IX. Исторический обзор

Новозаветное откровение об Отце, Сыне и Святом Духе изначально было источником широкого спектра богословских идей, положивших начало бурным дискуссиям, которые не ослабевают по сей день. Из обилия информации по данному вопросу мы очень кратко затронем в данном разделе только самые яркие и заметные мысли, имеющие отношение к пониманию природы и деятельности Бога. Этот сжатый обзор построен в соответствии с основными историческими периодами христианской теологии: патристическим, средневековым, реформационным и современным.

С самого начала на христианское истолкование Бога большое влияние оказывала внебиблейская философия. Поскольку христианская доктрина о Боге стала синтезом философских и библейских идей, нам нужно сделать краткий обзор основных философских течений, которые образовали канву для разработки христианской доктрины о Боге.

А. Философские предшественники

Интеллектуальный фон для христианского учения о Боге был создан греческой философией, а именно: системой Платона и Аристотеля, а также некоторыми стоиками. Платон, а точнее неоплатонические трактовки его трудов, оказал наибольшее влияние на патристическую мысль. Аристотелианство сыграло решающую роль в средневековой теологии. В итоге вплоть до конца двадцатого столетия было широко принято методологическое убеждение, что понимание христианской теологии требует знания в качестве основы внебиблейских философских концепций.

1. Неоплатонизм

Как философская тенденция, неоплатонизм представляет собой синкретическое учение с ярко выраженным религиозным подтекстом. Он объединяет, хотя и не всегда успешно, элементы платонизма, пифагорейства, аристотелианства и стоицизма. Большое влияние на патристическую мысль оказали Филон (20 год до н. э. — 50 год н. э.), великий иудейский философ из Александрии, и Плутарх (46–120 гг. н. э.), представитель среднего платонизма. Они могут считаться предшественниками неоплатонизма, который был систематизирован Плотином (205–270 гг. н. э.). Эти философы приняли теорию двух миров Платона, однако существенным образом изменили ее. С их точки зрения небесная сфера является не просто миром безвременных сущностей, но трансцендентной областью Вечного. Филон считал, что Бог существует вне времени, что Он есть трансцендентная, самодостаточная, беспредельная и необъяснимая Личность, Которая делится всем присущим ей совершенством необъяснимым образом. По его мнению, Бог настолько отличается от мира, что понадобилась целая серия промежуточных реальностей, принадлежащих разумному миру. Бог сотворил не только разумный мир, но также и наш временный мир, в котором Он провиденциально действует посредством Божественного предведения, допуская при этом некоторую степень человеческой свободы. Средний платонизм, выраженный Плутархом, отличался от платонизма Филона тем, что изображал Бога чем–то вроде платоновского Демиурга, который руководит миром исключительно в соответствии с небесными представлениями. Плотин, разделяя те же самые фундаментальные установки, смоделировал связь между Богом, промежуточными сущностями и нашим миром посредством всеохватывающего, эманационного пантеизма.

2. Аристотелианство

Философия Аристотеля, с одной стороны, была построена на системе Платона, а с другой — критиковала ее. Система Аристотеля не противоречит платонизму или неоплатонизму, но является результатом критического осмысления платонизма. Между ними есть как различия, так и фундаментальные сходства. По этой причине аристотелианство в общем смысле стало значительным вкладом в развитие греческой философии и даже неоплатонизма. Однако если говорить о всеобъемлющем, систематическом подходе, то именно неоплатонизм оказал наибольшее влияние на христианское богословие патристического и раннего средневекового периодов. В более специфическом смысле аристотелианство своим глубоким влиянием обязано обнаружению сочинений Аристотеля и их переводу, осуществленному в городе Толедо, в Испании, арабскими и еврейскими мыслителями. Оно также развивалось по мере того, как труды Аристотеля обсуждались и разъяснялись в Оксфорде и Париже. Это повторное открытие идей Аристотеля создало предпосылки для схоластического синтеза христианской теологии в средневековый период.

Неоплатонизм в целом соглашается с Аристотелем в том, что касается природы Бога. Различия сказываются в отношении к Божьей деятельности. Теория Аристотеля не оставляла места для Божественной деятельности ad extra. Бог не знает мира; Он ничего не творил ex nihilo и даже не упорядочивал мир, который существует вечно в своем пространственно–временном состоянии. Бог не имеет никакого отношения к человеческой истории и не может творить чудеса. Единственная деятельность, согласующаяся с Его совершенством, самодостаточностью, неизменяемостью и вневременностью, может быть понята по аналогии с теоретической, созерцательной жизнью философа. Деятельность, достойная Бога, — это самопознание. Поскольку Богу не требуется другого объекта, кроме Самого Себя, Его деятельность самодостаточна. Поскольку она совершается вне времени, то остается неизменной. Так как «цель» этой деятельности — совершенное естество Бога, она абсолютно совершенна.

Б. Патристический период

В патристический период христианская доктрина о Боге развивалась на основе исходной рабочей предпосылки, будто греческое неоплатоническое представление о Божестве в широком смысле совместимо с библейским (114) откровением. Происходил постоянно нарастающий, хотя и не всегда равномерный синтез греческой философии и библейских идей. В результате в богословских конструкциях появились внутренние противоречия, а понимание Бога формировалось больше под влиянием греческой философии, чем библейской мысли.

1. Иустин Мученик (около 100–165 гг. н. э.)

Приняв платоническо–аристотелианское представление о вечном, неизменяемом, бесстрастном, бестелесном Божестве (Первая Апология, 13, 61; Вторая Апология, 6 [см. 49, 1:166, 183, 190], Иустин и другие апологеты выработали концепцию классической теологии. Хотя Иустин и говорил о Боге как о Личности в библейском смысле, эти его высказывания совершенно несовместимы с теми философскими идеями вечности, неизменяемости и бесстрастности Божества, которых он безоговорочно придерживался. В его концепции Бог представлен Отцом Христа. Поскольку Бог не может действовать в истории, требуется посредник. Заимствуя идеи у более позднего иудаизма, стоицизма, а также у Филона, Иустин говорит о Божественном Логосе. Этот Логос предсуществовал в Боге как Его Разум и является частью Его Сущности (Диалог с Трифоном–иудеем, 128, 129 [49, 1:264]. По воле Отца Логос был рожден путем эманации, став Личностью незадолго до Сотворения мира (Диалог с Трифоном–иудеем, 61, 62 [49, 1:227, 228]). Будучи Словом и Первородным от Бога, Логос был также Божественной Сущностью (Первая Апология, 63 [49, 1:184]). В Иисусе Христе воплотился не Отец, а Логос (Первая Апология, 5; Вторая Апология, 10 [49, 1:164, 191]). Так были созданы предпосылки для учения об имманентной Троице, наряду с определенного рода субординационизмом, который присутствует в учении о Логосе.

2. Ириней (около 115–202 гг. н. э.)

Ириней подходил к учению о Боге с позиций своей апологетической озабоченности по поводу гностических ересей. Он целенаправленно следовал Писанию, тогда как неоплатонические категории играли незначительную роль в его теологии. Так, Ириней подходил к учению о Боге не с точки зрения Его природы, а с точки зрения Его дел. В представлении Иринея о Боге выделяются две ключевые идеи: творение и Троица. По мнению Иринея, Бог сотворил мир из ничего или ex nihilo (Против ересей, 2.1.1; 2.10.4 [49, 1:359, 370]). Троица перемещает нас в историческую плоскость, где, согласно Писанию, Бог совершает наше спасение. Таким образом, представление Иринея о Троице было весьма практичным: оно включало как внутреннюю реальность Бога в Самом Себе, так и Его спасительные действия в человеческой истории. Такая теория считалась наивной, ввиду отсутствия в ней каких бы то ни было философских построений, и была отвергнута в более поздней богословской мысли.

3. Ориген (около 185–254 гг. н. э.)

В период расцвета Александрийской школы Ориген стал первым, кто попытался изжить ереси путем систематического подхода к теологии. К сожалению, Ориген разработал этот подход не на основе одного Писания, как это пытался сделать Ириней, а скорее на основе неоплатонических философских идей, которые в значительной мере предопределили представления Оригена о природе Божества: Бог единичен, прост, вне времени и пространства, неизменяем, бесстрастен, невидим, разумен и реален как Личность (О началах, 1.1.6; 1.2.4, 6; 1.3.4 [49,4:245,247,252,253]).

Ориген попытался выразить библейское откровение о триедином Боге с помощью тех же самых неоплатонических философских категорий. Тем самым он перешел от практико–исторического уровня, на котором Божество открыто в Писании, на имманентный, вневременной и внепространственный уровень, на котором Божество замкнуто в Самом Себе. По его мнению, Отец Сам по Себе является простейшей несотворенной причиной всего (там же, 1.3.5 [49, 4:253]). Чтобы объяснить Божественную «множественность» ипостасей, Ориген выдвинул идею вечного порождения, согласно которой Сын вечно рождается Отцом (там же, 1.2.4, 6 [49, 4:247]). Святой Дух, хотя и является частью единой Троицы, имеет более низкий онтологический статус, нежели Сын. Отец, как Источник всего сущего, имеет высший онтологический ранг и стоит выше Сына (там же, 1.3.4, 5 [49, 4:252, 253]). Истолковывая имманентную Троицу, Ориген безоговорочно придерживался явного двойного субординационизма. Благословенная, управляющая власть Троицы «владычествует над всем» (там же). Власть Бога не подразумевает вечного существования временного творения. Однако, следуя фундаментальной дуалистической платонической онтологии, Ориген учил, что все «всегда существовало в премудрости по принципу преформизма и предвосхищения» (там же, 1.4.3, 5). Эта идея послужила основанием для доктрины о Божественном предопределении. Посредством творения Бог создал то, что уже было создано, а значит, и предопределено в вечной деятельности Бога.

4. Тринитарианские ереси

Со второго по четвертый века было предпринято несколько безуспешных попыток сформулировать библейское учение о Божестве на концептуальном уровне. Динамическое монархианство, модалистическое монархианство и арианство были попытками понять Троицу с интеллектуальных позиций неоплатонизма в духе Иустина Мученика и Оригена.

Динамическое монархианство было впервые разработано Феодотом (около 190 г.) и развито в деталях Павлом Самосатским (вторая половина третьего столетия). Эта точка зрения опиралась на адопционизм — христологическую ересь, утверждавшую, что Христос был простым человеком, на которого снизошел Дух, помазав его Божественной силой во время крещения, после чего Он был «усыновлен» Богом. Следовательно, в естестве вечного Бога нет множественности лиц. Идея вечной, имманентной Троицы заменяется идеей «динамического» присутствия Бога во Христе посредством наполнения Духом. (115)

Сторонники монархианства считают, что Бог — это не множество лиц, а одно суверенное, вечное Существо, при этом «динамический» означает, что единый Бог связан с человеком Иисусом Христом безликой духовной силой.

Модалистическое монархианство было разработано в конце второго столетия Ноэтом Смирнским (около 200 г. н.э.). Как и динамические монархиане, модалистские монархиане также утверждали, что есть только один Бог, Отец. Если бы Христос был Богом, как учит христианская вера, тогда Он должен был бы быть идентичным Отцу. Отец и Сын — это не две разные Божественные Личности, а скорее разные имена одного и того же Бога, Который в разное время действует по–разному. Дух не играет никакой роли. Это всего лишь еще одно слово, которым называется Отец. В модалистическом монархианстве термин «монархианство» указывает на единичность Бога, а именно Отца, тогда как «модализм» говорит о том, что Бог Отец может специфическим образом проявлять себя в истории, например, в образе Сына Иисуса Христа. Модалистическое монархианство — это ересь, отвергающая Троицу как на имманентном, так и на практическом уровне.

Савелианский модализм представляет Бога монадой, которая выражала себя в трех последовательных исторических образах Отца, Сына и Святого Духа. Включая Святого Духа и ставя Отца на один уровень с другими Лицами, савелианство совершенствует модализм Ноэта. Вместе с тем три Лица признаются лишь как разновидности Божественного самопроявления, а не как триединство самой сущности Бога.

Арианство как учение было разработано Арием (около 250–336 гг.), который понимал имманентную Троицу в рамках такого представления о Боге, которое было ближе к аристотелианству, нежели к платонизму и неоплатонизму. Хотя арианство разделяло представление Оригена о Боге как неизменяемом, безвременном и простом Существе, оно отвергало идею эманации, выраженную в его теории вечного рождения Сына. Исповедуя принцип простоты и неизменности Бога Отца, Арий был убежден в том, что Его сущность не передается посредством эманации или рождения. С другой стороны, безвременная трансцендентность Бога требовала посредника, который мог бы выполнить намерения Бога в пространстве и времени. Таким образом, Арий заменил идею Оригена о вечном рождении идеей творения из ничего. Это творение описывалось как произошедшее «прежде» времени и «вне» времени. Тем не менее «было время, когда Его [Сына] не было» (31, с. 26). Вот почему Сын — самое возвышенное из сотворенных существ, несравнимое ни с какими другими, и одновременно являющееся Творцом мира. Святой Дух сотворен Сыном и подчинен Ему. Следовательно, арианство — это самое сильное искажение тринитаринской концепции Бога, в котором монархианство и субординационизм доводятся до крайней степени выражения.

5. Никейский собор (325 г.)

Первый вселенский Собор собрался в Никее, чтобы противостать угрозе арианства, которое было решительно осуждено. Собор подтвердил Божественность Сына, провозгласил доктрину рождения Сына — Сын «рожден от Отца, то есть вышел из недра Отчего» — и официально сформулировал горячо обсуждавшуюся концепцию «одноприродности (хомоусис) Отца и Сына. Наконец, он как бы вдогонку утвердил догмат о Святом Духе, приняв такую формулировку: «И [мы верим] в Святого Духа». В 381 году в Константинополе собрался Второй вселенский Собор и провозгласил так называемый Никейско–константинопольский символ веры, который расширил формулировку Никейского Собора, включив в нее заявление о Божественности Святого Духа.

6. Августин (354–430)

В трудах Августина патриотический синтез неоплатонизма и Писания сформулирован наиболее четко и весомо. Согласно Августину, Бог находится вне времени. Он прост, неизменяем, самодостаточен, бесстрастен, всеведущ и всемогущ (Исповедь, 7.11; 12.15; 11.11; 11.13; 13.16 [50,11:110,167,180,196]; О святой Троице, 1.1.3; 5.2.3 [50, 3:18, 88]; О Гpaдe Божьем, 11.10; 22.1 [50, 2:210, 479]). На этом основании Августин разработал классическую богословскую формулировку учения о Троице в своей книге О святой Троице. В отличие от каппадокийских отцов, Августин начал с представления о единичности Бога, а от него перешел к Его троичности. Августин понимал единичность Бога как единоприродность (субстанциальную тождественность) Личностей. Божья простая, вневременная сущность является не только высшим основанием для Его онтологической единичности, но и заменяет Отца как Первоисточник Троицы, становясь тем самым источником тождества Лиц Божества и их единства.

Августина не устраивает слово «Личности», возможно потому, что оно несет идею раздельных индивидуальностей. Он считает, что этот термин используется «не для того, чтобы с его помощью дать полное объяснение, но чтобы мы не были вынуждены хранить молчание» (О Святой Троице, 5.9 [50, 3:92]). Теория Августина заключается в том, что Личности являются неизменяемыми, изначальными, пребывающими отношениями или реляциями. Он берет идеи вечного рождения и исхождения и использует их для того, чтобы дать определение этим реляциям. В итоге Личности у Августина сводятся к отношениям зарождения, зачатия и исхождения. В этом контексте, отстаивая идею исхождения Святого Духа от Отца и Сына (Filioque)y Августин выдвигает свою идею о том, что Святой Дух как пребывающая Личность есть не что иное, как смешанная любовь Отца и Сына или же единоприродная связь, которая их объединяет. Есть все основания сомневаться в том, что подобная точка зрения согласуется с библейским откровением о трех различных, отдельных субъектах. В этой формуле Deo uno упраздняет Deo trino. Троица заменяется монархией.

Идея вневременности простой сущности Бога заставляет истолковывать Божественное предведение, предопределение и провидение как Божественную, вечную, самодостаточную причину множественности, временного творения и истории (см. О Граде Божьем, 22.2 [50, 2:480]). Платоническое дублирование вечности во времени производится не Демиургом, а Богом, Которому приписывается творение мира идей и их дублирование во времени (там же).

7. Афанасиевский символ веры (около 430–500)

Считается, что в Афанасиевском символе веры выражена католическая доктрина о Троице. Составленный неизвестным автором, этот символ веры вобрал в себя черты тринитарианской теологии Августина. В нем четко выражены одновременно множественность и единичность Бога: «Отец Бог, Сын Бог и Святой Дух Бог — не три Бога, а один Бог» (11, с. 15). Божественность Личностей в этом символе удостоверяется не только тем, что каждая из них называется Богом и Господом, но и тем, что каждой из них приписываются Божественные качества несотворенности, необъятности, вечности и всемогущества. В нем четко разграничиваются три разные Личности, которые не следует смешивать друг с другом (как это делал Савелий). К сожалению, здесь все же присутствует тонкая разновидность монархианства и сохраняется онтологический субординационизм, поскольку различия между Личностями объясняются метафизически посредством идеи рождения и исхождения. Так, Отец никем не порожден, тогда как Сын рожден от Отца, а Святой Дух исходит от Отца и Сына (для этого придуман термин Filioque). Единичность Троицы объясняется ее Божественной сущностью или природой: «Божественная природа Отца, Сына и Святого Духа едина» (11, с. 39).

В. Период Средневековья

В богословских концепциях Средневековья систематическим образом формулировались логические последствия синтетических воззрений Августина. Однако, в отличие от Августина, Фома Аквинский (1225–1274 гг.), наиболее видный представитель схоластической теологии, разработал свою богословскую систему на базе Аристотелевой философии.

Фома Аквинский не сформулировал нового представления о Боге, а скорее, оттолкнувшись от Августина, вывел классическое учение о Боге на уровень технической конкретности и внутренней связности, что не удавалось достичь прежним мыслителям. Система его идеи опиралась на его собственное христианское истолкование философии Аристотеля. Сначала Аквинский занялся учением о Боге и описал Его, как вневременного, единственного, простого, неизменного, совершенного и благого (Сумма теологии, 1a.20.4; 1a.11.3; la.3.6,7; 1a.9.1; 1a.4.1; 1a.6. 1). После изложения учения о Боге он переходит к длительному обсуждению доктрины о Троице (там же, 1а.27–43). Единичная и простая сущность или существо Бога понимается по аналогии с работой и характеристиками человеческого интеллекта, а точнее по аналогии с аристотелевой трактовкой разума. Поэтому, с его точки зрения, Личности Божества не суть самостоятельные центры знания и деятельности, как следует из Библии. Это означало бы тритеизм. Личности — это, скорее, реальные разграничения внутри простой абсолютной Божественной сущности.

Эти разграничения, определяющие Личности как существующие внутри одной сущности, представляют собой отношения внутри данной сущности, а отношения в свою очередь воспринимаются как проистекающие из факта рождения Сына и исхождения Святого Духа. Фома придает законченный вид классическому учению о вечном рождении Сына и исхождении Духа — необходимым «результатам» Божественного (Отцовского) разума, который, с целью самовыражения, производит в Себе Слово (Сына). Более того, Бог не только знает, но и одновременно любит. Любовь исходит от двух Божественных Личностей: Отца и Сына в результате действия, которое описывается как объединительное движение, своего рода постоянное возвращение. Это движение, исходящее как от Отца, так и от Сына, приводит к извержению новой сущности в их недре, а именно: Святого Духа, Который становится такой же реальной Личностью, как и они. Святой Дух — это действие, в котором достигает совершенства любовь, исходящая от Отца и Сына и объединяющая их. Таким образом, трехступенчатое разграничение взаимного противоположения (отцовство, ответвление, обладание Духом) устанавливается внутри простой сущности Бога как тождественное ей. Эти пребывающие отношения, понимаемые как противоположение внутри простой сущности Бога, известны как ипостаси или Личности. Однако эти отношения тождественны простой сущности. Таким образом, во внутренней структуре простой субстанции выявляются определенные отношения.

Фома считает, что предведение, предопределение и провидение коренятся во вневременной сущности Самого Бога (там же, la.14.13; 1а.19.3, 4; 1а.22), что согласуется с концепцией Августина. Его взгляд на Бога привлекателен и хорошо стыкуется с избранной им философской системой. Однако, поскольку метод Фомы не проистекает из Писания, он не демонстрирует внутренней связности библейского учения о Боге.

Г. Реформация

С богословской точки зрения протестантская Реформация уделяла главное внимание сотериологическим и экклезиологическим вопросам. Это объясняет, почему учение о Боге не пересматривалось. В целом протестантизм еще раз подтвердил классический взгляд на Божество и в то же время усилил или видоизменил некоторые положения. Кроме того, протестанты обходили стороной философские основы теологии. Лютер и Кальвин широко использовали библейские данные и язык в своих богословских системах, от чего возникало впечатление, будто они опираются только на Писание. Однако в их произведениях подспудно ощущается неоплатоническое влияние, а также воздействие теологии Августина и учения Оккама.

1. Мартин Лютер (1483–1546)

Лютеровская теология Бога основана на концепции откровения Бога в Иисусе Христе. Отталкиваясь от этой базовой отправной точки, он проводит разграничение между открытым и сокрытым Богом. Открытый (117) Бог — это откровение Бога в Иисусе Христе, в Котором Бог открывает Себя таким, какой Он есть в действительности, — Бог любви и оправдания. Это и есть то, что достойно Бога. В широком смысле открытый Бог находится на историческом уровне имманентности. Сокрытый Бог — это Бог за пределами откровения (Luther’s Works, 5:44–46). Согласно Бруннеру, к этому уровню Лютер относит гнев, тайну и абсолютную власть Бога, а также познание Бога разумом. В отношении Троицы Лютер придерживался традиционных догм. Что касается действий Бога, то здесь он углубил представления Августина о всевластии, предведении и предопределении, на которых еще больший акцент ставил Кальвин. Однако учение Лютера о Боге построено без учета отдельной библейской информации по данному вопросу.

2. Жан Кальвин (1509–1564)

Кальвин подходил к теологии систематически, следуя традиции Августина. С его точки зрения Бог находится вне времени; Он прост, бесстрастен, неизменен и имеет жизнь в Себе Самом (Institutes, 3.21.5; 1.2.2; 1.13.2; 1.17.13; 1.18.3; 3.2.6). Кальвин своим учением подтверждает классическое положение Августина о Троице (там же, 1.13). Что касается действий Бога, то Кальвин довел теорию Августина до крайнего выражения. Поскольку Бог находится вне времени и не меняется, между предведением и предопределением можно поставить знак равенства. Таким образом, под всевластием Бога понимается реализация Его вечной воли в отношении творения и человечества. Учение Кальвина о Боге также не включает в себя всей полноты библейских данных.

3. Анабаптизм

Анабаптизм, известный также как радикальная Реформация, развился в шестнадцатом веке. Это было плюралистическое движение с выраженной пиетистской, практической и библейской ориентацией. Делая упор на практическом христианском опыте, анабаптисты рассматривали богословские вопросы в связи с их практическим применением. За некоторым исключением, анабаптисты были ортодоксами в доктринальных вопросах, принимая никейское тринитарианство. Они не занимались теоретическим осмыслением учения о Божестве, а просто заявляли о своей приверженности традиционному учению в том объеме, насколько этого требовало прояснение практических вопросов. Тринитарианское учение о Боге было важно для них как основа нравственной и общинной жизни. Однако в некоторых случаях их высказывания можно воспринять как отход от традиционного учения. Например, Менно Саймоне говорил о Трех Личностях не как о разных формах или взаимоотношениях, но как о «трех, истинных Божественных Существах», единых в своем «Божестве, воле, силе и делах» (Confession of the Triune God). Неудивительно, что в этом практическом контексте Святому Духу уделяется больше внимания, чем в классической теологии. Практические интересы требуют практических действий Троицы, а не изучения ее имманентной природы.

4. Якоб Арминий (1560–1609)

Арминий сформулировал свой подход к протестантской теологии в явно философском ключе. Следуя интеллектуальным построениям Аристотеля и Фомы, Арминий был полностью согласен с традиционным взглядом на Бога как простого, бесстрастного, неизменного и находящегося вне времени (1, 1:436–442; 2:34, 35). Арминий утверждал, что Божественное предведение будущих свободных, случайных человеческих поступков вызвано будущим волеизъявлением и поступками людей (3:66, 67; 3:482, 483). Если говорить конкретнее, «средняя или промежуточная [разновидность] знания должна вмешиваться в события, которые зависят от свободы сотворенного [arbitrii] выбора или удовольствия» (2:39). Арминий никак не мог примириться с идеей абсолютного предопределения, согласно которой проклятие и спасение являются неизменными и вневременными постановлениями Бога «без какой бы то ни было связи с праведностью или грехом, послушанием или непослушанием» (1:212; ср. с 1:211–247). Вот почему Арминий считал, что спасение — это следствие абсолютного декрета Бога, «в котором Он постановил облагодетельствовать тех, кто раскаивается и верует» (с. 247). В целом же теология Арминия развивается в рамках философских, а не библейских понятий.

Д. Современный период

Современная антиметафизическая тенденция возникла и стала укрепляться после того, как эпоха Просвещения оказала существенное влияние на христианскую теологию. Новые философские течения подвергали все большей критике Платоново–Аристотелеву традицию, на основе которой развилось классическое представление о Боге и теологии. Опираясь на философию Канта, Гегеля и Уайтхеда, либеральные, авангардистские теологи разработали новые богословские интерпретации. В Северной Америке философия процесса Уайтхеда оказывает громадное влияние на мышление все большего числа как либеральных, так и консервативных теологов. В то же время параллельно продолжает развиваться и классическое понимание Бога.

1. Фридрих Шлейермахер (1768–1834)

Шлейермахер считается отцом либеральной теологии, поскольку он предложил новое основание для христианского богословия. Согласно Шлейермахеру, теология должна основываться не на когнитивном откровении, разуме или этике, но на внутреннем, религиозном опыте, который определяется как чувство абсолютной зависимости от Бога. Поскольку Бог существует вне времени, Он прост и неизменен (Christian Faith, § 52, § 56), не может быть места для каких–то разграничений в Нем. Поэтому Шлейермахер отверг учение о Троице как язык второго порядка, который ничего не говорит о внутренней сущности Бога. По его мнению, учение о Троице непостижимо и противоречит Божественной простоте; оно является теоретическим построением, выработанным спекулятивным философским воображением (§ 170–172). (118)

2. Карл Барт (1886–1968)

По мнению Барта» Бог — это простая вневременная сущность, внутренним содержанием которой является господство или всевластие. Это единая Личность, идентичная Своей внутренней сущности. Однако Барт при этом ухитряется верить и в триединого Бога. Так, он не соглашается с Шлейермахером, который отверг классическое учение о Троице. Мало того, что он принял и стал развивать это учение, он еще сделал его структурной основой всей своей Догматики. Барт принимает точку зрения Августина, согласно которой «Личности» — это всего лишь языковая условность, которую мы вынуждены использовать, чтобы не молчать. Три Личности — это разные способы существования этой единой Сущности, обусловленные фактом откровения. Во избежание тритеизма с ними не следует ассоциировать современную идею о независимой личности. Другими словами, понимание Бартом Бога и Троицы очень близко к пониманию Фомы Аквинского. Главными различиями между Бартом и Фомой Аквинским является то, что Барт приравнивает простоту Бога к Его всевластию и заменяет интеллектуальное представление о Троице анализом логического откровения в Иисусе Христе.

3. Альфред Уайтхед (1861–1947)

Уайтхед разрабатывает метафизическую систему, вершиной которой является Бог. Взяв за основу платонический каркас, Уайтхед строит свою систему, находясь под влиянием английского эмпиризма Джона Локка (1632–1704) и Дэвида Юма (1711–1776). По мнению Уайтхеда, Бог является сущностью, которая, подобно любой другой сущности, должна подчиняться тем же метафизическим принципам, какие помогают нам объяснить окружающий мир. Применяя к Богу метафизические принципы земных реалий, Уайтхед приходит к выводу, что природа Бога имеет два полюса. Первичный полюс в природе Бога ничем не ограничен, находится вне времени, концептуален, свободен, завершен, потенциален, недостаточно реален и бессознателен (48, с. 521, 524). Вторичный полюс в природе Бога находится во времени, детерминирован, незавершен, в полной мере реален и сознателен (с. 524). «Вторичная природа Бога — это реализация Его опыта [познания] путем вбирания Им множественной свободы действительности [мирового процесса] в гармонию собственной актуализации. Это воистину реальный Бог, восполняющий дефицитность Своей чисто концептуальной действительности [Своего первичного полюса]» (с. 530). Эта система дает возможность безвременному, первичному полюсу Бога действовать лишь посредством «убеждения» или «заманивания» (с. 522). Временная вторичная природа Бога познает и ощущает мир тем самым, завершая Себя и достигая полновесной реальности (действительности). По системе Уайтхеда, Бог не творит мир, а спасает его (с. 526). Бог «спасает мир по мере того, как он переходит в непосредственную орбиту Его собственной жизни». В этом состоит «Божественный суд» над миром (с. 525).

«То, что совершается в мире, преобразуется в реальность на небе, а то, что совершается на небе, возвращается в мир. Вследствие этой взаимосвязи любовь в мире переходит в любовь на небе и перетекает обратно в мир. В этом смысле Бог — это великий Спутник и сострадающий Друг» (с. 532).

Таким образом, Бог и мир взаимозависимы. Хотя Уайтхед и критикует классическую мысль, его биполярный взгляд на природу Бога все же имеет больше общего с классической, нежели с библейской теологией.

4. Вольфгарт Панненберг (род. в 1928 г.)

Панненберг — это ведущий неоклассический теолог, написавший свои основные труды в конце двадцатого века. Его Бог безграничен, пребывает вне времени, всемогущ и вездесущ (33, 1:397–422). Три Божественные Личности опять–таки описываются им как три формы или состояния, в которых Бог существует. Дух как Божественная Сущность должен пониматься не как интеллект (nous), а как безликая жизненная сила, описываемая далее по аналогии с идеей вселенского поля Майкла Фарадея. Знание о трех личностях Божества — их именах и различиях — взято из тех частей Писания, где говорится о деятельностной Троице. Взаимосвязь имманентной и деятельностной Троицы объясняется в свете понимания Панненбергом деятельности Бога, которая не может включать в себя постановку или достижение целей, посягающих на вечную самодостаточность Бога (33, 384–396). Действия Бога нельзя приписывать имманентной Троице как таковой, а скорее имманентной Троице ad extra, то есть в ее связи с миром. Деятельность Бога ad extra понимается Панненбергом как самовыражение вечного Бога во времени или, другими словами, как дублирование вечной жизни Бога во времени. Однако, отступая от Барта, Панненберг не применяет идею вечного повторения к дублированию лиц в самой имманентной Троице, а скорее трактует ее как дублирование вечного Бога Отца во времени и пространстве (то есть в Сыне и Духе).

5. «Открытый взгляд» на Бога

Используя термин «открытый», сторонники этой теории указывают на подверженность вечного, трансцендентного Бога классической теологии всем ограничениям и рискам временного, материального мира. Открытый взгляд на Бога, который также обозначается как «теизм свободной воли», развился в результате влияния теологии Уайтхеда на американский протестантизм. Он был воспринят не только либеральными протестантскими теологами, такими как Джон Кобб–младший (род. в 1925 г.), но также и консервативными евангелическими теологами, такими как Кларк Пиннок (род. в 1937 году). Сторонники открытого взгляда используют в качестве каркаса концепцию Уайтхеда вместо классической теологии, основанной на философии Платона и Аристотеля. Таким образом, взгляды Уайтхеда внедряются в теологию лишь после того, как они пройдут разные степени реинтерпретации и адаптации к христианскому мышлению. Более консервативные сторонники открытого (119) взгляда не стесняются критиковать некоторые аспекты системы Уайтхеда, например, идею о том, что Бог не является абсолютным Творцом и что Божественный способ действия в мире ограничивается убеждением без всяких эпизодических принудительных вмешательств (20, с. 139, 140). Несмотря на эту критику, открытый взгляд на Бога в неявной форме представляет собой видоизмененную версию биполярной природы Бога. Бог одновременно находится во времени и вне времени. В отличие от вневременного Бога классического теизма, в «теизме свободной воли» Бог способен вступать в прямые взаимоотношения с сотворенными существами в прошлом, настоящем и будущем. Однако, принимая не библейский, а уайтхедовский взгляд на Божественное знание, открытый взгляд ограничивает Божественное знание прошлым и настоящим измерением. Другими словами, открытый взгляд на Бога не оставляет места для Божественного предведения свободных поступков людей (35, с. 124; 20, с. 187). Это делает библейское пророчество неопределенным. Более того, Божественное провидение не может помочь нам сделать наилучший, долгосрочный выбор просто потому, что Бог не знает конца от начала (4, с. 163).

Е. Адвентисты седьмого дня

Адвентисты седьмого дня ограничиваются догматическими и богословскими формулировками, воздерживаясь от систематического развития учения о Боге и Троице. Большинство богословских формулировок было выработано в контексте исследования вопросов христологии, искупления и примирения. Акцент адвентистов на Писании как на единственном источнике данных для теологии, в самом реальном смысле дал новый и революционный толчок богословским размышлениям о Боге. Не доверяя традиционным богословским положениям и критикуя их, адвентисты твердо решили строить свое вероучение на основании одного лишь Писания. Трудности, с которыми сопряжен этот новый подход, возможно, и объясняют небольшое количество концептуальных идей в адвентизме, касающихся доктрины о Боге. Эти идеи в основном были связаны с тремя группами богословских положений, развивающих учение о Троице: теми, в которых выдвигается идея временного субординационизма; теми, в которых отвергается классическое истолкование учения о Троице; и теми, в которых Троица принимается как библейское представление о христианском Боге. Вслед за описанием этих положений последует краткое изложение современных тенденций.

1. Временной субординационизм

Еще в 1854 году Д. М. Стефенсон, писавший об искуплении, выдвигал четкий аргумент в пользу субординации, согласно которому Христос был рожден Отцом на временном уровне (44, с. 126). Будучи рожденным, Христос обладал Божественностью, но не был вечным (там же, 128); Стивенсон принял полуарианскую христологию (см. «Христология» Энциклопедии АСД 10:352–354). Аналогичных взглядов придерживались Джеймс Уайт (1821–1881), Джозеф Бейтс (1792–1872), Урия Смит (1832–1903), Дж. X. Ваггонер (1820–1889), Э. Д. Ваггонер (1855–1916) и У. У. Прескотт (1855–1944). Однако не следует делать далеко идущих выводов из этого факта, поскольку и Э. Д. Ваггонер, и Урия Смит считали данное представление совместимым с полноценной Божественностью Иисуса, в Котором обитала «вся полнота Божества телесно», и нисколько не умаляющим эту истину (Кол. 2:9; см. также 47, с. 44; 42, с. 17).

2. Отвержение классического учения

Отвержение классического богословского истолкования доктрины о Троице некоторыми адвентистскими писателями вовсе необязательно влечет за собой отвержение библейского откровения о Троице, потому что они отвергают не сами факты, а их истолкование. Классическое учение часто отвергается на основании очень слабых аргументов, таких, например, как то, что слово «Троица» не является библейским или что доктрина о Троице противоречит здравому разуму и смыслу. Иногда учение о Троице отвергается на основании неверных аргументов — например, потому, что в соответствии с ним Святой Дух — это Личность, а не безликое влияние. Однако классическое учение о Троице отвергается и по более серьезным богословским причинам. Так, некоторые из первых адвентистов понимали, что классическое истолкование имманентной Троицы несовместимо с идеей деятельностной Троицы, представленной в Писании (Фрисби, Ревью энд Геральд, 12 марта 1857 г.). Другие отдавали себе отчет, что если такое истолкование будет принято как верное, придется радикально реинтерпретировать библейские учения об исторических действиях Троицы — точнее учение о Божественной реальности искупления на кресте, совершенного Христом. Джеймс Уайт обнаружил, что акцент на единстве имманетной Троицы, характерный для классического учения о Троице, не вносит ясности в вопрос о различиях между Божественными Личностями (Day–Star, 24 января 1846 г.). Лафборо пошел еще дальше и заявил, что Бог — это не три Личности, а одна (Ревью энд Геральд, 5 ноября 1861 г.), тем самым высказав мысль о том, что Отец и Сын — это одна и та же Личность (Canright, Ревью энд Геральд, 18 июня 1867 г.; 5, с. 204,205). Такое смешение Божественных Личностей было правильно оценено как отождествление Христа с вечным Богом (Дж. Уайт, Ревью энд Геральд, 6 июня 1871 г.) и, следовательно, умаление Божественного статуса (Дж. Уайт, Ревью энд Геральд, 29 ноября 1877 г.) историчности Иисуса Христа и Его искупления (44, с. 151; Халл, Ревью энд Геральд, 10 ноября 1859 г.; 47, с. 174). С другой стороны, поскольку первые адвентисты не делали различия между библейскими фактами и их классическим истолкованием, обусловленным философскими идеями греков, в первые десятилетия адвентистской истории преобладали анти–тринитарианские настроения.

3. Принятие библейской Троицы

Несмотря на преобладавший вначале временной субординационизм, склонность считать Святого Духа безликой силой (42, с. 10) и активную критику классического учения (120) о Троице, большинство адвентистских мыслителей верило в библейское учение о том, что христианский Бог не ограничивается Личностью Отца на небе, но также включает Божественные Личности Иисуса Христа и Святого Духа. Истина о полноте Божественности Христа особо подчеркивалась Э. Д. Ваггонером в 1888 году. В 1892 году учение о Троице было изложено открыто и явно, когда Тихоокеанское издательство перепечатало соответствующую статью Сэмюэля Спира. Поскольку Спир не был адвентистом, нет ничего удивительного в том, что в своей статье он уделял большое внимание традиционному Deo ипо и онтологическому субординационизму при обсуждении Личности Сына. Церковь адвентистов седьмого дня с возрастающей точностью формулировала учение о Троице — сначала в «неофициальном» заявлении 1872 года, составленным Урией Смитом, а затем и в официальном изложении вероучения в 1931 и в 1980 годах. Сделанное Еленой Уайт заявление о том, что «Христос обладает жизнью — самобытной, незаимствованной, изначальной» (Желание веков, с. 530), стало отправной точкой как для подтверждения истинности и подлинности библейского учения о Троице (9, с. 5, 12), так и для формулирования соответствующей, отличительной доктрины. Высказывание Елены Уайт положило конец заблуждению, присущему ранней адвентистской христологии и учению о Боге, а именно: учению о временном субординационизме предсуществующего Христа. Оно также послужило сигналом к отказу от классического учения (9, с. 13), которое настаивало на вечном, онтологическом подчинении Сына. В вечном естестве Бога не происходит вечного рождения, а значит, и вечного исхождения Духа. Библейские понятия о рождении Сына и об исхождении Святого Духа должны пониматься как исторические личностные действия Троицы в деле творения и искупления. В существе Бога имеет место важное сосуществование трех равных, одинаково вечных и несотворенных Личностей. Более того, адвентизм трактует идею Личностей в ее библейском смысле, как относящуюся к трем раздельным центрам интеллекта и действия (9, с. 15). И, наконец, отойдя от философского представления о вневременном Боге и приняв историческое представление о Боге в его библейском изложении, адвентисты воспринимают связь между имманетной и деятельностной Троицей не как соответствие, а как тождество. Дела спасения совершаются во времени и истории имманентной Троицей (17, с. 13) через ее различных Личностей, воспринимаемых как центры интеллекта и действия. Следовательно, неделимость Божьих действий в истории в восприятии адвентистов определяется не единством сущности, как учит классическая августинианская традиция, а скорее единством исторической задачи искупления (9, с. 20). Опасность тритеизма, заключенная в такой позиции, становится реальной, когда единичность Бога сводится к простому единству, воспринимаемому по аналогии с человеческим обществом или с совместной деятельностью разных людей. Однако за этим единством необходимо также видеть Бога как единичную реальность, которая превосходит пределы и возможности нашего человеческого разумения (36, с. 17), в том числе и в актах Его откровения в истории. Людские умы ни в коем случае не смогут постичь того, на что претендует классическое учение о Троице, а именно: внутреннюю структуру Божьего естества. Вместе со всем сотворенным миром мы должны верой принять единичность Бога (Иак. 2:19). Елена Уайт писала:

«Откровение, которое Бог дал о Себе в Своем слове, предназначено для нашего изучения. Мы можем стремиться понять это откровение, но дальше того мы проникать не вправе. Самый высокий интеллект может довести себя до изнеможения, теряясь в догадках и предположениях о природе Бога, но все усилия будут бесплодными. Не наша задача решать неразрешимый вопрос. Ни один человеческий ум не может постичь Бога. И не нужно углубляться в предположения относительно Его природы. Молчание по этому поводу говорит само за себя. Всеведущий Бог превыше всяких дискуссий» (Служение исцеления, с. 429).

4. Современные тенденции

Богословские интересы современных адвентистов по–прежнему больше лежат в области сотериологии и экклезиологии. Именно поэтому техническое обсуждение доктрины о Боге так и не стало для них приоритетом. Однако когда речь заходит о других родственных богословских проблемах, таких как искупление, оправдание, освящение и эсхатология, некоторые авторы склонны делать основной акцент на любви, благости и милости Бога, часто пренебрегая при этом библейским учением о Его справедливости и гневе (в качестве примера см. 37, с. 49). Кроме того, не так давно появилась тенденция отстаивать открытый взгляд на Бога (39, с. 11 — 58; см. IX. Д. 5).