Римлянам 5,12-21

Здесь завершается та часть послания, в которой умилостивлением Христовым, уничтожением наших грехов и любовью самого Бога, полностью были раскрыты мир, милость, слава и надежда; и все это чистой любовью самого Бога, явленною в смерти Христа за грешников. Это исходит исключительно от Бога, и поэтому божественно совершенно. Это было не результатом опыта, какая бы радость не исходила от него, а собственным деянием Божьим, являющим его таким, каков Он есть. До сих пор рассматривались грехи и личная вина, а также грех и состояние рода. Исключительная благодать Бога по отношению к нам, начинающаяся с нас, когда мы были еще грешниками, проявилась удивительным образом, доходя до того, что мы хвалимся тем, кто был и остается таким по отношению к нам. Дав основание и источник спасения и исходящее от него блаженство и уверенность, возложив все на Бога, кто имел дело с теми, кто был ничем иным, как немощными грешниками, и все это смертью Христа, он решил вопрос наших грехов, из-за которых каждый человек был бы осужден соответственно тому, что он совершил. Без закона или с законом, все были виновны; умилостивление было предъявлено в драгоценной крови Христовой, мир создан для виновных, и Бог явлен в любви. И это увлекло нас выше. Мы имеем дело с Богом и человеком, каков он есть на самом деле. Это — вопрос грешного человека и еврей здесь не имеет никакой привилегии, ему нечем хвалиться. Он не мог сказать, что грех пришел не через нас и не через закон. Дело только в человеке, грехе и милости. Человеку больше нечем хвалиться. Перед нашим взором милостивый Бог, поступающий относительно греха, когда здесь еще ничего не было, за исключением того, что закон усугубил положение преступника. Грех вошел в мир одним человеком, и через грех — смерть. Это разъясняет нам состояние рода, а не просто действия отдельных людей. Это положение было исключением от Бога и дьявольской природой. В этом мы все равны, хотя каждый, наверняка, добавил к этому свои личные грехи и вину. Грех вошел одним человеком, и с грехом — смерть. И, таки образом, смерть перешла во всех людей, потому что все согрешили. Ибо грех был в мире и до закона. И закон не добавляет много к преимуществу положения человека, это определенно вменило {Слово «вменять» в гл. 5,13 значит не то же, что праведность вменяет или вера, вмененная праведностью. Это значит поведение, приписываемое кому-то, а не оценка человека, как такого-то или такого-то} ему знание этого и запрещая это. Тем не менее, хотя согласно управлению Бога, не было никакого вменения в вину посредством данного и известного правила, и все же, смерть господствовала — постоянное доказательство греха (более того, история Бытия сделала все это неопровержимым, даже для иудеев) — и над теми, кто не нарушил закона, основанного на известных заповедях, как это сделал Адам {Это цитата из книги пророка Осии 6,7, соответственно ее истинному смыслу, которая обвиняет Израиль в совершении того, что сделал Адам. «Они же, подобно Адаму, нарушили завет»}, и также над иудеями, после того, как был дан закон. Люди, от Адама до Моисея, когда не было вопроса о законе, умирали точно так же — правил грех, и то и другое было до и после этого периода. Следует заметить, что отрывок стиха 12 до стиха 17 представляет собой введение: раскрыта только идея. В введении апостол, представив Адама как образ того, кто должен прийти — образ Христа — приводит доводы, что дар не может быть подчиненным преступлению. Если грех первого человека не ограничивался в своем воздействии только тем, кто его совершил, а распространился на всех, кто был связан с ним, то тем более милость, имеющаяся у одного, Иисуса Христа, не будет заканчиваться в нем, а распространится на многих. И относительно этого, а так же личности — при этом не упускается из виду закон — одно-единственное преступление принесло смерть, но милость прощает все множество преступлений. И этого не могло быть достаточно для того, что необходимо по закону. И в результате — господствовала смерть; а милостью будет царствовать не только жизнь, но и мы будем царствовать в жизни посредством единственного, в соответствии с избытком милости — Иисуса Христа. В стихе 18 возобновляется общие основания этого, но в абстрактной форме. «Преступлением одного, — говорит он, — всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни». Одно преступление — в своем значении, относилось ко всем, и так же дело обстояло с праведностью. И такова степень его воздействия. Теперь надо сказать о применении: так как непослушанием одного человека ( только одного) многие сделались грешниками, так и послушанием одного (только одного) многие сделаются праведными. Подчеркивается мысль, что поступок одного человека в своем влиянии не ограничивается пределами его собственной личности. Он воздействует на многих других, подвергая их влиянию последствий этого поступка. Сказано «всем», (ст.18), но когда оговаривается степень действия {Такое же различие, с той же разницей в предлогах можно найти в связи с праведностью Бога, когда апостол говорит о влиянии крови — только при этом он отмечает, кто эти «многие»: «Правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих»; во всех и на всех верующих. А здесь было преступлением одного «всем человекам осуждение»( ст. 18), и затем «многие» (ст.19), связанные с Христом, сделаются праведными его послушанием}, то «многие» (ст.19) — когда это есть определенное воздействие на людей, то есть “многие», кто были связаны с тем, кто совершил поступок. И это было за пределами закона, так как закон мог бы увеличить зло. Это было вопросом влияния поступков Адама и Христа, а не поведение отдельных людей, к которым относился закон. Непослушанием одного человека все сделались грешниками, а не из-за собственных грехов. Каждый имеет свои собственные грехи, здесь же речь идет о грехе, общем для всех. Но зачем тогда был нужен закон? Он появился позднее, исключительно как дополнение к главному факту, что «умножилось преступление» {Не грех — грех уже был, закон превратил каждое из его проявлений в решительное оскорбление}. Но там, где умножались преступления, умножались грехи — а они умножались под законом и вне закона — там благодать превосходила это в избытке, тем, что, когда грех господствовал в смерти, благодать будет господствовать через праведность в вечной жизни Иисусом Христом, нашего Господа. Если там, где правит грех, правила бы праведность, то пришлось бы вынести приговор всему миру. Правит благодать — удивительная любовь Бога. Праведность находится на дном уровне со злом, когда она имеет с ним дело, оставаясь при этом праведностью, но Бог выше этого, и Он поступает, и может поступать — имеет право поступать — в соответствии со своей природой, и Он есть любовь. Разве этим Он одобряет неправедность и грех? Нет; в своей любви он осуществляет исполнение божественной праведности Иисусом Христом. Он исполнил в нем эту божественную праведность, воскресив его и сделав своей правой рукой. И все это — посредством дела, совершенного для нас, в котором Он прославил Бога, так как Он — наша праведность, а мы — праведность Бога в нем. Это — праведность веры, которую мы имеем, веруя в него. Это любовь, которая — приняв характер благодати — когда речь идет о грехе — правит и дает вечную жизнь над смертью и вне смерти, любовь, которая приходит свыше и вновь восходит; и это в божественной праведности и в связи с праведностью, которая увеличивает и проявляет ее через дело Иисуса Христа, в котором мы имеем ту жизнь, когда Он совершил то, что породило божественную праведность, с тем, чтобы мы могли иметь вечную жизнь и славу в соответствии с этим. Если правит благодать, то это значит, что правит Бог. И его природа требует, чтобы была поддержана эта праведность. Но это должно быть чем-то большим, чем просто поддержкой, в соответствии со степенью требований, предъявляемых Богом к человеку, как таковому. Христос, как человек, был, безусловно, совершенен; но Он прославил самого Бога, и, воскреснув из мертвых, славой Отца, Бог прославил его праведность, посадив его одесную, как Он проявил свою любовь, даруя его нам. И сейчас, это праведность во спасении, данная милостью тем, у кого ничего не было — данная в Иисусе, который своим делом заложил основу этого в прославлении Бога относительно греха, в том месте, где было проявлено все, чем является Бог. Исполнение закона должно было быть праведностью человека: человек мог бы прославиться в нем. Христос прославил Бога — наиболее значимый факт в связи с праведностью в ее отношениях со славой. И благодать вменяет это грешнику, считая его праведным в соответствии с этим, представляя его в славе, которую Христос заслужил своим делом — славу, которую Он имел еще до существования в этом мире.