праведного были исправлены и вновь изданы (?) и обработаны: первая при Иосафате, вторая в начале ассирийского плена. Во время Езекии некий ученый иеговист соединил, пополнил и обработал все три книги: священническую и вторые издания Браней и Праведного, и из них составил первые четыре книги Пятикнижия, последние главы Второзакония и книгу Иисуса Навина. Но это произведение было забыто (?) и лишь при Иосии найдено первосвященником Хелкией, который присоединил к нему собственного сочинения большую часть Второзакония (1–30 глл.) и некоторые стихи кн. И. Навина и издал ныне известное Шестикнижие. Сходны с изложенными гипотезами Эвальда и Кнобеля гипотезы Шрадера и Николя, допускающих четырех редакторов, и Дильмана, допускающего пять редакторов. Самые поздние ученые, подобно прежним предшественникам, не могут решить вопросов о месте жительства мнимых иеговистов и елогистов. Кьюнен (1861–87 гг.) признает иеговиста (VIII-IX вв.) израильтянином, а елогиста иудеем (750 г.). По Баудиссину (Einl. 1901) елогист напротив жил в израильском царстве, потому что составил Быт 48 гл., а иеговист в иудейском, потому что составил Бытия 49 главу… Такое же несогласие среди них и в других вопросах, мало нам интересных.

Опуская подробное изложение последующих рационалистических гипотез о происхождении Пятикнижия, также наполненных взаимными прениями и спорами, изложим только позднейшие, придуманные современными, авторитетными своей ученостью в западноевропейской протестантской литературе, учеными: Вельгаузеном, Рейсом, Деличем и Зейнекке. От предыдущих они отличаются тем, что Второзаконие считают древнейшей частью Пятикнижия.

По мнению Вельгаузена [^[21]], десятословие должно составлять древнейшую часть Пятикнижия, но появилось позднее Моисея. Пятикнижие, кроме Второзакония, составилось из произведений: законоположительного и исторического. Законоположительное произведение состояло из истории творения мира, некоторых исторических повестей и законов и названо Вельгаузеном: книгой четырех заветов или священническим кодексом. Другое произведение — историческое — содержало всю историю и законы (Исх 20–24 глл.) и первоначально состояло из двух писаний: иеговистического и елогистического и потому по соединении их, получило смешанный иеговистико-елогистический характер; соединение совершено незадолго до разрушения израильского царства. Кодекс священнический написан во время вавилонского плена. Второзаконие написано было при Иосии и обнародовано тогда же под именем книги Моисеева закона. Иезекииль по разрушении храма первый собрал некоторые богослужебные постановления, выполнявшиеся в древнем храме, и издал их в последней части своей книги. После него другие собрали другие богослужебные правила и постепенно сформировали законоположение Исход, Левит и Числ Ездра сформировал и соединил все вышеупомянутые записи, включая священнический кодекс, и вместе с Неемией издал известное ныне Пятикнижие.

Мнение Рейса [^[22]] (1879 г.) сходно с мнением Вельгаузена. В Пятикнижии нет ничего принадлежащего Моисею. Десятословие первое (Исх 20:1–10) написано после Моисея, хотя неизвестно, когда и кем; книга Заветов (Исх 21:7 -23:13) написана около времени царствования Иосафата, при котором обучали ей народ; тогда же, вероятно, написано второе десятословие (Исх 34:11–20). Во второй половине IX века написаны иеговистические отделы Пятикнижия, заключающие историю евреев до занятия Палестины. Неизвестно, когда написаны были елогистические отделы Пятикнижия и потом кем-то и когда-то очень искусно соединены были с иеговистическими. Второзаконие составлено при Иосии и незадолго до Вавилонского плена присоединено к елогистическим и иеговистическим частям Пятикнижия. После плена, через 100 лет, между 458–444 г. до Р. Х. явился кодекс священнический, обнародованный Ездрой и Неемией в 444 г. После Неемии, но прежде Александра Македонского, все разбросанные части Пятикнижия соединены и составилось неизвестно кем Пятикнижие.

Делич в комментарии на книгу Бытия (изд. в 1872 и 87 гг.) приписывает самому Моисею только большую часть Второзакония, книгу Завета (Исх 19–24 глл.) и некоторые другие отделы. Другие части Пятикнижия писались Елеазаром, сыном Аарона, каким-нибудь старейшиной, Иисусом Навином. Затем собирались и пополнялись перед Иосией, после Иосии, но прежде плена. А все Пятикнижие едва ли было закончено ко времени LXX толковников, т. е. к III веку до Р. Х.

Зейнекке (Geschichte des Volkes Israel. 1884 г.) начало происхождения Пятикнижия, происхождение Второзакония, относит ко времени первых Птоломеев (320–250 г. до Р. Х.), происхождение книги Левит, называемой им священническим кодексом, относит к 164 г., когда якобы Лжеиезекииль издал свои пророчества. О существовании же всего Пятикнижия есть свидетельства только от второй половины предпоследнего века (136–106 г. до Р. Х.), когда самаряне при Иоанне Гиркане получили его от евреев. Но кем, как и когда оно написано, для смелого в других случаях Зейнекке эти вопросы остались не решенными [^[23]]. Принятие же самарянами Пятикнижия от евреев, как последнюю хронологическую дату о существовании Пятикнижия в нынешнем виде, признают и позднейшие, нам известные, ученые: Гункель (Handkom. zum Genes. 1901 г. LXX s.) и Кауч (Guthe. Bibelworterbuch. 1903 г. 450 s.).

Все упомянутые нами многочисленные рационалистические гипотезы, предположения и соображения, как в XVII и XVIII столетиях, так и в XIX и текущем ХХ-м, не оставались без разбора. Наиболее ценными в апологетическом духе трудами из XIX в. считаются следующие: Hengstenberg.Autentie des Pentateuchs. Berl. 1836–1839. Hävernik. Einleitung in das Alte Testament. 1836–49 гг. Smith. The Book of Moses or the Pentateuch in its authorship. Lond. 1868. Knabenbauer. Der Pentateuch und die unglaubige Bibelkritik. 1873 г. Keil. Einleitung… (1873) и Kommentar über die Bücher Moses (Leipz. 1866–70). Cornely. Introductio specialis in V. T-ti sacros libros. Par. 1887 (из общего издания Gursus Scpipturae sacrae.). Vigouroux. Ies livres saintes et la critique rationaliste. Par. 1890. Martin. Introduction a la critique general de 1’Ancien Testament. — De 1’origine du Pentateuque. Par. 1886–1889 гг. Hoedemaker. Der Mosaische Ursprung der Gesetze in den Buchern Exodus, Leviticus und Numeri. 1897 г. Green. Die Hohere kritik des Pentateuchs. 1897 г.Green. Die Einheit der Genesis. Gutersloh. 1903 г. В русской литературе: проф. Ф. Елеонский. Разбор мнений современной отрицательной критики о времени написания Пятикнижия. Христ. Чт. 1871, II; 1872, 1-ΙΙΙ. 1873, ΙΙ-ΙΙΙ. Царевский. О подлинности Пятикнижия. Труды Киев, акад. 1889 г. Арно. Защита Моисеева Пятикнижия. Прав. Соб. 1870. I.

Эволюционная гипотеза. Обозрев главнейшие отрицательно-критические гипотезы по вопросу о происхождении Пятикнижия, не можем не коснуться одной, весьма распространенной ныне в отрицательно-критической литературе гипотезы, имеющей характер и значение общего критического вывода, не только по отношению к Пятикнижию и его происхождению, но и вообще по отношению ко всем ветхозаветным книгам, как по вопросу об их происхождении, так и их исторической достоверности, а отсюда и ко всей ветхозаветной библейской истории и действительной истории еврейского народа и его веры. Это — так называемая «эволюционная» гипотеза. Основные тезисы эволюционной гипотезы впервые формулированы были ученым Рейсом (в 1834 г. в лекциях студентам, не допущенным к публичной защите) в следующих выражениях: 1) предания израильские повествуют, будто древние предания и законы Моисея записаны и редактированы вместе самим Моисеем; 2) повествования же книг Судей и Царств находятся в противоречии с законами Моисея; итак, законы Моисеевы не были известны во время написания этих книг, они даже и не существовали в это время; 3) пророки VIII и VII вв. до Р. Х. ничего не знали о Моисеевой книге закона; 4) Иеремия, первый из пророков, знал о писанном Моисеевом законе и его цитаты относятся к Второзаконию; 5) Второзаконие есть книга мнимо-найденная, а на самом деле сочиненная священниками при Иосии и здесь есть часть более древних законов; 6) Иезекииль жил древнее полной редакции обрядовых законов, определенно организованных иерархией. Итак кратко: пророки предшествовали закону, а псалмы следовали за последним. Эти тезисы и позднее повторял и развивал Рейс в своих сочинениях: Histoire sainte et la loi (Paris, 1879), Geschichte der Heiligen Schriften d. alt. Testam. (Braunschweig. 1881) и др. Более обстоятельно и последовательно в приложении к Пятикнижию эту теорию развил Граф (в сочин. Die geschichtlichen Bücher d. alt. Testaments. 1866), особенно настаивая на том положении, что обрядовые законы Пятикнижия, или так называемый «священнический кодекс» есть самая поздняя послепленная часть Пятикнижия. Позднее (в 1869 г.) «по неразрывности исторических повествований с законами» он признал и исторические книги послепленным писанием. Затем, Кьюнен (в соч. De Godsdienst van Israel. 1869) принял и тщательно развил ту же теорию в связи с историей верований и жизни еврейского народа, а в Историко-критическом Введении (на голланд. яз. в 1861–65 гг., на немецк. в 1887 г.) приложил ее к происхождению всех ветхозаветных книг, писатели коих «не знали Пятикнижия». Вельгаузен (в соч. Geschichte Israels. 1878–99 гг.) приложил ту же теорию к истории Израильского народа, якобы «не знавшего Моисеевых законов»… Штаде (Geschichte des Volkes Israel. 1887–88 гг.) в том же духе изложил ветхозаветную историю. Те же тезисы развивали и доселе развивают очень многие ученые. Выходя из возвышенного богооткровенного Моисеева монотеистического учения и не желая признать его богооткровенности, они предположили позднее его происхождение. Современные Моисею евреи не были, по их мнению, монотеистами, а политеистами и идолопоклонниками. Лишь пророки VIII и VII столетий стали естественно «доразвиваться» не без влияния соседних (политеистов!) народов до возвышенных монотеистических воззрений и проповедовать их грубому народу, от коего встречали себе постоянное противодействие. К ним стали примыкать и другие лучшие сыны Израиля и поддерживать их воззрения, предавать письму и возводить к древним временам. Отсюда, особенно во время плена, появление книг, приписывавших позднейшие воззрения и выработанные священнической храмовой практикой законы Моисею и построение его скинии по образу Соломонова храма, сочинение всех Моисеевых законов и т. п. А затем «сочинение» по этим законам и всей еврейской допленной истории, якобы руководившейся Моисеевыми законами. Так, с Пятикнижия эта гипотеза перенесена и на другие ветхозаветные книги. В этом направлении Дум изложил пророческое богословие (Die Theologie der Propheten. 1875 г.), Шменд все ветхозаветное богословие, в историческом развитии коего Пятикнижие занимает хронологически последнее место (Lehrbuch Alttestamentlichen Religionsgeschichte. 1893 г.), Баудиссин в том же отчасти духе изложил Введение (Einleitung… 1901 г.). Наконец, Новакк, Дум, Шменд, Бетген, Марти и др. составили и доселе издают комментарии на ветхозаветные книги, в коих развиваются те же тезисы с разными видоизменениями: Nowack. Handkommentar zum Alten Testament (с 1897 г. идоселе), Маrti. Kurzer Handkommentar zum Alten Testament (с 1898 г. идоселе).

Вот современные последние выводы отрицательно-критического характера. Несомненно, они, прикрываясь маской учености и якобы «научного беспристрастия», на самом деле явно тенденциозны и подрывают христианское учение, а потому подобно своим предшественникам предыдущих столетий, не могли оставаться без опровержений со стороны богословов апологетов минувшего и текущего столетий.

Таковы в иностранной литературе монографии: Bredenkamp. Gesetz und Propheten. 1881 г. Здесь доказывается, что Пятикнижие было не позднейшим, а древнейшим ветхозаветным писанием, и что его знали пророки, псалмопевцы и все другие ветхозаветные писатели. Billeb. Die wichtigste Sätze der neueren alttestamentlichen Kritik vom Standpuncte der Propheten Amos und Hosea (1893 г.). Здесь преимущественно доказывается, что древнейшие Израильские пророки Амос и Осия знали Пятикнижие и руководились им в своей деятельности. Martin. De o´rigine du Pentateuque. Paris, 1886–1889 гг. Здесь по отношению к Пятикнижию и преимущественно в защиту древности Второзакония излагаются апологетические доводы. Много и других трудов посвящено тому же вопросу. В русской литературе актовая речь проф. Киевской академии Покровского (1888 г.) направлена к разбору этой же гипотезы: «По поводу возражений современной критики против существования. Моисеева закона ранее древнейших пророков-писателей». Его же: «По поводу возражений современной критики» — Труды Киев, академии. 1890. 1. Проф. прот. Н. Елеонского. «Современная критика Свящ. ветхозаветных писаний и ее слабые стороны». Вера и Церковь. 1901 г. 1, 5, 7, 8 и 10 кн. Библейско-исторические вопросы в полемике с эволюционистами решаются также в следующих журнальных статьях. А. П. Смирнов. «Новое построение истории еврейского народа». Приб. к Твор. св. отцов. 1887, 185–277. Ф. Елеонский. «Разбор мнений так называемой высшей критики о ветхозаветной истории. Христ. Чт. 1899. 208 т. и 1900. 12 кн. Много, наконец, отводится места разбору тех же взглядов касательно законов Пятикнижия о священстве, а равно и истории последнего, в новой монографии: Ключарев. История ветхозаветного священства до заключения канона. Ставрополь, 1903 г.

Так внешне-исторически заканчивается история вопроса о подлинности Пятикнижия к настоящему времени. В заключение краткого изложения ее, не бесполезно высказать несколько общих мыслей, на которые невольно наводит знакомство с немалочисленными гипотезами.

Прежде всего нельзя не обратить внимания на множество, разнообразие и даже взаимное несогласие и вражду представителей отрицательного направления и их гипотез. Как можно было, в самом деле, безусловно доверяться рационалистическим гипотезам, когда их было, как мы видели, такое множество, и такое разнообразие, когда составители их не слушали друг друга, не верили друг другу, опровергали других и сочиняли свое, чтобы потом снова быть опровергнутыми и нередко переменить свое мнение? Читая их разнообразные гипотезы, прежде всего спросишь: сколько же было писателей Пятикнижия, если не признают им одного Моисея? Тух говорит, что их было только два; Де-Ветте — три; Гупфельд, Шрадер и Николя — четыре; Кнобель и Нольдекке — шесть или семь; Эвальд — еще больше. Когда было написано Пятикнижие, если оно не принадлежит Моисею? Куртц доказывал, что оно окончено при Иисусе Навине, Штэгелин — при Сауле; Блекк — при Давиде; Тух — при Соломоне, Кнобель — при Иосии; Шрадер — перед пленом; Делич — при Птолемеях; Зейнекке — при Маккавеях… Во вторых, нельзя оставить без внимания полной неуверенности и взаимного несогласия критиков в своих выводах. Как узнавать например, разные записи, вошедшие в Пятикнижие и существуют ли действительно несомненные доказательства фрагментов, дополнений, иеговистов, елогистов и т. п.? Нет, рационалистическая литература доселе, несмотря на все свои усилия, не нашла их. Например, Быт 6:1–8 ст. Гупфельд приписывает иеговисту, Шрадер частью теократическому писателю и частью пророку, Делич — писателю, который не был ни иеговистом, ни елогистом, а вообще «особенному источнику» (?), не имеющему характеристических черт. Или: Быт 7:23 Тух, Штэгелин и Делич приписывают елогисту, Дильман только вторую половину стиха приписывает елогисту, о первой молчит, Нольдекке, Вельгаузен и Гункель — весь стих приписывают иеговисту, Шрадер — пророческому писателю. Быт 49 главу Тух и Эвальд приписывают иеговисту, Шрадер пророческому писателю. Вельгаузен признает иеговистической книгу Завета (Исх 20:24–23 гл.), а Кьюнен говорит: «сомнительно, чтобы иеговист знал синайские законы и отпадение народа Исх 19–24; 32–34 глл. (Martin. De 1’origine du Pentateuque. 236 р.). В книге Бытия «девтерономист и иеговист», по мнению Кьюнена, тождественны, а по мнению всех других критиков вполне различны. Рационалистическая литература и сама сознается, что определенных и характерных признаков разных писателей нет еще, да и нельзя найти их, а потому и прибегает к таким соображениям: «здесь видно старательное подражание со стороны иеговиста елогисту», или «здесь иеговист отчасти следовал елогисту», или «построил свое здание на фундаменте елогистическом», или «усвоил окраску елогистическую», «примешал фразы елогистические», удержал «оправу елогистическую», а то и просто «здесь первоначально (?) стояло имя Иегова, а писатель изменил в Елогим». А откуда все это известно? Не из предания ли?

Нельзя, в третьих, не обратить внимания на перемену самими учеными своих собственных гипотез. Так, мы видели, что Эвальд три раза их изменял, Де-Ветте два раза, Делич два раза. Чему же верить: первой или второй гипотезе? Та же неуверенность видна в определении содержания и объема «книги закона Моисеева», «священнического кодекса» и т. п. древних частей Пятикнижия, изобретенных критической литературой. Примеры сему уже указывали выше.

В четвертых, полезно привести искренние признания позднейших современных нам критиков, представителей эволюционной гипотезы, признания о результатах критической литературы. Вельгаузен, в новейшем (1894 г.) издании Введения Блекка замечает: «критика по вопросу о происхождении Пятикнижия не приобрела доселе прочных основ и выводов». Баудиссин (Einleitung. 1901 г.) также замечает, что «несмотря на 150-летние усилия критиков, ясных следов иеговистических и елогистических документов не определено» (89 s. срав. 88 s.: unlosbare Verbindung der elogistischen und jahvistischen Schrift). Точно также и других документов не видно и следов… Кажется, к таким же красноречивым, хотя и «немым», признаниям нужно отнести предположение Баудиссина (Einl. 87–96, 123–139 ss.), Гункеля (Соm. üb. Genesis. 1901 г. LV-LXIV ss.) и может быть многих других ученых, что в Пятикнижии нужно различать «Яхвиста и Иеговиста». Как же их различить, когда по-еврейски есть лишь одно , своеобразно лишь читаемое современными учеными? Sapienti sat…

Сравнивая с указанным разнообразием, противоречиями, неустойчивостью и неопределенностью критических выводов и критической литературы, свои не только устойчивые, а и непоколебимые выводы, соединяемые многовековой работой верующей мысли с древними иудейскими и христианскими преданиями, освященными Иисусом Христом и апостолами, — не сомневаемся, к чему должен умом и сердцем склоняться православный разумный читатель, а тем более богослов. С одной стороны, шаткое, неустойчивое несвободное от самолюбивых тенденций, взаимно-противоречивое гадание без твердых исторических основ, — с другой твердое непоколебимое многовековое единообразное верование. На последнюю весовую чашу, думаем, все гири должны пасть…

Разбор возражений против подлинности Пятикнижия.

Основания для вышеприведенных многочисленных гипотез о происхождении Пятикнижия заключались не в предании, а в так называемых внутренних признаках — в содержании Пятикнижия. Рассмотрим эти основания, сначала для гипотез о неподлинности Пятикнижия, а затем для гипотез о различии его писателей. Для гипотез первого рода основания должны заключаться, как и естественно предполагать, в анахронизмах, т. е. выражениях, которые мог употребить не Моисей, а позднейший писатель. Эти анахронизмы, как мы видели, смущали составителей лжеклементин, средневековых раввинов, дальнейших философов, и намеренно разыскивались и разыскиваются современными критиками. Отыскиваемые или невольно замечаемые в Пятикнижии анахронизмы заключаются в исторических, археологических и географических замечаниях, несвойственных Моисею. К первым относится описание событий, совершившихся в конце жизни Моисея, как древних, память о коих не у всех сохранилась и нуждается в подкреплении другими, иногда вещественными, памятниками, и упоминание о событиях, случившихся после Моисея. Археологические и географические замечания анахронистического характера заключаются в употреблении названий мест, появившихся позже Моисея, в точке зрения на заиорданские и западные области не свойственной Моисею. Далее, анахронизмы заключаются в упоминании о письменных памятниках и царях израильских. В прежнее время различного рода анахронизмов насчитывалось очень много, но критики с течением времени сами заметили бездоказательность многих из них и потому сократили количество их, чем и мы воспользуемся. И вообще при разборе возражений остановимся на наиболее из них существенных и характерных для критической литературы, повторяемых до последнего времени.

Первое место, по древности критических сомнений на нем основанных, в ряду анахронизмов занимает выражение Быт 12:6: Хананеи и Ферезеи жили тогда в земле той, — повторяемое в Быт 13:7. Это выражение, говорили еще средневековые раввины и говорят критики нового времени, неуместно у Моисея, потому что при нем означенные народы еще жили в Палестине. Правда ли это? Бытописатель описывает (в Быт 12:6 и 13:7) странствование Авраама по Палестине и отделение его от Лота и вставляет упомянутое замечание о хананеях очевидно потому, что они занимали Палестину и стесняли Авраама и Лота, заставляя их разделяться и странствовать. Это замечание, таким образом, необходимо было и должно быть употреблено всяким историком, жившим до истребления или по истреблении хананеев. Тем более естественно было употребить его Моисею, что им обозначалась сила веры Авраама. Авраам, по воле Божией, оставив свое отечество, небоязненно странствует по чуждой земле, плотно населенной чуждым народом, и верит, что эта земля несомненно будет собственностью его потомства. Вот как нужно верить Господу, чтобы вера вменилась в правду.

В ряду исторических анахронизмов критики издавна обращали внимание на выражение «доныне». Например, Моав отец моавитян «доныне» (Быт 19:37), Аммон (19:38), имя Вирсавии (26:33). Старые критики все многочисленные случаи употребления этого выражения считали анахронизмами (например, Быт 32:32; 35:20; 47:26; Втор 2:22; 10:8; 29:3; 34:6), но современные, например, Вельгаузен и др., оставляют только употребление этого выражения во Втор 3:14: «Иаир, сын Манассиин, взял область Аргов, до пределов Гессурских и Маахских, и назвал Васан по имени своему селениями Иаировыми, что и доныне». Здесь идет речь о Васанских городах, завоеванных Иаиром за несколько месяцев до смерти Моисея. Мог ли Моисей употребить такое выражение и не доказывает ли оно, как утверждают критики, неподлинности Пятикнижия? Выражение «доныне» указывает, действительно, на некоторый промежуток времени между событием и записью его. Но этот промежуток, как видно из употребления в Библии этого выражения, может быть очень невелик. Например, Анна, мать Самуила, обозначает таким выражением несколько-часовую свою молитву: «я молилась доселе» (1 Цар 1:16). Моисей обозначает им промежуток времени от первого до третьего своего прихода к фараону (Исх 7:26). Давид обозначает им период (из 4 месяцев или 1 года и 4 месяцев) пребывания своего у Анхуса царя Гефского (1 Цар 29:8). У Моисея же им обозначаются года езды на ослице (Числ 22:30) и т. п. Между тем завоевание Васана Иаиром совершено было во время первых завоеваний евреев в заиорданской стране, не менее года до смерти Моисея. Следовательно, это выражение, как обозначающее иногда несколько-месячный период времени, мог употребить Моисей, тем более, что этот период был для евреев наполнен множеством важных событий: отношение к мадианитянам и моавитянам (Числ 22–24), исчисление народа (26 гл.), назначение преемника ему (27 гл.), издание новых законов (28–30), война с мадианитянами и разделение заиорданских земель (31 гл.). При быстрой смене важных событий короткое время может показаться длинным. Кроме того нужно помнить, что имена городов в древнее время очень часто соответствовали именам их владетелей и часто изменялись с переменой последних. Например, Нево было изменено сынами Рувима (Числ 32:38), Лаиша и Ласем изменены сынами Дана (Нав 19:47; Суд 18:29) и др. Исполинские Васанские города доселе, говорит Моисей, принадлежат Иаиру и носят имя Иаира. Вот как велик Господь, помогший ему овладеть этими неприступными городами, смутившими некогда еврейских соглядатаев, и доселе удержать их за собой! И как раз вопреки гордым замыслам гордых исполинов, владевших этими городами, они теперь называются не городами, а деревушками ( ) или шатрами. Так Господь смиряет человеческую гордость и помогает Своим избранникам… Позднейший Моисея писатель, с другой стороны, не употребил бы рассматриваемого выражения, потому что Иаировы города были отняты сирийцами (1 Пар 2:22–28) и судия Иаир не владел уже ими, а соименными им городами Галаадской области (Суд 10:4).

Далее, критики обращали внимание на Втор 3:4–5: «все сии города, в царстве Ога Васанскаго, укреплены были высокими стенами, воротами и запорами. И взяли мы все их и предали заклятию». Этих слов, говорят, не мог произнести Моисей перед евреями, которые сами хорошо знали эти города и завоевывали их. Но и сам Моисей не отвергает, что его слушатели хорошо знали эти города и помнили их, ибо далее говорит: и предали мы их проклятию… взяли мы… (6–8 ст.). Если же упоминает о них, то стало быть с другой целью: напомнить евреям, как крепки и неприступны были эти города и как могуществен Господь, помогший евреям овладеть ими. Величием того, что сделал Господь для Своего народа, Моисей хотел побудить евреев к исполнению Божия закона. И в устах Моисея для его слушателей очень естественно было это напоминание: они были поражены Васанскими городами. Страны, по которым евреи двигались в конце 40-летнего странствования, составляют область известкового и мелового камня, удобного для пещер. В таких пещерах жили прежние и живут редкие современные обитатели их. Иной характер имел Васан. Здесь вместо известняка преобладает базальт, из которого делали дома и даже двери, а для защиты от врагов дома и города окружали исполинскими стенами, в виде, вероятно, баснословных циклопических построек. Развалины этих городов и в настоящее время поражают путешественников своим мрачным видом, высотой стен, теснотой постройки домов и даже самой цельностью этих построек. Какое же сильнейшее впечатление должны были производить эти постройки и укрепленные Васанские города на евреев, выросших в пустыне, когда эти города были населены исполинским народом и управлялись исполином царем. И все эти города, при помощи Божией, были завоеваны ими! Не было ли это разительным доказательством милости Божией к евреям и побуждением для последних исполнять Его законы? Нужно, впрочем, заметить, что некоторые из современных критиков, например Ригм, оставляют это возражение, особенно, может быть, под влиянием рассказов современных путешественников, видевших древнюю Васанскую область. Портер, например, следующим образом излагает свои впечатления: «читая Второзакония 3 главу, я ранее думал, что здесь кроется какая-то тайна, ибо мне казалось непонятным, чтобы область в 20–30 миль могла вмещать в себе до 60 укрепленных городов. Но казавшееся таинственным оказалось действительным, когда я собственными глазами увидел все это. И по сей день стоят здесь города те» (Wetstein. Hauran und die Trachonen. Berlin. 1866 г.). Тем боле, стало быть, Моисей и евреи должны были всему этому дивиться и благоговейно чтить за все Господа, возвещая о всем сынам сынов своих.

В той же речи Моисея критики обращают внимание на следующие слова его в воспоминании о победах евреев над тем же Васанским царством и его царем: «только Ог царь Васанский оставался из рефаимов. Вот одр его, одр железный и теперь в Раббе у сынов Аммоновых: длина его 9 локтей, а ширина его 4 локтя, локтей мужеских» (Втор 3:11). О победе над этим исполинским царем рассказывается в Числ 21 главе и потому победу эту нужно отнести к последнему году жизни Моисея. А спустя так не много времени Моисей не мог говорить об этом событии. «Здесь, говорит Блекк, замечается об одре Васанского царя, как о памятнике глубокой древности, доказывающем истину слов писателя об исполинском росте Ога». Кьюнен это замечание признает «позднейшей глоссой». По мнению Спинозы одр Васанского царя сделался известен евреям только при Давиде, по завоевании Раббы, столицы Аммонитской (2 Цар 12:30). А потому, по мнению критиков, рассматриваемое выражение может принадлежать только писателю, жившему не ранее Давида… Но предполагаемая критиками цель замечания об одре Ога не согласна с ходом речи Моисея. Моисей, как и в выше рассмотренном замечании о Васанских городах, и здесь считает себя и своих слушателей современниками Ога, ибо в следующем стихе говорит: «землю сию взяли мы в то время и отдал я ее колену Рувимову и Гадову» (Втор 3:12). Стало быть нельзя думать, что писатель, излагавший речь Моисея, считал одр Ога памятником глубокой древности. Для такого предположения нужно будет переделывать всю его речь. Сообразно контексту и характеру всей речи, нужно думать, что Моисей упоминает об одре Ога, чтобы наглядно, общеизвестной принадлежностью Ога, показать исполинский рост и соответственную ему силу побежденного, при помощи Божией, врага и возбудить в слушателях веру и любовь к Богу. Он косвенно внушает последним, что напрасно их отцы 38 лет тому назад забоялись хананейских исполинов, эти исполины пред Господом не более саранчи. Аммонитяне могли и при Моисее захватить войной или дружбой одр Ога и показывать его любопытным евреям, ходившим в их незавоеванную столицу Раббу.

К историческим анахронизмам критики относят исторические замечания, указывающие на события позднейшие Моисея, каковы: прекращение манны и завоевание обетованной земли. Так Блекк-Вельгаузен указывают на Исх 16:35: сыны Израилевы ели манну 40 лет, доколе не прийти в землю обетованную; манну ели они доколе не пришли к пределам земли Ханаанской. Критики заключают, что это замечание написано уже по вступлений в обетованную землю (Нав 5:12), когда прекратилось появление манны. Но такое заключение поспешно. Бытописатель не говорит, подобно И. Навину, о прекращении манны, а только об употреблении ее во время 40-летнего странствования, в котором участвовал и Моисей. При нем, до перехода через Иордан, ели манну, а что было после него, он этого не говорит. Между тем как от позднейшего писателя следовало бы ожидать выражения И. Навина:«а манна перестала падать на другой день после того, как они стали есть произведения земли и не было более манны у сынов Израилевых, но они ели в тот год произведения земли Ханаанской» (Нав 5:12). А у Моисея этого нет. Указание на совершившееся завоевание обетованной земли видят во Втор 2:12 и Лев 18:27. Во Втор 2:12: а на Сеире жили прежде Хорреи, но сыны Исавовы прогнали их и истребили их от лица своего так, как поступил Израиль с землею наследия своего, которую дал им Господь. Но и Моисей, при котором евреи завоевали и разделили заиорданскую область, изгнав и истребив хананеев (Числ 21:1–3), аммореев (Числ 23:33), васанитян (34–35 ст.) и воспользовавшись их землей (Числ 26 гл.), мог сказать о завоевании евреями земли своего наследия. Об этом завоевании и разделении и действительно Моисей говорит далее в той же главе (Втор 2:24–26) и в следующей главе (3:1–17). — Также не состоятельна ссылка на Лев 18:27: ибо все сии мерзости делали люди сей земли (Ханаанской), что пред вами ( ), и осквернилась земля, чтобы и вас не свергнула земля, когда вы станете осквернять ее, как она свергнула ( ) народы, что пред вами ( ). Это выражение относится к народам, жившим в Палестине до евреев. А таковых народов и свержений их землей могло быть много и до Моисея, например, обитатели Содома и Гоморры были «свергнуты» (Быт 19). Современная история востока, опирающаяся на данные ассириологии и египтологии, представляет не мало и других примеров подобных «свержений», бывших в глубокой до-Моисеевой древности в Палестине. Приморская ровная полоса Палестины была как бы мостом из Азии в Африку, по коему двигались разные народы с одного материка на другой, мало на ней оседая и часто сменяя, а иногда и «поедая» друг друга (ср. Быт 14 гл.). В соответствие, может быть, этой смене жителей, во время 40-летнего странствования евреев была уже поговорка о Палестине: «земля поядающая жителей своих» (Числ 13:33), сохранившаяся до Иезекииля (36:13). А затем, начало той же (Лев 18) главы, излагающей мерзости хананей-ские, несомненно соответствует времени Моисея: «по делам земли египетской, из которой вы вышли, и по делам земли ханаанской, в которую Я веду вас, не поступайте» (Лев 18:3). Наконец, перевод «свергнула», евр. может быть по еврейской грамматике заменен настоящим временем: свергает — при понимании пророческого перфекта настоящим временем, понимании, часто допускаемом еврейской грамматикой. Да такой перевод и необходим и во всяком случае сообразнее с контекстом, чем перевод «свергнула», потому что Ханаанская земля в речи Моисея даже настоящего стиха представляется еще незанятой евреями: она вместе со своими народами находится «пред лицом евреев — « (ср. Быт 25:18, 34), а не занята ими, они смотрят на нее, а не обладают ею. Такой перевод вполне примиряется и с 3-м стихом, в котором говорится, что в Ханаанскую землю Господь еще только ведет Израиля, и с 24 стихом: «ибо всем этим оскверняли себя народы, которых Я прогоняю ( — причастие чаще всего переводится настоящим временем) от вас».

С другой стороны, должно заметить, что совсем иначе выражаются свящ. писатели, жившие после завоевания обетованной земли, например, Иисус Навин: дал Я вам землю, над которой вы не трудились и вы живете в городах ее (Нав 24:13). Здесь уже земля обетованная находится не «пред лицем» лишь евреев, а в полном владении их, как «данная» им.

Что касается указываемого критиками пророческого содержания Лев 26 гл. и Втор 28–32 глл., то оно уже основано на Божественном вдохновении и излагается не как историческое повествование, а как пророчество о будущем, в связи с настроением еврейского народа. Предела Божественному откровению, просвещающему человеческий разум, мы класть не можем и не имеем права рассуждать: о чем мог пророчествовать Моисей и о чем не мог. В книге же Левит (26:46) и во Второзаконии (29:1; 31:16–22) прямо замечается, что эти пророчества Моисей произнес по Божественному откровению.

Таковы возражения, основывающиеся на исторических анахронизмах Пятикнижия или точнее на отдельных исторических замечаниях, будто не свойственных Моисею. Теперь перейдем к обзору анахронизмов другого рода — географических замечаний, также будто несвойственных Моисею. В Пятикнижии, говорят, встречаются названия городов, стран и народов, которые введены были в употребление позднее Моисея.

Критики обращают внимание на имена городов Хеврона, Дана, Вефиля. Название города Хеврона, встречающееся в Быт 13:18; 23:2, 19 и др., говорят, дано ему во времена уже Иисуса Навина Халевом по имени будто сына его, а первоначально этот город назывался Кириаф Арба, как свидетельствует книга И. Навина (15:13; 21:11), что признает и сам Бытописатель: и умерла Сарра в Кириаф Арбе, что Хеврон, в земле Ханаанской (Быт 23:2). Мнение критиков, высказывавшееся в западной литературе издавна, соблазнило даже митр. Филарета и заставило признать название Хеврон позднейшей вставкой, сделанной И. Навином или Ездрой (Записки на кн. Бытия). Но современные верующие богословы не соблазняются этим и находят иное решение вопроса. Как древне имя Кириаф-Арба? В книге Иисуса Навина замечено, что Арбою назывался родоначальник сынов Енаковых, владевших Хевроном до завоевания его Халевом. Имя Хеврону было прежде Кириаф-Арбы, как назывался между сынами Енака один человек великий (14:15).Идал Халеву часть… Кириаф-Арбы, отца Енакова, иначе Хеврон. И выгнал оттуда трех сынов Енаковых (15:13–14). Стало быть имя Кириаф-Арба могло появиться не ранее занятия Хеврона сынами Енака. А сыны Енака не очень древние обитатели Хеврона; при Аврааме здесь жили хеттеи и аммореи (Быт 23 гл.). Только уже ко времени соглядатаев сыны Енаковы жили здесь, хотя еще, вероятно, не утвердили за Хевроном имени Кириаф-Арбы, почему соглядатаи знали только имя Хеврон (Числ 13:20). Вероятно имя Кириаф-Арба стало утверждаться в период 40-летнего странствования и было местно-употребительным ко времени завоевания Хеврона Халевом. Что же касается времени происхождения названия Хеврон, то критики неправильно предполагают его производство от какого-то сына Халевова Хеврона. Прежде всего, в книге же И. Навина не говорится, чтобы Халев переменял сам имя Кириаф-Арбы, как переменяли евреи имена других городов; замечается только, что Хеврон был дан и ранее иначе назывался (Нав 14:13–15; 15:13–14; 21:11–13). Библия также не знает, утвердительно предполагаемого критиками, сына Халевова Хеврона. Правда, в 1 Пар 2:42 встречается имя Хеврон, но при темноте библейского текста неизвестно его отношение к упоминаемому в том же стихе какому-то Халеву: «сыновья Халева, брата Иерахмеилина: Меша первенец его — он отец Зифа; и сыновья Мареши — отца Хеврона». Далее перечисляются сыновья Хеврона. Таким образом, из библейского текста не видно, чтобы Хеврон был сыном Халева. Кроме того, нельзя отождествлять упоминаемого в кн. Паралипоменон Халева с современником Моисея и И. Навина, потому что Халев Паралипоменон — сын Эсрома и правнук Иуды (1 Пар 2:5, 18), а современник Моисея — сын Иефонии и очень отдаленный потомок Иуды (Числ 13:7; Нав 15:13). Наконец, если бы у современника Моисеева был сын Хеврон, и в таком случае едва ли была бы возможна предполагаемая критиками перемена имени в честь его, потому что Хеврон был только завоеван Халевом, а потом отдан священникам из племени Каафа, а Халеву остались лишь окружающие город некоторые поля и села (Нав 21:10–12). Как же Халев дал бы имя и последнее могло бы утвердиться за городом, не принадлежавшим ему и его сыну?

Кто же и когда дал имя Хеврон? На первый вопрос Библия не дает ответа, а на второй отвечает, что имя Хеврон древнее даже и Моисея. Оно упоминается без пояснений в описании первых путешествий Авраама (Быт 13:18), погребения Сарры (23:19), в истории соглядатаев (Числ 13:23) и перед завоеванием обетованной земли (Нав 10:5). Оно было известно и современным Моисею египтянам и встречается в надписи в храме Мединет Хабу, сделанной фараоном Рамзесом III, к царствованию коего египтологи относят исход из Египта (Brugsch. Geografische Inschriften altaegyptischen Denkmaler. 58 s.). Стало быть, Моисей мог употребить это общеизвестное и древнее имя, а потому некоторые современные критики, например Ригм, имя Хеврон, а равно и Вефиль (Быт 12:8), не считают анахронизмами.

Еще критики обращают внимание на имя города Дана (Быт 14:14; Втор 34:1). По свидетельству книг Иисуса Навина (19:47) и Судей (18:29), колено Даново, во времена И. Навина и судей, завоевало города Ласем и Лайсу и дало им по имени своему имя Дан. Стало быть имя Дана явилось после Моисея и не могло быть им употреблено. Но следует ли непременно отождествлять Дан, упоминаемый Моисеем, с Даном колена Данова? В истории преследования Авраамом Ходоллогомора, бежавшего из Содома в Дамаск (Быт 14 гл.), странно видеть город Дан колена Данова, потому что он был совершенно в стороне от их пути. Во Второзаконии слова: показал Господь Моисею всю землю Галаад до самаго Дана (Втор 34:1), заставляют думать, что Дан этот находился за Иорданом и составлял северную границу Галаада. Кажется, этот заиорданский Галаадский город разумеется в 2 Цар 24:6: «u перешли они (Иоав и др.) Иордан… и прийти в Галаад и в Дан-Яан». Этот Галаадский Дан мог быть ближе к пути Ходоллогомора, нежели находившийся в Дановом колене. Связывать происхождение его имени с Дановым коленом Библия не дает оснований. Кроме того, по свидетельству 3 Цар 15:20 и 2 Пар 16:4, был город Дан в колене Неффалимовом: «и послушался Венадад (царь Сирийский) и послал военачальников своих против городов Израильских и поразил Айн и Дан… по всей земле Неффалима». Этот город также мог иметь очень древнее имя, был близок к Дамаску и мог лежать на пути Ходоллогомора. — Так, кроме городов Данова колена, были еще города с именем Дана, которых имя мог употребить и Моисей.

К географическим анахронизмам следует отнести ссылки критиков на термин: «земля евреев» и определение «западной» и «заиорданской» сторон. Так критики обращают внимание на слова Иосифа фараонову виночерпию: вспомни меня, когда хорошо будет тебе, ибо я украден из земли евреев (Быт 40:14–15). Название «земля евреев» возможно только по занятии евреями обетованной земли и потому, говорят критики, немыслимо в писаниях Моисея. Но имя «еврей», происходящее от родоначальника евреев Евера, очень древнее и прилагалось к Аврааму (Быт 14:13), Иосифу (Быт 39:14, 17; 41:12) и всем евреям современникам Моисея (Исх 1:16; 2:6), было употребительно в Египте при Иосифе и Моисее (Быт 39:14, 17; 41:12) и встречается в египетских памятниках с перезвучием в Апуриу и Хабири (Сообщ. Палест. Общ. 1893 г., июнь; ст.: «Раскопки в Лахисе»). Название «земля евреев» кроме рассматриваемого места нигде в Библии не встречается, а потому употребление его не может иметь хронологически-решающего значения. И после завоевания евреями Палестина называлась землей Израиля, Иуды и т. п., а не евреев. Стало быть и позднейший Моисея писатель не употребил бы сам от себя этого термина. Вероятно, Иосиф употребил этот термин потому что не знал других общеупотребительных названий своей родины (например, «земля Ханаанская»), а воспользовался названием своих родных среди окружающих народов ( — переселенец: Быт 14:13). Иосиф же в детстве своем видел кругом много своих родных и счел всю землю принадлежащею им — землею Евреев, а Моисей дословно передал это название, употребительное издавна и при нем в Египте (Быт 39:14; Исх 1:16; 2:6).

К числу географических терминов, не свойственных Моисею, критики относят часто встречающееся в Пятикнижии название запада и западной стороны словом: «море — ». Например, — с запада, — к западу (Быт 12:8; Исх 26:22). Такая терминология, говорят, свойственна только жителю Палестины, определявшему запад по средиземному морю. Но нужно заметить, что Моисей в некоторых случаях принужден был так выражаться, потому что описывал жизнь патриархов в Палестине; например, Быт 12:8: Авраам двинулся на восток от Вефиля и поставил шатер свой так, что Вефиль был на запад — к морю , а Гай на восток. Здесь, очевидно, употреблена терминология, заимствованная от местопребывания Авраама. Еще, Исх 10:19: и воздвигнул Господь с противной стороны, от моря, сильный ветер и он понес саранчу и бросил ее в Чермное море. Здесь не видно, чтобы морской ветер был непременно западным, он мог дуть с северо-запада и погрузить саранчу в Чермное море. Терминология последующих книг могла соответствовать действительному географическому положению, так как средиземное море было уже на западе у евреев во время 40-летнего странствования, особенно в конце его, когда, вероятно, писалось Пятикнижие (например, Числ 34:6; Втор 33:23). Затем, на терминологию Моисея могла влиять терминология патриархов, живших в Палестине, так как евреи жили в Гесеме особняком от египтян и сохраняли, вместе с верованиями и строем жизни, неприкосновенным от египетского влияния и свой древний язык, выработанный «в земле посещения» (Быт 49:29–50, 25).

Легко разрешается недоумение в географическом термине, находящемся во Втор 1:1: слова, которые говорил Моисей всем Израильтянам за Иорданом ( ) в пустыне. Это выражение, говорят, указывает на писателя, жившего к западу от Иордана. Это недоумение высказывают Де-Ветте и Шрадер, Вельгаузен, Штейернагель и др., но не все критики, а особенно филологи с ним не согласны. Гезениус, например, замечает, что слово bееber могло быть употреблено одним и тем же писателем о земле, лежащей по ту и по эту сторону Иордана (Thesavrus linguae Hebraicae. 986 р.). Такое понимание подтверждается особенно следующим выражением. Числ 32:19: мы (колена Рувимово и Гадово)не возьмем с ними удела по ту сторону (к западу — ) Иордана, если удел нам достанется по эту сторону (mееbеr) Иордана к востоку. Обе стороны Иордана одинаково называются «тусторонними — meeber». Еще, во Втор 3:25 Моисей вспоминает, как он просил Господа: дай мне перейти и увидеть ту добрую землю, которая за (mееbеr) Иорданом и ту прекрасную гору и Ливан. Если критики указывают на Втор 1:1, где заиорданской стороной считается восточная его сторона, то защитники с равным правом могут указать на Втор 3:25, где заиорданской стороной считается западная его сторона. Также в Числ 34:15 читаем: два колена (Рувимово и Гадово) и половина колена (Манассиина) получили удел свой за Иорданом против Иерихона к востоку. Также во Втор 3:20 «заиорданской» (beeber jarden) землей называется западная сторона Иордана, а в книге Иисуса Навина очень часто этим термином означаются и восточная (Нав 2:20; 7:7; 12:1; 22:4) и западная (Нав 1:2; 5:1; 22:7…) стороны Иордана. Очевидно, рассматриваемый термин был географически неточен и справедливо филологи ему не придают определенного значения. Во всяком случае для подлинности Пятикнижия он не может иметь значения.

К разряду анахронизмов, не свойственных Моисею, критики относят ссылку его на Книгу браней Господних. В Числ 21:14 читаем: потому и сказано в книге браней Господних: Вагеб в Суфе и потоки Арнона и верховье потоков, которое склоняется к Шебет-Ару и прилегает к пределам Моава. Из этого выражения критиками делались очень разнообразные выводы и построялись разные гипотезы. Так, более древние из них, например Фатер, утверждали, что «Книга браней Господних» не могла быть написана при Моисее, потому что войны народа Божия только еще начинались при нем; а если могла быть написана, то Моисей не мог ссылаться на нее в доказательство точности указываемых им границ между моавитянами и аммореями, границ и без того всем известных. Следовавшие за ним критики, например Эвальд, определяли содержание «Книги браней Господних» и время ее происхождения: по его мнению, в эту книгу входили не одни неопределенные собственные имена, а песнь Моисея (Исх 15), перечень станов (Числ 33) и даже отдел из Нав 17:14–18. Кнобель, признавая Книгу браней «обширным иеговистическим произведением исторического и законоположительного содержания», отнес ее происхождение к царствованию Давида, а место ее происхождения видел в южной Палестине. Блекк и Вельгаузен признавали содержанием этой книги победы Иисуса Навина в земле обетованной и благодарственные по этому поводу песни евреев. Общий же вывод из всех критических теорий тот, что «Книга браней Господних» составлена после Моисея и ссылка на нее свидетельствует о неподлинности Пятикнижия. Но дает ли библейский текст какие-либо, хотя бы самомалейшие, основания для приведенных критических теорий и выводов? Нет. Почему критики относят происхождение Книги браней ко времени позднейшему Моисея? Оснований нет, потому что и при Моисее много было браней Господних. Так еще египетские казни Господь называл Своей бранию или походом против египтян и их богов (Исх 12:12; Числ 33:4). Своей же войной Господь называл войну евреев с амаликитянами (Исх 17:14–16). Такой же характер приписывали Моисей и евреи погибели фараона в Чермном море и называли Господа «мужем брани» (Исх 15:3), а равно и последующим своим войнам, упоминаемым в Пятикнижии (Числ 21:3, 34; 31:3…), придавали такое же значение. Эти войны, как брани Господни, могли быть записываемы и современниками Моисея и отрывок из таких записей мог Моисей внести в свою книгу, может быть в подтверждение того, что и весь еврейский народ признавал свои войны бранями Господними и всегда возлагал в них на Господа свое упование. Велась ли Книга браней при Иисусе Навине — свидетельств этому в книге И. Навина нет, а равно нет свидетельств о ее позднейшем Моисея происхождении. Придавать ей иеговистический или елогистический характер, включать в нее законодательство и «обширные рассказы» — это дело праздной фантазии [^[24]]. Наше дело показать, что «Книга браней Господних» могла быть написана при Моисее и потому ссылка на нее не может быть сочтена анахронизмом.

Наконец, очень важный исторический анахронизм, по мнению критиков, заключается в упоминании в Пятикнижии о еврейских царях. Оно заключается в следующем выражении: сии цари, царствовавшие в земле Эдома прежде царствования царей у сынов Израилевых (Быт 36:31). Так, говорят критики, мог сказать только писатель, живший во время царей Израильских. В этих словах, говорит Эвальд, чувствуется даже некоторая зависть писателя к Эдому в том, что он прежде Израиля пользовался благами объединенного государства. Действительно, сомнение в происхождении этих слов от Моисея являлось издавна, еще у средневековых раввинов, и может явиться у всякого читателя Пятикнижия [^[25]]. Но внимательное изучение контекста ослабляет и прекращает это невольное сомнение. Из идумейских царей писатель перечисляет только восемь лиц, а такое количество очень мало, чтобы на основании его можно было считать писателя современником еврейских царей. Об идумейском царе, и при том не как о первом, упоминается уже во время 40-летнего странствования евреев (Числ 20:14). А от этого времени до Саула прошло не менее 400 лет. Неужели каждый идумейский царь правил не менее 50 лет? Рассматривая имена идумейских царей, критики останавливаются на четвертом царе — Гададе (36:35). В истории Соломона упоминается идумеянин Гадад (а по чтению перевода LXX ), происходивший из царского идумейского рода, убегавший при Давиде в Египет, женившийся на сестре жены фараона и возвратившийся при Соломоне в Идумею (3 Цар 11:14–22). Этих двух соименников критики отождествляют, а потому Пятикнижие относят к периоду позднейшему Соломона. На это предположение, прежде всего, нужно ответить тем соображением, что если 8 царей очень мало для 400-летнего периода (с 40-го года странствования евреев до Саула), то 4-х царей на 500-летний период еще менее достаточно. Во-вторых, Гадад, как и другие перечисляемые в Бытии идумейские цари, жил прежде израильских царей, а стало быть и прежде Соломона. В-третьих, Гадад книги Бытия описывается иначе, чем современник Соломона. Первый был сыном Бедада и преемником идумейского царя Хушама, правил Идумеей, защищал ее от врагов и между прочим поразил мадианитян на поле моавитян и жил в городе Авифе (может быть родовом его отца — ). Второй в детстве еще, от преследований Иоава, убежал в Египет, женился там на родственнице фараона, имел от нее сына Генувата и с ними может быть [^[26]] возвратился в Идумею; а занимал ли идумейский престол неизвестно. В-четвертых, Гадад книги Бытия не мог быть современником Соломона, потому что он одержал победу над мадианитянами на поле моавитян, а ко времени Соломона ни мадианитян, исчезнувших со сцены истории с Гедеона, ни моавитского поля, принадлежавшего уже евреям, не могло быть. Описываемая книгой Бытия победа могла произойти только при Моисее, когда мадианитяне были в союзе с моавитянами и сражение первых с идумеями могло произойти только на моавитской земле, занимавшей срединное место между идумейской и мадиамской землями (Числ 20:14–21; 21:4, 11–13, 20; 22:4, 7; 25 гл.). Итак, к какому же времени нужно отнести правление упоминаемых идумейских царей? Другие имена их не встречаются более в Библии и не дают для критиков основания в подтверждение их гипотез. Количество перечисляемых бытописателем идумейских царей естественно для времени Моисея: может быть лет 100 или 150 правили восемь царей. При этом невольно обращает на себя внимание подробная заметка о последнем идумейском царе Гадаре, у которого определяются имена его жены, ее отца и деда, и не говорится даже о его смерти (39 ст.). Очень естественна догадка, что этот последний царь был Моисею известнее других и потому с большей подробностью описывается его семейство. Не он ли был современником Моисея, отказавшим последнему в просьбе пройти через его владения (Числ 20:14–22)? Он, конечно, мог пережить Моисея. — Указанные соображения наводят на мысль, что выражение о царях идумейских и израильских должно принадлежать Моисею. Но почему он употребил такое выражение, когда он жил задолго до еврейских царей? Выражение Моисея делается естественным при сопоставлении со всем характером его повествования. Моисей излагает историю человеческого рода и еврейского народа теократически: как Господь вел человеческий род ко спасению от первородного зла. Все исторические события и жизнь всех народов он поставляет в связь с Господними обетованиями о спасении человеческого рода; его история есть изображение путей Божественного промысла в спасении и жизни людей. Так, история Адама и Евы есть изображение исполнения в их жизни первоевангелия; история Сима и Хама есть исполнение пророчества о них Ноя; история Авраама есть исполнение заветов и обетовании ему Господних. В том же духе Моисей излагает историю Исава и Иакова в связи с пророчеством, данным Ревекке: «два племени во чреве твоем и два народа произойдут из утробы твоей; один народ будет сильнее другого и больший будет служить меньшему» (Быт 25:23). Сообразно с этим откровением Моисей показывает в своей истории, как Исав был старшим по рождению и большим по силе и земному благоденствию, также точно и его потомство сначала было старшим, более могущественным и славным, нежели потомство Иакова. Исав жил уже самостоятельно на Сеире, а Иаков скитался у Лавана; потомки Исава имели царей, а потомки Иакова скитались в пустыне и шли еще только занимать обетованную землю. Так, показывает повествование Моисея, первая половина пророчества при нем исполнилась, но и вторая должна исполниться и отчасти уже исполнилась. Исав не получил от отца благословения первенца, он самовольно ушел от отца, не может быть, чтобы благоденствие его и его потомства было прочно. Правда, у него теперь цари, но и Израиль будет иметь их, согласно обетованию, полученному Иаковом: «Я Бог всемогущий, плодись и умножайся; народ и множество народов будут от тебя, и цари произойдут из чресл твоих. Землю, которую Я дал Аврааму и Исааку, Я дам тебе, и потомству твоему по тебе дам землю сию» (Быт 35:11–12). Это обетование еще ко времени Моисея значительно исполнилось: один Иаков возрос уже в многочисленный народ, землю обетованную, за Иорданом, в значительном количестве он занял. Можно ли сомневаться, что исполнятся и другие части обетования? В завоевании евреями всей обетованной земли Моисей при отходе своем к отцам нисколько не сомневался, как видно из всего Второзакония. В остальной части пророчества — существовании у Израиля царей — Моисей также не сомневался и дал закон касательно избрания и правления будущих еврейских царей (Втор 17:14–20). В связи с указанными пророчествами и законами стоит и рассматриваемое выражение Моисея.

Этим закончим разбор возражений против подлинности Пятикнижия и перейдем к более обширному вопросу о единстве Пятикнижия [^[27]].