Радикальный отклик веры на крест

К некоторым вещам невозможно относиться нейтрально, и крест Христов — одна из них. Кто-то усмехается глупой наивности Человека, решившего умереть за других людей, которые злословили Его, а кто-то исполняется благоговением при виде такой беззаветной любви.

Жизнь Христа делает границу между двумя царствами, двумя образами бытия весьма отчетливой. Первый основан на самоотдаче, другой — на самоублажении. Человек либо принимает ценности Христа, либо отходит с печалью, потому что считает требования Христа невыполнимыми.

Даже для большинства христиан эта граница весьма расплывчата, потому что в церквах проповедуют выхолощенного Христа — предельно вежливого, умеренного во всем, хорошо воспитанного. В этом случае прихожане взирают не на библейского Христа, а на бога, созданного по образу и подобию среднего класса американского общества.

Библейский Христос проповедовал радикальную весть, предъявляющую высокие требования к людям и несовместимую с ценностями окружавшего Его светского и религиозного мира. Примечательно то, что Его весть точно так же не согласуется с принципами тех церквей, которые носят Его имя, как она не согласовывалась с принципами той религиозной организации, которая распяла Его. На протяжении 2000 лет христианская Церковь пытается как-то извиниться за Нагорную проповедь и смягчить ее, но она по-прежнему является самым революционным манифестом нашего мира. Иисус явил Себя Своему миру, чтобы изменить его изнутри.

Христос не только проповедовал неистовую весть, но и умер насильственной смертью в наказание за проповедь этой вести. Его слушатели вынуждены были как-то реагировать на Его смелые заявления и поступки. Нельзя нейтрально относиться к Человеку, Который называет Себя Богом. К. С. Льюис поставил вопрос ребром, когда писал, что Христос — либо Тот, за Кого Себя выдавал, либо сумасшедший, либо величайший обманщик мира и «демон из ада». Либо Он Бог и Спаситель, либо — главный враг правды и истины.

Притязания Христа стали причиной Его распятия. Он и сегодня предлагает нам выбор, от которого никуда не уйти: либо мы распнем Его, либо позволим Ему распять нас. Третьего варианта общения с Иисусам попросту нет.

Радикальная вера

Столкнуться лицом к лицу с крестом Христа — значит увидеть ошеломляющую истину, гласящую, что наивысшей реальностью является не грех, не отчуждение, не смерть и не то, что мы можем почерпнуть из выпуска новостей, но «любовь, которая несет грех, принимая на себя… всю его ужасную сущность» 2. В этом вся суть Благой, Евангельской вести.

Мартин Лютер, великий реформатор XVI в., никогда не переставал изумляться тому, что Христос сделал лично для него. Найти Христа для Лютера означало «вырваться из челюстей преисподней» 3, Лютер откликнулся на Божье спасение так же, как Павел, то есть полностью посвятил себя Богу, Который столько отдал для него. Крест Христа — это радикальный символ радикальной реальности, и он требует радикального отклика.

Выдающиеся исследователи креста Христова в XX в. единодушно подчеркивают «неистовый» характер истинной веры. Например, Джеймс Денни пишет, что «вера не есть принятие юридического соглашения, но отречение от души своей б пользу Спасителя, поскольку в Нем одном вся ее надежда… Это предполагает полный отказ от •всего остального ради того, чтобы прибегнуть ко Христу». Вера — это «страсть, которая завладевает всем существом человека и побуждает его безусловно предаться любви, открытой в жизни Спасителя». В этом отклике заключено «все христианство» 4.

Совсем недавно Юрген Мольтман убедительно писал, что «радикальная христианская вера может означать лишь самозабвенное посвящение самого себя «распятому Богу»». Такое посвящение, утверждает он, весьма опасно, потому что оно не является путем к успеху, но, напротив, превращает людей в противников своего собственного «я» и окружающего мира. «Оно приводит человека не в согласие с самим собой и окружающей средой, но в противоречие как с собой, так и с миром» 5.

В том же духе высказывался и П. Т. Форсайт, который заметил, что греческая и философская мудрость превозносит умеренность, а христианство — прямо противоположные ценности. «Мы не можем любить Бога слишком сильно или слишком сильно верить в Его любовь или считать ее слишком святой. Подлинная вера в Него предполагает неумеренное, абсолютное доверие» 6.

Иисус создал все предпосылки для радикального христианского отклика. Он заявлял, что пришел принести Своим последователям не мир, но меч. Радикальная вера должна была преобразовывать жизнь и вносить в нее новые принципы, которые совершенно не стыковались с принципами «князя мира сего». В результате происходило столкновение ценностей, и родные люди становились врагами друг другу. Новообращенные христиане превращались во врагов этого мира в целом. Кроме того, Иисус сказал, что Его надо поставить на первое место в жизни. «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф. 10:34—39; см. также Лк. 14:25—33). По другому случаю Христос учил, что «любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин. 12:25).

Эти слова явно не принадлежат умеренному человеку, поэтому нет ничего удивительного в том, что Христос был распят. Он решительно выступал против системы мирских ценностей, и за это Его ненавидели. Неистовые проповеди Христа и стали причиной Его насильственной смерти.

Читая Деяния святых Апостолов и апостольские послания, невольно ловишь себя на мысли, что ученики стали такими же неумеренными, как и их Учитель. Какое-то событие в жизни апостолов преобразило их и сделало людьми, одержимыми идеей во что бы то ни стало выполнить возложенную на них миссию. Грандиозность этой миссии побудила их за несколько десятилетий проповедовать Евангельскую весть в большей части известного тогда мира.

Единственно возможная вера во Христа — это радикальная вера в крестный путь, прямодушная вера, требующая полного посвящения. Что-то меньшее может быть достаточным для «играющей церкви», но это уже не будет христианством.

Смерть «мятежника» и рождение «святого»

«Когда Христос призывает человека, Он велит ему прийти и умереть» 7. В этих словах Дитриха Бонхоффера отражен очень важный критерий христианского ученичества. У автора были веские причины для подобного высказывания. Вы помните, как Петр искушал Христа в Кесарии Филипповой, убеждая Его в том, что умирать вовсе не нужно. Повернувшись к Петру и назвав его сатаной, Иисус затем преподал ученикам один из Своих самых страшных уроков. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» {Мф. 16:24, 25).

Люди допускают ошибку, когда рассматривают это место из Писания через призму двухтысячелетней истории христианства. В результате они упускают из виду то значение, которое эти слова имели для учеников. Чтобы понять их смысл, вам надо поставить себя на место тех, к кому обращался Христос. Иисус только что открыл им, что Он — Мессия. Само слово «Мессия» рождало в их умах картины славного и сильного царства, в котором они, как Его верные помощники, займут главные посты.

И когда их надежды достигли своего апогея, Иисус предсказал Свое отвержение и смерть. Это было уже достаточно скверно само по себе, но Иисус еще и пообещал Своим последователям, что каждый из них понесет свой крест.

Как мы ранее уже отмечали, мысль о распятии мало что говорит жителям XX в. Для нас это мертвое слово, но ученики представляли себе весь процесс весьма живо. Когда они видели, как взвод римских воинов ведет по городу человека, несущего или волокущего часть креста, то понимали, что это дорога с односторонним движением. Они знали, что крестное распятие — самый жестокий и самый унизительный вид смерти, к которому правящие римляне рады были прибегать как можно чаще, лишь бы сдерживать волнения в таких неспокойных местах, как Палестина.

Для Иисуса и учеников крест символизировал смерть и ничего более. Умереть на кресте, о котором говорил Христос, означало гораздо больше, чем переносить ворчливую жену или придирчивого мужа.

Ключ к пониманию слов Христа следует искать в словах «отвергнись себя». Как правило, мы имеем весьма ограниченное представление о самоотречении. Мы понимаем его как отказ от роскоши или оставление дурной привычки. Например, под самоотречением мы можем понимать воздержание в течение целого месяца от шоколадных конфет или другого лакомства, чтобы сэкономленные таким образом деньги пожертвовать на какое-нибудь стоящее дело. Или мы можем считать самоотречением отказ от участия в воскресном послеобеденном футбольном матче ради того, чтобы потратить это время на какое-то полезное дело для своей семьи.

Конечно, и это тоже часть того самоотречения, о котором говорил Христос, но Он имел в виду нечто несравненно большее. «Отречься себя, — пишет Уильям Барк-ли, — значит в любой момент жизни говорить «нет» своему «я» и говорить «да» Богу. Отречься себя — значит… низвести с престола себя и возвести на него Бога» как средоточие нашей жизни. «Отречься себя значит отказаться от самоугождения как от господствующей формулы жизни и сделать Бога не только главным принципом, но и главной страстью своей жизни» 8.

Чтобы понять смысл слов Христа, нам надо вспомнить, что представляет собой грех. В наиболее общем виде грех означает выставить свое «я» и свою волю в центр своей жизни наперекор Богу и Его воле. Грех — это восстание против Бога в том смысле, что мы предпочитаем быть господами собственной жизни. Грех — значит говорить «нет» Богу и «да» своему «я».

Таким образом, когда Христос провозглашает самоотречение, Он имеет в виду оставление идола эгоцентризма и полное обращение. Поэтому Христос связывает самоотречение с крестом. Лука помогает нам постичь смысл слов Христа, когда отмечает, что несение креста должно быть повседневным опытом для последователей Христа (Лк. 9:23). Иисус говорил не о физической смерти, а о том, чтобы распять свое «я» как средоточие нашей жизни на кресте, орудии казни. Он призывал к тому, чтобы каждый день полностью отказываться от себялюбия и постоянно подчиняться воле Отца.

Очень важно не путать два понятия: самоотречение и ненависть к себе. Нам не следует пренебрежительно относиться к себе и все время напевать слова одного известного гимна: «Я червь презренный». Истина и ложь часто соседствуют друг с другом. Наглядным подтверждением этому служит здоровое и нездоровое понятие о любви к себе. Иисус превозносил здоровую любовь к себе. Фактически она лежит в основе золотого правила и второй великой заповеди (Мф. 7:12; 22:39; Лк. 6:31). Я не смогу любить ближнего, если прежде не полюблю себя.

Но здоровая любовь к себе зиждится на Божьей любви ко мне, а не на присущей мне доброте. Моя «ценность» вытекает из того факта, что Иисус умер за меня на кресте. Извращенная любовь к себе исключает Бога и ставит мое заблудшее «я» в центр всего. Такой эгоцентризм делает человека гордым и себялюбивым, лишает его любви и услужливости. Иисус призывал к здоровому самолюбию, а нездоровое самолюбие считал источником греха, который зародился в Люцифере.

Переход от эгоцентризма этого мира к смиренному служению в духе Христа совершается не путем постепенного возрастания, как указывает X. X. Фармер, и не путем естественной эволюции. Скорее это «искоренение, раздирание, разрыв, раскол и разлом, что-то вроде хирургической операции, это — распятие» 9.

В центре борьбы находится воля каждого отдельного человека, «управляющая сила в человеческом естестве». Грех зарождается в эгоистичном своеволии, поэтому Елена Уайт писала, что «воинствование со своим «я» есть величайшее из всех сражений. Оставление своего «я», полное подчинение воле Бога требует борьбы; но душа должна покориться Богу, и лишь тогда она сможет обновиться в святости». Как писал об этом Денни, «хотя грех может родиться естественно, он не умирает естественной смертью; в каждом отдельном случае его приходится приговаривать к смерти в нравственном смысле, а затем приводить приговор в исполнение» 10. Такой приговор выносится силой воли по побуждению Святого Духа. Христос называл это распятием.

Ежедневное распятие своего «я» — это постоянное подчинение человеческой воли Божьей воле, уверенность в том, что Богу виднее, какие жизненные обстоятельства будут лучше способствовать нашему духовному росту. Оно включает признание того факта, что мы не можем самостоятельно освободиться из сетей греха.

У Христа был Свой крест, а у нас — свой. Он умер на Своем кресте за наши грехи, в которых не участвовал, а мы умираем на нашем кресте для всякой гордыни и самонадеянности, чтобы участвовать в Его жизни. На кресте Христовом мы полностью освобождаемся от всех видов умственной и нравственной зависимости и признаем свою зависимость от Него в каждой мелочи жизни.

Во свете креста слова Христа: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» приобретают новый смысл (Лк. 9:24). Главное открытие Адама и Евы состояло в том, что путь самоугождения ведет к смерти.

На этом этапе важно признать, что христианство — это не только разновидность смерти, но и разновидность жизни. Христианство — это преимущественно жизнеутверждающая сила, а не перечень запретов. Смерть для своего «я» как средоточия всех жизненных устремлений открывает путь и создает необходимые предпосылки для христианской жизни.

Подобно тому как за смертью Христа последовало Его воскресение, то же самое происходит и в жизни каждого из Его последователей. «Мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения». Христианин мертв для греха и жив для Бога во Христе Иисусе (Рим. 6:4, 5; ср. с Кол. 2:8-15).

Божий идеал для Его народа — это не нравственная пустота, а новая, насыщенная жизнь. Она начинается со смертью старой жизни, отмеченной эгоистичным себялюбием. Покаяние — это отвращение к своему греху, сопровождаемое откликом на Божью любовь во Христе. Жизнь христианина — это не просто оставление чего-то, а поворот к новой жизни.

Наше распятие начинается тогда, когда мы окончательно оставляем всякую человеческую мудрость и попытки спасти себя от рабства греха и когда принимаем то, что Христос сделал за нас. В этот момент Бог оправдывает нас, и мы считаемся праведными. Но эта праведность — не просто юридическая фикция. В то же самое время, когда Бог оправдывает нас, Он начинает в нас и процесс духовного перерождения. Павел говорит, что благодатью Своей Бог дарует обращенным новые сердца и мысли, новое мировоззрение и новые побуждения (Кол. 3:9, 10; Рим. 12:2; Еф. 4:22—24).

Елена Уайт пишет, что «Божье прощение — это не просто юридический акт, освобождающий от осуждения. Это не только прощение греха, но и востребование грешника для Бога, предполагающее его отлучение от греха. Это поток спасительной любви, преобразующей сердце».

Рауль Дедерен также писал, что «Божий оправдательный приговор в отношении нас является вместе с тем и творческим действием». Заместительная смерть Христа «не исчерпывает всей полноты Его служения». Если это так, «то спасение было бы внешней сделкой, заключаемой вне верующего» и «не имело бы ничего общего с его нравственной и духовной жизнью. Но в смерти Христа верующий находит не только объективное искупление своего греха, но также и избавление от его власти» 2.

Поэтому Павел называет человека, принявшего служение Христа, «новым творением», для которого старый образ жизни прошел, и теперь «все новое» (2 Кор. 5:17). Христос спасает нас, пишет Дональд Блеш, «не только умирая за нас, но и возрождаясь внутри нас посредством Своего Духа» 3. Павел мог сказать о себе: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верой в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» {Гол. 2:19, 20).

Христиане, живущие силой Христова воскресения, не прилагают больших усилий для того, чтобы одержать . победу над дьяволом. Ее уже одержал Христос. Величайшая нужда христиан состоит в том, чтобы постоянно покоряться Христу и чтобы сила Божья все время действовала в их жизни (Флп. 2:12, 13). Мы сталкиваемся с врагом, который уже был побежден на кресте. Имея это в виду, Форсайт пишет, что «мы не одерживаем победу; мы встаем на сторону Победителя» 14.

Секрет успеха духовной жизни кроется в постоянном посвящении себя Христу. Эта мысль снова возвращает нас к великому высказыванию Павла о том, что Христос «уничижил Себя Самого», то есть добровольно отказался от Своих Божественных свойств в момент воплощения, стал «рабом» и «был послушен даже до смерти, и смерти крестной» (ст. 6—8). Мы достаточно подробно разбирали этот текст в пятой главе, но не обращали внимания на то, что апостол предварил свои рассуждения словами: «в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (ст. 5).

Павел советует каждому верующему стать соучастником смирения Христова. Если Христос отказался от всякого своеволия и самоугождения, то это также и наш долг. Как мы видели в пятой главе, Христос полагался на силу Духа, когда творил чудеса и стремился исполнять волю Отца. Как в жизни Христа главным искушением было полагаться на Себя и творить Свою волю, так это происходит и в нашей жизни.

Эдвард Хеппенстол убедительно описывает ответ Христа на это искушение искушений. «Христос, — писал он, — был искушаем поступить наперекор Божьей

воле. Но Он соизволил отказаться от собственной воли и сделать Божью волю Своей волей. Он жил верой в одного Бога. Он строил Свою жизнь в соответствии с тем откровением, которое было дано Ему» 15.

Конечно, самоотдача Богу не происходит автоматически. Как писал Мольтман, познание креста Христова вызывает столкновение двух идеалов: «Бога, Который стал Человеком, и человека, который желает стать Богом» 16. Вот почему Павел дает столь многозначительное наставление: «В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе».

Как Иисус жил в полной зависимости от Своего Отца, так можем жить и мы. Следует отметить, что эта зависимость не уничтожила индивидуальность Христа, как она не уничтожит и нашу индивидуальность. Скорее она изменит направленность наших мыслей и поступков. Вот 1 жизнь человека, обращенного ко Христу, кардинально меняется.

Крест и повседневная жизнь

«Итак умоляю вас. братия… — писал Павел римской церкви, — представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу… и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего» (Рим. 12:1, 2). «Живая жертва» — это сильный образ. Жертва есть нечто, полностью посвященное Богу. Однако именно эта «живая» часть фразы делает ее насыщенной и сложной для понимания. Наверно, легче стать мучеником за Христа на волне особого вдохновения и напряжения, чем жить для Него на протяжении всей жизни.

Как я обнаружил, трудность христианской жизни состоит в том, что искушение «сойти со своего креста» и творить свою волю вместо воли Отчей никогда не исче

зает. Всякий раз, когда оскорбляют мое драгоценное «я», мое негодование вскипает. В отличие от Христа я не могу призвать на помощь 12 легионов ангелов, но я все время искушаем сойти со креста и воздать своим противникам по заслугам.

Мне нравится благодать (я люблю получать то, чего не заслужил), когда она проявляется в отношении меня, но когда надо проявить ее в отношении другого, меня никогда не посещает искушение быть слишком щедрым. Было бы проще умереть один раз и покончить с этим искушением навсегда, чем быть «живой жертвой». Но, как говорит Павел, Божья планка для нас еще выше. Все отпущенное нам время должно быть отделено для святой жизни, которая во всем подчиняется Божьим принципам.

Еще одно интересное слово в Рим. 12:1,2 — это «преобразуйтесь». Оно происходит от древнегреческого слова «метаморфосис», которым мы пользуемся в современном языке. Метаморфоза — это таинственный процесс, посредством которого неуклюжая, ленивая гусеница превращается в изящную и грациозную бабочку. Это настолько радикальная перемена, что человека, который ее претерпел, бывает трудно узнать. Такое преобразование Бог хочет совершить в Своих детях. Их жизнь должна измениться под влиянием Святого Духа.

Новая жизнь христианина означает совершенно новые отношения с Богом. Если когда-то мы были против Него или занимали нейтральное положение, то, родившись свыше, будем активно и деятельно служить Ему. Вера — это взаимоотношения с нашим Отцом. Кроме того, доверительные взаимоотношения предполагают новую жизненную ориентацию, которая переопределяет повседневные цели, планы и дела христианина.

Таким образом, христианин не только умирает для Христа, но и живет для Него. Один из величайших парадоксов Нового Завета, полагает Леон Моррис, состоит в следующем: спасение не зависит от того, что мы делаем, но, с другой стороны, мы не достигнем его, если не посвятим себя благочестию. Как Иисус, так и Павел учили, что все люди в конечном итоге будут судимы по своим делам и своему характеру {Мф. 7:21—27; Рим. 2:12, 73) 17.

Библия сообщает две важные истины о делах: (1) никто не может делами заработать спасение (Гал. 2:16; Еф. 2:8, 9) и (2) никто не может спастись без них (Иак. 2:17— 20; Мф. 7:21—27). Эти два положения не противоречат друг другу. Новый образ жизни, мышления и деятельности — естественный плод жизни, укорененной во Христе (Ин. 15:5, 8, 10).

Одним из самых трагических последствий Реформации стало отделение оправдания (когда Бог считает нас праведными) от освящения (когда Бог делает нас праведными). Желая дистанцироваться от римско-католического богословия, последователи реформаторов создали этот искусственный разрыв. Бонхоффер описывает это следующим образом: «Лютер сказал, что спасать может только благодать; его последователи подхватили его учение и повторили его слово в слово, но при этом упустили из виду неизменную составляющую и плод этого учения — обязанности ученичества» 18.

В том же духе высказывался и Денни, когда утверждал: «Иногда забывают, что великая истина заключается не в различиях между оправданием и освящением, а в их взаимосвязи и что оправдание или примирение будет самообманом до тех пор, пока жизнь примиренного и оправданного не станет святой жизнью, что должно произойти естественно и неизбежно». Эти две стороны спасения — «нераздельный и всеобъемлющий отклик души на зов Христа» 19.

Обращенный человек все вопросы в своей жизни рассматривает через призму креста. Когда у нас будет ум Христов и те же чувствования, которые были в Нем, мы будем видеть грех в том свете, в каком его видит Христос; мы будем сожалеть о его последствиях, как Он о них сожалеет, и нас будет отталкивать то, что отталкивает Его.

Если христианин продолжает сознательно грешить, это противоречит его призванию. «Считать праведным человека, который грешит и живет во грехе, — утверждает Милдред Уинкоп, — значит отрицать все то, за что Христос так дорого заплатил. Бог не меняет Своего определения греха, чтобы заставить его отступить» 20.

Джеймс Стюарт высказывает ту же точку зрения, когда пишет, что «соединиться со Христом — значит перенять Его отношение ко греху… Это надо понимать так, что человек полностью соглашается с Божественным судом над грехом, судом, который был совершен на кресте» 21. Мы не примиримся с Богом до тех пор, пока не примиримся с Его образом жизни. Крест — это не какая-то богословская загадка, которую нам надо разрешить, пишет Алистер Макграф, но «требование веры и послушания». Обращенный грешник, читаем мы в книге ((Путь ко Христу», «будет видеть глубину и святость Закона Божьего, который является основанием Его правления на

небе и на земле» 22.

Крестный путь — это путь жизни. Это образ жизни, который так же круто меняет все наши взаимоотношения, как грехопадение Адама и Евы, описанное в третьей главе Книги Бытие, изменило их взаимоотношения. Меняется направленность нашей жизни, что дает нам возможность силой Святого Духа преодолеть многообразную отчужден ность, которую мы обсуждали во второй главе.

В своей христианской жизни вы будете «любить Господа Бога своего всем сердцем своим» и «ближнего… как самого себя» (Мф. 22:37, 39). Помимо всего прочего, человек, родившийся свыше, восстанавливает правильные взаимоотношения со своим собственным «я». Вместо того чтобы винить в своих бедах других людей и говорить об их грехах (Быт. 3:11—13), христиане будут «исповедовать» свои грехи и таким образом получать прощение и очищаться от всякой неправды (1 Ин. 1:9).

Крестная жизнь — это служение другим. Полностью отвергнув человеческую систему ценностей, Иисус сказал Своим ученикам, после того как Иаков и Иоанн были уличены в том, что мечтали о самых высоких должностях в грядущем царстве: «Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою… ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:43—45). Всю христианскую этику можно суммировать как служение Богу и людям в духе любви. Прими риться с Богом — значит жить в мире со своими ближними (в число которых, по определению Евангелий, входят и наши враги — Лк. 10:25—37; Мф. 5:43—48).

Единственная проблема заключается в том, как во-плотить все эти высокие идеалы в жизнь. Фридрих Ницше сказал: «Прежде чем мы поверим в искупление, христиане должны стать более искупленными» 23. Говорить о христианском образе жизни — это одно, а следовать ему на практике — совсем другое. Поэтому У.Л. Уокер совершенно справедливо пишет, что «отсутствие этой любви в практической повседневной жизни является единственным серьезным аргументом против христианства» 24. Иисус также сказал по данному поводу: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35).

Эти мысли возвращают нас к тому взгляду на искупление, о котором мы уже говорили несколько раз в главах 3 и 4 и который назван в богословии теорией морального влияния. Согласно этому взгляду, как уже отмечалось, Иисус умер в основном для того, чтобы произвести на людей впечатление глубиной любви Божьей и тем самым смягчить их сердца, привести их к покаянию и вдохновить на то, чтобы следовать в своей жизни Его примеру «заботливости». Ранее мы убедились, что, хотя в теории морального влияния есть большая доля правды, она не вполне объясняет крест 25. Христос умер не только для того, чтобы открыть Божью любовь к нам и вдохновить нас, но и чтобы понести наши грехи, принять на Себя приговор за грех и освободить верующих в Него от Божественного осуждения.

Не что иное, как реальная, объективная жертва Христа за грех создает предпосылки для субъективного человеческого отклика. Р. К. Моберли был прав, когда писал, что в каждом человеке дело Христа должно «вначале стать объективной реальностью, чтобы затем стать субъективной истиной… Чтобы оно стало личным достоянием человека, его надо сначала признать как исторический факт» 26. Хотя сторонники теории морального влияния в целом принимают эту истину, они, к большому сожалению, склонны затушевывать факт страшной смерти Христа за грех на кресте в том смысле, что она была необходима, дабы отвратить (умиротворить) Божественный гнев (суд). Поэтому конечный итог этой теории — подрыв той нравственной основы, на которой покоятся

прощение и любовь.

С другой стороны, когда мы говорим о том, что главное назначение креста — оправдать Божье решение проблемы греха, теория морального влияния выглядит вполне приемлемо в рамках Нового Завета, поскольку проповедует истину, утверждающую, что Иисус умер для того, чтобы показать Божью любовь и воодушевить нас во всем

подражать Ему. Иными словами, она ошибочна не в том, что утверждает, а в том, что она отрицает.

Однако нельзя во всем винить одну сторону. Хотя либеральные богословы часто умаляют объективное назначение креста, евангельские христиане склонны уделить излишне много внимания тому, что Христос сделал для нас на кресте, и почти ничего не говорить о том, что Он делает в жизни человека. Джон Макуори совершенно справедливо заметил, что «в объективном взгляде на искупление недостаточно подчеркивается экзистенциальное (жизненное) измерение. Человека нельзя спасти так, как можно спасти, к примеру, горящее здание, то есть действиями, не имеющими никакого отношения к самому человеку… Человек спасается лишь постольку, поскольку он откликается на спасительные действия, приложимые к нему, и сообразует с ними свою жизнь» 27.

Хотя искупительная работа Христа есть нечто такое, что Он делал и делает для нас посредством Своей смерти, воскресения и первосвященнического служения на небе, верно также и то, что Его дело не будет закончено, пока оно не свершится в нас. «Искупление, — пишет Д. К. Моз-ли, — каким бы оно ни было, должно оказывать прямое воздействие на нравственную жизнь человека. Чем бы еще оно ни было, оно не будет завершенным до тех пор, пока не начнет действовать внутри человека, пока не станет очевидно, что оно производит воссоединение человека с Богом». Таким образом, труд Христа по воссоединению Бога с человеком включает в себя как то, что Бог делает для людей, так и то, что человек предпринимает, чтобы сблизиться с Богом 28. Хотя главной целью искупления является восстановление единства верующих с Богом, оно также устраняет разобщенность между людьми, возникшую в результате грехопадения.

В рамках такого понимания искупления жизнь Христа следует рассматривать как образец для нас. Его жизнь послушания Богу и Его заботливое отношение как к друзьям, так и к врагам — это наглядный урок того, что Бог хотел бы сделать в жизни каждого человека. Елена Уайт многократно повторяет, что Божественная сила была дана Христу таким же образом, как она дается нам; однако, как утверждает она, «мы никогда не сможем быть равным эталону», хотя «можем подражать и уподобляться ему» 29.

Истинность теории морального влияния состоит в том, что Бог в самом деле открыл Свою любовь, послав Христа в наш мир, и что эта любовь действительно вдохновляет нас на то, чтобы иметь в жизни такую же любовь, как наш Учитель. Но даже и это знание следует использовать достаточно мудро и осмотрительно. Д. М. Кэмпбелл дал полезный совет тем, кто стремится подражать примеру Христа. Он предложил христианам следить за тем, чтобы, получив усыновление, «не следовать примеру Сына Божьего как… независимым созданиям, но пребывать в Сыне Божьем подобно ветвям на истинной виноградной лозе» 30.

Есть огромная и принципиальная разница между стремлением следовать примеру Христа христианским путем и фактической христианской жизнью посредством полного единения с Ним. Оба подхода могут, на первый взгляд, казаться одинаковыми, однако первый имеет явный привкус спасения по делам, тогда как второй отражает учение Нового Завета о том, что верующему необходимо положиться на благодать Христа, дающую силу. Только второй маршрут может вывести нас к тем плодам Святого Духа, благодаря которым христиане, по словам Ницше, «станут более искупленными», чем это зачастую бывает.

Мир не нуждается в большей набожности, которая силится выдать себя за христианство, но ему необходимо более неподдельное и подлинное христианство. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, — сказал Иисус Своим апостолам, — если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35). Такая любовь имеет место лишь тогда, когда мужи и жены соединяют свою волю с волей распятого Христа и позволяют Ему воплощать Свои принципы в их повседневной жизни.

Крест и жизнь Церкви

Крест оказывает влияние не только на все стороны повседневной жизни человека, но также и на многогранную жизнь Церкви. Это неудивительно, поскольку Церковь возникла благодаря спасительной работе Христа на кресте и оправдывает свое существование лишь в том случае, если проповедует весть о нем.

В Новом Завете нет такого понятия, как изолированное христианство. Христиане, по определению, — это вызванные «из мира», чтобы объединиться в общении и в выполнении миссии с такими же верующими, как они сами. Петр сравнивает Церковь с духовным домом, в котором Христос является краеугольным камнем, а Его последователи — живыми камнями, вписывающимися в единую конструкцию (1 Петр. 2:4—8; ср. с Еф. 2:17— 22). Петр также называет христиан гражданами святого государства (7 Петр. 2:9, 10).

Павел любил сравнивать Церковь с телом Христовым. Христос есть глава, а верующие с их разнообразными дарованиями уподобляются разным органам тела (Еф. 1:22, 23; 4:12; I Кор. 12:12—26). Церковь можно было бы идеально определить как общество верующих, откликнувшихся на призыв креста.

Следовательно, крест занимает центральное место в истинном христианском богослужении. Христианское сообщество объединяется в праздновании спасения от проклятия и власти греха. Этот момент явно просматривается в великих христианских гимнах, многие из которых основаны на повествованиях об искупительном служении Христа. Эти гимны являются продолжением небесных хвалебных песнопений, записанных в Книге Откровение. Как вы помните, мы исследовали их в 6-й главе. Богослужебное славословие — это непроизвольное излияние чувств у тех, кто понимает, что Бог сделал через Христа для вселенной и для них лично. Не случайно, что многие великие церковные гимны были написаны выдающимися проповедниками креста, такими, как Мартин Лютер и братья Уэсли.

Наверно, самую богатую символику богослужений можно обнаружить в служении святой Вечери Господней. Интересно отметить, что Церкви, резко расходящиеся в вопросах вероучения и богослужения, едины в том, что служение Вечери (которое некоторые деноминации называют мессой или евхаристией) — это центральное событие христианского богослужения. Однако здесь нет ничего удивительного, если иметь в виду, что это единственный постоянный акт воспоминания, заповеданный Иисусом. Впечатляющая символика Тела Христова, «ломимого» за нас, и Его Крови, «пролитой за многих во оставление грехов», безусловно, направляет внимание Церкви на центральное значение смерти Христа для христианской веры (Мф. 26:26—29; Лк. 22:19, 20; 1 Кор. 11:23—26).

Служение Вечери постоянно напоминает о том, почему умер Христос, и призывает участвовать в непрекращающемся деле искупления. Празднование Вечери Господней, утверждает Винсент Тейлор, — это еще одно

указание на тот факт, что «Иисус не рассматривал Свое страдание как служение, совершенное безотносительно к отклику людей». «Еда и питие были и по-прежнему являются, — полагает Джон Стотт, — живой, инсценированной притчей о принятии Христа как нашего распятого Спасителя» 3. Им надлежит быть апогеем богослужебного опыта верующего.

Крест Христа должен быть центром христианской проповеди. Неизменной темой проповеди апостолов было то, что «Христос умер за грехи наши». Это утверждение обычно связывалось с Его победоносным воскресением (1 Кор. 15:1—4; Деян. 2:23, 24). Именно эти истины сделали христианство той силой, которой оно было и по сей день является. С ними тесно связана проповедь о грехе и нуждах человеческих, привлекавшая людей как к кресту Христову, так и к своим личным крестам. Когда христианство упускает из виду эти темы, теряется смысл его су-лцествования.

Макграф высказывает гениальную мысль, когда пишет, что попытка «сделать крест более приемлемым для мира сбивает людей с пути», потому что «именно через проповедь креста Бог находит дорогу обратно в тот мир, из которого Он был изгнан» 32.

Без креста христианская проповедь ничего не сможет добавить к другим теориям нравственности, психологии и философии, которые сегодня заполонили весь мир. Сглаженная, выхолощенная христианская проповедь, не желающая смотреть в лицо жестоким фактам грехопадения, жертвы, креста Христова и нашей смерти с Ним на наших крестах, ничего не сможет сказать миру, стонущему под игом отчуждения и гибели. Такая проповедь дает не больше надежды, чем оптимистичные вымыслы гуманистической психологии, и в ней, конечно же, нет ни слова об истинном спасении. В той вселенной, которая на первый взгляд кажется бессмысленной и хаотичной, христианская проповедь рекомендует крест как главный смысл жизни.

«Сын Божий, вознесенный на крест, — писала Елена Уайт, — должен быть основой всех духовных бесед, проводимых нашими служителями» 33. Одной из самых впечатляющих иллюстраций смысла христианской проповеди, когда-либо виденных мной, было полотно в Вит-тенбергском университете в Германии, где Лютер начал Реформацию. Это была несложная по композиции, простая картина: из одного угла Лютер-проповедник смотрит вверх и указывает на вознесенный крест Христа; в другом углу картины стоит собрание и также смотрит вверх на крест. Проповедник и слушавшие его люди глядели не друг на друга, но только на распятого Христа, когда Лютер проповедовал Евангелие.

Крест влияет на внутреннюю жизнь христианской общины и определяет ее отношения и действия в нехристианском сообществе, в котором она находится. Верующие — это «посланники от имени Христова»; им доверено «служение примирения» (2 Кор. 5:20, 18). Само присутствие церкви в обществе должно выражаться не только в евангельской проповеди с кафедры, но также и в христианском совершенствовании отдельных людей и всего общества, в котором они живут. Церковь как примирительница восстанавливает и созидает взаимоотношения между людьми и Богом, а также между отдельными людьми.

Еще один важный вклад креста в жизнь Церкви состоит в том, что он является важным контекстом, в котором следует истолковывать и понимать все ее богословие. «Крест, — писал Макграф, — это не просто еще одна глава в христианском вероисповедании; он отбрасывает тень и запечатлевает свой образ на всем богословии». Елена Уайт высказывалась в том же духе, когда писала, что «жертва Христа как выкуп за грех — это великая истина, вокруг которой сосредоточиваются все другие истины. Чтобы правильно понять и оценить каждую истину в Слове Божьем от Бытия до Откровения, ее надо изучать в том свете, который струится с Голгофского креста» 34.

Я бы пошел еще на один шаг дальше и предположил, что философия креста создает необходимый контекст для правильного понимания всякого знания, будь то в области социологии, физиологии, гуманитарных наук или в любой другой области. Всеобъемлющая центральная тема Священного Писания (которая включает возникновение греха, Божье решение этой проблемы и великое противостояние Христа и сатаны) является своего рода философским каркасом, который делает осмысленными те отрывочные знания, которые мы черпаем из окружающего нас реального мира. Я бы даже сказал, что крест является единственным вразумительным ответом на противоречия того запутанного мира, в котором мы живем 35.

Если крест занимает центральное место в жизни Церкви, то «главная опасность, которая ей угрожает, — пишет X. Д. Макдональд, — состоит в том, что в ней находятся люди, которые не от Евангелия. Это происходит в тех случаях, когда Церковь больше печется о благопристойности и численности, чем о спасении и обновлении жизни». Таким членам, отмечает он, «может быть не чуждо стремление к высоким идеалам, однако им чуждо стремление к вышнему». Они будут ценить христианство за его хорошие идеи и Считать его единственно приемлемым образом жизни, но ни за что не пожелают рассматривать его как призыв к полной «перестройке души и жизни» 36.

Факторы времени и успеха оказывают отрицательное воздействие на Церковь. Это ясно видно на примере Церкви второго столетия, и подобная участь постигала любую другую церковь с того времени, когда дети и внуки «апостолов-основателей» начинали больше интересоваться организационными, номенклатурными структурами, призванными сохранять традиции, чем самим динамичным крестом, который затрагивает вопросы жизни и смерти 37.

Крест и личная трагедия

Я иногда думаю о судьбе того малыша, которого посетил в Галвестонской клинике ожогов; о том крохотном создании, которое держало ложку правой ногой, потому что у него не было рук; о «невинном младенце», у которого не было век, губ и ушей (см. первую главу). А когда я посетил семью Анны Франк в Амстердаме, то задумался о миллионах семей, погибших от рук Гитлера, Сталина и им подобных. Во многих отношениях работа дьявола в окружающем нас мире видна лучше, чем работа Бога.

Где был Бог, когда малыш получил такие страшные ожоги и когда евреи и славяне гибли миллионами? Что Он при этом испытывал и вообще есть ли у Него чувства? Если Он всемогущий и всезнающий, то почему Он не положит конец всем страданиям и несправедливости, которую мы видим вокруг? Иногда Бог кажется нам более похожим на нравственный айсберг, странствующий по небесам, чем на Существо, заботящееся о ранах и переживаниях Своих детей на земле.

Трудно, сидя у постели любимого человека, тающего на глазах от рака, не усомниться в «заботливости» и благости Бога. Я могу относиться к смерти абстрактно. Меня не слишком шокирует сообщение о том, что 1000 монгольских шахтеров погибли от удушья в шахте. В конце концов, я не знаю ни одного монгольского шахтера. Я могу придумать хитросплетенные теории, чтобы объяс

нить эти «бессмысленные» смерти, но меня потрясает до глубины души, когда несчастье случается с моими близкими, дорогими мне людьми. В такие минуты во мне мгновенно пробуждаются почти уже забытые сомнения в благости Божьей.

И снова ответом на эти сомнения является крест Христа. Крест показывает, что Бог — не холодный айсберг, которому нет дела до человеческой боли. Крест означает, что «Бог с нами» в наших страданиях. На кресте Бог вкусил страдания, одиночество и смерть, когда облекся в лице Христа в человеческое естество. Таким образом, крест — это символ того, что Бог принимает непосредственное участие в нашей жизни в этом разобщенном мире, где сатана no-прежнему демонстрирует принципы своего царства.

«Братские отношения со Христом, — пишет Мольт-ман, — означают страдание и активное соучастие в истории этого Бога» 3 8. Возможно, мы заимствуем свои представления из истории. Некоторые, по всей видимости, путают Бога с голливудской версией американской кавалерии — некоей доброй силы, которая часто прибывала на помощь как раз в тот момент, когда индейцы готовы были разорить караван повозок.

Действительность такова, что ни Христос, ни апостолы не избежали страданий и мучительной смерти. Они испытывали на себе смертоносные происки сатаны. Христос сказал им, что такой будет их участь (Ин. 15:18, 20; 16:1, 2), а Он никогда не давал пустых обещаний. Всезнающий Бог никогда не освобождал христиан от жизненных проблем, но Он обещал сделать их мужественными и поддержать в бедственное время, чтобы в конечном итоге они вышли победителями. «В мире, — сказал Христос Своим ученикам, — будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16:33).

Крест помогает избавиться от того ложного взгляда, что Бог спасает нас от всех бед и несчастий. «На Голгофе, — пишет Макграф, — Бог вошел во тьму человеческой боли и страданий. Бог столкнулся с угрозой померкнуть навсегда; и, встретив эту угрозу, распознав, разоблачив и назвав ее по имени. Он победил ее». Образ Христа, явленный на Голгофе, можно охарактеризовать как образ «оставленного, изъязвленного, истекающего кровью и умирающего Бога, Который придал новый смысл и достоинство человеческому страданию, пройдя Сам через его смертную тень» 39. Христу суждено быть «ми-лостивым и верным Первосвященником пред Богом… —-читаем мы в Послании к Евреям, — ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен», то может помочь и нам в бедственное время (Евр. 2:17, 18).

Добрая весть Евангелия заключается в том, что Христос не только пострадал и умер, как другие люди, но и победил саму смерть. Воскресение Христа — это бесспорное доказательство того, что сатана потерпел поражение, и гарантия того, что верующие во Христа воскреснут, чтобы наследовать бессмертие, Когда Он придет опять (1 Кор. 15:20—23, 51—56). В свете Его победы наши страдания становятся менее тяжелыми. Со времени Его воскресения и до сего часа христиане продолжают страдать и умирать, однако они умирают с твердой верой в то, что это еще не конец.

Когда мы страдаем и терпим боль в одиночестве, когда нас оставляют самые близкие друзья, мы решаем, что Бог забыл о нас. Это неверно, нам надо вспомнить, что Христос прежде нас прошел через все это. Крест проливает свет на такие явления, как страдания, одиночество, бессилие и безысходность. Он учит нас, писал Лютер, «верить в надежду, даже когда ее не осталось» 40.

Христианин призван участвовать не только в страданиях Христа, но и в Его воскресении. «Путь веры пролегает через крест к воскресению». Воскресение меняет смысл страданий Христа на кресте, превращая крест из символа страданий и смерти в символ жизни и надежды. Таким образом, пишет Макграф, «через веру мы получаем заверение, что участь распятого и воскресшего — это наша участь, и мы учимся видеть в истории креста нашу личную историю» 41.

Верой христианин обретает надежду там, где другие теряют всякую надежду и впадают в полное отчаяние. Богословие креста — это богословие надежды. Поскольку христианство дает надежду, Елена Уайт пишет, что «жизнь во Христе — это умиротворенная жизнь. В ней может не быть экстаза или особого полета чувств, но должно быть спокойное и постоянное доверие» 42.

Христос не оставил Своих учеников в одиночестве, когда вознесся на небо. Он послал им Святого Духа утешать и наставлять их. Помимо обетования о даре Святого Духа, Его последователям было обещано, что у них будет внутренний, духовный мир (Ин. 14:26, 27). «Плод же Духа [который вытекает из служения Христа на кресте]: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22, 23).

Благодаря этому «плоду», христианин относится к жизни, страданию и смерти иначе, чем те, кто «не имеет надежды» (1 Фес. 4:13). Веруя во Христа, мы можем взирать «на начальника и совершителя веры, Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест» (Евр. 12:2), как на наш Пример победы в любых напастях.

Крест Христа — это одновременно решение наших земных человеческих проблем и космической дилеммы греха. Как христиане мы с нетерпением ожидаем того дня, когда эксперимент с грехом будет закончен и когда воистину можно будет сказать «Совершилось!» В этот день

вся Вселенная возгласит, что спасение принадлежит «Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу!» (Откр. 7:10). Цель Бога все время заключалась в том, чтобы посредством креста приблизить время, когда «смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло» (Откр. 21:4).

1 С. S. Lewis, Mere Christianity (New York: The Macmillian Co., 1960), p. 56.

2 Denney, Christian Doctrine a/Reconciliation, p. 163.

3 Martin Luther, Greater Catechism, quoted in Aulen, Christ Victor, p. 105.

4 Denney, Studies in Theology, p. 155; Denney, Christian Doctrine a/Reconciliation, p. 303 (ср. с. 163, 164); Denney, The Death of Christ, p. 128.

5 Moltmann, The Crucified God, p. 39.

6 Forsyth, The Justification ofGod, p. 126.

7 Dietrich Bonhoeffer, The Cost ofDiscipleship (New York: Collier Books, Macmillian Pub. Co., 1963), p. 99.

8 Barclay, The Gospel of Matthew, 11:167.

9 H. H. Farmer, quoted in F. W. Dillistone, The Significance of the Cross (Philadelphia: Westminster Press, 1944), p. 155.

10 E. Уайт, Путь ко Христу, с. 47,43; Denney, The Christian Doctrine of Reconciliation, p. 198.

11 E. Уайт, Правила счастливой жизни, с. 114.

12 Dederen, «Atoning Aspects in Christ»s Death», p. 314.

13 Donald G. Bloesch, Essentials of Evangelical Theology, 2 vols. (San Francisco: Harper and Row, 1978), 1:164.

14 Forsyth, The Justification of God, p. 221.

15 Heppenstall, The Man Who Is God. p. 168.

16 Moltmann, The Crucified God, p. 71.

17 Morris, The Cross in the New Testament, pp. 390—392; see also Walker, The Gospel of Reconciliation, p. 189.

18 Bonhoeffer, The Cost of Discipleship, p. 53.

19 Denney, The Christian Doctrine ofReconciliation, pp. 297, 300.

20 Mildred Bangs Wynkoop, A Theology of Love: The Dynamics of Wesleyanism (Kansas City, МО: Beacon Hill Press of Kansas City, 1972), p. 233.

21 James S. Stewart, A Man in Christ (New York: Harper and Brothers, n.d.), p. 196.

21 McGrath, Mystery of the Cross, p. 155; E. Уайт, Путь ко Христу, с. 24.

23 Friedrich Nietzsche, quoted in Provonsha, You Can Go Home Again, p 106.

24 Walker, The Gospel of Reconciliation, p. 210.

25 See Taylor, Jesus and His Sacrifice, pp. 299—303. 26 R. С. Moderly, Atonement andPersonality (London: John Murray, 1924), 143.

27 Macquarrie, Principles of Christian Theology, p. 316.

28 J. К. Mozley, The Doctrine of the Atonement (London: Duckworth, 1915), p. 211; TiUich, Systematic Theology, 11:170.

29 Ellen G. White, MS 21, 1895; Ellen G. White, The «Conquer Through the Conquer», Review and Herald, Feb. 5, 1895, p. 81. Для более полного понимания этой темы читайте мою книгу From 1888 to Apostasy (Washington, DC: Review and Herald Pub. Assn., 1987),. pp. 132—150.

30 George Smeaton, The Doctrine of the Atonement as Taught by Christ Himself (Grand Rapids, MI: Zondervan Pub. House, 1953/), pp. 412, 413; John McLeod Campbell, The Nature of the Atonement, 6th ed. (London: The Macmillian and Co., 1886), p. 173.

31 Taylor, Jesus and His Sacrifice, p. 313; Stott, Cross of Christ, p. 70. 32 McGrath Mystery of the Cross, p. 116.

33 E. Уайт, Служители Евангелия, с. 315.

34 McGrath, Mystery of the Cross, p. 187; E. Уайт, Служители Евангелия, с. 315.

35 Для более полного понимания этой темы читайте мою книгу Myths in Adventism (Washington, DC: Review and Herald Pub. Assn., 1985), pp. 127—151.

36 H. D. McDonald, The Atonement of the Death of Christ, p. 16.

37 О динамике старения Церкви вы можете больше прочитать в книге Derek Tiball The Social Context of the New Testament: A Sociological Analysis (Grand Rapids, MI: Zondervan Pub. House, 1984/), pp. 123—136; Thomas F. ODea, Sociology and the Study of Religion (New York: Basic Books, 1970), pp. 240—255; David 0. Moberg, The Church as a Social Institution, 2d. ed. (Grand Rapids, MI: Baker Book House, 1984), pp. 119—124.

38 Moltmann, The Crucified God, p. 338.

39 McGrath, Mystery of the Cross, pp. 120,157.;

40 Martin Luther, Heidelberg, quoted in McGrath, Mystery of the Cross, p. 9.

41 Там же, с. 176, 107.

42 E. Уайт, Путь ко Христу, с. 70.