Библиотека soteria.ru
Симфония идей и образов
Сборник
Дата публикации: 06.04.13 Просмотров: 10045 Все тексты автора Сборник
О священнослужителе и его призвании
«Мы дорого, очень дорого платим за ниспосланное свыше достоинство своего призвания. От высокого до смешного всегда один шаг! И мир, обычно столь снисходительный к смешному в людях, в нас смешное ненавидит инстинктивно. Уже женская глупость достаточно раздражает, но глупость в священнике злит еще больше, чем женская, впрочем, подчас она кажется каким-то таинственным отростком этой последней. Неприязнь множества бедных людей к духовенству, их глубокая антипатия, возможно, объясняются не одним только более или менее сознательным бунтом желаний против Закона и тех, кто его олицетворяет, как стараются нам внушить… К чему это отрицать? Чтобы испытывать отвращение к уродству, вовсе не обязательно иметь ясное представление о Прекрасном. Посредственный священник—уродлив.
Я говорю не о дурном священнике. Вернее, дурен именно посредственный священник. Иной же просто чудовище. Чудовищность не поддается общим меркам. Кто может знать, каковы намерения Бога в отношении чудовища? Зачем оно создано? Каково сверхъестественное значение подобной немилости? Я, например, как ни стараюсь, не могу поверить, что Иуда принадлежит миру—тому миру, которому Иисус таинственно отказал в своей молитве… Нет, Иуда не от мира сего…»
Бернанос Ж. Сохранять достоинство: Худож. публицистика. М., 1988. С. 81.
«Епископский дворец в Дине примыкал к больнице…
Дворец представлял собой огромное, прекрасное каменное здание, построенное в начале прошлого столетия Анри Пюже – доктором богословия Парижского университета, аббатом Симморским, с 1712 года епископом Диньским. Это был поистине княжеский дворец. Все здесь имело величественный вид: и апартаменты епископа, и гостиные, и парадные покои, и обширный двор со сводчатыми галереями в старинном флорентийском вкусе, и сады с великолепными деревьями…
Больница помещалась в тесном, низеньком двухэтажном доме, при котором был небольшой садик.
Через три дня после приезда епископ посетил больницу, а затем попросил смотрителя пожаловать к нему.
•
Господин смотритель! Сколько больных у вас в настоящее время? – спросил он.
•
Двадцать шесть , ваше преосвященство.
•
Да, я насчитал столько же, — подтвердил епископ.
•
Кровати стоят слишком близко одна к другой, — добавил смотритель.
•
Да, я заметил.
•
Комнаты не приспособлены для палат, и проветривать их довольно затруднительно.
•
И мне так показалось.
•
А когда выпадает солнечный денек, садик не вмещает всех выздоравливающих.
•
Я тоже об этом подумал.
•
Во время эпидемий — в нынешнем году был тиф, а два года тому назад горячка – у нас бывает иногда до сотни больных, и мы просто не знаем что с ними делать.
•
Да, эта мысль тоже пришла мне в голову.
•
Ничего не поделаешь ваше преосвященство, – сказал смотритель, — приходится мириться.
Этот разговор происходил в столовой нижнего этажа, имевшей форму галереи.
С минуту епископ хранил молчание.
•
Сударь, — спросил он смотрителя больницы, — сколько кроватей могло бы, по-вашему, поместиться в одной этой комнате?
•
В столовой вашего преосвященства? – с изумлением вскричал смотритель.
Епископ обводил комнату взглядом и, казалось, мысленно производил какие-то измерения и расчеты.
•
Здесь можно разместить не менее двадцати кроватей, — сказал он как бы про себя. – послушайте, господин смотритель, вот что я хочу сказать, — продолжал он громче. – Тут, по-видимому, какая-то ошибка. Вас двадцать шесть человек, и вы ютитесь в пяти или шести маленьких комнатках. Нас же только трое, а места у нас хватит на шестьдесят человек. Повторяю, тут явная ошибка. Вы заняли мое жилище, а я ваше. Верните мне мой дом. Здесь же хозяева – вы.
На следующий день все двадцать шесть больных бедняков были переведены в епископский дворец, а епископ занял больничный домик.
Мириэль не имел состояния, его семья была разорена во время революции. Сестра его пользовалась пожизненной рентой в пятьсот франков, которых при их скромной жизни в церковном доме хватало на ее личные расходы. Как епископ, Мириэль получал от государства содержание в пятнадцать тысяч ливров. Перебравшись в больницу, он в тот же день, раз и навсегда, распределил эту сумму следующим образом. Приводим смету, написанную им собственноручно:
СМЕТА РАСПРЕДЕЛЕНИЯ МОИХ ДОМАШНИХ
РАСХОДОВ
На малую семинарию Миссионерской конгрегации На лазаристов в Мондидье Семинарии иностранных духовных миссий в Париже Конгрегации Св. Духа Духовным заведениям Святой Земли Обществам призрения сирот Сверх того, тем же обществам в Арле |
Тысяча пятьсот ливров Сто ливров Сто ливров Двести ливров Сто пятьдесят ливров Сто ливров Триста ливров Пятьдесят ливров |
Баготворительному обществу по улучшению содержания тюрем | Четыреста ливров |
Благотворительному обществу вспомоществования заключенным и их освобождения | Пятьсот ливров |
На выкуп из долговой тюрьмы отцов семейств | Тысяча ливров |
На прибавку к жалованью нуждающимся школьным учителям епархии | Две тысячи ливров |
На запасные хлебные магазины в департаменте верхних Альп | Сто ливров |
Женской конгрегации в городах Динь, Манок и Систерон на бесплатное обучение девочек из бедных семей На бедных На мои личные расходы |
Тысяча пятьсот ливров Шесть тысяч ливров Тысяча ливров |
Итого – пятнадцать тысяч ливров
За все время пребывания в Дине епископ Мириэль ничего не изменил в этой записи. Как видим, он называл ее сметой распределения своих домашних расходов».
Гюго В. Отверженные. Т.1. М., 1987. С. 24.
Этот отрывок взят из романа Виктора Гюго «Оверженные». Епископ Мириэль – это идеальный образ настоящего служителя Божьего. Его жизнь и личный пример послужили ко спасению многих, в том числе и главного героя Жана Вольжана. Благодаря епископу, бывший каторжник стал достойным и всеми уважаемым человеком. Всю жизнь ему светили подаренные Мириэлем серебрянные подсвечники, которые он попытался сначала украсть. Полицейским, поймавшим Вольжана с поличными, епископ сказал, что подарил их, и таким образом спас вора от новой каторги. Этот поступок настолько потряс Жана Вольжана, что изменил всю его жизнь.