Глава 9. Беспроигрышная комбинация.

Когда я раздумываю о тех догматических установках, которые приходится встречать на кафедре, я вспоминаю некоторые случаи из моей жизни. Первый связан с моим другом — профессором, преподающим в семинарии, которая во всем мире известна как довольно сильный евангелический преподавательский центр.

В аудитории шла дискуссия, посвященная проблемам проповеди, и тут мой профессор заметил, как один беспокойный студент стал еще больше волноваться, выражая свое волнение жестами и мимикой. Когда обсуждение закончилось, этот юный проповедник с горящим лицом бросился к столу, за которым сидел профессор. «Вы не правы! — выпалил он. — Все это не так! Дома я присутствовал на хорошей проповеди, и я знаю, как это делается! Вы не правы! Недаром они мне сказали, что здесь мне придется сражаться с ересью! Они не ошиблись!»

Выпалив все это, он пулей выскочил из аудитории, а ошеломленный профессор остался стоять с разинутым ртом.

Не прошло и месяца после этой стычки, как юный пастор, внеся раздор в свою небольшую сельскую общину, с гордостью говорил друзьям, стоя в коридоре семинарии: «Вот уже в третий раз, как я ставлю вопрос ребром и заставляю считаться со своим мнением. После этих трех расколов люди не могут не верить мне, когда я говорю, что не иду ни на какие компромиссы. Или они исправляются и делают, что я говорю, или я просто вышвыриваю их. Если ты проповедник, то сегодня не время сохранять нейтралитет или останавливаться на полпути».

Каждый раз, когда я думаю об этом молодом проповеднике и тех бедных людях, которые ему достаются, мне становится не по себе. Легко представить, какие проповеди читает этот авторитарно настроенный молодой человек.

Что касается второго примера, то здесь не надо никакого воображения. Я просто припоминаю каждое слово той самой короткой проповеди, которую мне довелось услышать. На одном из регулярных богослужений ее неистово прочитал декан одной маленькой библейской школы, в которой царила строгая дисциплина. Когда его представили собравшимся, он поднялся на кафедру, на мгновение замер, строго оглядел студенческую аудиторию и, неожиданно стукнув кулаком, громогласно выпалил четыре неистовых слова: «Бог ненавидит грех петтинга!» Сделав драматическую паузу, он внезапно покинул собрание. Выходя из аудитории, перепуганные студенты перебрасывались словами и хихикали: они почувствовали себя еще в чем-то виноватыми, но зато в этот день у них оказались свободными целых тридцать минут.

Вряд ли стоит удивляться, что догматическая установка упрямого семинариста и догматический подход прямолинейного декана привели к тому, что эти проповедники утратили всякую надежду на то, чтобы добиться в своих проповедях максимального воздействия. В конце концов, надо признать, что оба они представляют некие крайности.

И тем не менее вот что меня интересует: быть может, почти во всех нас, почти во всех наших проповедях этого догматизма больше, чем мы сами готовы признать. Сколько миллионов каждое воскресное утро /будь то в наших храмах или за их пределами/ не могут ответить на евангельский призыв именно потому, что они просто не готовы принять те возвещения, с которых мы обычно начинаем: «Все это именно так» или даже «Так говорит Бог!»

Мне вспоминаются некоторые из моих знакомых. Однажды, направляясь на бейсбольный матч малой лиги, я решил подвести одного старика: белые ниспадающие волосы, пышная борода, никакой обуви и потрепанный комбинезон. Усаживаясь, он старательно приладил около себя длинный дорожный посох.

«Помогает справляться с буйными парнями и задиристыми собаками», — пояснил он. Он сказал, что держит путь в ближайший город, где проходит конная выставка, однако моя идея ему тоже вполне подходит. Пока мы разговаривали, я ждал удобного момента, чтобы поговорить с моим спутником о Боге. Момент, наконец, представился, и я начал. Но как только старик понял, к чему я клоню, он обрушил на меня целый поток богохульств. Однако все его негодование было направлено на меня только косвенным образом. Больше всего ему не нравились христианские радиопередачи и особенно один диктор, которого он ожесточенно поносил. Старик заявил, что не верит во все эти — так их и раз так — разговоры о том, что человеку надо измениться. Затем он с гордостью добавил: «Я принадлежу к Первой Церкви в таком-то городе /и тут он назвал город, который находился неподалеку/, и там мы не несем такой чепухи».

Мои воспоминания об этом старике разительным образом отличаются от воспоминаний о другом человеке, которого я знал много лет назад. Джон был столь щепетилен в вопросах нравственности, что даже шипучку не пил из бутылок и жестяных банок, боясь, что кто-нибудь из молодых подумает, что он пьет пиво. Я никогда не слышал от него никакого жаргона: никаких «во, круто!», «ей-богу» или «черт подери». Он регулярно тратил свое дорогое время, чтобы ухаживать за лежачими больными по всему городу. Он был уважаемым бизнесменом, которого вся община знала и любила за его заботу и помощь.

Целых двадцать пять лет этот преданный семьянин, муж, отец девятерых детей, регулярно ходил в церковь, и тем не менее раз за разом я наблюдал, как он не отвечает на евангельские призывы и воззвания. Его подбородок обычно начинал дрожать, и он с такой силой сжимал свой сборник песнопений или хватался за спинку стоящей перед ним скамьи, что белели костяшки пальцев. Он все еще не решался сделать свой выбор в пользу Христа.

И только попав на больничную койку и умирая от пожиравшего его рака, он, наконец, предал свою жизнь Богу.

Я пришел навестить его. Взглянув на меня глазами, полными слез, он пожаловался: «Прошло столько лет, но если бы я только знал, что гораздо лучше стоять внутри и смотреть наружу, чем стоять снаружи, заглядывая внутрь».

Помню, как однажды, стоя на кладбище, я разговаривал еще с одним человеком: пятидесятилетним отцом семейства, который говорил мне, что наконец-то его механическая мастерская дала ему достаточно денег и то положение, которое позволит ему на пенсии прожить остатки дней в теплом климате. В течение многих лет шесть или семь дней в неделю он работал по 10-12 часов в день с одной лишь целью: пораньше уйти на пенсию. У него не было времени, чтобы сходить в церковь, и он почти не уделял внимания своей семье. Он был просто поглощен своими мечтами о материальном благополучии. Мы стояли и беседовали о делах духовных, и тут он печально сказал: «Вы думаете, я хочу умереть и попасть в ад? Нет, я так сильно хочу на небо, как и все те, кого вы встречали. Однако поверьте, я не лгу, я никогда еще не встречал человека, чья жизнь изменилась бы, благодаря какому-то драматическому рождению свыше».

В течение многих лет после того, как этот мужчина ушел на пенсию и неожиданно умер где-то на юге, я не раз задумывался над тем, как увлечь таких людей — тех, кто настолько увлечен иллюзорными мечтами о материальном благополучии, что просто не надеется на какую-то ни было Божию помощь. Я размышлял о своем высоконравственном друге и пытался понять, как нам достучаться до тех, кто считает, что сам по себе достаточно хорош? Или до тех, кто каждое воскресенье приходит в молитвенное собрание и не может ответить на призыв благовестия? Я вспоминал о своем старом попутчике и, вспоминая, спрашивал себя, как найти общий язык с теми, кто за годы своего личного опыта и предрассудков ожесточился против евангельской вести?

Конечно, для того, чтобы как-то обосновать все, что мы стремимся донести, недостаточно чаще говорить «Так говорит Господь». С такого рода людьми догматизм почти всегда ни к чему не приводит.

В своей книге «Ненадежное видение» /The Precarious Vision. Garden City, N.Y.: Doubleday, 1961, p. 184/ Питер Бергер прямо утверждает, что «притязание на религиозный авторитет, пусть даже выраженное в учтивой беседе, все равно что дубинка, спрятанная под столом. Притязание на авторитет всегда приводит к тому, что принуждение вытесняет общение».

Я вовсе не хочу сказать, что нам надо проповедовать без какого-либо реального авторитета. Он абсолютно необходим, если мы действительно хотим, чтобы все проповедуемое нами было прочно укоренено в авторитете Божьего Слова. /И читатель это увидит по мере дальнейшего ознакомления с данной главой/. Однако надо согласиться и с Бергером: в наше время многие воспринимают вполне обоснованные и разумные призывы вернуться к традиции, церковному установлению или даже к божественному откровению как зловещую авторитарную угрозу их свободе.

Как же нам в таком случае проповедовать нелицеприятную евангельскую истину, чтобы у них не складывалось впечатление, что, взойдя на кафедру, мы начинаем размахивать кнутом авторитета. Как прорваться через их самодовольство, сломать их сопротивление и побороть неприязнь, чтобы помочь им ощутить потребность в личностной перемене или возрастании? Как увести их с общей почвы к евангельскому благовестию?

Быть может, первой фазой ответа на этот вопрос станет другой опыт, пережитый мною в общении с одной семейной парой, у которой дети уже выросли. В ходе нашей беседы жена, жалуясь на скуку и пустоту, которую оба ощущали в своем среднем возрасте, сказала: “Если так будет продолжаться дальше, то это просто ад».

Пару дней спустя мужу назначили операцию, и целую неделю каждый день я навещал его в больнице. Мы продолжали говорить о тяготах его жизни, и я поделился с ним евангельским благовестием. За день перед выпиской я, наконец, сказал ему: «Завтра вы могли бы вернуться домой христианином».

Помолчав минуту, он кивнул, а потом сказал: «Да, вы правы, но ????????????????????????? !».

На следующий день он вернулся домой, так и не приняв этого решения. А несколько лет спустя я узнал, что он погиб в автомобильной катастрофе в Калифорнии. Я не уверен, что он когда-то все-таки принял Христа.

Тем не менее сказанные ими слова помогли мне оформить тот опыт, который я накопил за годы общения со многими другими людьми, отказывавшимися принимать евангельскую весть или делавшими это неохотно. Мой вывод таков: мы никогда не сможет убедить других нашей проповедью; мы только может помочь им убедиться самим. Примерно та же самая мысль выражена в одной старой поговорке: убежденный против воли все равно на старом поле.

Прежде чем идти дальше, хочу сказать, что я вовсе не забываю о том, что в принятии любых решений такого рода многое зависит от Святого Духа, однако он не станет обманывать человеческую волю и в этом тот предел, который Бог положил для него с самого начала. Но для того, чтобы выведенное нами правило с богословской точки зрения было более полным, нам надо переформулировать его так: мы никогда никого не сможет убедить своей проповедью; мы может только содействовать Святому Духу, чтобы он помог им убедиться самим.

На мой взгляд лучший способ, который содействует этому, заключается в том, чтобы вовлекать наших слушателей в процесс осмысления проповеди и принятия решения, связанного с нею. Для многих это предполагает необходимость индуктивного подхода.

Несмотря на то, что неспособность церкви и ее проповедников установить связь с миллионами заблудших и духовно страждущих людей вселяет тревогу, несмотря на то, что посещаемость церковных богослужений падает, несмотря на явную эпидемию равнодушия, полусонных раздумий о чем-то постороннем и скуки, терзающей множество церквей, большинство проповедников не торопятся усматривать в индуктивном подходе действенную стратегию благовестия.

В какой-то мере их неприятие объясняется просто непониманием того, что такое индукция, как она действует и чего от нее ждать. Вот почему до сих пор мы столь обстоятельно стремились обосновать необходимость индуктивного построения проповеди. Необходимо добиться принципиального понимания, что же это означает.

Тем не менее я уверен, что те, кто по-новому взглянул на идею индуктивного проповедования (но кто все-таки не решается принять индукцию как действенный и основополагающий подход к своему проповедническому служению) прекрасно поняли, о чем идет речь.

В течение многих лет мне доводилось слышать, как мои учащиеся и коллеги-преподаватели выражали свои опасения, и поэтому здесь мне хотелось бы рассмотреть самые общие из них.

“Не кажется ли вам, что индукция немножко нечестна? Если вы сразу не говорите, куда намерена двигаться ваша мысль, то не получается ли, что тем самым вы манипулируете своей аудиторией?”

“Быть может, подчеркивая роль обыденного здравого смысла, который якобы призван играть главную роль в процессе общения, мы тем самым пренебрегаем интеллектуальной стороной дела и оставляем в стороне самих интеллектуалов?”

Следующие три опасения довольно часто тесно переплетаются между собой.

“Само слово “индукция” кажется мне не очень убедительным. Как будто мы потворствуем грехам наших слушателей и терпим их. Бог призывает проповедников к тому, чтобы они были сильными и властными. Сегодня люди нуждаются в здоровой дозе основательного библейского вероучения, и мы не можем превращаться в уступчивых соглашателей”.

“Если мы станем уделять столь сильное внимание современному, связанному с повседневной жизнью материалу, то не случится ли так, что свой авторитет мы будем основывать не на Слове Божием, а не человеческом опыте?”

“По-видимому, индукция по своей сути просто не является достаточно библейской. Нам, конечно, надо связывать нашу проповедь с реальной жизнью людей, однако не за счет выверенного и сбалансированного изложения библейских истин”.

По сути дела, эта глава — мой ответ на такого рода опасения, и я уверен, что, прочитав первые семь глав, многие читатели хотя бы отчасти догадаются, в чем он состоит. Тем не менее почти все, о чем я скажу в заключительной части этой главы, наверное, немного удивит, поскольку может сложиться впечатление, что речь идет о чем-то совершенно противоположном.

Сначала вкратце ответим на все названные вопросы, быстро просмотрев весь тот материал, который мы уже анализировали.

“Не является ли индукция манипуляцией? Не пренебрегает ли она интеллектом?” Отвечу так: одна из основных характеристик индуктивного проповедования заключается в том, чтобы проповедь была честной и понятной. Она не столько использует слушателя, сколько исследует вместе с ним. Не давя на него, она призывает к взаимодействию и на каждом этапе предполагает, что он будет размышлять сам. Она не заставляет его сразу же соглашаться с теми иди другими посылками, а приводит соответствующие доказательства. Если же кто-то скажет, что в ней есть что-то от обмана, то позвольте спросить: разве обманывал Иисус, когда, рассказывая свои притчи, не сразу говорил слушателям, к чему Он намерен их подвести?

“Индукция не достаточно убедительна!” На это сетование я ответил бы несколькими ранее высказанными соображениями. Во-первых, нет никаких свидетельств в пользу того, что кого-то в чем-то когда-либо можно было убедить простым напором и силой, если, конечно, речь не шла об обыкновенной “промывке мозгов”. Индукция может и должна вести к формированию здоровых принципов, убеждений и усвоению подлинного вероучения: просто это не то, с чего она начинает. Она не столько возвещает на уровне пропаганды, сколько ведет к отысканию истины. В индуктивном подходе слушателя уважают как личность и, поступая таким образом, сохраняют взаимосвязь с ним, а также поддерживают то доверие, которое он испытывает и которое необходимо для того, чтобы чуть позднее перейти к убеждению. Нет никакого компромисса в том, чтобы подождать, пока как можно больше слушателей не выразит готовности принять то, что вы им хотите сказать. Конечно, индуктивная проповедь чревата тем, что проповедник может так и не сделать утвердительных выводов, так и не донести со всей ясностью ту или иную принципиально важную вероучительную весть. Однако это проблема самого проповедника, а не индуктивного метода. Что касается дедуктивного подхода, то он тоже не застрахован от того, чтобы свести проповедь к чему-то бессмысленному и тривиальному, в чем каждую неделю убеждаются миллионы людей.

“Но индукция не является достаточно библейской. Она основывается не столько на Слове Божием, сколько на повседневном человеческом опыте”. В ответ вкратце приведу доводы, рассмотренные в предыдущих главах.

Основываясь на материалах, изложенных в 5-й и 6-й главах, можно сказать, что индукция, по-видимому, гораздо теснее связана с той моделью сообщения, которая представлена в Библии в целом, а также в лице конкретных ее проповедников, чем почти вся дедуктивное проповедование, практикуемое веками. Иисус, вне всякого сомнения, пользовался индуктивным методом, несовместимым с нашими традиционными гомилетическими принципами и структурой. Если кто-то захочет узнать, в какой мере в индуктивной проповеди представлено собственно библейское содержание или возможность толкования Библии, то мы можем отослать к 7-й главе, где содержатся схемы различных индуктивных структур, показывающих, что ссылки на Писание, а также его толкование могут осуществляться в той мере, в какой позволяет время и замысел проповеди.

Хотелось бы добавить несколько слов и относительно “авторитета”. Вовсе не желая связывать современный опыт человека с Писанием как источником авторитета наших проповедей, тем не менее отмечу, что богодухновенная Библия, утвержденная Богом как Его Слово, представляет собой запись опыта человеческого общения с Ним. В наших проповедях людской опыт может и должен делать то, что он делает в Библии, то есть вводить в ту или иную ситуацию, иллюстрировать что-либо на конкретном примере, готовить для принятия последней Божией истины и авторитета и вести к ним. Самой своей позицией и расстановкой акцентов проповедник всегда может и должен ясно показать: в проповеди говорится о Божией истине, в ней испытывается Божие Слово, соотносимое с опытом человека. Опыт — это посредник, а не богословский авторитет, и опять-таки сам проповедник решает, что ему использовать в своей проповеди — индукцию или дедукцию.

Несмотря на то что, вновь пройдя по пути, совершенному нами в предыдущих главах, я попытался как-то опровергнуть приведенные выше критические соображения, несмотря на то что нередко (как мне думается) их можно направить на традиционное дедуктивное проповедование, несмотря на мою убежденность в том, что всего этого можно избежать, я тем не менее должен признать, что в названных моментах индуктивная проповедь скрывает весьма самобытные опасности.

Поэтому на первый взгляд может показаться, что в дальнейшем мы противоречим всему тому, что уже сделали, сказали и к чему пришли в этой книге.

Чтобы показать возможные расхождения между индукцией и дедукцией, охарактеризуем оба метода в их противопоставлении:

ИНДУКЦИЯ ДЕДУКЦИЯ

Накапливает материал Утверждает

Стремится к авторитету Принимает авторитет

Задает вопросы Утвердительно отвечает

Собирает факты Утверждает идеи как факты

От фактов идет к причинам Привносит факты в

определенные категории

Конструирует Ограничивает

Творит Познает

Не торопится с утверждениями Дает ответы

Проводит “диагностику” объяснений Защищает довод

Выявляет причины Объявляет выводы

Расширяет ракурс Суживает

Исследует, излагает Поясняет, призывает

Гибкая, подвижная структура Жесткая, четкая

Интуиция Интеллект

Приглашает к участию Налагает принципы

Призывает задавать вопросы Дает ответы

Закрытая структура Открытая структура

Пророческая установка Священническая

Практический подход Ограничительный

Поступательное развитие Оградительная установка

Рассудительная позиция Рассуждающая

Связь Ограничение

Акцент на взаимосвязи Акцент на рациональном

Отыскивает причины, идеи, выводы Утверждает результаты,

следствия

Отыскивает доводы, доказательства, Утверждает итоги,

принципы доказательства

Стремясь познакомить читателя с менее знакомым методом индукции, а также обосновать этот метод, мы, конечно, были несколько односторонни. Картина выглядела так, словно все, что касается дедукции, опасно и неверно. На самом деле, это, конечно, не так, и, в сущности, любая из названных особенностей дедуктивного метода может быть очень полезной при соответствующей ситуации и подготовке.

Кроме того, скажу, что на протяжении многих лет я призываю молодых служителей к тому, чтобы в своих проповедях они по мере возможности сочетали сильные стороны индукции и дедукции. “Ни один евангелический проповедник, — говорю я, — не сможет довольствоваться одной лишь индуктивной проповедью. Проповедник Евангелия столь высоко ценит истину, что, исследовав Божию весть индуктивно, он возвещает ее с помощью дедукции”.

Слишком много проповедников похожи на бедных гончих, которые, вынюхав тропу к истине, не в силах загнать добычу на дерево. Вопросительный знак — не последнее, чем заканчивается индуктивный процесс. Индукция приводит к определенным выводам и идет дальше!

В нашей повседневной жизни мы все используем индукцию, чтобы методом проб и ошибок найти приемлемое решение и применить полученные результаты завтра. Сегодня мы открываем, а завтра применяем, расширяем и отстаиваем.

В электронике, космических исследованиях, биологии, компьютерном мире и прочих областях мы сначала открывает, а затем утверждаем. Индукция вполне естественно ведет к дедукции.

В своих проповедях мы должны возвещать, побуждать и делиться. Подлинно действенная индуктивная проповедь сначала предполагает поиск, затем открытие и потом отстаивание и призыв. Вся последовательность обоснована с точки зрения здравого смысла, науки и Писания.

Мы уже видели, что в Библии конкретное предваряет абстрактное, материал предшествует правилу, однако, задавая индуктивные вопросы, анализируя опыт и конкретные примеры, можно легко прийти к тем или иным положениям и догматам.

Вопреки расхожему мнению в своих посланиях Павел обращается к читателю на индуктивном уровне. Он обращается к опыту, свидетельствует, задает вопросы, исследует, приводит примеры, использует биографические подробности, аналогии, притчи, сравнения и противопоставления. В Послании к Галатам, например, он задает не менее восемнадцати вопросов, рассказывает о своей жизни, аллегорически повествует об Аврааме, его двух женах и завете, прибегает к сравнениям и метафорам, постепенно подводя к индуктивным выводам о Христе, свободе и благовестии.

Даже обращаясь к “святым” в Эфесе, он крепко стоит на конкретном опыте и потому у него часто встречаются такие слова, как “вы”, “я”, “мы”, “он”, “нас”. Мы уже отмечали, что он прибегает и к аналогии, говоря о чужаках, стенах, заветах, странниках, гражданах, краеугольном камне, основании, храме, наследниках, ветхом и новом человеке и т.д. Тринадцать раз он использует аналогию с телом и, хотя не задает индуктивных вопросов, все равно вовлекает читателя в индукцию, основанную на принципе аналогии.

В начальных главах Послания к Римлянам он спрашивает семьдесят пять раз, опять-таки вовлекая читателя с помощью индукции. В этих вопросах уже рождаются его ответы, в которых как будто растворяются его увещевания. Основываясь на конкретных особенностях 1-11 глав, Павел приходит к выводу, заявляя, что посему он и призывает своих читателей по милосердию Божию применять соответствующие принципы в жизни.

В заключительных пяти главах появляются только четыре вопроса. Задавая их, автор ведет диалог с римлянами, пока не заставляет их вместе с ним делать основанные на индукции выводы; затем, избегая всякой двусмысленности, он возвещает евангельские тезисы, в дедуктивной, утвердительной манере соотнося истину благовестия с повседневной жизнью человека. На протяжении целых одиннадцати глав он стремился обрести авторитет в глазах своих читателей и только потом счел возможным обратиться к дедуктивному возвещению. Он приводит примеры, ссылается на конкретные особенности и случаи из жизни человека, свидетельствует, задает вопросы и сам отвечает на них. Он не торопится возвестить свои самые сильные увещевания и призывы до тех пор, пока не убеждается, что в предыдущих главах ему удалось добиться прочного авторитета.

Еще одним примером в пользу сбалансированного сочетания индукции и дедукции является служение самого Иисуса.

Многим Его благовествование напоминает “миссионерскую теологию” в чужой стране. Иисус не начинает с утверждений и требований| стремясь добиться доброжелательности, согласия, готовности слушать и постепенно признавать авторитет говорящего, Он тоже прибегает к индукции и определенной дипломатии. Он не утверждает свой авторитет с самого начала, но прежде всего стремится к тому, чтобы Его приняли.

Что касается Его верных последователей, то, обращаясь к ним, Он, по-видимому, говорит более авторитетно, поскольку знает, что те уже согласны с Ним, уже видят в Нем авторитетного Учителя и стоят на одной с Ним почве.

В течение многих лет я обращал внимание на эти различия, однако только недавно заметил, что все это имеет определенное развитие. Иисус начинает Свое земное благовествование с “нулевой точки”, то есть целиком и полностью учитывая ту ситуацию, в которой находятся Его слушатели. Однако у Него есть ученики, которые уже прошли какую-то часть пути: они приняли основы веры, заложенные в Его ранних проповедях. Вместе Его проповедь и учение образуют некое единое развитие, движущееся от индуктивного усмотрения каких-то частностей к формулировке определенного принципа и далее к дедуктивному призыву соотносить услышанное со своей жизнью (поступательный процесс от индуктивного выявления материала к дедуктивному возведению).

Много лет я схематически выделял три линии: индуктивную, дедуктивную и сочетание того и другого. Однако сочетание рассматривалось мною как соединение двух довольно разных процессов, тогда как на самом деле индукция и дедукция — это два одинаково важных компонента единого развития, который мы можем назвать всеобъемлющей индукцией. Как и в случае с учениками Иисуса, этот процесс включает в себя как дедуктивное возвещение, так и применение тех начал, которые были выявлены более ранней индукцией.

Поясню на небольшом примере. До сих пор мы рассматривали дедукцию как видимую часть дерева: сначала ствол (то есть общая истина) и затем ветви (более частные ее применения). Индукцию же мы представляли как корневую систему этого дерева: сначала маленькие корешки (те или иные конкретные примеры и свидетельства), которые постепенно сплетаются в большие корни, и затем из них образуется ствол общей истины. Если посмотреть на то и другое в отдельности, то может показаться, что корневая структура и ветви — это нечто противоположное друг другу: первая ищет и накапливает питание, тогда как вторые расходуют его. На самом же деле это две в равной мере необходимые половины единого целого. Корни бесполезны, если нет ветвей, а ветви не выживут без корней.

Так же обстоит дело и с индукцией и дедукцией, причем на протяжении всей проповеди. Где кончается первая, начинается вторая. Индукция выявляет новое знание, дедукция проясняет его. Индукция накапливает конкретные факты, дедукция утверждает итоговые общие концепции.

Воспользовавшись другой аналогией, можно сказать, что пример Иисуса показывает, что проповедь, как мост, зиждется на двух опорах. Действенная проповедь — это творческое содружество между Богом и человеком, одна “опора” которого утверждена в вечной истине, а другая — в человеческом опыте.

Иисус акцентирует внимание на том, что в традиционном христианстве порой упоминается лишь вполголоса или вообще замалчивается. Он напоминает нам истину, которую мы так легко забываем: гораздо эффективнее и то, и другое (порой, наверное, возможно “или — или”, однако чаще “и — и”).

Проповедованию необходимо как “вчера”, так и “сегодня”, и в этом смысле Библия — это прочное основание, а сегодняшние взаимоотношения — это то, что делает проповедь живой, яркой и актуальной.

Проповедь должна говорить о Боге и Его вечной истине, однако человеческие потребности, опыт и чувство актуальности тоже являются ее принципиально важными факторами. Без вечной истины Бога и исторической традиции нет гарантии правильного пути, однако без опыта современного человека в проповеди нет реальной земной пользы. Кому она интересна? Каково ее значение?

Идя в ногу

Всеобъемлющую, законченную индуктивную проповедь можно разделить на двенадцать шагов: в первых девяти — все, что мы говорили об индукции, три последних, оставаясь столь же равными, как правило, предполагают дедуктивное развитие.

1. Относиться к слушателю с уважением

2. Учитывать его потребности

3. Задавать ключевые вопросы

4. Пробуждать внимание

5. Накапливать характерные примеры

6. Определять предпосылки

7. Оценивать утверждения

8. Добиваться авторитета

9. Принимать выводы

10. Соотносить их с личной жизнью

11. Советовать исходя из опыта и

откровения

12. Защищать, утверждать, рекомендовать

Начав думать в контексте полнозначной, законченной индуктивной проповеди, мы видим, что образцы, представленные в 7-й и 8-й главах, могут осмысляться и несколько по-иному, предполагая новые выводы.

Сейчас мы говорим о том, что схемы, содержащиеся в предыдущих главах, — это первая часть двусоставного индуктивно-дедуктивного подхода, который наглядно лучше всего изобразить так: (схему см. отдельно).

На этой схеме все индуктивные структуры, представленные в 7-8 главах, можно отнести к левой стороне, а любое традиционное дедуктивное построение — к правой.

Вы видите, что цельная индуктивная проповедь не только начинается, но и заканчивается на “общей почве”. Независимо от того, каков финал проповеди (призыв, соотнесение с конкретной жизнью или вызов), полученные выводы надо связать с повседневной человеческой жизнью. Весть должна дойти до человека и повлиять на него в той ситуации, в какой он находится.

Поместив “текст” в середину нашей схемы, мы не хотим сказать, что Писания лучше не касаться, пока проповедь не достигнет этой точки. Вспомните различные индуктивные схемы из прошлых глав: вы видите, что в них содержится много возможностей включить то или иное библейское содержание в индуктивный поток. “Текст” можно вводить даже в индуктивный процесс, однако надо помнить, что любое использование Писания в индуктивном потоке в первую очередь имеет иллюстративный характер, а приводимые свидетельства направлены на то, чтобы к середине проповеди достичь совместного вывода. К этому времени проповедник уже должен достичь определенного авторитета, который будет чувствоваться на протяжении всего остального. Как только он и слушатели достигнут середины, можно авторитетно вводить текст, на основании которого можно дедуктивно развивать конкретные связи и соотнесения, а также соответствующие утверждения и заявления.

Глядя на схему, можно сделать вывод, что индуктивная часть во многом играет такую же роль, какая в традиционном построении проповеди отводится введению, хотя это верно лишь отчасти.

Индукция действительно служит вводной частью, однако ее цели гораздо значимее, нежели просто введение (подобно тому как притчи Иисуса призваны не просто пробудить интерес; они призывают к живому участию, сообщают истину, не торопятся с утверждениями, захватывают, увлекают, но в то же время наставляют).

Притчи и примеры из жизни Иисус использует как материал, который находится в постоянном развитии, и это помогает Ему увлечь слушателей, оказать влияние на привычный ход мысли, поведение, привычки и саму жизнь. Для Иисуса притчи и другие компоненты индукции становятся частью осознанного и заранее выстроенного коммуникативного процесса, и, следовательно, чтобы дать слушателям “войти” в проповедь, нам тоже надо иметь живой материал, предполагающий определенное развитие.

Некоторых проповедников вполне устраивает только содержание. Для них важна одна лишь истина и не более того. Иисус смотрел на это иначе: для Него в равной мере был важен процесс и содержание. Ему надо было увлечь слушателей и сообщить им определенные сведения, и поэтому от Своей проповеди Он ожидал как вовлечения, так и наставления. Если мы тоже хотим достичь двойного результата, лучше всего использовать предложенный нами образец индуктивно-дедуктивного сочетания.

Благодаря двойному подходу мы в большей мере сможем удовлетворить потребности и стремления наших слушателей. Если речь заходит о молодежи, то в сравнении с пожилыми членами церкви здесь потребуется больше индукции. С другой стороны, и “старички” будут рады, если перед дедуктивным наставлением услышат несколько примеров из жизни.

В некоторых случаях деление на индукцию и дедукцию надо осуществлять поровну, однако почти всегда необходимо стремиться к тому, чтобы время и содержание, предназначенное для обоих подходов, “работало” на удовлетворение интересов аудитории.

Независимо от того, сколь пространными будут обе части проповеди, в целом “входящий” и “исходящий” материал, в основном, будет напоминать песочные часы| сначала он индуктивно “перетекает” в определенные вывод, а затем по принципу дедукции соотносится с определенным возвещением и конкретным жизненным применением. (См. отдельно схему).

Однако если надо выявить и “задействовать” целый ряд смысловых основополагающих моментов, то в таком случае лучше всего действовать по принципу “множественных” песочных часов. Особенно эффективным это будет тогда, когда пространное дедуктивное наставление на протяжении всей проповеди дается в основательно выверенных малых долях. Такую проповедь схематически можно изобразить так: (см. отдельно).

Порой вам может показаться, что слушатели настолько не желают или не готовы принять основную вашу посылку (или когда вы чувствуете, что выводы из индуктивно выявленной истины так ясны), что лучше всего остановиться на середине и дать Святому Духу возможность самому увлечь их дальше. Однако, как правило, действенная, цельная индуктивная проповедь предполагает и совместную дедукцию.

Если это получается, то все опасения относительно индукции, о которых мы говорили в начале данной главы, легко устраняются, так как во второй половине проповеди проповедник может быть достаточно убедительным. Именно здесь он имеет возможность вновь утвердить авторитет Божьего Слова как основу своего благовестия. Именно здесь он может с наибольшей пользой включить в проповедь экзегезу и последовательное толкование библейских стихов.

Приведем образец проповеди, которая, на наш взгляд, отвечает комбинированной структуре, схематически представленной нами выше.

Надо ли молиться?

А. Примеры из современной жизни| #

а) конкретные ответы на молитву, #

имевшие место совсем недавно #

в жизни отдельного человека, # Весь этот ин-

его семьи или жизни местной # дуктивный ма-

церкви # териал служит

# для того,чтобы

б) конкретные ответы в масштабе # подвести слу-

национальной или мировой церкви. # шателя к выб-

# ранной идее и

Б. Новозаветные примеры| # тексту. Все

# примеры

а) молитва Павла во время бури, # упоминаются

в результате которой были # кратко; неко-

спасены экипаж и пассажиры # торые —

# в одной-двух

б) Петр освобождается из темницы # фразах

(неожиданная встреча) #

# (Время —

в) молитва Иисуса, в результате # 10-15 минут)

которой воскресает Лазарь, #

насыщаются хлебами пять #

тысяч человек и т.д. #

#

В. Ветхозаветные примеры| #

#

а) молитва Даниила во рве со львами #

б) молитва Анны о сыне #

в) молитва Моисея (язвы, исход) #

г) молитва Авраама на горе Мориа и пр. #

ИДЕЯ: В жизни и Библии содержится много примеров того, что Бог отвечает на молитву.

ТЕКСТЫ: “Непрестанно молитесь” (1 Фес.5:17)

“Будьте постоянны в молитве” (Кол.4:2)

“Много может усиленная молитва праведного”

(Иак.5:16)

I. Основания для молитвы

II. Требования к молитве

III. Результаты молитвы

Вывод: связь с жизнью и призыв к молитве

(Последние три пункта могут включать в себя подразделы, упоминание других примеров, а также другие компоненты, характерные для обычной дедуктивной проповеди. Время — 10-15 минут).

Любая проповедь, какую бы тему она не поднимала и какую бы цель не преследовала (благовестие, изложение вероучения или истолкование основных идея и понятий) может и должна применять комбинированный подход, если, конечно, проповедник действительно хочет добиться максимальной действенности и всерьез увлечь слушателей. “Что касается Писания, — отмечает Меррил Унгер, — то в дедуктивном изложении нельзя ни одной посылки, которую нельзя подтвердить хорошо обоснованной индукцией. Вопрос не в том, в какой мере надо практиковать индуктивный метод, а в том как… использовать дедукцию в добавление (к индукции”) (Merril F.Unger, Principles of Expository Preaching, Grand Rapids, 1955).

Подобно большинству проповедников и авторов работ по гомилетике Унгер гораздо больше внимания уделяет дедукции, однако он прекрасно понимает, что для достижения взвешенной, действенной проповеди индукция тоже необходима. Такое равновесие предполагает как включение в нее индуктивных компонентов, так и наличие индуктивного развития, природу которого мы и анализируем в этой книге.

Для Д.Л. Муди и других проповедников, собирающих целые толпы, такая структурная комбинация стала весьма эффективным образцом. Рассказывая короткие истории, ссылаясь на конкретный жизненный опыт, Муди последовательно вовлекает слушателей в происходящее, а затем, поняв, что они уже готовы принять его призывы, возвещает свои неколебимые идеи, характерные для его фундаменталистских убеждений.

Многие современные проповедники с успехом прибегают к такому приему.

Билли Грэм, например, часто, ударяя по Библии, восклицает: “Так говорит Писание… ”, однако он постоянно приводит и конкретные житейские примеры, ссылается на опыт и просто о чем-то рассказывает.

Можно упомянуть и Лейтона Форда, зятя Билли Грэма, который тоже очень проницательно умеет сочетать индукцию и призыв. Он основательно изучил принципы коммуникации и как следует поработал над тем, чтобы выявить причины успешной проповеди. Помню, как, возвращаясь с затянувшегося Для Благодарения, мы слушали по радио его памятную проповедь под заглавием “По праву власти или по доверию?” Она начиналась с сильного индуктивного посыла, обращенного непосредственно к слушателю (“Она живет в Новом Орлеане”).

Можно назвать и Джея Кеслера, председателя молодежной организации “Молодежь за Христа”, который, будучи молодым оратором, достигает невероятного успеха, не хуже любого проповедника сочетая индукцию и призыв. Когда он рассказывает драматические подробности знакомой ему юности, тысячи подростков слушают, затаив дыхание. Приведя примеры из жизни, он затем прямо начинает благовествовать.

Надо вспомнить и Луиса Хэдли Эванса, старейшего руководителя пресвитерианской церкви, в популярных проповедях которого тоже немало индукции. Он в равной мере прибегает как к дедуктивному, так и к индуктивному методу.

Британский методист Лесли Ветерхед читает подлинно индуктивные проповеди. В одной из них, например (“То, что на самом деле”), сначала говорится об “эбеновом” столе, драгоценностях “раннего вулвортского периода”, а затем (после того как собравшиеся услышали о том, что им известно) — об Иисусе, Евангелии и общей всем нам христианской вере.

По-видимому, лучше всех необходимость как-то увлечь и заинтересовать слушателя понимает уличный проповедник Дональд Соупер. Улица требует индукции и способствует обострению индуктивной интуиции.

Если брать католических проповедников, то и здесь надо отметить стремление к использованию реального жизненного опыта в его более индуктивном преломлении.

Клемент Велч и другие сотрудники Епископального Колледжа Проповедников (Вашингтон) организовали цикл семинаров по индуктивной проповеди, призванный к тому, чтобы проповедники в большей мере использовали индукцию.

Многие пользующиеся успехом баптистские проповедники не торопятся читать косную, дедуктивно построенную, сугубо вероучительную проповедь, предпочитая индуктивную обращенность к живому опыту, позволяющему увлечь аудиторию; только после этого они возвещают, призывают, утверждают, одним словом — “проповедуют”. (Глен Стэссен, профессор Южной Баптистской Семинарии в Луисвилле, рассказывает, как методисты “спасли” баптистов. Во времена Джорджа Уайтфилда баптистская проповедь была дедуктивной, сухой, косной и резко доктринальной. Число новообращенных и просто членов церкви таяло. Успех Уесли заставил баптистских проповедников обратиться в своих проповедях к опыту, и, когда они начали сочетать его с непосредственно вероучительным изложением, положение исправилось).

Почти всегда самые знаменитые проповедники приходили к этой беспроигрышной комбинации. В третьем приложении к этой книге содержится много других примеров успешного проповедничества, когда проповедник сочетал индукцию с дедуктивным возвещением Евангелия.

Целостная индукция, сочетание индуктивного и дедуктивного подходов не только отвечает на вопросы, поставленные в начале этой главы и касающиеся обоснованности индуктивного метода, но и ослабляет наши опасения, связанные с дедукцией. Мы попытались это показать в следующей таблице:

Корректировка дедуктивной проповеди

Недостатки сугубо дедуктивного Устранение недостатков

метода: за счет сочетания

с индукцией:

1.Точка отсчета — оратор: 1. а) начало —

а) его обобщения с конкретных особенностей,

б) его утверждения ведущих к выводу

б) поиск общих выводов,

общий идей и концепций

в) выводы в) отсрочка утверждений

(утверждения, заявления) до достижения общего

согласия

2. Начало с той ситуации, 2. Учет ситуации слушателя,

в которой находится оратор а не только оратора

(не всегда учитывается та,

в которой находится слушатель)

3. По своей природе дедукция 3. Сочетание того и другого

тяготеет к субъективизму и дает возможность фактам,

предвзятости конкретным особенностям и

самой жизни говорить

за себя

4. Иногда, не достигнув общей 4. Советы, увещевания

почвы со слушателем, дает и призывы откладываются

неоправданные, ненужные до тех пор, пока слушатель

советы и проповедник благодаря

индукции не придут к общим

идеям, способствующим

достижению общих выводов

5. Акцентирует внимание 5. Стремится достичь

на авторитете авторитета, который заранее

не предполагается

6. Занимает вызывающую 6. Предполагает открытость.

позицию: оборонительную Делится опытом. Призывает

или агрессивную участвовать в происходящем

7. Акцентирует внимание 7. Акцентирует внимание на

не столько на опыте опыте взаимоотношений,

взаимоотношений, сколько на а не на одной лишь

отвлеченно-логической логической установке

установке

8. Таит опасность оказаться 8. Связана с жизнью

неактульной, отвлеченной и опытом. Делится

и безличной конкретными примерами

9. Может совершенно не 9. Уважает слушателя

обращать внимания на слушателя и его взгляды

и его взгляды

10. Сосредоточена на теме, 10. Учитывает потребности

а не на личности слушателя и содействует

тому, чтобы проповедь

служила самым лучшим

его интересам

11. Тяготеет к жесткой форме, 11. Сообразует характерные

структуре и содержанию примеры, опыт и содержание

с потребностями слушателя

Сегодня проповедников рвут на части не кони, как это было некогда, а противоположные силы, сокрытые в их служении. Они чувствуют, что им надо нести весть людям, которые не хотят, чтобы кто-то посягал на их время и образ жизни. Проповедники призваны говорить о высоких нравственных ценностях, а люди считают, что каждый может делать, что ему хочется, если при этом не нарушаются права других людей. Проповедники несут весть о вечной истине, а люди заняты чем-то временным и второстепенным. Одним словом, заботы и требования наших слушателей довольно часто прямо противоречат тому, что проповедник ощущает как свое призвание, миссию и востребованность.

Как нам сделать, чтобы люди, оставив свою прежнюю жизнь, начали жить так, как этого хочет Бог? Как нам увлечь их своими проповедями и призвать к возрастанию во Христе?

Мне думается, что цельная индуктивная проповедь может дать ответ.

Она позволяет сочетать поиск и победу, изыскание и спасение, дает возможность уважать нашего слушателя и почитать Небесного Отца, сливать воедино наше сочувствие и уверенность. Она начинается там, где находится слушатель, но ведет к Божией истине.

The World Book в своем вступлении (под заголовком “Индуктивный метод”) говорит: “Сочетая индукцию и дедукцию, наука объединяет теорию и практику”. Разве не в этом цель каждой проповеди и проповедника? Тогда и только тогда, когда мы сумеем объединить “теорию” вечной Божией истины с “практикой” повседневной жизни наших слушателей, мы исполним наше высокое призвание, и когда это произойдет, мы будем знать наверняка, что проповедь не оставит их равнодушными.